Послание из вечности

С того момента, когда минкианцы решили атаковать Пелагир, прошло уже почти две недели. Первые шесть дней подготовки к походу Тарсил отсутствовал, а когда появился, стал всячески затягивать процесс, объясняя свою придирчивость заботой о людях. Гендальфу не нравился этот человек. Маг много раз предупреждал Бернара об осторожности, но тот не захотел слушать, сказав, что своим нужно доверять. Когда повстанческая армия была готова к выступлению, Гендальф заметил, что большая часть преданных Тарсилу людей осталась в лагере. От Каранлада до Пелагира было не более двух дней пути, но у неорганизованных повстанцев дорога заняла почти четыре дня. Для привалов находились тысячи причин: то колесо ломалось, то меч терялся. К концу третьего дня Гендальф и Орена потеряли веру в то, что они вообще когда-нибудь достигнут Пелагира. Утром пятого дня, когда из-за горизонта показались вершины башен Пелагира, Тарсил стал настаивать на том, что медлить нельзя и пора атаковать город. Гендальф настойчиво просил Бернара сначала послать разведку. После долгих уговоров Бернар согласился с магом. Собрали команду из пяти человек, в состав которой вошли Гендальф и Орена. Пелагир находился в низовьях Андуина. Земли вокруг были плодородными, поэтому основным занятием местных жителей оставалось сельское хозяйство. Основанный намного раньше Минас-Тирита, столицы Гондора, Пелагир когда-то являлся центром страны. По мере развития Гондора и появления новых людских городов на востоке возникла необходимость новой столицы, которая располагалась бы в центре страны. Так был заложен первый камень Минас-Тирита, а Пелагир постепенно утратил свое значение. Основным богатством города оставалась насыщенная событиями история. Пелагирцы очень гордились своим культурным наследием: почти на каждой улице располагалось по музею; существовали музей игрушек, скульптуры, камней и многие другие. Одной из главных достопримечательностей Пелагира была центральная площадь. Во времена, когда город был столицей Гондора, там построили огромную тюрьму, откуда, по слухам, невозможно было сбежать. Долгое время каменная громадина устрашала врагов и преступников, но честным горожанам только мешала. Когда Пелагир перестал быть столицей, туда начали ссылать отморозков всех мастей. Развитие города замедлилось, и он стал приходить в запустение. Позже король Арагорн приказал разобрать тюрьму, а каменные блоки использовать для строительства, так как, по его мнению, тюрьма не должна находиться в центре города. Тогда для пелагирцев наступили счастливые времена - проблема безработицы решилась сама собой, так как для демонтажа тюрьмы, перевозки камней и застройки пригородов понадобилось много рабочих рук. Тюрьма еще не была до конца разобрана, когда Арагорн скончался, и с его смертью работы остановились. С тех пор центральная площадь представляла собой весьма странное зрелище: со всех сторон она была обнесена полуразобранными каменными стенами разной высоты, а выходов было всего два - через западные или восточные ворота. Едва оказавшись в Пелагире, Гендальф почувствовал неладное: все горожане куда-то спешили, чего-то боялись. К ужасу мага, трое других разведчиков почти сразу открыто объявили себя минкианцами. Такое заявление вызвало у жителей радость, показавшуюся Гендальфу и Орене наигранной. Пелагирцы улыбались им в лицо и при этом смотрели на пятерых разведчиков, как на покойников. По возвращении в лагерь повстанцев все, кроме Гендальфа и Орены, стали говорить Бернару, что пора выступать, а захват города должен пройти легко и быстро. - Завтра будет великий день! – торжественно произнес Бернар, обращаясь к минкианцам. – Пелагир станет нашей столицей и опорой в борьбе с тираном! Разразились бурные аплодисменты, а громче всех хлопал Тарсил. - Послушай, Бернар, - Гендальф предпринял последнюю попытку призвать командира к осторожности, - ты совершаешь ошибку. В этом городе твориться что-то странное. Ни один из встретивших нас, якобы минкианцев, не знал, кто такой Марк. Тебе не кажется подозрительным, что люди, называющие себя твоими союзниками, не знают основателя движения? - А еще на них было столько ссадин и шрамов, - добавила Орена, - как после массовой драки или пыток. - Ваши подозрения напрасны, - льстиво вставил Тарсил. – Что странного в синяках? Мало ли что бывает. Эта девочка преувеличивает, - он снисходительно посмотрел на Орену. – Завтра случится великое событие, конечно, они все волнуются, вот и забывают элементарные вещи. - Пелагир живет за счет сельского хозяйства, но земли на востоке не обрабатываются, - продолжил Гендальф. – Куда же делись все крестьяне? - Для Гондора настали тяжелые времена, - Тарсил продолжил гнуть свою линию, - вот жителей и поубавилось. - Гендальф никогда не ошибается, - воскликнула Орена. – Прошу тебя, Бернар, послушай его и отложи атаку. - Позволишь девчонке диктовать нам условия?! – раздраженно прервал ее Тарсир, обращаясь к Бернару. - Довольно, - произнес Бернар. – Завтра мы выступаем. Я уважаю вас, Гендальф, но в данном случае осторожность излишня. Довольный собой, Тарсил призвал всех минкианцев на пир и велел своим людям по такому случаю открыть бочки вина. Скоро все опасения забылись, и началось веселье, как будто Пелагир уже был захвачен. - Как можно напиваться накануне битвы? – ворчал Гендальф, сидя в стороне от толпы повстанцев. – Не удивлюсь, если завтра их всех перебьют. - Ну и змея же этот Тарсил, - возмутилась Орена. – У нас еще есть время уйти. - Не все так просто, - вздохнул маг. – Подумай, чтобы устраивать ловушки повстанцам, королю нужно войско. Однако если увести армию от восточных границ, сразу нападут орки. Есть еще третий выход, позволяющий спокойно сражаться с минкианцами и не беспокоиться о Мордоре. - Неужели король людей мог продаться Мелькору?! - Боюсь, что так оно и есть. Поэтому нельзя допустить, чтобы свиток с упоминанием о Мильи попал к Арнольду. Да и не хочется оставлять Бернара одного. Отдадим должное - этот человек намного благороднее нынешнего правителя Гондора. В очень плохом настроении Гендальф и Орена отправились спать, а большинство минкианцев между тем продолжали праздновать еще не случившуюся победу. Не удивительно, что на следующий день все поднимались неохотно. Только к полудню Бернару удалось привести свою армию в чувство. Медленным шагом повстанцы двинулись в направлении города, не зная, что идут на верную смерть. Опасения Гендальфа оказались не случайными. За три дня до прибытия минкианцев в город вошли солдаты Арнольда и харадримы. Амаранта сдержала слово и предоставила в распоряжение короля Гондора войско людей с юга. В Пелагире начались расправы: людей хватали на улице, вешали без суда и следствия, пытали; даже необычные туфли могли стать поводом для подозрения в минкианстве. Оставшимся в живых пелагирцам запретили рассказывать о королевской армии и приказали приветствовать повстанцев на случай, если те решат выслать разведку. Ничего не подозревающие минкианцы вошли в Пелагир с запада. Завидев повстанцев, горожане стали бросать в воздух шапки и выкрикивать приветствия. Обрадовавшиеся такому приему минкианцы также стали кричать в ответ. За несколько минут они из нападающих превратились в торжественную процессию. До центральной площади, где Бернар готовился произнести речь, оставалось совсем немного, когда в задних рядах минкианцев началась сутолока. Бернар попытался пройти назад, чтобы узнать, в чем дело, но тут с крыш и верхних окон близлежащих домов на повстанцев обрушился дождь из стрел - солдаты короля атаковали. Застигнутые врасплох, минкианцы запаниковали. Бернар стоял на одном месте, как громом пораженный. - Быстрее, к площади!!! – закричал Гендальф. Он был единственным, кто сумел взять себя в руки. Под градом стрел, преследуемые солдатами Гондора, повстанцы бежали к центральной площади, стены которой могли защитить их на некоторое время. Гендальф надеялся пройти город насквозь и отступить через восточные ворота. Когда немногие уцелевшие вбежали на площадь через западные ворота, с востока раздались звуки труб харадримов, замкнувших ловушку. Те, кто сумел пробежать через площадь попали в руки к врагу, оставшиеся укрылись за полуразвалившимися стенами тюрьмы. Тарсил взялся защищать восточные ворота, Бернар – западные. Нельзя было не восхититься мужеством людей, отчаянно боровшихся за свои жизни. Бернар и его люди стойко сопротивлялись, показывая солдатам королевской армии, что голыми руками минкианцев не возьмешь. Это был один их тех моментов, когда все разногласия забываются и людей объединяет инстинкт самосохранения - страшное оружие, дающее силы творить невозможное. Внезапно на середину площади упал огромный камень, придавив сразу десять человек. - Катапульты! Харадримские катапульты! – закричал Тарсил. Бегите, мы все погибнем! Это была не глупость паникующего, а расчет предателя. Своими выкриками он толкнул минкианцев в центр площади, прямо под камни. Сам Тарсил спокойно выскочил через восточные ворота, уверенный в том, что его харадримская армия не тронет. Стоны раненых, падающие отовсюду стрелы и камни – Бернар даже подумать не мог, что все закончится так. Спасаясь от катапульт, он, Гендальф и Орена отбежали к боковой стене. Убив почти всех минкианцев, камнепад прекратился, и в ворота вошли враги, чтобы взять в плен выживших. Гендальф, Орена и Бернар приготовились дорого продать свои жизни. И вот, в момент, когда их могло спасти только чудо, земля около троицы внезапно приподнялась. - Быстро за мной! – закричал министр Рафферти из приоткрытого люка. – Объяснения потом! Не помня себя от страха, Орена прыгнула первой. - Нет, я не могу бросить людей, - упорствовал Бернар. Понимая, что времени на раздумья нет, Гендальф толкнул минкианца в люк. Как только Рафферти закрыл крышку, их жизни были спасены.