***
Не зря, вот не зря хотелось Альку подойти к Рыске после обморока. Тогда и созрело у неё решение убежать. Оставить его в покое. Когда девушка пришла в себя в своей комнате, то обнаружила вокруг себя кучу людей и неприлично распущенный корсет. Она тут же принялась искать глазами Алька, но того не было. После всего пережитого ей не хотелось никого видеть, кроме него, все остальные раздражали, а его рядом не было. Это было странно и неприятно. Ей стало ужасно обидно. Тогда она, придерживая на груди слегка спадающее платье, попросила всех оставить её одну, отказавшись и от помощи прислуги, сославшись на то, что хочет отдохнуть. Сейчас она думала о том, что произошло. Ведь если бы Альк действительно любил её, то он был бы первым, кого бы она увидела после обморока. Да, и не только это. Это так — последняя капля. Просто подтверждающая и так очевидное. Он её не любит. Как говорил его отец, и не может он её полюбить. И они не пара! И вообще, всё так ужасно получилось. Как он мог сделать это так?! И почему не сказал раньше? И тут ей подумалось, что если бы так было можно, то он и её согласия бы спрашивать не стал. Вообще! Однозначно! Какое там предложение руки и сердца. Сам себе что-то решил, а зачем её, девку, спрашивать? Сказал бы: «Я решил, что ты будешь моей женой. Пошли!». И отец Алька прав, тот решил женится на ней не из-за великой любви, какая тут может быть любовь, может из благодарности или, хуже того, из жалости. А ей такая благодарность и не нужна вовсе! Если он её не любит, то и ничего ей от него не нужно (вот возьмёт только Жарову половину). А жениться в благодарность за спасение, и тем паче из жалости. Нет, эту жертву она не примет! Она слишком его для этого любит. Лучше навсегда останется одинокой сказочницей. Рыска всхлипнула. Хотела вместе с ним путешествовать, да, видно, не судьба. Пора, как пишут в романах, отрывки из которых зачитывала её учительница, «сжигать мосты». Так нечего тут рассиживаться, сейчас ей хотелось действовать. Как там отец Алька говорил, надо уезжать, и уезжать сейчас, чтобы он из вредности и духа противоречия не стал её останавливать, а имел возможность смириться, подумать и понять, что так будет лучше. Так тому и быть. Собираться надо быстрее. Нет, она не боится с ним встретиться. Но зачем? Сидеть тут и ждать? Чего? Что он нового может ей сказать? Зачем размазывать белую кашу по чистому столу? Она всё решила и решения менять не собирается. Так будет лучше всем. Лучше порвать резко, одним махом, без долгих проводов и выяснения отношений. А объяснит всё в записке. Ей с трудом, но удалось избавиться от платья. Без посторонней помощи это было сделать затруднительно, но она справилась, хорошо, хоть корсет был сильно расслаблен. Достала из сундука свою удобную и такую родную походную одежду, давненько она её не надевала. Вытерла навернувшуюся слезинку от некстати накативших воспоминаний и быстро облачилась в нее. Взяла мешочек с деньгами, отсчитала пятьдесят златов. Задержалась лишь для написания записки. Но вот наконец справилась и с этим. Дальше уже, не задерживаясь, споро завершила сборы своего нехитрого скарба. Так, гитара, книжки, которые подарил Альк, специальная книжица с пустыми страницами -подарок Миры - чтобы записывать в нее свои сказки. Другие не сильно нужные, но приятные мелочи, тоже от Миры, разные отдушки, ароматизированное мыло, какие-то скляночки, да вот ещё нитки, оставшиеся после вышивания, - вот и все её вещи. Денег было немного, но какая-то мелочёвка осталась. Так, здесь всё. Она посадила на плечо крыса. Аля она тоже решила взять с собой, хоть какое-то осязаемое напоминание об Альке. Где содержится Милка, Рыска знала, ведь регулярно навещала свою любимую корову. Дорожные торбы удачно висели недалеко от стойла Милки и седло рядом. Оседлав корову, разместив и привязав свои вещи, Рыска вздохнула. Ну вот и закончился ещё один этап в её жизни, теперь надо учиться жить без Алька. Её никто не пытался остановить. Доехав до ворот, она в последний раз посмотрела на замок и, уже не оглядываясь, поехала в сторону города.***
Придя в комнату Рыски, Альк не обнаружил там девушки, зато нашёл записку, рядом россыпью лежали пятьдесят золотых и вышитый поясной кошель. Он схватил записку и впился в неё глазами. Первые строчки были написаны по-саврянски. «Прощай, Альк! Не ищи меня. Между нами не может быть ничего хорошего.» Дальше Рыска перешла на родной ринтарский. «Лучше всё закончить сейчас, не ожидая, пока я тебе опротивлю. Оставайся и будь со своей семьёй. Найдёшь себе девушку своего круга. Я знаю, у тебя быстро получится меня забыть. Ведь я тебе не пара. И спасибо тебе! Тебе я обязана теми счастливыми моментами, которых немного было в моей жизни. Ты ничем мне больше не обязан и ничего не должен. Прощай!» И подпись «Рыска». Ниже, тоже по-ринтарски, была приписка, что подвеску надо отдать Анжи Хаскиль и что Рыска благодарит её за доброту и гостеприимство. А поясной кошель - это сшитый её руками прощальный ему подарок. Божиня, какая банальная чушь, прямо строки из женских романов, мелькнуло у Алька в голове. Вот научил на свою голову «изящной словесности». Надо скорей её догнать, поговорить, чтобы развеять эту чушь. Стоило на лучину отлучиться, как опять что-то втемяшилось в эту дурную башку. Вот сейчас он был страшно зол и на Рыску за это дурное, ничем не обоснованное решение, и на себя, что так не вовремя оставил её одну. Так, она не могла далеко уйти. Альк стремглав бросился вниз к коровникам в надежде перехватить беглянку. Но там ему сообщили, что девушка уже больше лучины назад взяла недавно приведённую корову и ускакала. И вот тогда Альк испугался по-настоящему, даже злость отступила. Испугался, что так и потеряет по глупости (ну её, конечно) эту дурную упёртую девчонку. Понимая, что по горячим следам догнать беглянку не получится и что уедет он сейчас отсюда надолго, может быть, навсегда, он вернулся в Рыскину комнату. Быстро уложил в небольшой мешок оставшиеся пятьдесят златов. Ишь выдумала тоже, денег ей не надо! Огляделся, ища крыса, но его нигде не было видно, наверное, девушка забрала его с собой. Забрал со стола подвеску. Заскочил к себе в комнату, дорожную одежду просто взял с собой, не переодеваясь, как и на прочие мелочи не стал время терять, взял только сабли и немного оставшейся наличности, ссыпав её в так кстати подаренный кошель. И направился в родительские покои. Мать была одна. Она, оглядев встревоженное лицо Алька и дорожные сумки в его руках, догадалась, что произошло. — Она уехала? — Да, — ответил Альк — Хочешь вернуть? — Да. Мам, мне сейчас некогда. Вот подвеска, которую Рыска на бал надевала, и я побежал, — он протянул матери подвеску. — Сынок, погоди немного, — мягко, но настойчиво сказала Анжи, подойдя к нему и положив подвеску в его ладонь, и заставила сжать её в кулак. — Неизвестно, когда мы в следующий раз увидимся и, — она подошла к резной шкатулке, открыла её, вытащив оттуда серьги, которые были комплектом к подвеске, и, подойдя к Альку, вложила в его руку ещё и их. Затем она продолжила. — Я хочу, чтобы ты передал Рыске этот маленький подарок от меня. И ещё то, что я была бы рада такой невестке. Времени на споры и долгое прощание не было, они торопливо обнялись, мать поцеловала его напоследок, Альк кивнул и быстрым шагом направился к двери. Уже вслед, когда сын был около двери, мать крикнула: «Счастливого пути! И удачи, сынок!». Он оглянулся, ответил негромко: «Спасибо, мам», вышел в открытую уже дверь и быстро, не оглядываясь, пошёл по коридору к лестнице. По пути он отвлёкся только на то, что на кухне взял еды в дорогу. Перед тем как уехать, Альк заметил на крыльце отца. Альк сам толком не понял, почему, встретившись взглядом с ним, его самого охватило раздражение и злость на того. Нелогично немного, Кшиштоф же вроде ни в чём не виноват. Только в том, что не вовремя отвлёк его разговором, так ведь не насильно же держал. Но тепло прощаться Альк не стал, буркнул что-то и, не оборачиваясь, прошёл в коровник. Взяв самую быструю корову, погрузив на неё поклажу и оседлав, вскочил в седло и умчался прочь, покинув фамильный замок без особых сожалений. Старший Хаскиль был уже в курсе Рыскиного бегства и, безусловно, был этому очень рад. Он с трудом сдерживался, чтобы явно это не показывать. Не сдержался только в первую щепку, когда ему сообщили. Он радостно потёр руки, про себя подумав: «Не зря, вот не зря я разговоры разговаривал!». Даже то, что Альк кинулся её догонять, не испортило Кшиштофу настроение. Посол смирился с этим, как с неизбежным злом. Даст Хольга, повезёт, и он её не догонит. А если и догонит, ему не понравится то, что он услышит. Девчонка же сама приняла решение, её никто не неволил, не заставлял, и, насколько господин посол изучил её характер, она будет это решение отстаивать.***
Да что ж всё не так-то, что ж всё не слава Божине, думал младший Хаскиль, въехав в столицу и гоня корову по улицам города непозволительно быстро. Он нёсся вслед Рыске, хотя кто его знает, где он, этот след. Он ехал без особого плана, а дар в городе, полном путников, в это время дня, когда все уже встали и шастают по улицам почём зря, мало что давал. Альк всерьёз испугался, осознав, что может её потерять. Нет, думал он, он не может, не должен её потерять. Особенно было обидно и раздражало, что он не понимал, почему это произошло. Что пошло не так? На что она могла обидеться? Нет, сейчас не надо об этом думать. Точнее, не об этом надо сейчас думать. Надо найти её, поговорить и тогда уже получить ответы на все свои вопросы. Сейчас об этом думать бесполезно. А для того чтобы найти, надо думать, куда она могла поехать. Наверное, выезжать нужно в те же ворота, в какие они сюда въехали. Или… Так, надо успокоиться и мыслить здраво. Это оказалось самым трудным. Но на какое-то время ему это удалось. Всё-таки не зря его в Пристани семь лет учили. Куда она могла поехать? Конечно же, в Крокаш! Где они оставили Жара. В том, что честная Рыска первым делом постарается отдать деньги своему другу, Альк не сомневался. От этого и будем отталкиваться, размышлял он. Время от времени его накрывало страхом и тоскливым желанием куда-то нестись сломя голову, лишь бы что-то делать, не теряя драгоценного времени, пока не стало слишком поздно. Бессмысленно и упрямо стараться применить дар. Чувствовать тоскливую пустоту внутри… И он только и мог, что произносить имя подлого бога, пытающегося забрать у него Рыску, и другие неприличные слова в комплекте. В такие моменты способность ясно мыслить покидала его. Сейчас это опять случилось. Но ему удалось вернуть логику в свои рассуждения, хотя бы для того чтобы понять - сейчас в городе искать не стоит, главное - приехать в Крокаш первому, и не важно, через какие ворота они въезжали. Выезжать надо через ближайшие. Можно попытаться почувствовать даром и найти там, по пути, вдали от города. Однако важнее добраться до комнаты, которую они снимали, раньше Рыски, и дождаться её там. Чтобы уже никуда не отпускать.