Право первой ночи

      Гул достиг невероятного размаха; дрожали деревья, булыжники в траве, сонные птицы с истеричными криками вылетали из гнезд. Гомон и визг наполнили лес до краев, будто поющую чашу, резонирующую топоту копыт. Драко бросил свои грязные попытки и замер, прислушиваясь. — Что это? - глаза ведьмы расширились от страха. — Это пауки, бежим! — он крепко схватил ее за руку и поволок куда-то в бок. — Слушай, у меня есть палочка сестры, но одной ее не хватит, чтобы защититься. Возможно, я мог бы убить пауков пять, затем будет поздно. У них чертовски крепкий панцирь, и они ненавидят волшебников, особенно моего отца, он когда-то жег их гнезда. Так что быстро вспоминай свою темную магию, Грейнджер! Она не ответила и дернула его в противоположную сторону, увлекая к черной громадине, что походила на застывшую летучую мышь, выглядывающую из-за деревьев. — Куда тебя понесло, эта мельница не спасет нас! — Еще как спасет, — пропыхтела спутница, — отлично спасет, если ты дашь мне свою палочку! — Еще чего! — Жить хочешь? — она требовательно протянула ладонь, — Или мне рассказать паукам, что ты малфоевский крысеныш, то-то они обрадуются, неделю тебя будут кушать по очереди! В глазах Драко мелькнула совершенно детская паника и Гермиона едва сдержала ухмылку, вспоминая иррациональный страх Рона. — Ладно, но я перестрахуюсь, — он встал позади нее, обнял покрепче и захватил тонкими пальцами запястья, намекая, что контролирует движения, — смотри, без глупостей. Так что ты надумала с пауками? — Покажу им василиска! Ведьма ковырнула туфлей камень и, не брезгуя, вытащила из-под него самого длинного червяка, трансфигурировала его в ужа и принялась увеличивать до тех пор, пока он не окольцевал собой всю постройку. — Энгоргио максима! Не могу поверить, что делаю что-то в духе Пожирателей смерти! — Кого-кого? — Да не важно, — рассмеялась она, счастливо поглаживая волшебный инструмент и откровенно любуясь своим творением: по воздуху, заслоняя большую часть звезд и слегка мерцая, парила огромная змея. Хвост твари игриво выделывал коленца, а голова моталась вправо-влево, как бумажный дракон на самом ярком из китайских праздников. Анаконда получилась внушительная, но забавная и, пожалуй, безобидная. Проглатывая ветер, она причудливо моргала и скалилась, улыбаясь сотворившей ее волшебнице. Драко не находил слов и опасливо косился на свою спутницу, надеясь, что она не натравит чудовище на него самого. Рука на талии девушки постаралась вести себя более целомудренно. — И она сможет защитить нас? — Ближайшие полчаса — да, — серьезно кивнула дама. — Если так, то мы в расчете! *** — Сир! Насчет кентавров вы были правы, но боюсь, пауки куда менее предсказуемы… Лагерь торопливо завязывал узлы и вот-вот должен был сойти с паучьей тропы прочь. Гул нарастал, пугая скакунов, и люди нервничали еще больше, глядя, как беснуется дикая природа вокруг. — Лорд Малфой, это не искры от волшебной палочки? — Да, милорд, — подал голос Грэбб, — кто-то подает сигнал бедствия! — Это старая мельница, минут двадцать езды отсюда. Мы весной оттуда маглов согнали, сейчас там пусто. Жернова да пара амбаров. Три красные искры вновь мелькнули в небе и пропали, затерявшись среди звездного неба. — Это Драко! — рыкнул Люциус и вскочил на коня Грегори, — при приближении тварей поджигайте боковые деревья, что растут вдоль дороги! Огненный коридор выиграет нам время, если повезет, отпугнем все стадо! — Но этот клочок леса — королевский, сир! Нас могут повесить! — Королей будет еще много, а вот сын у меня один! — процедил маг и исчез за деревьями. ***       Черное марево пожара застилало глаза. Лес агонизировал, кричал и метался, погибая в адском пламени. Люциус потерял троих егерей, что замешкались где-то позади и были проглочены гигантскими огненными змеями. Палочка лорда больше не источала смертельный огонь. Он направил гибельное заклинание в гущу зарослей, туда, где копошились восьминогие твари, потомки Арахниды. Тысячи и тысячи диких пауков бежали этой ночью в горы, но едва ли добралась и половина. Они умирали в беззвучной схватке, съедаемые мгновениями промедления. Фениксы, яркие львы и пантеры оранжевыми призраками преследовали каждого обитателя леса, вызывая только разрушение и боль, превращая живую плоть в кусочки черного угля. Мертвые паучьи лапы, высотой с небольшой дом, торчали из каждого оврага, когда маг решил, что все кончено. — Мой лорд, я вижу мельницу! — Петтигрю радостно взвизгнул и прищурился, — Это Драко! Они спаслись! Люциус пригляделся и сжал губы в тонкую линию, заметив на каменном возвышении сгоревшего здания две близко стоящие фигуры; девушка с растрепанными волосами и чумазым лицом что-то объясняла на ухо светловолосому юноше, который молча кивал и хмурился, а завидев отца, выпрямился и отошел от спутницы на шаг, едва не наступив на подол собственной изумрудной мантии, в которую и была завернута дама, угрожающе поигрывающая сейчас волшебной палочкой. Брови ее нахмурились. — Решили уничтожить все живое, мистер Малфой? Серое пепелище на многие мили вокруг говорило само за себя. — А как же ваш сын, он тоже должен был сгореть? Лошади неровным строем прогарцевали на поляну у мельницы и остановились неподалеку. — Бежать бесполезно: нас две дюжины магов против вас одной, а посему прошу: верните палочку моей дочери, и мы продолжим беседу. Где вы ее взяли? — Украла, — не моргнув глазом, соврала ведьма и сразу повысила голос. — Вы же понимаете, что адский огонь — это одно из самых опасных заклинаний, верно? Даже для вас это слишком безрассудно! Мужчины переглянулись, и кто-то даже засмеялся. Люциус неторопливо спешился и, прохрустев сапогами по сгоревшей траве, медленно поднялся по каменным ступеням к Гермионе. — Мисс Грейнджер, вы не умеете притворяться дурой, а значит, и правда в данный момент ей являетесь, к сожалению. Каждый ребенок в Англии знает, что заклинание Файендфайр — это изобретение моего деда, наследие рода Малфоев, именно поэтому я, как никто другой, знаю, как его использовать своему дому на благо. И мне, — он понизил голос до шепота, — пожалуй, кажется странным, что вы не знаете такого общераспространенного факта. Может, с вами что-то не так, моя дорогая? А, может, — он склонился к ее уху и прошипел, — вы не та, за кого себя выдаете? Ведьма вздрогнула и отшатнулась прочь. — Привет от Струпьяра, — деловито бросил лорд, — я нашел время посмотреть ваши с ним теплые воспоминания из леса. Горячая была встреча, верно? Он подарил Драко неприятный взгляд и легко вытащил из ее руки палочку. — Пожалуй, я удивлен, что вы не догадались сами устроить здесь пепелище, интересно, мой сын всегда будет сидеть под женской юбкой или, наконец, начнет думать своей головой? Всадники развернули коней, заново выстроившись в упорядоченную колонну. Драко пришлось сесть на другую лошадь, потеснив одного из егерей. Отец велел ему возглавлять шествие. — А вы поедете со мной. Нам нужно многое обсудить, моя дорогая. Гермиона поплотнее запахнула мантию и позволила посадить себя верхом на коня. — Нет-нет, милая, по-дамски вам ездить еще рано, — ухмыльнулся мужчина, — не видел, чтобы кто-то так же паршиво управлял лошадью, как вы! Погода портилась. Откуда-то с востока ветер гнал свинцовые облака, что угрожали пролиться водопадом слез на пепелище королевского леса. Обугленные деревья высились вдоль дороги, с молчаливым укором провожая уходящих. Копыта коней тонули в полуистлевшей листве, а тонкие ноги запачкались в саже. Холодное солнце надолго скрылось за тучей, позволяя осеннему воздуху гулять, где вздумается. Хруст ветвей и тихая поступь путников разбавляли угрюмость лесной чащи. Люциус долго молчал. Руки его окольцовывали талию бледной взлохмаченной девушки, что сидела спереди. Мерно покачиваясь в такт ходу лошади, наездники размышляли о своем. Гермиона жалела, что не воспользовалась палочкой, пока была возможность. Хотя было трудно представить еще один удачный побег, учитывая количество преследователей и полное отсутствие подходящей обуви. Мантия Драко была широка, как одеяло, и при побеге, она, скорее всего, осталась бы голой, не рискуя тащить на себе такой аксессуар. Ее старая школьная мантия была удобной, легкой, простой и красивой. Ее можно было носить поверх белья или нарядного костюма. Здешние мантии претендовали на царскую исключительность; тяжелые, теплые и неоправданно нарядные, будто владелец каждую секунду ожидает победить в какой-то войне или на минутку присесть на трон. Малфои! Она фыркнула. Люциус улыбнулся. — Так много презрения! Мне даже любопытно, какого полета вы птица, что так снисходите к нам, простым смертным. Откуда столько неуважения? — Мое уважение легко получить, мистер Малфой, нужно просто быть порядочным человеком, — кольнула ведьма. — Нет-нет, не заговаривайте мне зубы, у вас предубеждение против меня с нашей первой встречи. — Возможно. Собеседник склонился к ее щеке, обняв крепче: — Так какой он, другой Люциус Малфой? Гермиона сглотнула и бросила взгляд на верхушки деревьев, маскируя сбившееся дыхание. — Дать вам повод сжечь меня на костре? — Даю вам слово лорда, что такого не будет. — А оно чего-то стоит, ваше слово, Люциус? — горько засмеялась ведьма, высвобождаясь из объятий. Конь резко встал. — Я играю в игры и делаю сомнительные вещи постоянно, но мое слово — закон, — оскорбленно заметил мужчина и замолчал. — Извините, — после некоторой паузы прошептала девушка, — и отвечая на ваш вопрос: тот Люциус свое слово не держит. Возможно, это единственная разница между вами. — У вас с ним что-то было? Он вас обидел? — Мы не были союзниками, — дипломатично обронила Гермиона, покачиваясь в седле, — и не имели личных встреч. — То есть, вы знали его понаслышке? — Нет, — оборвала она, — я судила о нем по поступкам. — Он добился того, что хотел? — Нет, — ведьма уверенно улыбнулась, — мы разбили его в пух и прах, и он сдался. Она почувствовала, как собеседника разволновали ее слова. — И что же… — губы высохли, — что же погубило его? Волшебница пожала плечами: — Он сам.