Послание из вечности

Оказавшуюся в плену Орену поместили в камеру дворцовой тюрьмы, где держали только самых опасных заключенных. Девушка насчитала там всего десять камер. Ей повезло, что это была самая комфортная тюрьма во всем Гондоре. Министр Рафферти позаботился о том, чтобы узницу хорошо кормили, но даже он не мог придумать, как организовать побег Орены так, чтобы не оказаться в соседней камере. Первое время девушку постоянно водили на допросы, пытаясь выведать у нее все о минкианцах. На все вопросы Орена могла ответить только то, что штаб повстанцев находится в Каранладе, а их лидеры – Бернар и Тарсил. Король же хотел подробный список всех минкианцев, так как не доверял своему союзнику. Два предателя, Арнольд и Тарсил, играли в игру кто кого перехитрит: на тайных встречах они пожимали друг другу руки и клялись в вечной преданности, но на самом деле король всем сердцем желал истребить минкианцев, а Тарсил – свергнуть короля. Помимо минкианцев, другой крупной проблемой Арнольда стали обязательства перед Мордором. Связавшись с темным валаром, король согласился ежемесячно выплачивать дань и поддержать будущую войну с Роханом - в результате казна пустела, налоги росли, а Арнольду оставалось только валить всю вину на минкианцев. Поняв, что Орена бесполезна и не может сказать ничего, кроме того, что король и так знал, он приказал готовить для нее показательную казнь с четвертованием. Этим кровавым зрелищем Арнольд хотел задобрить толпу в день, когда гондорцы должны были отмечать очередную годовщину возвращения короля Арагорна и его великой победы. Почти каждый вечер уставший и запутавшийся король беседовал с Мелькором через палантир, видящий камень, доставленный из Мордора в качестве подарка. Сначала Арнольд обрадовался новой игрушке, но уже через неделю не знал, куда от нее деться. Выбросить палантир король не мог из-за страха вызвать гнев Мелькора. В очередной раз, увидев, что злосчастный черный камень светится, Арнольд заставил себя поднести руку к ненавистному предмету. Сразу же раздался голос темного валара: - Через месяц я планирую начать роханскую кампанию, мне нужно пять тысяч воинов. - Где я их возьму? – устало ответил Арнольд. – Даже две тысячи для Гондора много. Стоит мне увести армию, и минкианцы снова взбунтуются. Напасть первым и уничтожить Каранлад я тоже не могу, так как у повстанцев повсюду шпионы, и к тому моменту, как войско доберется до этой дыры, оттуда все разбегутся. Сначала мне необходимо выявить, кто из знати помогает бунтарям, и только потом можно будет атаковать. - Это твои проблемы, - грозно произнес Мелькор. - Но ведь я тебе нужен, - напомнил Арнольд. - Зачем? – насмешливо переспросил темный валар. – Если Гондор захлебнется в гражданской войне с минкианцами, я его легко завоюю. Итак, 5 тысяч и ни воином меньше. В первую очередь нападем на Эдорас со стороны Энтовой-Купели. Остфолд хочет выйти из состава Рохана – они нам не помешают. Вестфолд – страна финансистов, эти не опасны. - А если они спрячутся в горах? - Тогда горы станут их могилой. - Завтра ко мне во дворец прибудет Эдмунд, один из претендентов на трон Рохана. Я пообещаю ему подмогу и расспрошу его об укреплениях. - Надо же, иногда и в твоей голове бывают мысли. Когда свет в палантире погас, Арнольд перестал слышать голос темного валара. Находясь в ужасном настроении, король приказал подать себе лучшего вина. Сговариваясь, Арнольд и Мелькор не учли одной важной детали - министр Рафферти лучше любого шпиона умел подслушивать и оставаться незаметным. Он до тонкости знал, что происходит в Гондоре и разбирался в интригах едва ли не лучше самого Мелькора. Узнав о визите Эдмунда, Рафферти придумал план побега Орены. Уверенным шагом он направился в тюрьму, где разрешил стражникам ненадолго оставить свой пост, чтобы ему не помешали. Только когда входная дверь закрылась, он поприветствовал лежащую на соломе узницу: - Как ты здесь? - Скучно. Я скоро сойду с ума, - Орена слегка повернула голову в сторону министра. - Ничего, скоро твоя казнь, там и повеселишься. - Что?! – девушка мгновенно вскочила на ноги. - Не бойся, если все пойдет правильно, ты останешься жива и примешь участие в борьбе за трон. - Нет, спасибо, - губы Орены скривились в нервной улыбке, - тюремная решетка отбила всякое желание участвовать в дележе власти. - Из большой политики выходят или со щитом, или на щите, - тон министра не терпел возражений, - это тебе не вечеринка. Скоро сюда приедет Эдмунд, наследник трона Эдораса. Арнольд хочет пообещать ему поддержку, а потом вероломно напасть. - Какое это имеет отношение ко мне? – недоумевала Орена. - Учитывая, какую шикарную казнь приготовил для тебя Арнольд, все думают, что ты правая рука Бернара. Пообещай Эдмунду поддержку повстанцев, но взамен потребуй вывезти тебя из Гондора - карету королевской особы не посмеют проверять на границе. - Вы верите этому Эдгару? – в голосе Орены звучал нешуточный страх. - Эдмунду, - поправил Рафферти. – В его положении он не откажется от помощи минкианцев, а для тебя сейчас главное – пересечь границу Гондора. Дальше действуй по обстоятельствам. - А если… - Никаких «если»! – строго прервал министр. – Или побег, или казнь. Я все устрою. Перед четвертованием тебя, согласно древнему обычаю, отведут в специальную комнату для последней трапезы, охрана выйдет, чтобы ты смогла подумать о своих преступлениях - такова традиция. Как только останешься одна, отодвинь висящий слева ковер, потом нажми пятый от угла и третий от пола кирпич. Откроется замаскированная дверь. Спрячься там. - Потайная дверь в комнате для преступников? – удивилась Орена. - Да, - подтвердил министр. – Когда-то давно один из принцев Гондора совершил тяжкое преступление, за которое полагалась смертная казнь. Король был вне себя от ярости, но в последний момент отцовское сердце дрогнуло, и он приказал сделать потайную дверь. По обычаю в день казни принца отвели в комнату для последней трапезы. Солдаты оставили осужденного и вышли на несколько минут, а когда вернулись, его в комнате не оказалось. Потайную дверь тогда так и не нашли, а всем объявили, что принц вскрыл себе вены до казни. Еще в молодости я случайно нашел дневник жены того короля, где она описывает, как сбежал сын. Механизм потайной двери оказался сломанным, но я починил его на случай, если мне когда-нибудь потребуется бежать самому или кого-то спасать. Услышав, что стражники возвращаются на свои посты, Герион Рафферти понял, что пора уходить. - Удачи… нам обоим, - сказал министр. - Она точно понадобится, - Орена снова села на солому. План, придуманный Герионом Рафферти, был чрезвычайно опасным, но его претворение в реальность началось вполне безобидно. Когда Эдмунд прибыл в Гондор, король Арнольд предложил ему поддержку в борьбе за трон и пригласил остаться на национальный праздник. Министру Рафферти было не впервой заводить опасные и двусмысленные разговоры, но если раньше его шансы остаться после этого на свободе были 90/10, то теперь он дал себе 50/50. Рафферти предложил Эдмунду провести экскурсию по дворцу и отвел его в дальний грот, где их точно не могли подслушать. - Великолепная архитектура, - похвалил Эдмунд. - Наш дворец содержит в себе множество тайн, недоступных неопытному глазу, - осторожно начал министр. – Некоторые ходы даже содержат ловушки. - Вы ничуть не изменились со времен нашей последней встречи в Изенгардской Академии, - вспомнил Эдмунд. - Хорошее было время, - с ностальгией произнес Рафферти. – Иногда я жалею, что оставил преподавание. - А вот я ни капельки не жалею, что закончил данное учебное заведение, хотя, признаюсь, на ваших лекциях по истории было интересно. Вы научили меня любить свою страну. - Она еще не совсем твоя, - напомнил министр. - Я законный наследник трона. - Ты ничуть не изменился со студенческих лет, все так же самоуверен. Любой претендент на престол ссылается на закон, который в Рохане сформулирован так, что его можно трактовать во все стороны. - Я это изменю! – заявил Эдмунд. – И король Гондора обещал мне свою помощь. - Он собирается напасть на Эдорас вместе с Мелькором. - Что?! – воскликнул пораженный Эдмунд. - Что слышал, - Рафферти старался говорить размеренно. – Арнольд заключил союз с Мордором. Ты видел воинов, которые будут участвовать в параде? Подумай сам, высокий рост, темная кожа, звонкий язык – они из Харадрима. - Я думал, это наемники с юга. - Из моего курса истории ты должен помнить, что харадримы никогда не были наемниками - такой заработок против их убеждений, - зато они вассалы Мордора. Арнольд сам не рад такому союзу, но без помощи Мелькора ему минкианцев не одолеть. - Ах да, повстанцы… Они настолько сильны? - Состав там разношерстный: ученые, бродяги, торговцы, фермеры… - …министры, - Эдмунд вопросительно посмотрел на своего собеседника. - Возможно, - Рафферти ушел от прямого ответа. – В отличие от короля, они действительно могут тебе помочь. - И как же заслужить благосклонность повстанцев? - Помоги сбежать их шпионке, которую на днях должны четвертовать. Побег из-под стражи я организую сам, а от тебя потребуется увезти ее в Рохан. - Согласен, - ответил Эдмунд после непродолжительного молчания. – Я больше доверяю вам, чем Арнольду, поставившему свою страну на грань голода. - Учти его ошибки, если все же сядешь на трон, - предупредил министр. - Вы в своем репертуаре. Молодой Эдмунд был весьма импульсивным человеком и легко менял точку зрения, но Рафферти верил, что время и мудрые советники смогут сделать из в общем-то незлого парня хорошего правителя, несущего процветание своему народу. В день казни Орены больше всех волновались четыре человека: Орена - за свою жизнь, министр Рафферти - за свою свободу, Эдмунд - за свое положение и Арнольд - за свой авторитет. Подготовку к празднику, кульминацией которого должно было послужить четвертование, начали загодя. Повсюду в Минар-Тирите Арнольд велел развесить флаги и знамена; в королевском дворце должен был состояться великолепный пир, что было не совсем уместно в условиях голода и порядком разозлило горожан. Полными тревоги глазами Орена следила за тем, как на дворцовой площади возводили помост для четвертования. Время от времени в зарешеченное окно ее подвальной камеры посматривали люди; одни кидались оскорблениями, другие сочувствовали, третьи обсуждали внешность девушки, но Орена никого не замечала. Время для нее то тянулось, то летело; сотни мыслей приходили в голову одновременно, и ни одна там не задерживалась; от страха девушка начинала метаться по своей камере, а потом вдруг впадала в апатию, словно засыпая с открытыми глазами - впервые она ощущала смерть так близко. Конечно, в Эриадоре, где девушка родилась, смерть была привычным зрелищем, но там никто не называл ей точную дату и время. К тому же пугливая Орена почти не участвовала в охоте и набегах, поэтому больше привыкла к наказаниям в виде черной работы, чем к опасности. Часы в центральной башне пробили шестнадцать ударов, время казни. Для Орены каждый их них был подобен удару плети. Девушке казалось, что еще секунда, и ее сердце разорвется от страха и желания жить. Когда раздался скрип поворачивающегося в замочной скважине ключа, узница застыла в оцепенении, как статуя. Вошло несколько стражников, один из них показал девушке копьем на дверь со словами: - Вставай, пора на тот свет, - в его голосе не было презрения или сочувствия, только привычка и равнодушие. В эту минуту к Орене неожиданно вернулось самообладание. Она спокойно встала и последовала за стражниками. Время для тревоги и размышлений прошло, пора было действовать, от этого зависела ее жизнь. Перед угрозой смерти инстинкт самосохранения отключил все эмоции девушки, заставив ее тело выполнять приказы головы. Орену отвели в небольшую комнату, где был накрыт стол – ее последняя трапеза. Потом, согласно древнему обычаю, обреченную оставили в одиночестве. Хорошо помня слова министра, Орена нашла нужный камень, сильно на него надавила, но, к ее ужасу, ничего не произошло. В панике девушка стала толкаться в стену, пытаясь ее пробить. Рафферти не предусмотрел одной важной мелочи: обычай последней трапезы давно не соблюдался, поэтому предназначенную для нее комнату, представляющую собой каменный мешок без окон, дворцовые стражники использовали, как кладовку для своего хлама. В спешке начальник стражи забыл приказать своим людям разобрать «приемную смерти», как в шутку назвали комнату последней трапезы. Когда о завале хлама вспомнили, времени возиться с ним не осталось. Начальник стражи приказал отвести узницу в другую комнату, решив, что смертница все равно не сможет никому рассказать о том, где она ела. Орену отвели в комнату, находящуюся на самом верху башни, где на единственном окне стояла решетка. Услышав, как в ржавом замке снова поворачивается ключ, Орена бросилась к окну. Смерть от падения с высоты показалась ей лучшей участью, чем четвертование. На проверку решетка оказалась дверцей и легко открылась. Посмотрев вниз, девушка ничего не смогла увидеть из-за тумана, и ее решимость ослабла. Стражники между тем продолжали возиться с заевшим замком, не менявшимся со времен короля Арагорна. С ловкостью, на которую она раньше считала себя неспособной, Орена забралась на фигурный каменный карниз, расположенный над окном с внешней стороны, и невероятным, акробатическим движением прикрыла решетку. Поскольку комната находилась довольно высоко и с самого утра над замком висел туман, маневра девушки снизу никто не заметил. Когда стражникам удалось справиться с замком и они вошли в комнату, там никого не было. О дерзком побеге заключенной немедленно доложили королю. Отложить казнь и начать поиски беглой минкианки Арнольд не мог, так как это нанесло бы серьезный удар по его репутации. Он приказал всем молчать под страхом смерти и публично казнить некую воровку, выдав ее за Орену. Гнева жаждущей крови толпы Арнольд боялся гораздо больше, чем минкианцев. Позднее король решил для себя, что Орена на самом деле колдунья. За всю свою жизнь Рафферти не волновался так сильно, как в тот день. Он узнал о перемене комнат в последний момент, когда уже ничего не мог сделать. В тот момент обычно уравновешенный министр рвал на себе волосы и клял себя последними словами за непредусмотрительность и глупейшую ошибку. Когда Арнольд рассказал ему о пропаже Орены, Рафферти испытал безграничное уважение к девушке, отчаянно боровшейся за свою жизнь. В отличие от короля он понимал, что колдовство тут ни при чем. Когда все более-менее улеглось, и половина дворца, включая короля, допивала остатки вина на праздничном пиру, Рафферти направился в башню, откуда исчезла Орена. Войдя в комнату, где стражники перевернули все вверх дном, пытаясь найти беглянку, министр закрыл дверь и довольно громко произнес: - Орена, это я, Рафферти. Где бы ты ни спряталась, выходи. - Я здесь, - со стороны окна послышался едва уловимый голос. Рафферти осторожно открыл окно и еще раз поразился сообразительности девушки, лежащей на сандрике. С большим трудом министру удалось втащить Орену обратно в комнату, так как за несколько часов, проведенных на узком карнизе почти без движения, руки и ноги девушки онемели. - Умно придумано! – похвалил запыхавшийся Герион. – Как тебе удалось туда залезть? Это же невозможно. - Сама не знаю, - Орена разминала отекшие ноги. – Помню только, как скрипел замок, потом у меня в голове все помутилось. Очнувшись, я чуть не свалилась вниз и все это время только и делала, что старалась удержаться. - Желание выжить заставляет нас проделывать поистине волшебные вещи. Не бойся, самое страшное уже позади, - Рафферти обнял дрожащую девушку, чтобы ее успокоить. – Увы, сейчас нельзя расслабляться. Тебе еще предстоит пересечь границу. Эдмунд сдержал слово и с утра вместе с Ореной выехал обратно в Рохан. Сидя в карете, девушка пыталась восстановить в памяти все события самого насыщенного дня в своей жизни. Благодаря своей несостоявшейся казни Орена поняла, что она сильнее, чем всегда о себе думала. «Кто бы мог подумать, меня, вечную трусиху и неудачницу, спасал самый уважаемый министр Гондора, а сейчас претендент на трон везет меня в Рохан, ожидая помощи минкианцев, которую я якобы могу обеспечить. В Эриадоре ни за что не поверят, - рассуждала девушка. – Если я смогла выжить в день своей казни, сумею выкрутиться и в Эдорасе! В любом случае, что бы ни ждало меня в Рохане, - решила Орена, - я больше не собираюсь мыть котлы и варить требуху».