***
Снег огромными хлопьями падает на землю, и в этих снежинках неаккуратной формы отражаются лучики света, создавая будто волшебную светящуюся сетку над парком возле нашей школы. Этот вечер выдался неожиданно спокойным, неожиданно, потому что само Рождество было бурным и разочаровывающим. Наверное, все всего лишь устали, другого объяснения у меня просто-напросто нет. Сначала все, включая Гарри и Лотту, убирали бардак, наведенный Скруджем, который ушел из дома, хлопнув дверью, и Диланом. Потом мы, дети, допивали пунш и доедали остатки пирога, сидя за столом в пижамах и рождественских носках, а после просто разбрелись по своим комнатам, чтобы еще немного отдохнуть. Вроде дел было сделано немного, но с учетом того, во сколько мы проснулись, это заняло почти целый день. И вот сейчас, когда на часах примерно пять вечера, я брожу по парку в полном одиночестве, вставив в уши слегка сломанные шипящие наушники, и потираю ладони друг о друга в попытке согреться. На душе как-то странно. Окончательно паршиво и в то же время спокойно. Как-будто что-то, мучающее меня и не дающее мне жить своей жизнью и быть собой, наконец испарилось. Мелодичная игра на фортепиано, раздающаяся с некоторыми перебоями в моей голове, только подогревает это чувство, но я все еще никак не могу понять, что оно могло бы значить. Плавно останавливаюсь у небольшой ели и голой рукой смахиваю с ее ветвей снег. Он медленно осыпается на землю, словно песок, а я задумчиво слежу за этим, кажется, даже не моргая. Вытягиваю руку вперед вновь и делаю то же самое с другой веткой. Холодно. Но так хорошо. Двигаюсь по тропике, недавно кем-то протоптанной, вперед, продолжая задевать рукой ветви деревьев и, несмотря на холод, смахивать с них снег. Это успокаивает меня еще больше. — Дарси, — негромкий голос раздается позади меня, вынудив резко остановиться и спрятать руку в карман. Краснею, будто бы меня неожиданно застали на месте преступления, и хмыкаю себе под нос, отмечая, что даже вечерняя прогулка у меня не может пройти без неприятных диалогов. И что ему надо? — Следишь за мной? — на выдохе бросаю я, развернувшись на пятках, а снег под ногами издает приятный скрип. Выдергиваю из ушей наушники и пару раз судорожно моргаю. — Если ты надумал о чем-то поговорить, — осекаюсь, — о чем-то серьезном… То… давай это отложим. Я очень устала, Лу, — нахожу его глаза и вижу, что мои слова не работают. Ему надо поговорить сейчас, а он же упертый, как баран, еще похуже Гарри, и ни за что не отступит. — Мне кажется, мы откладываем этот разговор уже и так слишком давно, Дарси, — мягко говорит он и делает шаг навстречу, осторожно, будто думая, что я отступлю назад или в сторону. — Тебе так не кажется? — Луи слегка щурится, а я отмечаю, что лучики теплого оранжевого солнца слишком уж красиво смотрятся на его спутанных и будто в спешке не причесанных волосах. Легкий выдох срывается с моих губ, когда Луи подается вперед и крепко меня обнимает, прижав к своему телу без шанса выбраться. Он запускает руку в мои жесткие от лака волосы и с силой, даже с каким-то отчаянием сжимает их, пропустив между пальцев. Я молча и терпеливо жду, пока его отпустит этот порыв, потому что на этот раз точно знаю, что скажу то, что давно должна была сказать этому парню. Он не заслужил такое слышать, но у меня нет выбора. Просто нет.Ed Sheeran — I’m A Mess
— В чем дело, Дарси? Объясни мне. Неужели я не заслужил хотя бы знать, в чем же дело? — он отстраняется, наконец поняв, что я не обниму его в ответ и не подарю ему тех чувств, которые бы он хотел сейчас получить. Я вижу в его глазах растерянность, и она пугает меня. Какое я имею вообще право делать этому человеку больно, после всего того, что он пережил? — Тьфу, Розерфорд, не смотри на меня так! — насмешливо, но горько, фыркает Луи. — Не нужно жалеть меня, будто отбираешь у меня смысл жизни сейчас. Я не ребенок. Отступаю на шаг назад и пристально вглядываюсь в его бледноватое лицо. Именно эта бледность, контрастирующая с ярким розовым румянцем от мороза на щеках, выдает его волнение и беспокойство. А ведь Луи прав — я жалею его. Наверное, это последнее, чего когда-либо хотел бы любой мужчина. Именно так. Пора заканчивать. — П-прости, — с запинкой выдаю наконец я и вижу, что выражение его лица смягчается, а в глазах появляется прежнее тепло. — Я не это имела в виду. — Ты пока ничего не имела в виду, потому что ничего не сказала, — укоризненно бормочет Томлинсон, скрещивая на груди руки. Про себя я отмечаю, что ему холодно. — И если ты не скажешь хотя бы что-то… — Я скажу, просто дай мне собраться с мыслями. Резко перебиваю его, и он тут же умолкает, закусив нижнюю губу и опустив подавленный взгляд на свои ботинки. Медленно обвожу Луи взглядом с ног до головы, размышляя о том, как правильнее начать и что правильнее ему сказать, чтобы задеть как можно меньше. Ведь я же… — Хватит придумывать речь, Дарси, — он рывком поднимает голову вверх, взмахнув своей челкой, и принимается прожигать меня суровым взглядом голубых глаз. — Говори, как есть. Хотя бы просто скажи правду, а там мы как-нибудь и разберемся. — Мы с Гарри целовались на балу. Эта фраза словно против моего желания, без какого-либо контроля, срывается с моих губ, и я выпучиваю на парня глаза, не в силах осознать то, что только что сказала. Это явно не те слова, которые я должна была сейчас произнести. Но ведь это правда, как Луи и хотел. Как он и просил. Смотрю в его сощуренные в недоверии глаза и никак не могу разобрать ту эмоцию и то чувство, что там спрятались. Он выглядит настороженным, раздраженным, но не растроенным или задетым. Я не могу понять, то ли это его истинные чувства, то ли он слишком умело притворяется сейчас. — И что? — что, прости? — Я знаю. Я видел. — Нет, ты не понял, — резко бросаю я, сделав к Луи большой шаг. — Это было по обоюдному согласию, я бы даже сказала, по моей воле. — Да я так и понял, Дарси, — тихо говорит он, не сводя с моего лица своих вмиг ставших холодными глаз. — Я, конечно, футболист, и все такое, но я не совсем болван. — А? Как… И? Слова пропали. Просто все мысли вылетели из моей головы и растворились в морозном вечернем воздухе. Что? Он так и понял?! И почему он молчал все это время? Да что, черт возьми, у этого парня в голове? Он совсем спятил? — Ну, я думаю, только слепой бы не заметил, что он нравится тебе, — фыркает парень, мотнув головой в сторону, а мою челюсть, кажется, уже можно с пола подбирать. — Но почему же ты тогда была со мной? — Нет, Луи! — я повышаю голос и делаю к нему еще один стремительный шаг. — Нет. Тут сейчас другой вопрос. Почему был тогда со мной ты? — Потому что я тебя люблю, — едко парирует он, сморщив свой маленький нос, и отступает от меня вправо, ссутулившись. — Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Или как оно там говорится? — Ты больной, — я качаю головой, окончательно запутавшись. — И нормально вот тебе было так? — Нет. Смотрю в его глаза, пытаясь хоть что-то наконец понять, но мне это не удается. В моей голове все сейчас смешалось, спуталось, скомкалось, и я даже не могу сообразить, о чем же нам с Луи еще говорить. Словно горсть снега обрушилась с ели на мою голову и на некоторое время лишила меня всякой способности мыслить. Это невообразимо просто, то, что он говорит. — А почему тогда?.. — Да не поймешь ты, к чему этот тупой разговор, — раздражается парень и зачем-то ударяет рукой по еловой ветке, смахнув снег на землю. На секунду он, подлетев в воздух от неожиданного удара, застилает пространство перед моим лицом, отгородив от меня Томлинсона, но тут же опадает, и я вновь ловлю на себе его разочарованный и раздосадованный взгляд. — Просто скажи, что теперь. — Я хочу понять, Луи. Помоги мне. — Ты заставляешь меня унижаться, Дарси, — горько хмыкает он. — Я не привык к этому. — Прости, — опускаю взгляд вниз, но тут же чувствую ледяное прикосновение его пальцев к своему подбородку, когда Луи приподнимает мою голову, вынудив меня встретиться глазами с его. — Мы с тобой… Это время было чудесным, и я… — Что ты несешь? — Луи резко отталкивает меня от себя, да так, что я аж встречаюсь спиной со стволом дерева позади. — Ты типа сейчас со мной расстаешься? — А что мне делать, Луи? — я уже без неловкости и стеснения смотрю в его глаза. — Все это время мне нравился Гарри, и ты знал об этом. И тебе было нормально. Будто так и должно было быть. Что за хрень вообще? — Да не нормально мне было, чтоб тебя! Ты меня слышишь?! — начинает орать он, и его лицо с розоватыми щеками приобретает уже какой-то синий оттенок. — А что мне нужно было делать?! Ты была со мной, и я радовался этому! Мне надо было орать, закатывать скандалы и постоянно ограждать тебя от Гарри?! Я, что ли, виноват, что пока ты пыталась изгнать этого беспринципного урода обратно в его вонючий Лондон, ты влюбилась в него, как полная дура?! Ты уже не помнишь ничего, что он сделал, ты забыла все, чего так хотела, потому что он же такой, мать его, загадочный, такой, чтоб вас всех, красавец! Просто принц! А что мне надо было делать?! Набить ему морду?! Показать, кто в доме хозяин?! Может, мне стоило натравить на него его же друзей, чтобы те отправили его в больницу, а, Дарси?! Так ведь поступают те парни, которые забирают твое сердце?! — Прекрати истерику, Луи, — шепотом говорю я, чувствуя, как слезы застилают глаза. Нет, все это его спокойствие было, конечно же, напускным. За всей его шутливостью и насмешками я даже не замечала, как ему в действительности было больно. И как он устал терпеть все то, что происходит. Наверное, и правда, произошло то, чего Луи так сильно боялся и не хотел. Гарри вернулся и забрал у него то, что приносило ему радость и… делало его счастливым? И все его попытки предотвратить это потерпели крах. Черт, я что, опять его жалею? Да что же это за… — Это не истерика, — громко и холодно отрезает Луи, кулаком утирая выступившие в уголках глаз слезы. — Я просто хочу, чтобы ты очнулась, Дарси, ты влюбилась в холодного, расчетливого поганца, который рушит людям жизни. Он сломал жизнь мне, он испортил отношения в твоей семье, и он продолжит это делать. Он вроде весь такой пушистый и вежливый, но он…он же просто монстр внутри. Его не заботит ничего, кроме его собственных убеждений, которые непоколебимы. Я решил, значит, так и будет, и это единственный верный выход. Вот его логика. И тебя все это дерьмо тоже коснулось. Я просто искренне не понимаю, как такое могло произойти, что все происходящее в итоге вылилось в какие-то твои чувства к нему. Про него я молчу. Я не верю в то, что он способен на что-то искреннее. — А он так же про тебя говорит… — Да клал я на то, что он обо мне говорит! — Не ори на меня, — резко обрываю я Луи и скрещиваю дрожащие от волнения и холода руки на груди. — Вы только и делаете, что обсираете друг друга и пытаетесь унизить в моих глазах. Никто из вас не лучше. — Обидно, что ты так думаешь, Дарси, — фыркает Томлинсон и резко разворачивается ко мне спиной. — Если это то, как мы с тобой прекратим наше общение, то пусть это все закончится на этой твоей фразе. Продолжать слушать этот тупой бред у меня нет сил. Он стремительно направляется вперед по тропинке, и его фигура в мгновение ока становится совсем крошечной, потому что несется Луи слишком уж быстро. Одна моя часть внутри ревет и вопит, что я должна, нет, просто обязана броситься за ним и принести ему свои извинения, попытаться что-то объяснить, а другая наконец чувствует облегчение и убеждает меня в том, что Томлинсон все равно не поймет ничего из того, что я ему скажу. Она просто говорит мне оставить все так. Пусть закончить пришлось на такой неприятной ноте, пусть пришлось выслушать такой шквал горьких обвинений, но теперь это все. И ничего не вернешь. Нет, конечно, я могу догнать его, поцеловать, сказать, что он неправ, но зачем пытаться обманывать Луи, себя, Гарри, в конце концов. Это ведь и правда конец. И к этому все и шло, наверное. Поэтому мне стоит сейчас успокоиться, вытереть проступившие слезы и просто пойти домой. Просто пойти домой…***
One Direction — Little Things (piano)
— Уйди, Стайлс, пожалуйста. Я не хочу сейчас говорить, — кудрявая голова в проеме двери лишь усмехается. — А я думаю, хочешь. — Да, ты прав, — я медленно сажусь на постели и скрещиваю ноги по-турецки, — но не с тобой. Может, с Риккой, но не с тобой. — Ну прости, Дарси, Рик нет дома. Они с Кейси отправились на поиски Скруджа. Хотят извиниться за эту ночь и вернуть его домой. — Хорошее решение, — бурчу я, глядя на то, как Гарри быстро пересекает комнату и плавно присаживается на край моей не заправленной постели. Он мягко накрывает мою руку своей, будто бы желая выразить свое сочувствие, или типа того, но это только делает хуже. — Ох, черт, прекрати это, — вою я и падаю на бок, отвернувшись от него, чтобы скрыть слезы. В глубине души я жду того, что он сейчас сделает, но… Гарри медленно ложится рядом со мной и обнимает меня своей длинной рукой, разместив огромную теплую ладонь на моем животе, под футболкой. Он прижимается ко мне всем телом, согревая и немного унимая мою дрожь, но я все равно не могу сдержаться, и негромкий всхлип прорезает тишину спальни. Стайлс моментально отстраняется от меня и садится на кровати, после чего дергает меня за руки к себе, вынуждая оказаться в сидячем положении ровно напротив. Зеленые глаза находят мои и всматриваются в них, и, пусть я уже успела утереть слезы, по ним все равно все заметно. — Что случилось? — с беспокойством спрашивает Гарри, взяв мое лицо в свои ладони. — Дарси, не молчи. Почему ты опять плачешь? — Я… Блин, Гарри, я не могу с тобой об этом говорить. — Это — это Луи? — Ага, — вырвавшись, я шмыгаю носом и утираю его рукой, отведя взгляд пристыженных глаз в сторону, чтобы не видеть того, что таится в глубине души у Гарри. Не надо теперь еще и ему делать неприятно. — Ты виделась с ним? — Ага, — лишь повторяю я, смотря в окно и ощущая новые потоки слез на своих обветренных щеках. — И? — Гарри вновь обхватывает мое лицо ладонями и разворачивает его к себе. — Вы поговорили? — Ага. — Это твое любимое слово, что ли? — фыркает он, сжав до боли мои челюсти в своих пальцах. — Скажи мне, ты сказала ему то, что стоило сказать? — Гарри, ты не видишь, мне неприятен этот разговор? — раздраженно фыркаю я и вновь отворачиваюсь от него. — Черт возьми, не будь эгоистом. — Извини, — без доли сожаления говорит он и отползает от меня на противоположный конец кровати, с увлеченным видом принявшись изучать тюбики на комоде. — Поговорим об этом, когда захочешь. — Я никогда не захочу, — отрезаю я и сползаю с кровати на пол, засунув руку под нее и рывком вынув оттуда свой дневник, который, сама не пойму зачем, начала вести в последние дни. Думала, он поможет мне разобраться, а он все только запутал. — На, — встав на ноги, сую его в руки Гарри, заметив, как он слегка морщится, не желая брать его. — Ну чего ты, он ведь тебе уже должен быть как родной? Бери, читай. Вижу недоверчивую усмешку на его лице, но отступать не хочу. Гарри ведь так необходимо знать, что я сказала Луи, ему хочется почувствовать, что он поставил своего врага на место, так пусть прочитает об этом все так, как я это вижу. И посмотрим, что он мне на это скажет. Если скажет что-то вообще. Все с таким же ненавистным мне выражением лица Стайлс садится на край кровати и открывает дневник, быстрым и будто привычным движением находя нужную страницу. А он, я погляжу, уже хорошо в моих рукописях ориентируется. Вздохнув, он принимается читать все написанное мной о последнем разговоре с Луи, и на протяжении чтения улыбка постепенно сходит с его лица, а в итоге и вовсе сменяется сомкнутыми на переносице бровями. Напоследок опять вздохнув, Гарри шумно захлопывает блокнотик и швыряет его в мою сторону, лишь повернувшись в пол-оборота. — Никто из нас не лучше, так? — он прищуривает глаза, в точности, как это делал Луи, а я лишь со свистом втягиваю в легкие воздух. Это единственное, что его задело в том, что я написала? — Так. — Супер, — он резко встает на ноги и подлетает к окну, одернув занавеску и чуть не сорвав ее с петель вместе в карнизом. Такая же реакция, черт возьми. У меня уже появляется чувство, что я лишь часть их плана по уничтожению друг друга. То, за что они борются, просто чтобы показать друг другу, кто главнее и круче. — Не стоит так думать, — хрипло говорит Гарри, наконец посмотрев на мое лицо и проведя рукой по кудрям. — Как думать? — Что ты — что-то типа трофея в нашей с Томлинсоном игре. Это неправда. — И когда ты научился читать мои мысли? — усмехаюсь я, присев на край кровати, но при этом не прервав с Гарри зрительного контакта. — Давно. Но сейчас у тебя просто все на лице было написано. — А что я тогда, Гарри? — наблюдаю за тем, как он медленно ко мне подходит и так же медленно садится напротив, обхватив себя руками и с силой сжав собственные плечи. Будто борется с чем-то, понятным только ему одному. — Я сам еще не понял, — наконец он заканчивает свое странное занятие и кладет одну руку на мою щеку. — Холодная, — задумчиво смотрит на мои губы и вновь поднимает глаза. — Дарси, я не знаю, что ты и кто ты, но я пытаюсь в этом разобраться. Сейчас я знаю одно: я тобою горжусь, честно. Твоей силе духа можно только позавидовать. Ты, конечно, долго на это решалась… — Прекрати, — отталкиваю его руку от себя и злостно смотрю ему в глаза, видя там задорные огоньки, которые будто бы тут же убивают мое раздражение, толком не дав ему возникнуть. — Ну прости, — он вновь тянет ко мне руки и, разместив их на моей шее, притягивает меня к себе, невесомо коснувшись своими губами моих. — Я знаю, что тебе больно, но я не в силах скрывать свое хорошее настроение. Потому что наконец-то все стало ясно. И ты сама так написала. Так и должно быть, Дарси, к этому все шло, понимаешь? Теперь нам ничего не мешает. Знаешь, — он умолкает на секунду, и я пользуюсь этим, чтобы заглянуть в его глаза, которые он теперь сам старательно отводит. — Лотта говорила со мной в день, когда я вернулся. Она поймала меня на подъездной дорожке и сказала, чтобы я берег тебя. Вроде того. Даже она понимала, что я — тот, кто нужен тебе. Серьезно. Наверное, ей со стороны виднее. — Ты слишком самодоволен и уверен в себе, — пихаю его кулаком в плечо и морщу лоб, но Гарри остается серьезным и даже хмурится теперь еще больше. — Неправда. Я очень не уверен в себе. Ты не даешь мне повода быть уверенным, Дарси. Порой мне начинает казаться, что я тебе дорог и для меня есть место вот тут, — он тыкает пальцем в верхнюю часть моей груди, чуть левее середины. — Но потом все будто рушится, даже еще не будучи достроенным. Понимаешь? — Да, Гарри. Я чувствую то же самое. Об этом я говорила тебе утром. — Надо с этим что-то делать, не находишь? — Мне кажется, что это невозможно. У нас слишком разные характеры. — А я думаю, наоборот, слишком похожие, — загадочно улыбается он и взъерошивает мои волосы. — Оттого и тяжело. Но вообще, у нас будет время поработать над этим, как думаешь? По-крайней мере, мы оба знаем, чего хотим теперь. — Да? — А ты не уверена? — улыбнувшись, Гарри щелкает меня по носу, а мне лишь остается удивляться этой нежности, откуда-то появившейся в некогда равнодушном и холодном Гарри Стайлсе. — Мне кажется, ты все поняла уже для себя, я не прав? — Прав, пожалуй, — наконец сдаюсь я и падаю в его распростертые объятия. Он будто знал, что я сделаю это, и ждал. Гарри стискивает меня в своих сильных руках и прижимает к себе, пока я вдыхаю его табачный запах, уткнувшись носом в теплую шею парня. Этот его аромат всегда заставляет меня чувствовать легкое раздражение и жжение в носу, но при этом он очень нравится мне. Такие же у меня чувства и к самому Стайлсу — он меня и бесит очень сильно, то и дело выводит из себя, но я чувствую себя странно хорошо, находясь рядом и чувствуя его заботу и нежность. — Знаешь, я думаю, у нас с тобой никогда не будет спокойных отношений. Это не тот случай, — задумчиво говорит он, все еще прижимая меня к себе, на что я лишь кладу подбородок на его плечо. — Но в этом и фишка. Нам никогда не станет скучно вместе. — Супер, Гарри, — смеюсь я, высвобождаясь из его объятий и находя своими губами его шершавые. Оставляю на них мягкий поцелуй и, радуясь тому, что Стайлс пока не требует большего, медленно отстраняюсь, прикрыв глаза. Ощущаю его ладонь на своей и так же, с закрытыми глазами, улыбаюсь, чувствуя, как тепло, исходящее от него, передается и мне самой. — Тебе хорошо сейчас? — тихо интересуется он, и я даже с закрытыми глазами чувствую, как он буравит меня взглядом. Молчу. — Черт, ты можешь наконец забыть о своем Томлинсоне? — Я не о нем думаю, Гарри, — выдыхаю я и приоткрываю глаза. — А о себе. Я плохо поступила с ним. — Честные слова никогда не могут называться плохими, — сурово отрезает он, и я мысленно усмехаюсь тому, что Луи прав: Гарри всегда будет строго верен своим убеждениям и принципам. — И честность — это априори хорошо. А ты всего лишь была с ним честной. И давай больше не будем об этом, окей? — вижу, что к нему вернулась прежняя холодность, и усмехаюсь уже не мысленно. Да уж, Стайлс прав, я с ним не соскучусь. Но нужны ли мне все эти сложности и препятствия? Наверное, да, раз я в итоге приняла такое решение, посчитав его правильным. Наверное, я верю в то, что мы с Гарри научимся идти на уступки и искать компромисс, и, пожалуй, я хочу хотя бы попробовать и узнать, что из это выйдет. Что у нас выйдет. Просто потому, что сопротивляться этой непреодолимой тяге у меня больше нет сил, да и я сама больше не хочу обманывать себя и других людей, которые что-то да значат для меня. Скорее всего, наши отношения с Гарри, если они и будут, будут похожи на американские горки — то вниз, то вверх, но мы хотя бы оба знаем о своих чувствах и понимаем, что очень друг другу нужны. А это, наверное, главное. И это поможет нам идти дальше.