***
Джек так и остался в покоях Тора. Он смог остановить кровь. Локи прислал целительский порошок, который снял боль, и на Одинсона накатила эйфория. Боли не было. Совсем не было, он наконец-то поспал, немного поел и даже посидел. Как ни странно от присутствия пирата ему стало морально легче, будто бы он перед ним вину искупает, да и Джек не был жесток. — Проснулся? — первое что услышал Тор, когда открыл глаза. — Порошок подействовал? — Да. Я хотел бы выразить признательность… — Пустое. Приказ командира свят. Мы все чтим кодекс, ты только вот объясни, почему ты на нас взъелся? Разве Дети Драконов переходили дорогу Асгарду? — Нет, — признал Тор, — я думал, что вы сгубили моего близкого. — Настолько близкого, что он оказался на невольничьем базаре? — Джек беззлобно ухмыльнулся. — Прости меня. Ты доблестный воин, и я искренне рад, что ты жив, — Тор теперь говорил спокойно. Он не понимал, почему порошок подействовал, но был рад каждой секунде без адской боли. — Прощаю, — коротко сказал Джек, но никуда не ушёл, ибо приказ капитана был следить за Тором. Он не только следил, а собственноручно выкинул из покоев двух эйнхериев, посмевших заподозрить его в дурных намерениях по отношению к Громовержцу. На Асгард опустилась ночь. Фригга два раза приходила к Тору надеясь застать Локи, но его в покоях брата не было, на поминальном пиру в честь павших воинов он тоже не присутствовал. На данный момент он держал военный совет. Экипажи не разошлись по своим кораблям, все понимали, что Десперадо намерен начать переговоры с Асгардом, но на своих условиях. Пираты демонстративно отвергли гостеприимство асов не приняв от них хлеба. Вся провизия была доставлена с кораблей, и сейчас уютно горел костёр, на котором жарилось мясо. Мужчины негромко переговаривались. — Командир, ты уверен? — спросил кто-то из офицеров. — Да. Артефакт нужен нам. В сокровищницах асов есть много вещей, но все они лежат мёртвым грузом. Ни одна из них не работает, не приносит пользы, ни изучаются, а нам нужно построить оборону, такую, чтобы ни одна мразь не лезла в наши дела. — Хорошая идея, но что мы можем предложить? — Здоровье наследника Тора, — Локи улыбнулся, и в свете костра это выглядело зловеще. — Если я не ошибаюсь, наследник был вашим братом, — это уже Пройдоха. Он снова назвал капитана на «ВЫ». Недобрый знак, не одобрял он этих авантюр. Ну, помог девчонке, ну и хватит. Можно было уже уходить, но нет ведь, кипучая натура Локи требовала действий. Активных и безрассудных. — Ты правильно сказал. Был. Узы разорваны, честью накормили вороньё. Локи недовольно покосился на Хугина, сидящего на ветке, и наблюдающего за пиратами, а потом поднял камень и запустил в ворона. Попал в крыло, птица недовольно каркнула и тяжело подлетая отправилась к Одину. Всеотец не ошибся в своих предположениях.***
Тор с тоской смотрел в окно. После душных, вонючих подземелий ему хотелось только одного. На воздух. Кожей почувствовать ветерок, вдохнуть полной грудью, но просить он не спешил. Понимал, что это наглость, ведь Джек мог бы и не послушать приказа Локи, тем более, что мотивы были. Джек, однако, и сам догадался. — Гулять хотите? — Тор промолчал, но пират не отстал. — Так пойдёмте. Он ловко закинул руку Громовержца себе на плечо, поставил его на подламывающиеся ноги, и повёл на улицу. В темноте не было видно, что это Громовержец и что он слаб, и это несказанно радовало Тора, хотя боль снова начала возвращаться. Он жестами попросил усадить его под дерево и издалека наблюдал за горящим костром. Среди пиратов он различил фигуру Локи. Можно было закрыть глаза, представить, что они вместе в походе, что сейчас Локи прислонится к ближайшему камню и начнёт напевать какую-нибудь балладу, как он всегда делал, когда ему было грустно или он думал над чем-нибудь. Тор чуть не подпрыгнул, когда послышался мелодичный голос, который пел явно не балладу. Этот голос он узнал бы из тысячи:Семьдесят пять не вернулись домой, Йо-хо-хо, и бутылка рома! Они потонули в пучине морской, Йо-хо-хо, и бутылка рома! Эй, приятель, разворачивай парус! Йо-хо-хо, веселись как чёрт! Одних убило пулей, других сгубила старость, Йо-хо-хо, всё равно за борт!
Громовержец посмотрел в сторону костра и готов был поклясться, что Локи передернул плечами, почувствовав на себе его взгляд, а потом повернулся. Тор хотел опустить голову, но тут действие порошка закончилось. Разом открылись все раны, ноги он перестал чувствовать, зато руки и спина заболели. Он стал сползать в черноту и последнее, что он видел, белое лицо Локи, который даже не поднялся со своего места. Сознание возвращалось вместе с болью, он слышал голоса над собой. Целитель, дочь, ещё один целитель и, не может быть, Локи. Бог Обмана тоже был здесь. — Он очнулся, — холодная констатация факта. — Как вы? Вы меня слышите? — это был целитель, но Тор смотрел на брата. — Локи, я…. — Я не знаю что с тобой, но постараюсь помочь. В обмен на Тессаракт, разумеется. Так что если Один согласится…. Целители не знали что сказать. Ведь это ценный артефакт. Почему Локи так жесток? Ведь так же нельзя, и только присутствующая здесь же Исгерд понимала, что «волшебнику» просто сделали больно, а он теперь делает больно другим. Знаком она дала понять целителям, что в их услугах больше не нуждаются. Все с поклонами удалились, а она посмотрела на Локи. Того передёрнуло от этого взгляда. Будь там ненависть, отвращение или мольба, то он бы понял. Но во взгляде девушки было только сочувствие и понимание. Она признавала его право на такое поведение: — Помогите ему, и я отдам Тессаракт. — Ослушаешься Одина? — Локи скептически хмыкнул. Он знал, что Всеотец может и не пожертвовать одним из Камней Бесконечности ради сына. — Да, если это спасёт отца. — Верю, но не могу гарантировать результата. — Почему? — Чтобы ему помочь, нужно знать кто, чем и как его проклял, а мне это неизвестно, и…. «Подумай о гнезде», пронеслась в голове внушённая мысль, «выкинули из гнезда», и тогда впервые закрались сомнения. Неужели это он? Но как? Вины не было и в помине, жалости тоже, только заинтересованность и долг. Ещё несколько ран открылось, Громовержец не стонал, гордость не позволяла. Локи всё так же стоял рядом, но помочь не спешил. Обида, гнев и боль — плохие советчики, но Исгерд, находящаяся рядом смущала его. Он даже поймал себя на мысли, что готов помогать просто так, безо всяких условий. Вот и как было поступить? Дверь открылась и вошла Фригга. Чаша весов склонилась в одну сторону, на неё упало последнее зерно.