Право первой ночи

      Гермиона с трудом открыла глаза и приложила ладонь к гудящей голове. Небо да макушки деревьев так и плясали перед лицом, а тело не желало слушаться. Она лежала в сырой траве, на холодных камнях, и ощущала, как тягучий туман заволакивает поляну, протягивая повсюду свои липкие лапы. Холод и сырость забирались под мантию. Вставать почему-то не хотелось. Похоже, она упала с высоты в ярдов пятьдесят*, когда упрямая метла самовольно ушла в крутое пике. Метлы. Проклятые метлы. Гермиона чертыхнулась сквозь зубы и нащупала шишку на затылке. Тут же левая рука аукнулась нестерпимой болью — запястье, очевидно, получило закрытый перелом. Встать удалось с куда большим трудом, чем она ожидала. Глухая стена леса шумела вокруг поляны, а ветер буйно гулял по верхушкам деревьев. Где-то бранилось воронье. — Нужно добраться до Норы, — пробормотала девушка и сосредоточилась на трансгрессии, как можно живописнее представляя семейный дом Уизли. Ничего. Совсем ничего. Казалось, вороны загалдели еще громче. — Нет-нет, — затрясла головой волшебница, — мне просто нужно попасть в Нору. Или в Мунго. Никакого результата. — Или к Гарри. Гриммо, двеннадцать! Да что же это?! Домой, мне нужно домой! Прошло около получаса. Солнце давно село, и лишь розоватые хвостики облаков цеплялись за отблеск последнего луча. — Темнота — это только недостаток освещения, — храбрясь, прошептала волшебница и достала палочку, — Нужно выбираться отсюда. Наверное, я просто переутомилась. Люмос. Направление! Трава цеплялась за лодыжки, и идти было довольно неудобно. Руку удалось кое-как перевязать косынкой, а вот о брошенной неизвестно где метле Гермиона предпочла не вспоминать. — Пожалуй, — решила она, — я вполне смогу обойтись трансгрессией и летучим порохом! Метла — это решительно не мой способ передвижения, что бы там ни говорил Кингсли! Да, следует сказать, что взяться за тренировочные полеты ей, как раз-таки, советовал министр Магии. Будучи наставником для нее абсолютно во всем, он мудро посоветовал взглянуть страхам в глаза, и, наконец, приручить строптивую метлу, которая пылилась в чулане со второго курса. Вдобавок, неделю назад вышел очередной неприятный опус от Риты Скитер под заголовком: ЧЕГО НЕ УМЕЕТ НАША МИСС ПРОНЫРА И КАК НА САМОМ ДЕЛЕ ГЕРМИОНА ГРЕЙНДЖЕР ПОЛУЧИЛА СВОИ ПРЕВОСХОДНЫЕ ЖАБА Статья была полна свежими сплетнями и здорово рассмешила всех друзей, но в одном Прытко Пишущее перо не ошиблось: не сыщется такого чародея, который бы летал на метле хуже Гермионы. Спустя некоторое время путница заметила, что лес редеет, да и воздух стал как будто свежей. Под ногами появилась дорога. Деревья, заросшие мхом, больше не скрывали своей кривизны. То тут, то там чернели их загнутые стволы, украшенные мерцающими вдалеке звездами. Где-то пропел свою песню выпь. И тут у волшебницы перехватило дыхание: неподалеку, у края дороги, призывно блестел огонек костра. Она плотнее прижала поврежденную кисть к груди и устремилась вперед. Еще издали ей послышался веселый говор: трое мужчин наслаждались выпивкой и травили байки. Низкий и полный сидел к ней спиной, загораживая часть костра. Он издавал визгливые звуки и радостно притопывал сапогом, когда слышал особенно хорошую колкость. Двое других были чем-то похожи. Лицо первого закрывал красный платок, а второй все время запрокидывал голову назад, хохоча над собственными шутками. Они прекрасно проводили время: жареная утка подходила к концу, вино даже промахивалось мимо рта. Тот, что в платке, собирался спать. Гермиона в сомнении остановилась и решила подстраховать себя Дезиллюминационными чарами. Но было поздно. — Акцио, палочка! Инструмент волшебницы со свистом вылетел из руки и был ловко пойман сидящими у костра. Один из путников резко сдернул маску с лица и выпрямился: — Ты действительно думаешь, что к оборотню можно подкрасться? Это был Струпьяр. Тот самый Струпьяр, что погиб в Битве за Хогвартс. Невозможно! Язык прилип к нёбу, и голова растеряла все толковые мысли. Гермиона испуганно попятилась: — Не подходи! Мужчина в шляпе не спеша поднялся с места и с ленцой расправил плечи: — Дорогуша, ты не в том положении, чтобы перечить. Нас трое, ты одна и без палочки. Либо ты сама идешь сюда, либо… И тут она побежала. Ведьма нырнула в колючий куст, лихо перепрыгнула старое бревно и наугад бросилась петлять между деревьев. Струпьяр зарычал и кинулся вдогонку. Его спутники расхохотались и устроились у костра поудобнее, предвкушая интересную ночь. Она пахла восхитительно дорогим парфюмом, и волк мог поклясться, что никогда не встречал подобного. Шлейф летних цветов будто стелился за ней, и разыскать ее не составило труда. Он уже знал, что она запыхалась и ждет его за деревом, подняв какую-то ужасно тяжелую ветку. — Детка, — сладко пропел он, — никуда ты не спрячешься от меня, вкусная моя! Ну же, выходи, я тебя чую. Она вынырнула и, размахнувшись, запустила в него старой корягой, затем бросилась наутек. Он нагнал ее в один большой прыжок, и, толкнув, повалил на землю, устроившись сверху. Она вскрикнула от боли, пытаясь высвободить сломанную кисть, но не сильно преуспела. Волк склонился над ней, лежащей на животе, и прошептал в самое ухо: — А может, не отдавать тебя никому, а? Будем играть вдвоем: ты да я, нам будет весело, неправда ли? Он полностью лег на нее и принялся аккуратно поглаживать волнистые волосы, на что Гермиона ответила отчаянными попытками высвободиться. — Нет! Нет! Пусти! Струпьяр зарычал от удовольствия и коснулся губами шеи. Затем привстал, резким движением перевернул пленницу на спину и снова сел сверху. Она застонала от боли в руке и попыталась нанести удар по лицу, но оборотень засмеялся, поймав летящий кулак. — Злющая, просто прелесть! Он оглядел ее распахнутую одежду. — Ты, наверное, из благородных, только вырядилась непонятно во что. От любовника сбегала? — он ухмыльнулся. — Немедленно отпусти, — прошипела волшебница. — Нет! — и он позволил себе прильнуть губами к ее лицу, поцеловав уголок рта. — У оборотней есть свои желания, дорогая, и они не всегда связаны с кровопролитием… Жертва замотала головой и принялась извиваться, чтобы высвободиться из-под мужчины, который тут же лег на нее полностью и захватил большими ладонями обе кисти. — Я тебя поцелую, прекрасная моя незнакомка, — он прикоснулся к ее волосам снова, затем поцеловал нижнюю губу, пробуя, и обвел языком контур верхней губы. Волшебница перестала сопротивляться и принялась лихорадочно обдумывать происходящее. — Ты не узнал меня, Струпьяр? — Что? Нет, — он продолжил целовать. — Я бы запомнил тебя, такую нежную, с потрясающе гладкой кожей… Он не знает, кто она, хотя должен. Он не знает ее запаха, хотя тоже должен. Его одежда не соответствует эпохе, хотя также должна. И только одно он действительно «не должен»: быть живым. Она высвободила несколько пальцев и ощупала свою шею, безуспешно уворачиваясь от поцелуев. Оборотень вошел в раж и схватил ее за бедро, вынуждая раздвинуть ноги. Гермиона воспользовалась мгновением, вытащила свою ладонь и быстрым движением накинула на него длинную цепочку, что находилась на ее шее. — Не шевелись, — предупредила ведьма, — а то перенесу тебя в другое время и ты мгновенно умрешь! — Что это? — он нелепо скосил глаза к переносице, пытаясь рассмотреть диковинный кулон. — Это маховик времени, Струпьяр, и там, откуда я пришла, ты умер в битве, где мы оба были. Я точно знаю, потому что видела твое тело. Если я сейчас сделаю хоть один оборот, тебе конец. Она сама не знала, говорит правду или нет; она не знала и не была уверена, что произойдет, если пальцы вновь коснутся рычажка. Но понимала одно: если Струпьяр жив и здоров, обычные правила и логические законы также могут быть грубо попраны. Здесь… — Какой сейчас год? — Одна тысяча двести седьмой, — он глядел на нее с недоверием и страхом, судорожно соображая, говорит ли она правду. — А теперь ты меня отпустишь, Струпьяр. — Не думаю, — подал голос некто позади. Из-за деревьев вышли двое мужчин, и как Гермиона поняла по реакции Струпьяра, это были вовсе не его дружки, которых они оставили у костра. Лежа на спине, она смогла рассмотреть черные сапоги со шпорами и длинный плащ. Оборотень выпутался из цепочки, приподнял волшебницу за шкирку и прижал к себе спиной. Похоже, в рукаве он прятал палочку. Один из незнакомцев снял капюшон и направился к девушке, желая рассмотреть ее лицо. — Ба! Кого я вижу! Гермиона Грейнджер! — Яксли отечески улыбнулся. — Выехал утром на охоту, но даже не подозревал, что дичь сама в руки попросится! Его помощник хмыкнул. — Видишь ли, Струпьяр, мисс Грейнджер недавно вышла замуж, а ко мне на благословеньице до сих пор не зашла. Нехорошо, барышня! — Ах, вот оно что, — с сожалением протянул оборотень, — значит, она из ваших. — Да, мисс Гермиона родилась в моем графстве, а… — А воспитывалась она у лорда Снегга, вообще-то, — подал голос помощник, — трудный вопрос. — Ты самый болтливый из всех королевских законников, и я не понимаю, зачем вообще взял тебя с собой! — проворчал Яксли через плечо. — Ты взял меня, потому что я Крауч! — улыбнулся дерзкий юноша. Из-за деревьев показались запыхавшиеся друзья Струпьяра. — Вот и малфоевские прихвостни, — снова подал голос помощник. — Ааа, лорд Яксли, какая честь! Девушку не отдадим, вы на нашей территории, так что рекомендую убираться подобру-поздорову, милейший! Гермиона вздрогнула и обернулась, — так и есть, Питер Петтигрю. — Крыса, — прошипел Яксли, — закрой свой поганый рот, — он достал палочку, — иначе я тебя проучу, будешь до конца жизни яйцами по траве скрести! Но никто не услышал, что ответил коротышка — волшебница улучила момент и вырвала из рукава Струпьяра палочку, толкнула его и бросилась в лес, расшвыривая за спиной одно заклинание за другим. Барти Крауч хотел побежать за ней, но Яксли остановил его легким жестом, мол, не барское это дело — девок по полям ловить. Он накинул треуголку на голову и не спеша побрел к лошадям, всем своим видом показывая, что последнее слово будет за ним. Юноша хмыкнул, выплюнул травинку и последовал за наставником. …Она бежала так быстро, как позволяла овражистая местность, и тем не менее, преследователи не отставали. Похоже, ей даже не удалось ранить кого бы то ни было. Впереди неприступной стеной замаячили кусты дикой ежевики и крыжовника. Путь был отрезан. Несколько цветных лучей просвистели над головой, вынудив упасть. Лес впереди робко загорелся. Гермиона попыталась подняться, но кто-то выбил заклинанием палочку из руки и спустя мгновение, злое и запыхавшееся лицо Хвоста возникло перед ней. Он попытался схватить ее за руку, но она ударила его в лицо кулаком, а потом пнула в пах. Кто-то с силой обнял ее сзади и приподнял над землей, желая угомонить. Но волшебница укусила захватчика и, вырвавшись, попала снова к Струпьяру, который заломил ей руки назад и повалил на землю. Девушка разразилась ругательствами и угрозами. — Грязные, никчемные… Во имя Мерлина, чтоб вы… Министерство… Всех вас… Трусы! Вот только дайте мне палочку, я из вас… Навсегда останетесь! Петтигрю отполз в сторону и беспомощно оглянулся на товарищей, которые также не имели представления, что делать. — Хвост, она ведь ведьма! Это маглы боятся нас больше, чем призраков, а она, того и гляди, ухо отгрызет да и в летучую мышь превратит одним взглядом. И как с ней лорд управится? — Может, крестьянам отдадим, чтоб сожгли ее нахрен? — предложил второй егерь. — Нет, она нужна живой! Такие сейчас на вес золота! — Петтигрю задумался, а потом поднял палочку, — Империо. Возня стихла. Струпьяр выпустил ее из рук и хмыкнул, наблюдая, как пленница послушно встает и окольцовывает запястья грубой веревкой. — У нас будут неприятности, Хвост. Она из благородных, наверное… — У нас не будет неприятностей, если у него появится хорошенькая ведьма!