Mad

Харли всегда была уверена, что ее ненормальность — это временный побочный эффект ее нахождения рядом с Мистером Джеем. Что именно он является ее якорем в океане безумия и смертей, который с каждым разом тянет все глубже на дно. Что он — тот, кто всегда будет подносить зеркало к лицу, заставляя в нем рассмотреть свою истинную сущность. Только вот эту сущность Квинн больше не могла вынести и решила попытаться в очередной раз запихнуть ее подальше. К сожалению, сделать белое черным намного проще, чем черное белым. То же самое и с душой. И пока у девушки оставался крохотный шанс на исцеление, она решила им воспользоваться. Харли Квинн сбежала. Оставив после себя только красный отпечаток губ на зеркале в ванной и надрезанную игральную карту с Джокером. Она снова училась нормальной жизни. Вставать рано по утрам, готовить легкий завтрак после душа, надевать строгую элегантную одежду и собирать волосы в маленький пучок. Ходить на работу и в супермаркет, в маленькие забегаловки с мягкими диванами и вкусными блинчиками. Никаких больше супергероев в масках, преступников с перекошенными лицами, пистолетов у виска и полетов с крыш небоскребов. Все, казалось бы, становилось на свои места, и жизнь начинала протекать спокойно и умиротворенно. У Харли из прошлой жизни остались лишь сны, яркие кусочки воспоминаний, врезающихся в память в попытках вновь вернуть истинную сущность. Квинн никогда и никому не рассказывала о них, да и о чем собственно рассказывать? О том, как она битой разносила мозги наркодилерам за просрочку или о том, как тонула в машине, которая на всей скорости вылетела в открытый океан, а, может, быть, о том, как главный маньяк Готэма приставлял ей клинок к горлу и шипел, что перережет глотку за одно неверное слово. На самом деле бывшей королеве преступного мегаполиса снилось совсем не это. Ее сны всегда были более кукольными и пестреющими красками, словно калейдоскоп. В этот раз девушке снился трамплин, такой высокий, что любой человек, не имеющий склонности к акрофобии, все равно бы почувствовал слабость в лодыжках и дрожь в коленях. Под куполом цирка, который был размером с несколько кварталов, стояла она, с руками, сжатыми в кулаки, и твердой решительностью, что сегодня произойдет невозможное. Эта хрупкая блондинка взобралась на мотоцикл и поправила зеркала. В одном из них гимнатска заметила прядь синих волос среди густой светлой шевелюры и ухватила ее пальцами. Как только она это сделала, от этой пряди волосы начали становиться сине-красными, что не на шутку перепугало ее. Харли крепко зажмурилась в надежде на то, что, когда она вновь на них посмотрит, все улетучится, как дурной сон, но она просчиталась. Резко распахнув глаза, Квинн взглянула в зеркало и ужаснулась. Лицо ее было бледнее мела и разукрашено под циркачку, выступающую в шоу для неблагодарных маленьких детишек и их родителей. Внезапно прожектора направили на девушку, и из ниоткуда заиграла громкая клоунская музыка, веселящая одних и наводящая дикий ужас на других. Харли захрипела и закашлялась, она почувствовала, словно что-то хочет вырваться у нее изнутри, но продолжала пытаться держать это под контролем. Ее передернуло, и больше не было сил сопротивляться этому. Она засмеялась, громко и звонко, так, что эхо наполнило все это огромное пространство и повисло в нем, словно на повторе. Затем Харли проснулась. Ее била крупная дрожь, и чуть ли не начиналась истерика. Она хватала воздух ртом, словно тонула, и волны и вновь пытались прибить ее ко дну. Ей нечем было дышать и уже начинало казаться, что тот безумный смех из сна хочет вырваться, но уже по-настоящему, в реальности, а она не могла позволить этому случиться. — Сара, что с тобой? Опять дурной сон? — обеспокоенно проговорил молодой мужчина с щетиной на лице и резко выделяющимися голубыми глазами. Он положил ей руку на плечо и попытался успокоить. — Ты все-таки загляни к психотерапевту, я тебя прошу, твои кошмары уже начинают вредить здоровью. И это не на шутку меня пугает. — Все в порядке, Джим. Я же говорила, что это не лечится, — прошептала девушка с паузами, чтобы глубоко вздохнуть. — Милая, я понимаю, что ты сама психотерапевт, и можешь поставить себе диагноз, но это не шутки. Чего тебе стоит зайти в соседний кабинет? Харли, которая с переездом взяла себе имя Сара, стиснула зубы и прикусила губу. Ее взгляд стал острым и холодным, как лед, а ногти впивались в собственную руку. — Я подумаю над этим. Утро выдалось весьма странным и молчаливым. Квинн старалась быстрее собраться, чтобы избежать неприятного разговора и беспокоящегося взгляда. Она не хотела выглядеть раздраженной, поэтому выпила крепкий кофе и, накинув легкое пальто сиреневого цвета, отправилась на работу. Больница находилась в нескольких кварталах и была огорожена металлической сеткой. Само здание выглядело весьма мрачно, но внутри было светло и стерильно, впрочем, как и во всех медицинских помещениях. Харли работала с детьми и лишь изредка проводила психологические беседы с буйными пациентами и то — только по просьбе главврача. Она влияла на них положительно, и они просто ее обожали, хотя на самом деле девушка всего лишь разговаривала с ними об их проблемах. Дети тоже души не чаяли в своем «ангеле» — так ее называли эти малыши. Всегда в белом и всегда тепло улыбается. И даже если Квинн сегодня была не в настроении, она не подавала виду и продолжала заниматься со своими маленькими пациентами. — Ангел, ангел, там Дэнни, он себя странно ведет, — пожаловалась маленькая девочка в желтом платьице, дергая блондинку за халат. — Мне страшно! — Тш, успокойся, давай мы с тобой вместе сходим и посмотрим. Харли взяла малышку за руку и последовала за ней в соседнюю игровую комнату. Свет едва проникал в комнату из щели, созданной шторами, и повисший полумрак добавлял воцарившейся атмосфере какой-то мрачности. Игрушки были разложены по своим местам, но воображение рисовало картинки двигающихся предметов, и приходилось вечно оглядывать и смотреть по сторонам, чтобы убедиться, что этов сего лишь вымысел. В самой комнате никого не было, кроме одного мальчишки, который качался туда-сюда, уткнувшись в угол. Квинн подошла ближе и легонько тронула ребенка за плечо, а тот громко и безумно рассмеялся, широко улыбаясь. Девушка отскочила, словно болезненно обожгла руку и теперь держала ее другой рукой на расстоянии. — Дэнни. — Она пыталась выглядеть спокойной и не показывать своего страха, источника которого им никогда не понять. Харли дернула локтем и случайно опрокинула горшок с цветком с подоконника. Он с грохотом разбился на острые глиняные черепки и привлек внимание детей. Мальчик, наконец, успокоился и завороженно наблюдал за всем этим, словно находился в каком-то трансе. Блондинка тяжело выдохнула, затем присела и стала собираться осколки, чтобы малыши ненароком не порезались. — О, господи! — вскрикнула она и побледнела, доставая из-под цветочной земли игральную карту.