Право первой ночи

— А ты знаешь, я еще здесь не охотился, в вашем родовом имении, — улыбнулся Яксли и взглянул на собеседника, — это даже странно, не находишь? Мы ведь знакомы чуть ли не с детства. — Мой отец не разрешал охоту в этих землях, но я решил слегка поменять порядки, — кивнул Люциус. — Как новый глава семьи имеешь право, — справедливо заметил гость, — хотя мне всегда казалось странным то, как ты распоряжаешься наследием предков: строишь дома для крестьян, даешь им земли… — Зажиточный крестьянин делает меня богаче, — пожал плечами тот, — это обычная математика. Свиньи в твоем хлеву тоже наврят ли умирают от голода! И после попадают на стол. Яксли фыркнул. — Я слышал, что ты еще и церкви им возводишь. Несколько необычно для волшебника, тебе не кажется? Не слишком ли ты религиозен, Люциус? — Если я религиозен, то ты ограничен, — отрезал тот, — твой взгляд не простирается дальше плети, которой ты бьешь своих девок, разве это не грустно? Я вижу религиозность как широту взглядов. Если они верят в Бога, то в праве ли мы упрекнуть их, будучи волшебниками? Собеседник угрюмо замолчал и сплюнул. — Хватит! Закроем тему. Теперь ты рассуждаешь, как Геллерт, а я еще в детстве до сыта наелся его философской мути! Лучше смотри оленя. Они выехали из замка в полдень, рассчитывая возвратиться к вечеру и отужинать вместе, желательно, свежей дичью. Вопрос о том, кто же охотится искуснее, оставался открытым. — Знаешь, я проезжал тут королевский лес, — Корбан спешился и достал арбалет, спрятав подальше палочку, — и бьюсь об заклад, там все сгорело подчистую. Наверное, неделю полыхало? Как вы в замке не задохнулись? — Да, наслышан. Но дым до нас не дошел, — легко пожал плечами собеседник, — мы живем чуть дальше, чем ты думаешь и не придаем большого значения лесным пожарам. — Жаль, что ты не видел поджигателей. Кто-то уже сообщил королю об этой неприятности, и будет лучше, если мы найдем виноватых раньше, чем Его Величество. — И тебе неизвестно, кто донес? — Пока нет. А ведь я предупреждал: подбирай людей лучше, а тебе все свиту вокруг подавай, балаган, празднество! В туалет-то один ходишь или кто за ручку держит? — ухмыльнулся Яксли. Люциус поджал губы. — Я понимаю, у меня одни егеря и это выглядит так, будто лев возглавляет собак, но в этом есть свои преимущества, чем таскать за собой половину чистокровной Британии. — У меня есть свои причины, чтобы иметь свиту, — тихо заметил Малфой после длительной паузы, — ты кузен короля и не видишь большого смысла в политике, но мне нужно добиваться влияния своими силами. Все, что я делаю, имеет смысл. — Ну как знаешь. Хотя я бы на твоем месте проредил это чудесное сборище павлинов. Мужчины двинулись вглубь леса, осторожно переставляя ноги да выглядывая по сторонам в поисках косули. Какое-то время они шли и напряженно молчали, глубоко вдыхая чистый воздух. Затем Яксли снова заговорил: — Мы оба знаем, что в споре по поводу кучерявой ведьмы нет правых и виноватых, ведь так? Ты владелец земли, на которой ее поймали, я хозяин, да и Снегг в стороне не останется. Мы с тобой равны как голые в бане. Но, — он зарядил оружие, наклонившись, — сегодня, на суде, мое слово, Малфой, будет последним. Я могу убедить Геллерта направить свое недовольство на кентавров или разбойников, даже маглов, не важно. Но я хочу за это что-то получить, понимаешь? —  Мне девушка нужна для конкретной цели, — заметил Люциус, — не для игр. Давай рассчитаемся золотом или пушниной, какая разница, я даже уступлю лишний мешок серебра. — И мне она нужна для конкретной цели, — захохотал гость. — Очень даже конкретной! — Слышал я твоих забавах… Ты ее хотя бы в живых-то оставишь? — Зависит от настроения, — честно сказал тот, продираясь сквозь заросли. — Я так далеко не планирую обычно. Чувственное удовольствие — слишком тонкая наука. — То есть, тебя ничего, кроме этого, не волнует? А если она понесет? — Для меня это больше как бонус, Люциус. Я уже давно переболел идеями юности, да и не уверен, что мне вообще нужен наследник. Я просто наслаждаюсь жизнью. А тебе она зачем? — Я найду ей применение, — вильнул тот, — сообразно своей фантазии и целям. Мне самому интересно, что получится. — Да ты и сам любишь поиграть, — ухмыльнулся гость и резко вскинул арбалет, заметив движение где-то на периферии. — Люблю. Ну так давай сыграем? ***       В полдень, когда солнце коснулось корешка книги, где-то внизу, в гостином дворе, послышалась возня — то приехали слуги Яксли, с нагруженными до скрежета телегами. С надеждой пленница оглянула эту кутерьму, но рассчитывать, что Сириус явится сейчас было слишком наивно. Так и есть, — знаменитой шляпы с белым пером, отливающим позолотой по краю, здесь не было, лишь две дюжины егерей, пяток гончих и пара крытых телег, тут же переданных в управу домовикам. Гостей встречала делегация из замка: высокий Крэбб, толстенький Гойл, Петтигрю и еще пара мелких вельмож, кого опознать не удалось. Из окна Гермиона видела, как презрительно скривилось лицо Гойла, когда он был вынужден пожать руку одному из егерей. Из последней повозки выпрыгнул высокий и лохматый мужчина с уродливым, свирепым лицом. Острая льдинка скатилась в желудок — ведьма узнала Фенрира Сивого. Оборотень смачно куснул яблоко, окинул взглядом двор и зашел в замок вслед за компанией. Пленница отошла от окна, хлопнула книгой и, обняв себя руками, вновь взглянула на пергамент. Ей удалось вспомнить семнадцать защитных заклинаний, изобретенных за последние пятьсот лет. Память подсказывала, что их должно быть не менее полусотни, но увы, как ни старалась Гермиона, воспроизвести их в точности не смогла. А в конце своих попыток, даже стала путать те, что знала. В дверь робко постучали. — Обед, мисс! Ведьма вздрогнула и поспешила накрыть лист пледом. Затем поправила одежду и позволила войти. Домовик появился прямо из воздуха посреди комнаты. Неловко клюнув носом пол, он сунул серебряный поднос на комод, щелкнул пальцами, убрав пыль, и украл ночной горшок. — Подожди, Добби! — Гермиона попыталась ухватить его за край наволочки, но он уже исчез. Виноград, куриное крылышко, бокал вина и картофельное пюре. Зелье легче всего добавить в вино. Общеизвестно, что жидкость принимает любой магический элемент на сто процентов, разбавляя собой в одинаковой мере. Таким образом, качество и эффект зелья не страдают. Гермиона нахмурилась, выбирая. Виноград и куриное крылышко легко трансфигурировать, так как это мясо и фрукт, несмотря на опасность отравить человека, если исходных объект был несъедобным. Хотя наврят ли в средневековье кого-то волновала человеческая жизнь. Пюре. Приготовленное блюдо трансфигурировать невозможно, зелье добавить — сложно. Однозначно пюре! После обеда, полуголодная, ведьма решила вновь проверить свои знания, но пергамент с заклинаниями странным образом исчез, оставив после себя лишь горький привкус поражения. Воспроизвести список по памяти не удалось. Как только стемнело, дверь открылась без всякого предупреждения. — О, Грейнджер! Готова к трудовым подвигам? — Драко сладенько улыбнулся и присел к читающей ведьме на кровать, придвинувшись поближе. — Что? Подвигам? Ты как дверь открыл? — Я тебе потом расскажу, сначала… — гость уверенно приобнял девушку и даже попытался поцеловать. — Фу! Отстань! — она скатилась с кровати и одернула платье. — Осеннее обострение, Малфой? — Я думал, ты… — Нет, я не съела обед, ты же сам предупреждал, что меня могут отравить, так что я приняла это к сведению, — ядовито закончила та. — Умная какая, — хмыкнул тот и изобразил печаль, — и даже ничего не поела? Ведьма сузила глаза и метнула взгляд на тарелку. — Грейнджер, — тот вальяжнее устроился на кровати, — я отравил столовые приборы и салфетку — держал их в парах зелья несколько часов. Ее кулак сжался и тут же беспомощно расслабился. — Чем именно? — деловито осведомилась она, вздернув подбородок. — Ну… — протянул парень, — я вообще большой экспериментатор, это не назвать амортенцией, но состав тот же, лишь пропорции разные и длительность кипения. И эффект специфический. Кстати, уже должно подействовать. Он растягивал слова, наблюдая за выражением лица Гермионы. Она поднесла к носу салфетку и различила тонкий аромат свежескошенного луга. Тут же пальцы ее выронили — в низу живота что-то кольнуло, а затем раскаленный цветок алого пламени принялся распускаться внутри снова и снова, пульсируя, как сердце дракона. — Малфой, — жалобно пискнула ведьма и рухнула на ковер, прижимая руки к животу. Драко чуть похлопал ее по розовым щекам и ободряюще улыбнулся: — Дозировка и правда великовата, но лучше перебдеть, чем недобдеть, верно? Как ощущения? Я и сам немного принял, чтобы быть на равных, так сказать… Гермиона молча разглядывала его, будто впервые. — Никогда не замечала, какой ты, паршивец, красивый, — пальцы потянулись ощупать его подбородок и коснуться волос. Он поймал ее руку и ослепительно улыбнулся, радуясь удавшейся шалости. Рывок — и волшебник перенес ее на кровать. — Ох, Грейнджер, — ладонь легла на легкий корсет, — даю слово, что буду очень нежным! Она притянула его для поцелуя, повалив на себя, и тут же принялась обнимать ногами. Кровать жалобно заскрипела. — Черт, откуда у тебя столько силы? Ай! — Заткнись и раздевайся, хорёк! - звук рвущейся одежды обеспокоил его, но дама тут же вовлекла парня в новый глубокий поцелуй. — Ты мне сейчас что-то сломаешь… Дверь резко распахнулась и чья-то крепкая рука схватила Драко за воротник и оттащила прочь. — Ну я ожидал нечто подобное, — Малфой-старший с яростью разглядывал помятую и растрепанную Гермиону и ощетинившегося сына. — Ты — пошел прочь, а вы, юная леди, должны быть одеты, умыты и ждем вашу особу через пять минут внизу. Суд скоро начнется!