Право первой ночи

…Целый день Драко провалялся где-то между стропилами, откровенно не понимая, как ему удалось залезть на такую высоту да ещё и с повреждённой лодыжкой. Внизу же, в штаб-квартире ордена Мародёров, шла кипучая деятельность. — Говорил, говорил же ему: поторопись! Ну в кого этот олень такой медлительный? — сокрушался Люпин, с самым разнесчастными видом покачиваясь на хлипком табурете. Сириус, что стоял у окна и стеклянным взором буравил неказистый пейзаж, его даже не слушал. Ему казалось, выпусти он из пальцев деревянный подоконник — и тут же потеряет связь с реальностью, а с ней вместе — чудесное, едва только приобретенное в Азкабане, умение холодно мыслить и просчитывать шаги. Стратег он был, конечно, не ахти какой, чего стоила одна «собачья свадьба», от которой он после тюрьмы едва отбрехался, непокусанный сотоварищами. Но все же, голова у него в критический момент варила лучше, чем у сомнабулического Ремуса, что искал все ответы в классической литературе и, прости господи, доморощенном средневековом психоанализе. — А теперь вот совсем расклеился и несет чушь, — подумал пёс, — не хватает ему закалки того Люпина, опыта боёв и чувства локтя, что каждый из нас получил в школе. Они не застали войну, не теряли друзей, а росли на теплом парном молочке и добрых сказках маглы-кормилицы. Поверит ли кто, если скажу, что мальчишки разбалованы? И, все-таки, как вытаскивать Джеймса? Сириус задумчиво оглядел сырую хибару, словно ища взглядом решение, будто оно могло как чудо-сюрприз вывалиться откуда-то с потолка. Драко в стропилах замер, опасаясь вздохнуть. Пучки гнилой соломы приятно сливались с его лохматой шевелюрой. Блэк тяжело вздохнул и пнул ногой табурет товарища, отчего тот рухнул на пол. — Пошли, Рем, будем импровизировать. Нечего с такими кислыми рожами сидеть! Помню я охламонов одних с пиротехническими талантами, звали Дред и Фордж, — он обхватил Ремуса за плечи и подтолкнул к двери, — сейчас мы будем, так сказать, брать у них дурной пример… Дверь с решительным скрипом захлопнулась, и Драко с наслаждением выругался: тяжело молчать целые сутки. Кое-как ему удалось выбраться из своего убежища и размять занемевшие члены. Голову занимала только одна мысль: если Блэк и Люпин устроят в отцовском замке погром, он сможет повидаться с Полумной или даже уговорить её бежать… *** А Северус Снегг еще никогда не был таким элегантным и напомаженным. Прекрасная дама ждала его на задворках уснувшего перед зимой сада. Меховой плащ и пышное платье с тюлью и корсетом, алый румянец на нежной щеке. Из-под капюшона выбивался упрямый локон. Летние туфельки прохрустели по свежему снегу, мимо опустевшей рощи и замёрзших до лета алых ягод. Этот угол сада был пуст, но она хорошо помнила старенькую калитку, ведущую в лес. Когда-то няня много рассказывала о чудесных зверях, что можно найти в волшебном лесу. Странно, но о своём избраннике девушка думала именно как о диковинном звере. Неподалеку Северус притаился за почерневшим стволом дуба, размышляя о природе вещей и человеческих отношений в частности. Не было никакой вероятности потащиться на свидание вновь, но… Он чуточку презирал себя за то, что собирался сделать. Однако, как легко было посадить в этой глупой девчачьей голове семя влюбленности! Проще простого! Всего одно письмо, перевязанное шелковой лентой, и она полетела, побежала к нему через заледенелый сад! Сколько страсти и отчаяния, какой порыв! Черт возьми, это даже трогательно! Черная перчатка подхватила барышню под локоток, а секунду спустя маг закружил свою тайную невесту в диком, победном вальсе. Она засмеялась, когда мужчина приподнял ее над землёй и сладко поцеловал, гася все тревоги минувших дней. — Северус, идёмте же отсюда, пока меня не хватились! — О нет, — мурлыкнул он, — дайте же насладиться моментом! Платье вновь закружилось, на сей раз мужчина прижал к себе подругу теснее, намекая о своих желаниях. — Северус, — она покраснела и чуть отстранилась, улыбаясь. — Ты права, нам пора! И он увлёк даму в новенький экипаж цвета воронова крыла. Карета мягко тронулась и исчезла в недрах безмолвного леса. *** Люциус Малфой и Гермиона Грейнджер впервые завтракали в спальне. Долгие часы с книгой в руках вдохновили Гермиону, и Люциус недовольно ворчал себе в тарелку, что мол де, нечего так хихикать и радоваться, будто после бурной ночи, которая ко всему прочему, ему так и не досталась. И вообще, не полагается женщинам, черт их возьми, быть такими довольными без участия мужчины! Солнечно улыбаясь, девушка пропускала его брюзжание мимо ушей. Блики танцевали по новенькому халату, откровенное декольте отвлекало Люциуса от еды и нервировало, а сама хулиганка деловито перелистывала новенький рукописный том «Великие волшебники древности». — Клянусь, я сожгу всю библиотеку Малфой-Мэнора, — прорычал, наконец, мужчина, — я уже в третий раз спрашиваю вас, чем вы хотите заняться сегодня, а вы, кажется, кроме книг ничего и не видите, нахалка такая! — Добро пожаловать в мою личную жизнь, — пробубнила ведьма в страницу и тут же перелистнула ее, умудрившись как-то особенно соблазнительно смочить слюной палец. — Задушу, — мелькнуло в голове у Люциуса, — хм… нет! Сначала… А потом задушу! Он грозно поднялся со стула и с грацией палача-инквизитора двинулся к противоположному концу стола. Гермиона подняла на него скептически-настороженный взгляд, которым обычно потчевала Рона Уизли. Молчать удавалось с трудом, иначе нечтоже сумняшеся, она бы сразу предложила секс в обмен на книги и вообще всю библиотеку замка. Но в виду отсутствия опыта подобных сделок… Ведьма вежливо ждала, когда же он предложит это сам, как и полагается джентльмену. Ну, а лицо джентльмена к сделкам не располагало вовсе. — Мне еще никогда не приходилось просить внимания у женщины, — безрадостно сообщил собеседник. — Я очень ценю, что вы нашли в себе свою внутреннюю богиню… мегеру или как вас там… — Не мегеру, а Гермиону, — лукаво улыбнулась гостья, погрузившись в чтение вновь. Люциус подавил стон. — Я был бы очень признателен, если бы вы вспомнили о содержании Договора, сроках, — он сделал опасную паузу, — и последствиях. Неужели книги интересуют вас больше, чем собственная судьба? Она наконец взглянула на него: — Знаете, Люциус, у меня тоже есть достоинство, и моя женская гордость говорит мне: кто девушку кормит, тот ее и танцует, а что-то я не вижу, чтобы вы старались! Малфой опешил. — Вы что, хотите ухаживаний? — А чем же я хуже других?! — Смеетесь надо мной? Блефуете? — А может, мне просто интересно, поддалась бы я, если бы… — Не были моей пленницей? Интересный вопрос, — лорд усмехнулся, — вы пытаетесь перевернуть наше пари. Впрочем, не хочется вам отказывать. Жемчуга с трупа я всегда снять успею… Что, даже не вздрогнете? Гермиона фырнула и аккуратно поместила салфетку меж страниц, чтобы не потерять мысль. Затем взглянула на собеседника и как бы невзначай коснулась пальцами его бедра, словно хотела разгладить ткань. Люциуса пробрало, и ведьма усмехнулась. — А вот меня соблазнить очень трудно, я бы сказала почти невозможно. Она игриво тряхнула волосами и непринужденно вернулась к чтению, будто бы в метре от нее не было никакого мужчины с крепким стояком в штанах. — Так вот как выглядит сексуальное пренебрежение, — пробормотал он, — и несчастливый брак в целом. Буду знать! После завтрака лорд Малфой скрылся в кабинете и даже позволил своей гостье свободно перемещаться между спальней и библиотекой, что казалось немыслимой роскошью. Сам кабинет располагался неподалеку, буквально за стеной, и около одиннадцати утра гостья услышала нечто, напоминавшее по грохоту Апокалипсис. — ТАК С КЕМ ОНА СБЕЖАЛА?! — прогремел Люциус, скидывая новым ударом книги со стола. Гермиона, что появилась на пороге мгновение назад, испуганно прижалась к двери. Два трясущихся от ужаса домовика силились не упасть в обморок от собственной оплошности: — Ми-ми-милорд, мы не знаем! Г-г-госпожа пошла в сад наловить заглотов для с-су-супа… Ай! Мановением палочки тяжёлые портьеры соскочили с окна и принялись душить незадачливых посланцев. Ведьма кинулась на помощь, не зная, то ли сочувствовать отцовским чаяниям Люциуса, то ли злорадствовать. С видом разъярённой пантеры он вышагивал по ковровым дорожкам, что-то рыча себе под нос. — Это Северус, да… — пальцы злобно утрамбовывали в трубке табак. — Квитается, гадёныш скользский! Хм… Он на минуту зажмурил глаза, будто его сразила чудовищная головная боль. Гермиона всё еще возилась с эльфами, опасаясь поворачиваться лицом к свету: никак не удавалось погасить дурацкую улыбку! Плечи предательски задрожали. Полумна и Снегг! От одной мысли хотелось хохотать и срочно звонить Джинни. Не в состоянии сдержаться, она хрюкнула в кулак. — ДА ЧТО ЖЕ, ЧЁРТ ПОБЕРИ, В ЭТОМ ТАКОГО СМЕШНОГО?! Быстрее чем кто-либо сообразил, что происходит, Люциус схватил ведьму за горло и как следует сдавил, прижимая к себе. — Нет! — в унисон пискнули домовики. Раздался чудовищный хлопок и волшебника отбросило навзничь на мраморный пол; его руки потянулись к собственному горлу, силясь освободиться от чего-то невидимого. Он хрипел и плевался, глаза вылазили из орбит. Гермиона не на шутку перепугалась и упала на колени рядом, не в силах помочь. Несколько долгих секунд длилась эта пытка, а затем все стихло. Посиневший Малфой громогласно прокашлялся, а затем недоверчиво ощупал рукой горло, проверяя, цел ли. — Я… Я думала, вы умрёте, — неуверенно пробормотала девушка. — И я так думал, — сипло согласился тот, аккуратно поднимаясь с пола. Гостья забралась в кресло, не спуская глаз с Малфоя. — Кыш! — тут же рыкнул он домовикам, что всё еще таращились на них. — Признаться честно, я испугался, что вы воспользуетесь моментом и завладеете палочкой. Она промолчала, упрекая себя в том же. Собеседник усмехнулся. — Пожалуй, я неплохо представляю, что вы могли бы сделать со мной, окажись я безоружным. — Домовики защищают хозяина, — скривилась ведьма, машинально поглаживая пальцами шею, где теперь, как рубины, алели два синяка. Этот жест не укрылся от Люциуса. Он стянул с шеи платок, наколдовал кусок льда и предложил ведьме. — Ну где же мои манеры, — криво улыбнулся он. Гермиона прыснула, но платок благодарно приняла, пробурчав что-то похожее на «мракобес этакий». — Что, хотите взяться за воспитание? — Да вам не помешало бы, — фыркнула она, — но мне казалось, у вас проблема поважнее: Полумна и ее новая любовь. — Вообще-то хорошо забытая старая, — горько усмехнулся вельможа и потянулся к графину с вином. — Он часто тут гостил когда-то, Полумна у него на коленях любила сидеть, пока была крошкой. — Да и сейчас, — кольнула собеседница. Люциус пролил добрую часть вина на пол. — Возможно. — Отчего же вы не скачете на выручку дочери? Или уже не считаете частью семьи? — Глупости, она все еще Малфой! — Что же тогда? — Это Снегг, — веско заметил Люциус, удобнее устраиваясь в кресле и поправляя мантию, — его не победить в бою, только если перехитрить или просто дать ему, что он хочет. Я мог бы приехать к нему и разнести все башни до основания, а что толку? Его там уже нет. Он все планирует, высчитывает. Да и в шахматы играет дважды лучше меня! — Вы могли бы просто сказать, что она вам неродная дочь, — справедливо заметила собеседница, — получилось бы короче и яснее. Малфой изобразил оскорбленный вид. — Да ладно вам, — махнула рукой ведьма, — Луну Лавгуд я знаю как свои пять пальцев, и кто ее родители — тоже. Жаль только, не женить вам теперь короля на дочке. — У меня еще сын есть, — устало заметил лорд, крутя в руках бокал с вином и мимоходом раздумывая: не утопиться ли в нем. — Короля женить на сыне? — фыркнула ведьма и потянулась к кубку с вином. Внезапно ей стало очень весело при мысли, что Снегг попытается обменять ее на Полумну. Люциус и сам фыркнул. — Что ж вы за хулиганка такая! А что, в вашем мире это нормально? Гермиона поперхнулась вином, вспомнив, в кого был влюблен Дамблдор в годы юности. — Люциус, вы не поверите…