Послание из вечности

Бернар выполнил свое обещание и рано утром вернулся за Гендальфом и Ореной. Втроем они вышли через западные ворота Вестфолда. Легко миновав низкие холмы, путешественники оказались между Береговым хребтом и Мглистыми горами, там, где река Горн впадала в Гулдуин. В междуречье располагалась Красная долина, или Каранлад, получившая свое название по цвету ила, придающего водам красноватый оттенок. А еще так называли самый западный город Гондора; это был захудалый городишко, больше напоминающий лагерь беженцев. Земли там были испорчены солью, да и соседство с диким Эриадором не способствовало развитию. Находящийся на отшибе Каранлад стал прибежищем всяких бродяг, беглых заключенных и «солдат удачи». Здесь же располагался штаб повстанцев Бернара, называвших себя минкианцами, что означало «свободные». Сам термин появился задолго до рождения Бернара, а цели движения сначала не имели никакого отношения к борьбе за власть. Чтобы понять, почему прежде мирные минкианцы стали воевать со своим королем, нужно перенестись на 500 лет назад. Наместник Гондора, Денетор, и его старший сын Боромир трагически погибли, а младший, Фарамир, передал трон Арагорну, герою, сражавшемуся с армией Саурона и впоследствии ставшему величайшим правителем в истории Гондора. У Фарамира и его жены Элвин был сын, Марк, которого король считал своим племянником. Именно Марк стал основателем ордена минкианцев. В те времена это был союз художников, писателей, музыкантов и прочих служителей искусства. Как известно, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Арагорн правил своей страной более 45 лет, но и он был смертным. Как и предсказывал владыка Элронд, Аргорн умер «увенчанным славой, воплощая величие короля людей». После похорон народ еще долго скорбел по ушедшему правителю, а на трон взошел сын Арагорна Эльдарион, продолживший дело отца. Увы, совсем скоро после начала своего правления он погиб в результате несчастного случая на охоте. Его смерть стала первым звеном в цепочке ослабивших династию трагических событий. К тому моменту дочери Эльдариона, Фрее, не было еще и двадцати лет. Несмотря на юность, ее сделали королевой. Из ближайших родственников, имеющих право на престол Гондора, у Эльдариона помимо дочери было еще три сестры. Муж старшей из них, князь Остфолда, предъявил претензии на трон. К счастью для Фреи, ему не удалось получить поддержку знати Гондора. Тем не менее, министры в один голос начали советовать молодой королеве поскорее выйти замуж, чтобы дать стране короля и наследников. Согласившись с их мнением, Фрея выбрала себе в супруги принца Рохана Альберта. Он отличался честностью и талантом полководца, но оказался посредственным политиком. Забыв, что затяжная война всегда разоряет страну, Альберт затеял многолетний поход против орков и потерял любовь народа Гондора. Марк, основатель движения минкианцев, к тому времени уже умер, но его дело не было забыто. В период правления Альберта и Фреи идеи минкианцев впервые начали приобретать политический оттенок, но до открытого восстания было еще далеко. После многих лет сражений и голода только внук Фреи сумел заключить мир с орками. Однако после его смерти все снова стало рушиться. Все последующие короли считали, что система управления короля Арагорна совершенна. Новшества в Гондоре не приживались, уровень жизни падал. Седьмой король после Арагорна умер бездетным, и на трон взошел один из его братьев, чью кандидатуру одобряли далеко не все. Когда минкианцы устроили открытую демонстрацию, многих арестовали и бросили в тюрьмы. После смерти восьмого короля, чье правление постоянно омрачалось народными волнениями, тяжелое наследие принял Арнольд, нынешний король. В отличие от предшественника он не отличался кротким нравом, а на минкианцев был сердит с детства за выступления против отца. Последовали казни и аресты. Но Арнольд не учел, что минкианцы давно перестали быть собранием идеалистов. Своей антиминкианской политикой король сделал из них героев. Желая перекрыть кислород своим врагам, Арнольд ограничил выезд из Гондора, поставив почти непреодолимые бюрократические препятствия, но этот шаг еще больше сплотил минкианцев. Активные действия общего врага в лице короля заставили повстанцев забыть свои разногласия и учиться договариваться. Арнольд попытался привлечь народ Гондора на свою сторону, устраивая праздники и игры, что плохо сказалось на королевской казне. А минкианцы, наоборот, стали богаче, так как с тех пор как был органичен выезд из страны, в повстанческое движение вступило множество предпринимателей, помогавших организовывать королевские развлечения. Сам того не желая, Арнольд отдал врагам деньги государства. Большинство гондорцев видело сложившуюся ситуацию примерно так: король – тиран, забывший заветы Арагорна, минкианцы – освободители. Через два дня после выхода из Вестфолда Гендальф, Орена и Бернар достигли Каранлада. Последнего встретили с распростертыми объятиями, а на мага и девушку поглядывали с опаской и подозрениями. Больше всего в лагере минкианцев Гендальфа удивила разношерстность публики. В Каранладе можно было встретить бродяг, наемников, ученых, поэтов, мелких и крупных предпринимателей, крестьян, ремесленников. Одним из первых Бернара поприветствовал человек в одежде министра Гондора. - Я слышал о твоих приключениях, - он пожал руку Бернара. – Хорошо, что все благополучно закончилось. - Сказать по правде, министр Рафферти, я еле спасся, но оно того стоило, - ответил Бернар. – Знакомитесь, Гендальф и Орена. Без них я бы здесь не стоял, - он повернулся к магу. – Это Герион Рафферти, министр Гондора и один из самых преданных сторонников дела минкианцев. - Я рад. Тот самый Гендальф, о котором я подумал? – министр вопросительно смотрел на мага. - Да, тот самый! – подтвердил Бернар. – У нашего дела появился еще один преданный слуга! - Надеюсь, - Рафферти покачал головой. - Отдохните с дороги, министр, - улыбаясь, продолжил Бернар, встретимся через час. Когда министр ушел, Бернар рассказал Гендальфу и Орене, что примерно через час состоится совет лидеров минкианцев и предложил новым друзьям пока осмотреть лагерь. Гендальф сразу направился в таверну, чтобы изучить обстановку в стане минкианцев. Довольно скоро он выяснил, что возглавляли движение Бернар, Макнамара и Тарсил. Из разговоров с другими минкианцами маг составил первое впечатление о каждом лидере. Из троих Бернар был самым активным и деятельным. Искренне преданный идеям освобождения от тирании короля, он вызывал у других повстанцев большую симпатию. Приключений вроде Вестфолдского у Бернара насчитывался не один десяток. Именно любовь к поискам и частое отсутствие в лагере мешали ему стать безусловным лидером. Макнамара обладал большим влиянием, но по факту был скорее спонсором минкианцев, чем вдохновителем. Он вступил в орден из чисто практических соображений после усложнения процедур выезда из Гондора и вывоза различных товаров. Без помощи минкианцев торговая фактория Макнамары уже давно бы разорилась. Взамен этот, по большей части, добродушный, толстяк следил, чтобы у повстанцев всегда было, что поесть. Третьего из лидеров, Тарсила, поддерживала малая, но самая сплоченная часть минкианцев. Его сторонниками были всевозможные преступники и бродяги. Взгляды Тарсила не соответствовали традиционным принципам минкианцев. Этот человек считал идеальным вариантом расселение людей небольшими общинами. Гендальфа настораживали подобные заявления, так как он не верил, что можно стать лидером масштабного движения и при этом не любить власть. Особое положение среди минкианцев занимал министр Рафферти, являющийся их главным информатором. Гендальф не понял, считать ли его шпионом повстанцев во дворце короля или дворцовым шпионом в лагере минкианцев. Через час Бернар пригласил мага в единственный двухэтажный дом посреди Каранлада. Всего в просторной комнате собралось десять человек: трое лидеров, Рафферти, Гендальф и еще несколько посвященных минкианцев. Орену на собрание не пустили. Предположения мага насчет происхождения столь чтимых минкианцами «заветов древних» подтвердились: на стене висел свиток с митриловой печатью и руной «феу». Его автором, без сомнения, являлся Кирдан Корабел. Отличительной особенностью и, пожалуй, единственным недостатком владыки эльфов была безграмотность. «Ошибка на ошибке и ошибкой погоняет! – поразился пытавшийся прочитать текст Гендальф. – Даже мне потребуется время, чтобы расшифровать свиток». Как только все собравшиеся расселись за круглым столом, Бернар представил Гендальфа остальным. Все, кроме Тарсила, одобрительно закивали головами. Потом начался вошедший у минкианцев в привычку идейный спор между Бернаром и Тарсилом. Макнамара почти все время молчал. Ни власть, ни высокие идеи его по-настоящему не интересовали. Увлеченный своим делом, он занимался коммерцией в первую очередь ради самого процесса. Парадоксальным образом в характере Макнамары сочетались щедрость и умение делать деньги. Совсем не таков был Тарсил. Крепкий, с вечно подозрительным взглядом, он прекрасно умел спорить. Тарсил считал, что минкианцам нужно немедленно выступать и переходить к открытой войне против короля. Бернар возражал, говоря, что атаковать еще рано. В разговоре каждая фраза и аргумент Тарсила были выстроены безупречно. Маг заметил, что Тарсил хочет в первую очередь не переспорить Бернара, а убедить в своей правоте всех остальных. «Очень опасный человек», - подумал Гендальф. Спустя час затянувшийся разговор прервал Рафферти: - Может, немного отдохнем? - Если Бернар продолжит медлить, мы ничего не добьемся! – вставил Тарсил. - О глобальных целях вы поговорите позже. Сейчас важно решить другой вопрос – Пелагир, - голос Рафферти звучал спокойно и размерено. – Нельзя найти лучшего времени, чтобы взять город под контроль. Войск там практически нет, так как все они стянуты к границе с Мордором. - Может, Бернар пойдет туда с отрядом? – предложил Тарсил, хитро улыбнувшись. - Я согласен, - ответил Бернар, немного подумав, - Пелагир будет лучшей базой, чем Каранлад, но идти дальше еще рано. - Оставим этот спор на потом, - смиренно произнес Тарсил. - Только меньше применяйте оружие. Не хочу, чтобы страдали люди, - внезапно проснулся Макнамара. - Разумеется, мой друг, - Тарсил похлопал его по плечу. Гендальф решил, что настало подходящее время заговорить о свитке. - Этот свиток на стене и есть «заветы древних», о которых ты мне говорил? – маг повернулся к Бернару. - Да! - Тогда, думаю, стоит взять его в Пелагир, чтобы воодушевить воинов, - предложил Гендальф. Все сразу согласились. Тут же составили план по захвату Пелагира, согласно которому отряд под командованием Бернара должен был выступить через две недели. Больше ничего существенного в тот день не произошло. Вернувшись с совета минкианцев, Гендальф обо всем рассказал Орене. Маг добавил, что во время похода намеривается внимательно изучить свиток. Полный мрачных мыслей, он долго не мог уснуть. «Бернар не понимает опасности, растущей под самым носом, - рассуждал Гендальф. – Его соперник вовсе не так прост, как кажется. Странно, что вместо подготовки к атаке Тарсил покинул Каранлад почти сразу после совета. Знать бы зачем».