Послание из вечности

Грустной была дорога до Сумеречья. Каждый понимал, что они недооценили арахнидов, и корил себя за наивность, приведшую к смертям. Весь обратный путь воины обменивались лишь короткими фразами вроде: «Остановимся. Пора поесть», но никому, кроме Амаранты, кусок в горло не лез. На одном из привалов Бернар даже сделал Вестнице Тьмы замечание: - Как ты можешь оставаться такой спокойной, когда наши друзья мертвы? - Даже если ты от вины покончишь с собой, они все равно не оживут, - ответила Амаранта. – Тогда какой смысл в твоем самоедстве? Может, ты боишься, что их призраки придут и накажут тебя за недостаточные переживания? Или на самом деле ты получаешь тонкое удовольствие от страданий? Бернар мгновенно замолчал, так как ему нечего было возразить, и до самого Сумеречья больше ни разу не укорил Вестницу Тьмы. В Сумеречье вернувшихся из Серых гор приветствовали как победителей, но особых торжеств устраивать не стали, так как многие погибли. Позже, в ночь полной луны, Бернару, Амаранте, Гендальфу и Дикси довелось наблюдать Тайломе, обряд эльфов, посвященный почтению павших. Перед началом обряда ставили семь чаш с водой, так как у эльфов вода считалась проводником в чертоги Мандоса, загробный мир. Начиналась церемония с песни, призванной показать двойственность чувств: радость от того, что погибшие жили, и горе от того, что их больше нет. Обычно эльфийские мелодии отличает плавность переходов, но музыка, открывающая Тайломе полна внезапных аккордов и резких переходов от одной темы к другой. Вступительную песню всегда исполнял кто-то один. На этот раз выбрали Орли, так как его высокий и сильный голос идеально подходил для исполнения песни, считавшейся одной из самых сложных. Амаранта наблюдала обряд издалека, но даже ее задела вступительная песня, отразившая двойственность самой Вестницы Тьмы: с одной стороны - великая воительница, равной которой уже не будет, с другой – обиженное и запутавшееся создание, почти полностью утратившее доверие к внешнему миру. После вступительной песни эльфы показывали наиболее значимые события из жизни погибших. Считалось, что изображенное на Тайломе событие навсегда останется в памяти. Заканчивался обряд песней, призванной проводить умерших; ее эльфы исполняли хором, стоя в кругу. По звучанию эту песню можно было сравнить с журчанием реки, достигшей океана: в ней чувствовался покой и легкая тень печали. В конце чаши с водой одновременно переворачивали, отпуская погибших в чертоги Мандоса. Гендальфу и Бернару позволили присутствовать на церемонии, но они в ней не участвовали. - Необычные похороны, - прокомментировал Бернар, когда эльфы вылили воду из чаш, - я такого никогда не видел. - Тайломе обычно проводят после битв, когда нет возможности достойно похоронить погибших, - объяснил Гендальф. - Смысл этой церемонии в том, чтобы вспомнить каждого. Если подумать, разве не в этом цель любого правителя – помнить о каждом? - Я запомню, - Бернар понял намек на себя и свое желание стоять во главе Гондора. - Надеюсь, - мягко ответил маг. На утро после Тайломе грустить уже не хотелось. Эльфийская церемония помогла вернувшимся из Серых гор справиться с чувством вины и двигаться дальше по дороге жизни. Во дворце Бадру открыли найденный в Серых горах свиток, написанный на квенди. В знании древних эльфийских языков с Орли мало кто мог сравниться, поэтому именно ему доверили перевод. «Я Маглор, эльф, совершивший непоправимую ошибку, - начал читать Орли. – Помню день, когда мы, сыновья Феанора, дали клятву отобрать сильмариллы у Мелькора. Покидая Валинор, мы не подозревали, какую сделали глупость. Один за другим мои братья умерли, видя смысл жизни в трех жалких алмазах. Мы все забыли, что такое радость. Всю жизнь я чувствовал зов проклятых камней, которые ненавидел всей душой. Надеюсь, что оказавшись в Милье, кольце, которое сможет носить лишь достойный, сильмарилл, наконец, перестанет звать меня. Следующий свиток напишет Элу Тингол». - Вот так минутные порывы порой определяют всю дальнейшую судьбу, - Бадру посмотрел на Орли. - Пора сложить все части головоломки, - напомнил Гендальф. Он взял семь свитков и соединил их в последовательности, как они были написаны. Все присутствующие ощущали приятное волнение в предвкушении раскрытия того, что оставалось в тайне на протяжении столетий. У каждого из авторов была своя причина сделать Милью и своя история. Сложенные воедино семь свитков засветились, слившись в один. Вместе казавшиеся неясными, фрагменты составили точную карту, над которой располагалась всего одна надпись. - Настоящее произведение магического искусства, - восхитился Гендальф. – На то, чтобы его сделать, у создателей свитков должна была уйти не одна неделя! - Судя по получившейся карте, Кольцо Земли находится на севере, - Амаранта рассматривала свиток. – Но надпись? Не могу понять, на каком она языке. Совершенная бессмыслица! - Все из-за Хурина, - ответил Гендальф. – Он испортил свой свиток, когда дописал его в Мордоре обычными чернилами. Чтобы такое сделать, нужно перейти черту отчаяния, потому что это то же самое, что написать портрет прекрасной женщины, а потом пририсовать к нему усы и бороду. - Если свитки написаны на разных языках, как они могут слиться? – засомневался Дикси. - Я читал об этой технике, - вспомнил Орли. – На самом деле основная надпись – та, которая появилась, то есть должна была появиться, если бы не Хурин, нанесена магическими символами внутри волокон «бумаги», хотя в данном случае это слово не совсем подходит. Остальные тексты написаны сверху другими магическими чернилами. При сложении одни символы становятся видимыми, а другие исчезают. - Может, обойдемся без надписи, - предложил Дикси, - карта-то не испортилась. - В ней может содержаться предупреждение о ловушке или указание на то, как открыть дверь, - возразил маг. - Значит, придется проявить смекалку, - с иронией заметил Орли. – Еще, Гендальф, попробуй соединить и печати. В свитке леди Галадриэль говорилось, что без них кольцо не достать. И это было бы логично, так как если бы один из создателей кольца тайно захотел присвоить его себе, он бы не смог этого сделать из-за отсутствия шести печатей. - Посмотрим… - маг наложил митриловые печати друг на друга, но чуда не произошло. Кусочки металла так и остались лежать на столе. - Ты неправильно составляешь, - вмешалась Амаранта. – Печати похожи, но вовсе не одинаковые. Приглядись, просветы между листьями двух древ на каждой печати представляют собой иероглиф. А теперь, дай сюда свиток. Помимо расплывчатой надписи на нем проступают точно такие же семь иероглифов. Когда свитки засветились, печати тоже светились. Они и сейчас светятся, если поднести их к бумаге. Итак, внимание, кладем свиток, а на него семь печатей так, чтобы иероглифы совпадали. Стоило Вестнице Тьмы положить последнюю печать, все семь печатей поднялись в воздух и металл, из которого они были сделаны, стал плавиться в свете свитка, будто на жарком пламени. Потом из жидкого металла постепенно появился испещренный символами жезл, представляющий собой палочку с шаром на конце. Первым молчание нарушил Орли: - Довольно странный ключ, - эльф поднес руку к жезлу и, убедившись, что от него не идет жар, взял получившийся артефакт в руку. - В Предначальную эпоху умели пользоваться магией! – еще раз восхитился Гендальф. - Кольцо Земли – это конечно замечательно, но не будем забывать о Мелькоре, - вмешался Бадру. – Вряд ли темный валар даст нам время на поиски клада по получившейся карте. - Умеешь ты отрезвить, - заметил Гендальф, - а я всегда думал, что напоминать о суровой реальности моя прерогатива. - Что если отправиться на запад, как некогда Эарендил, - предложил Бадру, - и попросить помощи у Тедолиинта и валаров? - Пока они будут рассуждать, от Средиземья ничего не останется, - вмешался Орли. - Грубо, но в целом правильно, - нехотя согласился Гендальф. – Валары мудры, но живут в своем закрытом мире, их понятие о времени отличается от нашего. И потом, когда во время Великой битвы валары в последний раз боролись с Мелькором, случилась настоящая катастрофа, изменившая всю географию Средиземья. Разруха есть разруха и неважно, кто ее устроит, Мелькор или валары из Валинора. Но в одном ты прав, Бадру, без помощи не обойтись. Завтра я и Дикси отправимся к гномам в Синие горы, напомним им о горе Берндабад и об угрозе. - Если я кое-что знаю о войне, - продолжил Бадру, - следующей целью Мелькора после Гондора станет Рохан. Не будем также забывать, что Мелькор – валар, и может прибегнуть к магии. Сейчас, насколько я слышал, в Рохане идет борьба за власть, но этот рубеж обороны нам сдавать нельзя, иначе Гондор окажется в тисках. - Я пойду на север, искать Милью, - заявил Орли. – Мы собрали семь свитков, хотя это казалось невозможным. Теперь нельзя отступать. - Я тоже, таков был уговор, - напомнила Вестница Тьмы, недобро сверкнув глазами. - Милья может существенно помочь моему делу, так что я иду с вами, - уверенно сказал Бернар. - Тогда пойдем втроем, - подтвердила Амаранта. – Опасностей на всех хватит, а кто будет владеть кольцом, решим на месте. Возможно, из нас вернется только один. Никому не хотелось представлять, что будет, если Милью найдет Вестница Тьмы, и втайне все, кроме Орли, надеялись, что по дороге с ней произойдет несчастный случай. Решение Бернара Гендальф считал неоправданным риском и после совета сделал все, чтобы отговорить минкианца. Маг в очередной раз напомнил ему о дальновидности и о том, что только Бернар сможет стать заменой Арнольду в случае победы. Минкианец в ответ сказал, что уважает Гендальфа, но будет действовать по своему усмотрению, так как уже давно не является мальчиком, за которого все нужно решать. Почти сразу после не слишком приятного разговора с Бернаром мага нашел Бадру. - Он все же пойдет? – спросил владыка. - Уперся, как баран, - раздраженно ответил Гендальф. - Конечно, хорошо, когда лидер умеет настаивать на своем решении, но не тогда, когда оно явно противоречит здравому смыслу! - Возможно, опекая его, ты перестарался, - предположил Бадру. - Не знаю, - вздохнул маг, - может и так. - Еще меня волнует Вестница Тьмы. Признаюсь, в моей голове была мысль избавиться от нее, пока не стало слишком поздно. - Хочешь, чтобы она в отместку сожгла весь твой лес? – с сарказмом спросил Гендальф. – Пойми, это не так просто. Если сейчас мы поссоримся с Амарантой, наживем очень сильного врага, в то время как с Мильей или без, но ее помощь в борьбе против Мелькора может оказаться незаменимой. - А если послать с ними армию? - Как же тогда Рохан? Пойми, Бадру, мне нынешний расклад тоже не нравится, но, боюсь, придется принять ситуацию такой, как она есть.