***
David Cook — Рermanent
Несмотря на все мое ворчание, я люблю холод куда больше, чем люблю жару. Сейчас зима, практически Рождество, и, даже слушая все эти уверения в волшебстве, которое будто бы витает в воздухе в конце декабря, я не нахожу себе места и уж точно не чувствую какого-то спокойствия и радости. Если честно, я не знаю, сколько сейчас времени, полагаю, что около двух часов ночи, но мне не спится, и потому я стою на крыльце, накинув на плечи свое пальто, и курю сигарету, с упоением наблюдая за тлеющим табаком, который загорается огоньком, когда я делаю затяжку, и плавно темнеет, когда я убираю сигарету от своих губ. На языке горчит, но я люблю этот привкус, именно из-за него, пожалуй, до сих пор и курю в принципе. Эта ночь странно спокойная, в отличие от меня: ветра практически нет, но ощущается явный морозец, и из-за этого небо чистое, сияющее миллионом крошечных звезд, напоминающих бриллиантовую крошку, которую кто-то словно просыпал на темно-синее, почти черное, покрывало. Несмотря на отсутствие ветра, на улице слышен странный шорох, который периодически заставляет поеживаться и озираться по сторонам. Спустя какое-то время этот шорох сменяется неприятным скрипом, и я стараюсь просто не обращать на него внимания, но вскоре это становится просто невозможно. Звук за моей спиной становится громче, и я, затушив сигарету, резко разворачиваюсь и поднимаю голову вверх. В окне на втором этаже вижу лохматую голову Дарси, она кутается в одеяло и смотрит на меня сонным взглядом. — Чего не спишь? — первым говорю я, заставив ее фыркнуть. — У меня к тебе такой же вопрос. — Я не знаю, бессонница. — Вот и у меня тоже. — Спускайся. Уже через пару секунд Дарси нет в окне. Она закрывает створки с глухим стуком, а я потеплее кутаюсь в пальто и облокачиваюсь на перила крыльца, с трудом пытаясь представить себе предстоящий разговор. Почему-то мне немного страшно, возможно, я боюсь, что она скажет мне, что у нас ничего не выйдет. Нет, конечно, это не будет значить то, что она и правда думает так, но услышать такие слова будет все равно неприятно и тяжело. Проходит пара минут, прежде чем она выходит на крыльцо в пижамных штанах и в большой теплой куртке Фила, натянув на голову черную шапку. Дарси останавливается ровно напротив меня и примерно так же облокачивается на перила, при этом молча. Я достаю еще одну сигарету. — Поговори со мной, — полушепотом просит Розерфорд и обхватывает себя руками, будто боится не устоять на ногах. Ее спина с глухим стуком соприкасается с каменной стеной дома, когда она меняет позу и встает ко мне боком. — Или дай закурить. — Давай лучше поговорим, — хмыкаю я, пытаясь скрыть свое беспокойство, и делаю к ней шаг. Для начала один. — Тебя что-то тревожит? — Да, Гарри. Я не знаю, что со мной. Я чувствую себя разбитой. — Из-за того, что ты не можешь выбрать между мной и Луи? — Не только, — раздраженно фыркает Дарси. — Гарри, мир не крутится вокруг вас. — А что еще тебя беспокоит? — делаю к ней еще один шаг и мягко кладу руку на ее плечо. — Мне чертовски не хватает семьи. В плане, матери, ее заботы, да и отца тоже как-то не наблюдается. — Разве ты еще не привыкла за все эти годы? — мой прерывистый вдох оповещает о моем состоянии, и это заставляет ее повернуться ко мне и внимательно посмотреть мне в глаза. Фонарь, висящий позади меня, начинает редко моргать. — Привыкла, но все равно хреново, — она медленно встает на носочки и кладет руки мне на плечи. Стоит так пару секунд, а потом возвращается в прежнее положение. — Ты ведь понимаешь меня, ну, в плане проблем с семьей? — Да, но у меня немного другое, — растерянно бормочу я, отводя взгляд. — Какая-никакая, она у меня все же есть. Вижу, как она смахивает слезы, и то, как она шмыгает носом, еще раз подтверждает то, что она плачет. Ее пальчики слегка дрожат, когда она застегивает молнию на куртке до конца, и я не выдерживаю. Подаюсь вперед и прижимаю ее к себе как можно крепче, потому что мне хочется дать ей понять, что я рядом, люблю ее и готов ее поддерживать. То, что Дарси захотела поговорить со мной об этом, говорит о том, что она мне доверяет, и это не может не радовать меня. Пусть я и чувствую себя жилеткой, которую просто используют. Медленно глажу ее по волосам, стянув шапку, и слышу, как она тихонько всхлипывает на моей груди. Это не истерика, и даже не рыдания, она просто тихонько плачет. Потому что она устала. Потому что ей слишком больно. Потому что она не чувствует любви. И я ее очень хорошо понимаю. — Я думаю, не стоит тут стоять, — тихо говорю я, не прекращая гладить ее по голове. — А то твои слезы и сопли скоро в сосульки превратятся. Дарси тихонько смеется и отстраняется от меня, взяв меня за рукав пальто и притянув мою руку к своему лицу. Она изучает мою ладонь и трогает пальцы, а я просто стою и внимательно слежу за каждым ее движением. В какой-то момент она берет свою ладонь и прикладывает к моей, будто чтобы сравнить их размеры, и мы оба фыркаем, потому что ее оказывается раза в полтора меньше моей. Перехватываю ее тонкие длинные пальчики и сжимаю их в своих, на что она слабо и несколько устало мне улыбается, но руку не вырывает. — Пойдем в дом, — настойчиво повторяю я и утягиваю ее внутрь.***
Подходя к дому Томлинсона, я чувствовала ужасную тревогу, справиться с которой просто не было возможности. Я засунула руки в карманы куртки, притормозив у поворота, и задумалась: правильно ли я собираюсь поступить? Действительно ли я откажусь от того, что у нас с Луи было, из-за Гарри? Ну, частично из-за Гарри, потому что уходить от Луи к нему я пока не планирую. Хах, а этой ночью ты лежала в моей комнате, на моей постели, на моей груди и рассказывала мне о том, как тебе одиноко и как ты благодарна мне за мою поддержку. Неужели со своим Томлинсоном ты этим не можешь поделиться? Или просто не хочешь? Я завернула за угол и резко остановилась, увидев спину Луи. Я никак не ожидала, что он будет во дворе, а не внутри дома, и это не дало мне времени собраться. Точнее, оно у меня было, но мне пришлось соображать куда быстрее. То, чем он занимался, удивило меня настолько сильно, что я даже на какое-то мгновение, по-моему, перестала думать. Луи стоял на невысокой стремянке возле деревца, что растет у крыльца, и пытался пристроить на веточку деревяную кормушку для птиц. Он ругался себе под нос, и это было чертовски мило. Он сам был чертовски милым. Фу, черт возьми. Фу. — Луи, — тихо позвала я его, боясь напугать, потому что мне мало хотелось, чтобы он грохнулся с этой стремянки. — Привет. На удивление, он плавно повернулся ко мне и одарил меня спокойной и как всегда несколько самодовольной улыбкой, будто бы давно знал, что я стою у него за спиной. Он осмотрел мой вечерний прикид: огромную черную куртку, треники и кеды. Усмехнулся и тоже сказал «привет». Потом развернулся, молча закончил свое дело и медленно, стараясь не упасть, спустился вниз. Он подошел ко мне очень-очень близко, взял мое лицо в свои ладони и поцеловал. И тут как обычно. Этот его запах, его приятные касания и легкая слабость в коленях. Мне нравятся эти ощущения, они приятные. Не то что с Гарри. Не то что с Гарри. Не то что с Гарри! Захлопнул бы эту книженцию прямо сейчас и никогда бы больше не открывал, если бы так не хотелось знать, бросила она вчера его или нет. Она была слишком убитая и взволнованная, возможно, их разговор не удался, или что-то пошло не так. Я просто обязан дочитать эту страницу. Мы с Луи зашли в дом, и все это время он так искренне и с таким воодушевлением трепался о птицах, которым с наступлением холодов будет нечего есть, что я невольно забыла о своей тревоге, спокойствие разлилось по всему моему телу, и я начала улыбаться, как дурочка. В принципе, ничего нового. Как и всегда, он сделал мне вкусное сливочное какао и усадил на свою постель, включив что-то из последних новинок радио. Он сделал громкость минимальной и сел напротив, выжидающе глядя на мое лицо, пока я пыталась собраться с мыслями и продолжала пить какао с невозмутимым видом. Я словно забыла, зачем вообще сюда пришла, мне неожиданно стало так хорошо и комфортно, что совершенно не хотелось портить этот момент разговорами о том, что я запуталась, и расставаться. Я начала трепаться о какой-то ерунде, связанной с Рождеством, спросила, как у него дела, но на нужную тему так ничего и не сказала…» Все ясно, Дарси. Мне все с тобой ясно.***
— Завтра уже Рождество, а у нас до сих пор нет подарков друг для друга! — восклицает Рикка и ловит мой недоверчивый взгляд. — Что, Гарри, у тебя есть? — Нет. — Вот именно. И как мы собираемся праздновать без подарков? Сейчас пообедаем и поедем за покупками в Trinity Walk, — девушка победно хлопает в ладоши и принимается уплетать свою же собственную стряпню, а я бросаю взгляд на Дарси, сидящую в кресле чуть поодаль от стола и читающую. Она не обедает. — Все поедут? — спрашиваю я, многозначительно указывая глазами на Розерфорд, и Рикка убедительно кивает, прежде чем ответить. — Конечно, все. Дарси поднимает уставшие и покрасневшие от бессонной ночи глаза на сестру и демонстративно закатывает глаза. Плавно встает на ноги и засовывает книжку на полочку над камином, после чего медленно подходит к нам и медленно садится на стул рядом со мной. Она наливает себе домашнего сока и молчит, не желая прерывать оживленную беседу близнецов с Кейси вопросами и репликами. — Чего ты не ешь? — наклонившись к ее уху, шепотом спрашиваю я. — Я беспокоюсь. Дарси лишь фыркает в ответ и хватает с моей тарелки ломтик болгарского перца, демонстративно его надкусив. Усмехаюсь такому жесту и отворачиваюсь от нее, не желая продолжать этот спектакль. Молча обедаю, слушая шутливые споры Фила и Кейси, то и дело разбавляющиеся смехом Рикки, и иногда поглядываю на Дарси исподлобья. Она все еще просто пьет сок и обедать даже не собирается. — Дарси, серьезно, почему ты не ешь? — тихо спрашиваю я, ткнув ее пальцем меж ребер. — Ты и так тощая, как палка. — Гарри, отвали, — отмахивается она и чертыхается себе под нос, чуть не пролив на свою серую кофточку сок. — Я просто не хочу. Остаток трапезы проходит примерно так же, и, свалив всю посуду в раковину, даже не думая мыть ее, мы одеваемся и выходим к моей машине. Кейси решает остаться дома, и меня это даже немного радует: не люблю я эту девицу, она кажется мне слишком уж грубой. Мы с Филом размещаемся на передних сидениях, а девочки садятся сзади, и по указаниям Рик мы вскоре добираемся до местного торгового центра, где семейство Труворс обычно затаривается подарками к праздникам и всяким другим барахлом. — Так, ну правила обычные — никто не тратит на один подарок больше тридцати пяти долларов. В остальном, полная свобода, — Рикка задумчиво осматривает меня, после чего обводит взглядом просторный холл торгового центра. Я — направо, Фил — налево, Дарси — вперед, а ты, Гарри, куда хочешь. Тебе даю право выбора, — она по-свойски подмигивает мне, и на моем лице, кажется, появляется усмешка. А на щеках Дарси — легкий румянец. Он определенно ей идет. Близнецы расходятся в разные стороны, а мы вдвоем остаемся стоять посреди просторного светлого помещения с высокими потолками. Я задерживаюсь взглядом на губах Дарси, после чего позволяю нашим глазам встретиться и вопросительно приподнимаю бровь, дескать: ну что, пойдем? Девушка тяжело вздыхает, будто бы я уже успел ее задолбать, и скрещивает руки на груди, снисходительно глядя на меня. — Гарри, у нас принято покупать подарки раздельно. — Почему? — включаю режим дурачка и делаю вид, что не понимаю ее. — Похожу я с тобой, и что случится? — Ничего, просто я ведь буду покупать тебе подарок, а ты мне. А еще, мы потом будем угадывать, кто что кому подарил. — У меня уже есть для тебя подарок, — улыбаюсь я и взъерошиваю ее волосы, за что получаю шлепок по руке. — Я — твой тайный Санта. — Ах, черт, вот оно что… — она смешно смущается, но быстро берет себя в руки. Заправляет прядь темных волос за ухо и опускает взгляд в пол. — Ну ты затянул с этим, однако… — Это я к тому, что ничего страшного, если я с тобой похожу, — перебиваю ее и безразлично пожимаю плечами. — А мне можешь ничего не покупать. — Так не честно… — То, что мне нужно, за деньги не купишь. Дарси закатывает глаза. — Ой, вот только не надо тут говорить про любовь и мою… — Именно это я и хотел сказать, — смеюсь я и дергаю ее за рукав куртки. — Идем уже. Мы медленно двигаемся вдоль магазинов, периодически похихикивая с откровенно тупых и пошлых рождественских костюмов и «оригинальных» подарков. Народ с огромными тележками снует туда-сюда, и это словно прогоняет из моей головы то странное чувство одиночества и тревоги, что присутствовало там всю эту неделю. Эта суета немного расслабляет, да и Дарси, вроде как, рядом, довольная. Она покупает для Филиппа красивый большой календарь со всеми спортивными событиями на будущий год, а также какие-то забавные наклейки на шкафчик. Для Рикки же Дарси выбирает мягкий свитер розового цвета, он будто сладкая вата. Она примеряет его на себя, хотя ей такой цвет не к лицу. Но все же мы решаем, что на Рикке он будет хорошо смотреться. Мне же по скидке удается отхватить для Фила клевые часы, а Рикке я покупаю серебряную подвеску. Никогда не умел выбирать оригинальные подарки. Спустя час Дарси усаживает меня за столиком в фудкорте и, быстренько пожевав немного фри, убегает выбирать подарок для меня, оставив мне все пакеты и куртки. Я же молча ем свою картошку и слежу за разными парочками и семьями, которые уплетают гамбургеры или пиццу, смеются и радуются празднику. Думаю даже вставить в уши наушники, но… Неожиданно перед моим лицом появляется темный силуэт, а фигура усаживается напротив меня за стол, нервно постучав по его поверхности пальцами, чтобы привлечь мое внимание. И гадать не приходится, кто это тут у нас тут такой нервный. — Ты оставишь ее в покое, или нет? — на удивление, голос Томлинсона звучит очень даже спокойно, и я наконец поднимаю на него глаза. — Мы с семьей закупаемся подарками. — И что? — он раздраженно смотрит на мое лицо, скрещивая на груди руки. При слове «семья» на его лице появляется ухмылка. — Это раздельно не делают? — Я буду делать то, что хочу, и с тем, с кем хочу, приятель, — ехидно усмехаюсь я, видя, что он уже выходит из себя. Вот и поменялись мы местами. Раньше в ссорах мне куда тяжелее было совладать с собой, чем ему, руки так и чесались съездить по этой смазливой роже. — Слушай, Дарси и я встречаемся. Не вынуждай меня ставить ей ультиматумы. — Ты не станешь этого делать, — смеюсь я, отправляя в рот ломтик картошки и запивая свой обед кофе. — Кишка тонка. — Почему ты так думаешь? — Томлинсон откидывается на стуле, задрав вверх голову, и тоже смеется. — Потому что ты слишком боишься потерять ее и знаешь, что, поставив свои условия, увеличишь шансы на это. — Не надо решать за меня. — Поверь мне, я знаю, о чем говорю, — продолжаю жевать фри и нагло улыбаюсь ему, видя, что его это бесит. — Она бросит тебя. Скоро. Даже если ты ничего не будешь делать из того, что может быть ей неприятно. Просто бросит, и все. Осталось немного. — Ты, что ли, посодействуешь? — фыркает Томлинсон и пальцами зачесывает челку назад. Пижон. — Слишком самоуверенно. — Томлинсон, это не мое мнение, это факт, — широко улыбаюсь, показывая ему свои зубы, но улыбка сходит с моего лица, когда я вижу вдалеке Дарси, с побледневшим лицом и поджатыми губами. — О чем трепетесь? — она оказывается возле столика меньше, чем за долю секунды, и шмякает руки Луи на плечи, легонько сжав их. — Что происходит? — Подумываю наладить с Гарри отношения, — скалится Луи и встает на ноги, положив одну руку Дарси на талию. — А если правда, то просто увидел тебя тут и решил скоротать ожидание приятной беседой. — Очень смешно, Лу, — меня воротит, когда она так его зовет. Дарси запускает руку в его волосы, но потом словно спохватывается, вспомнив, что я тут, и убирает ее. Томлинсон морщится. — Гарри, на самом деле, я забыла кошелек в куртке, — вижу, что она покраснела, и не удерживаюсь от ухмылки, которая действует на нее еще сильнее. Она становится вся пунцовая и не знает, куда деть глаза. Молча берет из моих рук кошелек и, утянув Томлинсона за руку, уходит, на ходу перекидывая волосы на одно плечо. Наблюдаю за ними, чувствуя, как основательная ледяная стена встает между этой парочкой. Они словно отдаляются друг от друга, и все мы знаем, что тому причиной. Точнее, кто. Я был прав, когда сказал Розерфорд, что она не справится с собой. Она старается поступить правильно, старается все сохранить, но всем ясно, что это не получится. Ни один из нас двоих не забудет того вечера в школе, и ни один из нас не сможет выбросить из головы тот поцелуй. Возможно, Дарси решит и дальше делать вид, что его просто не было, но на то я все еще и здесь — чтобы напомнить ей.***
— Ты в порядке? — я подхожу к ней сзади, так неожиданно, что пугаю ее своим прикосновением. Положив руки на тонкую талию, спрятанную под огромным вязаным свитером медового цвета, я утыкаюсь носом в ее волосы, но, чего и следовало ожидать, Дарси тут же вырывается. Она отступает в сторону от большого окна в коридоре второго этажа и со вздохом опускается в свое любимое мягкое кресло. Я же, отпихнув назойливо торчащие листья огромного фикуса, становлюсь напротив. — Я просто устала от этого шума, суеты и притворного счастья, Гарри. Приглашать Лотту с Диланом было явно лишним. — Но Рикку же не переубедить, — фыркаю я, аккуратно присаживаясь на подлокотник кресла и проводя кончиками пальцев по ее предплечью. — А от шума я тоже устал. Но это же Рождество. — Я думала, ты захочешь провести время с мамой и сестрой, они ведь издалека приехали, — как-то слишком уж укоризненно бросает Дарси, не глядя на меня, и я чувствую, что в животе что-то больно кольнуло. — Нет? — Они не ко мне приехали, мне кажется, а к Майклу. Мама зачем-то все еще пытается сохранять с ним хорошие отношения. Все это слишком наигранно, — горько улыбаюсь ей, видя, что она наблюдает за выражением моего лица, перебирая пальцами край своего свитера. — Красивый цвет, — киваю на него и улыбаюсь уже искренне. — Тебе очень идет. — Это свитер Кейси, — фыркает Дарси. — Он даже пахнет ее коричными духами. Но это все как-то в тему Рождества. — Возможно, — задумчиво отзываюсь я и принимаюсь пялиться на огромные хлопья снега, которые падают за окном. — Можно подарить тебе подарок? — А, неужели, — смеется Дарси и поудобнее садится в кресле, скрестив ноги в огромных рождественских носках. — Я думала, я не дождусь. Все уже вручили подарки, кроме тебя. — Я тоже вручил, всем, кроме тебя. — Ну и чего ты ждешь? — улыбается она, после чего тянется к шнурочку, зажигающему неяркий светильник над нашими головами. — Давай, я заждалась. И прости, что так и не купила тебе подарок. — Сейчас, — я быстро встаю на ноги и лезу за кресло, там я спрятал аккуратно завернутую в коричневую бумагу книгу. Лицо Дарси вытягивается, кажется, она не думала, что ее подарок так близко. Я молча сажусь обратно на подлокотник, усмехаясь тому, как она неосознанно пододвигается в сторону, и протягиваю ей этот прямоугольничек в цвет ее свитера. С лицом, выдающим ее нетерпение, Дарси принимается разворачивать подарок и сдирать бумагу, предварительно сняв темно-синюю ленточку. Сначала она старается делать это аккуратно, но потом просто не выдерживает и принимается разрывать обертку, чтобы побыстрее добраться до того, что я спрятал внутри. Когда она наконец вынимает книгу, она поворачивает ее в руках, осмотрев обложку сзади и будто бы не веря в то, что я правда подарил ей этот роман. Ее удивленные глаза, которые она поднимает на меня минуту спустя, тоже об этом свидетельствуют. — Ты же… — Беру свои слова назад, — перебив ее, выдыхаю я и засовываю руки в карманы брюк. — Я решил перечитать его и не пожалел. Возможно, мои суждения о творчестве Маргарет Митчелл были слишком юношескими. Я читал его в четырнадцать и тогда презирал романтику как таковую, — вижу на ее лице хитрую усмешку, когда она приоткрывает книжку и принимается пролистывать твердые бежевые страницы, водя по ним тонким пальчиком. — Это, кстати, коллекционное издание. — Стоит, наверное, бешеных денег… — шепчет Дарси, не поднимая глаз, на что я лишь утвердительно хмыкаю. — Ты нарушил правила тайного Санты, Гарри, ты в курсе? — Плевать. Она поднимает на меня свои большие добрые глаза, и я вижу, что сейчас они просто сияют от благодарности. Да, я приятно ее удивил, я и себя-то, честное слово, таким выбором удивил. Но тогда, после неудачи с проектом, я решил перечитать книгу, и с удивлением отметил, что она не только не так плоха, как я думал, но еще и реально наполнена каким-то смыслом. Возможно, это все от того, что сам я по уши влюбился. Да уж, пожалуй, мне стоит начать называть вещи своими именами. — Ты… — она медленно откладывает книгу в сторону и встает с кресла, поднявшись на носочки, чтобы быть ближе к моему лицу, — удивил меня, Гарри… — Знаю, — пожимаю плечами, отведя взгляд, потому что этот момент какой-то слишком уж неловкий и интимный. А еще потому, что мне очень сильно хочется ее сейчас поцеловать. — Обложка очень красивая, — выдыхает Дарси мне в лицо, пристально за мной наблюдая, но я по-прежнему не смотрю в эти колдовские зеленые глаза. Они меня просто с ума сводят. — Знаешь, я бы очень… — Гарри, — мягкий голос матери раздается с лестницы, и мы рывком разворачиваемся в ее сторону, отпрянув друг от друга, будто занимались чем-то неприличным. — Тебя все потеряли. И тебя… — Дарси, — несколько резко подсказываю я, положив руку девушке на поясницу и подталкивая ее в сторону лестницы. — Мы сейчас спустимся. — Гарри, — вновь называет мое имя мама, замерев на предпоследней ступеньке и глядя на свои собственные дорогущие туфли так, будто в первый раз их видит. Кажется, она просто соскучилась по моему имени. — Можно с тобой поговорить? — она многозначительно глядит на Дарси, и та хочет проскользнуть мимо, но я рывком хватаю ее за запястье, не дав сдвинуться с места. — Не оставляй меня с ней одного, — как-то, наверное, слишком уж жалобно шепчу ей я. — Дарси, пожалуйста. — Гарри Стайлс, она твоя мать, — резко бросает девушка и вырывает руку. — Поговори с ней, — добавляет уже чуть мягче и взглядом просит прощения. — Пожалуйста. У меня нет такой возможности, помнишь? Дарси аккуратно огибает маму и бегом спускается вниз, на первый этаж этого огромного дома, где играют песни Перри Комо и всем желающим разливают пунш половниками. Энн же наконец подходит ко мне ближе и скрещивает руки на груди, словно ожидая первых слов от меня. Но, не дождавшись, она тяжело вздыхает и начинает диалог сама: — Гарри, мы приехали, чтобы встретить Рождество с тобой и людьми, с которыми ты проводишь большинство своего времени, а ты… — По вашей воле. По твоей, — ядовито говорю я, не желая держать себя в руках. Хоть я и понимаю, что мне должно быть стыдно за такой тон. — Мама, ты сбагрила меня сюда, решив так все проблемы, и лишь из-за тебя эти люди стали мне ближе родной семьи. Ах, ну и Джемма. Чего же она приехала? Не верю я, что она хотела меня видеть. — Гарри, во второй раз ты уехал сам, — мама качает головой и усталым взглядом обводит темное помещение. — Ты ведь знаешь, что мне часто приходится отсутствовать по работе, а… — А твой любимый моим воспитанием заниматься не хочет, — за нее заканчиваю я, возможно, чуть грубее, чем она того хотела. Но суть я передал верно. — А сестру я просто бешу. Да, мам, так и есть. — Гарри, зачем ты сам портишь наши отношения? — вновь вздыхает Энн и скрещивает руки на груди. — Я ведь твоя мама. — А я твой сын. Но это не помешало тебе от меня избавиться. — Я просто хотела, чтобы ты попал в другую среду, изменился… — И я изменился, — фыркаю я, мотнув головой так, что копна кудрей тут же падает на лоб и закрывает мне глаза. В бешенстве убираю волосы рукой. — Только не обольщайся, это не твоя работа, а тех, с кем я столкнулся тут. — Прекрати мне хамить, — явно устав от этого диалога, бросает она и плюхается в кресло, обхватив голову руками. — Я пытаюсь хоть как-то все исправить, в отличие от тебя. — А почему я должен что-то исправлять? Это не я все испортил, мам. И возвращаться к тому, что было, у меня нет ни малейшего желания. Мне мой родной дом просто противен. — Не бросайся такими словами, Гарри… — Все, давай это закончим, — резко перебиваю ее я и двигаюсь в сторону лестницы, предварительно схватив с кресла книгу Дарси. — Я не вижу смысла продолжать этот разговор. — Когда ты вернешься домой? — Я не хочу этого, как ты не понимаешь? — торможу и рывком поворачиваюсь к ней, встретившись своим взглядом с ее растерянным. — У меня есть деньги, чтобы оплатить первый год в колледже, а там я что-то придумаю. — Мы поможем тебе с колледжем, Гарри, — тихо вздыхает мама. — Если ты того хочешь. Уезжай в любое место и живи, как душе угодно. Лишь бы ты был счастлив. — Какие слова! Просто золотые, — ехидно фыркаю я, но решаю, что пора прекратить язвить ей. Она же все-таки моя мать. — Если ты готова помогать мне, я не откажусь. Но, уверен, я справлюсь и сам. — Я в тебе не сомневаюсь, сынок, — смеется мама, убирая уложенные волосы за спину, а я лишь, усмехнувшись собственным горьким мыслям, решаю наконец спуститься вниз и найти Дарси.***
Ed Sheeran — Hearts Do Not Break Around Here
— Я чертовски устала за эту ночь, — бросает Дарси, исподлобья наблюдая за тем, как я курю третью за десять минут сигарету, и вышагивая по краю бордюра, при этом забавно выставляя ноги вперед. — Самое тяжелое Рождество в моей жизни. — Ага, — задумчиво отзываюсь я, затягиваясь, мои мысли заняты абсолютно другим. Мама и Джемма сейчас в гостинице, наверное, спят крепким сном, а я брожу с девушкой, в которую влюблен, по улицам Уэйкфилда, любуюсь зимним рассветом и курю сигареты одну за одной. Возможно, я поступаю неправильно по отношению к Дарси, отталкивая свою семью. У нее нет семьи в принципе, но значит ли это, что наши случаи можно сравнивать? Не знаю. Но почему-то совесть мучает меня, когда я вспоминаю наш ночной разговор на крыльце. — Ты устал? — Дарси медленно тормозит возле небольшого заборчика чьего-то симпатичного дома и опирается о каменную поверхность плечом. — Не хочешь поговорить? — Нет, — наверное, несколько резко отзываюсь я, но контролировать свой тон у меня нет сил. Я и правда ужасно устал. Это Рождество, действительно, будет в списке худших. — Скрудж ударил Дилана по лицу и разбил ему губу, — зачем-то оповещает она меня, пристально следя за вьющейся струйкой белого дыма. — А Лотта плакала. — Супер. Мне плевать, если честно. Дарси грустно смотрит на меня своими большими глазами, и я вижу, что она замерзла, по тому, как подрагивают ее руки. Она тут же прячет их в карманы, заметив, что я вижу, и со свистом втягивает в себя воздух. — Когда-нибудь меня перестанут удивлять перемены в твоем настроении, Стайлс. И что на этот раз я сделала не так? — А что ты сделала так? — взрываюсь я и, рывком развернувшись к ней, толкаю ее в плечо, тем самым прижав к каменному забору. — Ты достала меня, Дарси! Ты не со мной, но тебе так нравится изливать мне душу! Это все супер, конечно, — шумно выдыхаю ей в лицо облачко дыма, и она морщится. — Мне приятно, что ты мне доверяешь. Но я устал от этого. Я уже понял, что это все ничего не значит. — Значит, Гарри, это очень многое значит, — она прикрывает один глаз, а второй щурит, пристально глядя на мое лицо, а я, разочарованно махнув рукой, отворачиваюсь. — Мне вообще тяжело делиться чем-то с людьми. А тебя это будто и правда волнует. — Конечно, черт возьми, меня это волнует! — вновь оборачиваюсь и повышаю голос, бешеным взглядом бегая по ее лицу в сиреневых лучах встающего солнца. — А еще меня волнует то, почему ты до сих пор не бросила Томлинсона. Неужели, это все из-за кормушки? Какой милый поступок, покормить гребаных птичек… — ее лицо вытягивается, и я вижу на нем легкий шок, удивление. — Да, я читал твой дневник. И, поверь мне, больше не буду, такие сопли бывают только в романах вроде «Унесенных ветром». — Придурок, — словно сплевывает себе под ноги Дарси и отходит в сторону, встав ко мне спиной. — Ты просто придурок, Гарри… — Больше тебе нечего мне сказать? — горько смеюсь я и развожу руками в стороны. — И правда, я придурок! Влюбился в дуру, которая сама не понимает, чего хочет. — Слушай, и как после этого я могу быть уверена в том, что все будет в порядке?! — неожиданно она подлетает ко мне и буквально ударяет меня руками в грудь. — Ты то клянешься мне в любви, то обзываешь меня и орешь! Гарри! Это ненормально! Я не могу довериться тебе! Я просто… — ее голос сходит на шепот, и я вижу слезы в ее глазах. — Я просто боюсь… что все потеряю, если выберу тебя. И тебя, в том числе. Резко дергаю ее на себя за руки и стискиваю в таких крепких объятиях, на которые только способен. Она в очередной раз просто плачет на моем плече, громко и бесстыдно хлюпая носом, а я лишь глажу ее по волосам и молчу, наблюдая за тем, как морозное солнце окрашивает крыши домов в лиловый цвет. Сейчас около восьми утра. Самое время заняться вокалом… — I feel safe when you’re holding me near, Мне так спокойно, когда ты обнимаешь меня, Love the way that you conquer your fear, Мне нравится, как ты побеждаешь свой страх, You know, hearts don’t break around here. Знаешь, тут сердца не разбиваются. Oh, yeah, yeah, yeah! О, да, да, да! — И все-таки, у тебя потрясный голос, — смеется она, подняв на меня свои наполненные слезами глаза, и я пальцем смахиваю собравшиеся в их уголках слезы. — Тебе бы вместо меня петь на школьных дискотеках. — Споем дуэтом, — тоже смеюсь и мягко касаюсь ее губ своими, зная, что она не против. Их соленый вкус и приятная шершавость просто сводят меня с ума, и я целую ее вновь, обхватив руками худощавое лицо и мягко касаясь обветренных щек. — Но только когда ты бросишь Луи. Это будет скоро? — Так скоро, как только это возможно, — отмахивается она, в шутку ударив меня ладонью по щеке. — Не дави на меня. — Я больше так не могу, — серьезно проговариваю я, не позволяя ей отвернуться и пристально глядя на ее заплаканное лицо. — Мне тоже непросто. — Я знаю. Прости, — она опускает глаза и принимается пялиться на мои ботинки. — Давай пойдем спать, Гарри, я просто не стою на ногах. — Пойдем… Я тоже хочу спать. А еще, я бы не отказался от кусочка индейки, — фыркаю я и хватаю ее за руку, утягивая в сторону дома. Она не вырывается.