***
Вернувшись из Ирака с контузией под самый конец своего контракта, первым делом Роджерс обзавёлся домиком в дальнем от мегаполисов районе одного из северных штатов, чтобы окружающая природа и погода мало чем могла напомнить ему о годах, проведённых в пустыне. Спасибо Сэму, его другу-психологу, посоветовавшему правильного специалиста, с которым Роджерс практически полностью поборол свои страхи и чувство вины, глубоко засевшие в сознании, когда из всего 107-го пехотного в живых остался лишь он один. Первые месяца два после возвращения на родину Стив ещё и оставался практически глухим, но постепенно последствия контузии сошли на нет, так же как и желание снова брать в руки оружие. Уилсон во время своих редких приездов, положа руку Роджерсу на плечо, говорил, что ничего страшного не произойдёт, если Стив постреляет из своей «пукалки» по пивным банкам или припугнёт оборзевших дроздов, год за годом успевавших склёвывать весь урожай вишни, прежде чем она созревала, что это даже лучше, чем полное отрицание всего того, что сопровождало Стива годами. Но Роджерс был ещё не готов. Он принял, но не отпустил ситуацию, хотя сны, в которых мелькали лица сослуживцев, практически перестали его мучить, и если и возвращались, то не несли в себе прошлого ужаса. Морита, поправляющий обручальное кольцо… Дуган, усмехающийся в усы… Дернье, Гейб Джонс, Фэлсворт… И все остальные отличные ребята, с которыми капитан Роджерс ежедневно жил, делил жилище и пищу, сражался… Плечом к плечу… Спиной к спине… Ещё на новоселье Уилсон привёз Стиву Бьюкенена Ти Джей Третьего, убедив, что затворничество хорошо лишь в компании и что самая лучшая терапия для одиночек на его взгляд — домашние питомцы. Мелкий котёнок-хмурёнок породы сноу-шу вырос в настоящего хмурокота, словно сошедшего с известных интернет-мемов и отличался помимо клубного непроизносимого имени рядом специфических качеств и вкусовых предпочтений. Несмотря на аристократичность, он с равным удовольствием трескал как витаминизированные сорта кормов, так и любые очистки, почти сходя с ума от позднего сорта слив-венгерок, которые как раз созревали в октябре. Баки, никогда не отзывавшийся ни на одно из своих клубных имён, но с лёгкостью восприняв укороченный вариант первого, больше подходящего собаке по мнению Стива, проводил на деревьях большую часть времени, периодически отдаваясь охоте на пресловутых дроздов. Его травма — разодранное левое плечо, где прежде было пятнышко, чем-то похожее на звезду, по сути, и устроило Роджерсу судьбоносную встречу с Барнсом, после которой Стив места себе найти не мог.***
Ведь уже не мальчик. Ведь можно было бы обменяться телефонами. Попробовать дружить, узнать друг друга ближе. Ведь, может, эта самая Наташа — сестра или… Ведь-ведь-ведь… Стив лежал в темноте на своей узкой и жесткой, практически казарменной, кровати и не первый день не мог заснуть, вспоминая запавшего в душу собачника, его серо-голубые глаза, небрежный короткий хвост, длинные красивые пальцы… В голове крутилась та самая песня с рингтона. Роджерс нашёл её в интернете: приставучую, дико попсовую, абсолютно не сочетавшуюся по его мнению ни с парнем его мечты, ни с предположительными музыкальными пристрастиями этого самого парня. I don't know why we don't care | Я не знаю, почему мы безразличны. There's nothing to fear when I know you are there | Бояться нечего, когда я знаю, что ты рядом. So let's not wait for someone else | Так давай не будем ждать, когда кто-то другой To make it right, make it right | Всё исправит... Он не помнил, как сон сморил его, но проснулся от удушья, словно вернувшись в своё хилое астматическое детство и юность. Он дернулся, вскинувшись, и сбросил со своего лица кошачью тушку. Баки посмотрел на него нечитаемым взглядом, перебрался на столик у окна и, демонстративно повернувшись к хозяину задницей, вздохнул. — Эй, — извиняясь, позвал его Роджерс, сжав в кулаке шарик-пищалку, на что кот, развернувшись, вытянул ногу и принялся вылизывать свои кошачьи достоинства, слово бы поясняя, на каком месте он этот шарик и хозяйские извинения вертел. Стиву вообще порой казалось, что это он живёт у кота и что недалёк тот день, когда его вообще попросят съехать. Но Бьюкенен Ти Джей Третий при этом умудрялся порой вести себя как тот самый трёхмесячный малыш, с интересом в своё время изучавший дом, прятался под майку Роджерса от холода в первую их совместную зиму, после которой Стив в срочном порядке поменял заклеенные в каких только можно было местах окна, чтобы избежать сквозняков, ещё мелкий забирался по его штанине на руки, мурчал изредка, укладывался спать так же, практически на голове Стива, тыкая лапами в его лицо, за что пару раз всё же словил люлей и какое-то время даже относился к хозяину с изрядной долей уважения и трепета, перестав впиваться в нос. Именно тогда. Роджерс сел, потянулся ладонью к коту, чтоб погладить, но тот лениво отбился мягкой лапой от хозяина и продолжил гигиенические процедуры. — Ну, как знаешь, — пробормотал Роджерс, ощущая, что тело немного затекло, и, поднявшись, начал свою ежедневную зарядку, после которой собирался отправиться в душ. Нажал на педальку чайника на кухне, достал и высыпал в плошку овсяных хлопьев для запаривания, которые превратились бы в кашу, пока он будет в ванной комнате, положил своему хмурёшке в миску влажный корм из пакетика для котят. Пусть порадуется, малыш… Роджерс прихватил из комода свежие полотенца и остановил взгляд на мобильном. В Нью-Йорке уже не рань несусветная, так почему бы и нет… — Парень, у меня тут целая компания ветеранов, вернувшихся из Сирии, — бодро отрапортовал Сэм, — так что я готов уделить тебе не более двух минут, если только не случилось нечто более ужасное. — Случилось, — с улыбкой вздохнул Стив, собираясь перезвонить позже, но Уилсон потребовал не интриговать его и велел колоться. — Я, по ходу, влюбился. — Чувак… — слышно было, как Уилсон что-то такое пробормотал в сторону, вероятно отшучиваясь от намёков со стороны подопечных, пришедших к нему на сессию. Роджерса всегда восхищало то, как его друг с лёгкостью помогал бывшим воякам примириться с реальностью по возвращению, например, из горячих точек, поэтому считал — если и делиться с кем-то насущными делами, то с Сэмом. Стив ни на йоту не сомневался в нём. — Надеюсь, не в меня? — продолжил Уилсон с доброй усмешкой. — А то, знаешь, то что ты — тот ещё тугодум — не секрет, но я по-прежнему — по девочкам. — Да нет, — отсмеявшись, добавил Роджерс. — Так почему ты звонишь сейчас мне, а не своему принцу на белом коне? — иронично спросил Сэм самое пожалуй логичное, что можно было спросить в данной ситуации. — Только не говори, что не взял его номер. Чувак, нееееет, — драматично взвыл Уилсон. — Да, — обреченно подтвердил опасения друга Стив. — Он местный? — тут же уточнил Сэм. — Если да, то в вашей дыре вы когда-нибудь да пересечётесь. Слушай, я приеду к тебе через выходные, договорились? У меня на этих — свидание с женщиной всей моей жизни, Стив. — Ладно-ладно. Удачи! — Серьёзно, дружище. Не отчаивайся. Я наберу, когда завершу свой очередной спиритический сеанс, о'кей? Сэм действительно перезвонил чуть позже, а Роджерс, изливая другу душу страданиями о возможной безответности, почти довёл Уилсона до закатывания глаз накалом переживаний. — Да у него даже собаку Стивом зовут. А твоего кота — как твою же мечту, — это сама судьба вас столкнула, парень. Если не найдёшь его сам за десять дней и продолжишь ныть, то я приеду не пиво с тобой попить и приготовить барбекю на природе, а надрать задницу. И свитер тебе привезу. С оленями.