Soldiers Of Love

После встречи, ближе к вечеру, Джеймс почувствовал, что заболевает. Не нарыв дома ничего путного, кроме сосудосуживающих капель, йода и огромного количества перевязочных материалов, он решил просто дать себе отлежаться и пить как можно чаще тёплое молоко с мёдом, предупредив заранее одинокую старушку Пегги, свою соседку, что поможет ей с хозяйственными делами немного позже. Мелочь, где-то ерунда, но всегда приятно, когда можешь своими руками сделать так, что кран больше не подтекает, постройки не косятся из-за поехавших венцов, а дровня — полная. Собственно особого желания прямо сейчас искать подработку у Джеймса не было: требовалось время, чтобы нормально обжиться, познакомиться с соседями поближе, не чураясь их, не избегая людей вообще, но сидеть без дела долго Баки точно бы не смог. Ночью поднялась температура, жар практически сжигал его тело. Вот тут Барнс уже пожалел, что не добрался до местной аптеки, пока ещё позволяло самочувствие. Едва он поднялся с дивана и пошёл на кухню за водой, мучимый жаждой, он почувствовал дикий озноб и металлический привкус во рту. Опорожнив стакан и сжавшись от холода, Джеймс вернулся во влажную постель, на которой уже по-хозяйски развалился пес. Бак прижался к нему: теплому и мягкому, обнял за крепкую шею и, проваливаясь в сон, будто услышал голос полковника Филлипса, первого хозяина Стиви, погибшего в заварушке почти на границе с Мексикой из-за того, что его команда без подкрепления невовремя оказалась в новом сердце чёртового трафика кокаина, хотя планировалась лишь стандартная операция взятия под стражу одного из владельцев тривиального наркопритона. Джеймс прикрывал агентов через прицел снайперской винтовки. Когда грянул мощнейший взрыв, он и сделать ничего не успел. Слава богу, самого Барнса не заметили, хотя взрывной волной его протащило по крыше и фактически сбросило с высоты старого двухэтажного здания, правда, отделался он банальным переломом левой руки да парой ссадин. Полковник Филлипс, который был Джеймсу практически как родной отец все годы службы, сказал незадолго до случившегося в личной беседе, что нет ничего лучше верного друга рядом: с ним не скучно, с ним не холодно в лютую зиму и всегда есть о чём поговорить, потрепав при этом прибившегося к нему тощего подростка-щенка, смеси лабрадора и, вероятно, местной дворняги. После гибели Честера Бак не мог себе позволить не забрать Стиви себе. Утром Джеймс уже чувствовал себя человеком, хоть и вялым и мало на что способным. Заботливый пёс стащил с него одеяло, принёс и мячик, и тапки, и старую газету, и даже один из уличных ботинков, пока Баки искал в себе силы поменять бельё на свежее. О душе и речи не шло, разболеться сильнее совсем не хотелось, поэтому он наскоро протёрся влажным полотенцем, открыл дома окна, чтобы выветрилась духота, а сам, одевшись потеплее, присел на ступени крыльца и закурил, пока пёс фактически под самыми окнами делал свои стратегические дела. Собака, виляя хвостом, попробовала было показать хозяину, что надо побегать, поиграть, нагулять аппетит, но Джим в этот раз не поддержал питомца, в результате чего тот сел рядом с ним на крыльцо, зевнул с мягким взвизгом и, вздохнув, положил морду Барнсу на плечо, словно пытаясь заглянуть в душу через глаза. Баки, усмехнувшись, почесал собаку за ухом, поднял взгляд на хмурое небо, предположив, что не за горами дождь, и поднялся, пропуская перед собой Стиви. Пока собака устраивалась в ванне для мытья лап, Баки закрыл окна, повысил на пару градусов выставленную температуру кондиционера в режиме обогревателя и от греха подальше накрыл диван толстым пледом, предчувствуя очередную попытку своего питомца прилечь и понежиться на нём по завершению омовения. Несколько дней Барнс лениво провалялся дома, с книгами и перед пресловутым телевизором, к которому так и не купил пульт, но удачно скаченное прямо на телефон приложение от «Старк-Индастриз» позволяло управлять с гаджета и зомбоящиком, и кондиционером, и даже микроволновой печью, в которой неожиданно для себя самого Бак обнаружил встроенный вай-фай модуль. Жизнь налаживалась, вот только Стиви из-за временно укороченных прогулок с грустью смотрел на дождливое небо и покидающих их края перелётных птиц в окно. Баки частенько думал о Стивене Роджерсе с улыбкой, внезапно заползавшей на его лицо, да так, что не мог вспомнить, о чём именно в тот момент читал или что смотрел последние несколько минут. Чувство было таким странным и словно забытым. Что-то подобное он весьма вероятно ощущал когда-то давно, будучи ещё школьником: неясное томление, дурацкое желание помечтать о чём-то светлом и хорошем, несмотря на то, что о несправедливости мира он знал не понаслышке. В один из дней наконец развиднелось, и, почувствовав прилив сил, Баки решил пробежаться с собакой, а потом, может быть, перекусить где-нибудь по дороге, просто побродить по неисследованным местам, наслаждаясь теперь уже редким тёплым деньком. Немного остыв, перейдя на спокойную ходьбу, миновав кусок лесополосы, Барнс неожиданно вышел к знакомой уже улице, ведущей к кофейне, где он приобрёл завтрак на вынос для себя и пушистого друга, совсем не такой, как настоятельно рекомендуют ветеринары, но не менее желанный и вкусный, пока верная собака ждала его на привязи снаружи. Кофе с сэндвичами пошли на ура. Обогнув невиданный ранее пруд, Джеймс пожалел, что не приобрёл хлеба, чтобы подкормить плававших в нём уток, с которыми очень желал познакомиться пёс, но под строгим взглядом хозяина послушно поумерил свой пыл и не полез в холодную воду отстойника. Утки были жирненькими, лоснящимися и совсем не стремились покидать насиженное место ради тёплых краёв, из чего Баки сделал вывод, что местные кормят их тут на убой. Совсем рядом, казалось бы, раздался школьный звонок, и из ближайшего здания через пару-тройку минут повалила детвора. Джим, присев на лавке спиной к учебному заведению, не заметил, как из школьных ворот вышел погружённый в свои мысли Роджерс. Четыре года назад он пару раз подменял местную учительницу физвоспитания, свою соседку, которая в итоге уволилась по состоянию здоровья и переехала в другой штат, отрекомендовав руководству бывшего военного. Когда-то давно, в ранней юности, Стив мог представить себя учителем черчения или живописи, никак не тренером, но кто вообще знал, что так обернётся жизнь. Барнс и Роджерс, находясь в непосредственной близи друг от друга, разминулись. Стив зашёл в минимаркет за набором продуктов, которые заканчивались дома. Всю неделю он невольно искал глазами Баки, принимая, что особых любителей погулять под моросью и ветром в природе не так много, но не терял надежды на встречу. А сегодня как-то замешкался и устал, хотя у этого пруда и сам любил посидеть и подумать. Он не настолько отчаялся, чтобы пытаться обратиться в ветеринарку за контактами их клиента, но под известным именем на пресловутом фейсбуке выпало такое количество аккаунтов, что жизни бы не хватило, чтобы перебрать их все, хотя, Стив и старался. Ненавязчиво, но старался. И уже морально был готов примерить свитер с оленями, ведь зима казалась такой же неизбежно близкой, как и скорый приезд Уилсона. Он вернулся домой, перекусил на скорую руку бутербродами, быстро разделался с рецептом сливового пирога, который давно хотел попробовать испечь, хотя предпочитал яблочные. Но год был неурожайным, и словно ради одного Бьюкенена Ти Джея Третьего и его нетайной страсти до последнего срока деревья дарили свой бесконечный, казалось бы, запас слив. Роджерс даже варенье и компоты в этом году заготовил, хотя прежде никогда не любил и не понимал всей этой мороки с консервацией. Не найдя дома питомца, он вышел во двор, обратив внимание, что стоило бы заготовить побольше дров, чтобы топить камин и экономить на электричестве, а заодно наслаждаться треском поленьев и мягким, жарким светом вечерами. Взгляд его упал на помповое ружьё, оставленное под навесом, которое он ещё вчера собирался почистить, но руки так и не дошли. Тем не менее, через силу, Роджерс уделил внимание оружию, позже вскинул его, примерился, прицелился, заметив на шесте оставленную ещё в прошлый приезд Сэмом банку. Долго думал, прежде чем вынести хранящийся отдельно короб с патронами, зарядил, заново прицелился, чувствуя, что руки его подводят, но не трясутся, и даже успел обрадоваться этому, зная, что если и промажет, пуля просто утонет в бетонной стене, оставшейся от разрушенной давным-давно хозяйственной постройки. — Нет, — пробормотал он сам себе под нос, отставляя пневматику, так и не сделав ни одного выстрела, чувствуя тревожную волну, поднимающуюся из глубины. Он схватил колун и ближайшие десять минут провёл за работой, заставляя себя не думать ни о чём. Баки, видя, что впереди за последним домиком на отшибе опять начинается лесополоса, хотел было повернуть назад, но подумал, что если и с этой стороны есть приличная тропа, то обратно можно вернуться и по прилеску. Он решился дойти до конца, где неожиданно сам для себя залип взглядом на недавнем знакомом, который так рубил дрова, что на него хотелось смотреть вечно. Вечно не получилось, поскольку звонко залаявший Стиви переключил внимание Роджерса с топора непосредственно на себя. И нежданно-негаданно при пересечении их с Барнсом взглядов у него в голове всплыли слова навязчивой песни: Take my hand and never let go | Возьми мою руку и никогда не отпускай, Side by side, weʼre on the open road | Мы рядом, а перед нами — свободная дорога. Unbreakable with hope in our hearts | Нерушимые благодаря надежде в наших сердцах, Step by step, we make a new start | Мы постепенно начнём всё заново.