Из частично забытых воспоминаний Соласа.
***
Варрик
Слушая Вестницу, Варрик подметил одну особенность. Кажется, она разрывалась между тем, кем хотят ее видеть окружающие, и тем, кем она была на самом деле. Этот моральный выбор терзал ее, но по какой причине она так поступала — оставалось для гнома загадкой. Он видел, как она разговаривает с Матерью Жизель, потирая лоб, будто что-то вспоминая, отыскивая в глубине своей памяти, громадной, должно быть, как океан. Хмурилась, а потом произносила ровным спокойным голосом фразы, которые, казалось от нее хотели слышать другие. Что ж, Пташка, будем надеяться, что когда-нибудь ты из марионетки превратишься в кукловода. Хотя сама мысль звучала странно. Ведь находиться в центре всеобщего внимания — участь хуже не придумаешь. Когда что-то идёт наперекосяк, а такое неизбежно случается, тут же тычут пальцем в того, кто у всех на виду. Возьми любое королевство Тедаса. Все видят тех, чья задница греет трон, но никто не замечает того, кто делает реальную работу. На Штормовом берегу пришлось закрыть три небольших разрыва. Почему побережья всегда называют так пафосно? Штормовой берег. Рваный берег. Угрюмый берег. По мнению Варрика, вода и вода. Он вспомнил про старую подругу — морскую капитаншу. Ей бы там понравилось. Новоявленная Вестница с каждым боем все уверенней держала свой посох и творила заклинания. Хотя, сказать, как именно у нее это выходило — однозначно нельзя. Варрик не силен был в этом. И хотя, иногда эльфийка вела себя странно, как, например, запиралась у себя в доме со стопками книг, и иногда носилась по Убежищу с горящими глазами как у демона, сидящего на унитазе посреди Клоаки, отдавая приказы и распоряжения, пытаясь разобраться со всеми, кто приходил в Инквизицию за помощью — будь то докучающие мелкие шайки разбойников или заказы на одеяла для беженцев, число которых неумолимо росло, благодаря войне. Варрику показалось забавным то, как поначалу отреагировала Маргарита на подобные просьбы. Она побежала собираться чуть не в припрыжку, очевидно, считая, что ее ждет очередная вылазка во Внутренние земли, однако, удалось вовремя ее остановить. В конце-концов, людей в Инквизицию приходило достаточно, чтобы заниматься подобными вопросами. Одни приходили в поисках надежды, другие — для того, чтобы подарить ее другим. Он видел, как Пташка после очередных своих макулатурных поисков и изысканий подошла к леди Монтелье и о чем-то спросила. В ответ посол лишь отрицательно качнула головой. Вестницу это очень расстроило, и она долго еще ходила пружинистыми нетерпеливыми шагами взад-вперед и хмурилась. — В чем дело, Пташка? Выглядишь так, будто тебе уже надоело есть одни овощи, — решил поинтересоваться гном. Последние несколько дней она выглядела неважно. И отказывалась есть мясо. Однажды, ее просто вырвало от одного вида похлебки, что предложил ей Бык. — А… что? Нет не в этом дело, Варрик, — девушка поморщилась, — Я бы, конечно, хотела, чтобы любое блюдо радовало глаз, высокий сервис, сам понимаешь. Но в последнее время, как видишь, ем что дают. Просто нужны деньги. А я… как-то не подумала, что могла бы как минимум взять пару простых контрактов и поохотиться на медведей, например… — Вестница Андрасте охотиться на медведей? Это сильно, — не удержался Тетрас, — Так о какой сумме идет речь и для чего? — Эмм… Хочу прикупить кое-что в Вал Руайо, это может сыграть определенную роль в последствии. Да, Варрик, скоро мы туда отправимся. Не спрашивай о деталях. — Понял-понял, побрякушки для знатных леди, чтобы казаться еще более пафосными. Ладно, помогу тебе. Можешь считать, что деньги — не проблема, — подмигнул он. — Ох, Варрик, спасибо! Буду должна, — девушка тепло улыбнулась. — Мы все тебе должны, Вестница. Без тебя — нас бы тут не было.***
Инквизиция привлекала к себе внимание знати Орлея. То ли от того, что хитрая и подкованная в дипломатии Рюшечка рассылала письма во все уголки Тедаса, то ли от того, какие темные секреты были доступны Соловушке для манипулирования влиятельными персонами. Хотя, этого было недостаточно. Инквизиция по-прежнему нуждалась в людях, в солдатах, способных крепко держать мечи, в людях, чтобы рыть траншеи для сортиров для этих самых солдат. Простые люди были напуганы. Многие потеряли дома и родных. И спокойный сон ко многим вернется только после того, как будет закрыта Брешь. Фермеры бегут со своих полей, беженцы во Внутренних землях отчаялись. Беженцев было столько, что Варрику вспомнился Киркволл времен Мора. Если не восстановить порядок и не помочь людям, половина Тедаса просто-напросто умрет с голода, а о второй — позаботится война. Маги и храмовники теперь дерутся повсюду. Молодец, Блондинчик. Жителей Крествуда губит собственное кладбище. Они уже давно просят о помощи. На холмах Эмприз-дю-Лион пропадают жители. Неизвестно, демоны тому виной или что-то иное, но все напуганы. В Орлее и Ферелдене повсюду царит хаос. А уж эти самые солдаты, а если быть точным: кучки теперь уже отступников и храмовников, что приходили, умудрялись грызть и обвинять друг друга в смерти Верховной Жрицы Джустинии. В один из таких споров, что происходили подле ворот церкви, вмешался Каллен, блистая доблестью и своей кудрявой и безупречно уложенной блондинистой шевелюрой, разогнав толпу зевак, когда канцлер В-Каждой-Бочке-Затычка — именно так называла мужчину Маргарита — снова начал обвинять во всех грехах смертных «так называемую» Вестницу и Инквизицию. Возмущенные возгласы мужчины было слышно, пожалуй, даже в таверне, где время от времени просиживали штаны и набивали желудки все члены организации. И Железный Бык не был исключением, которому Варрик дал ласковое прозвище «Малыш». Канцлер вопрошал о том, кто теперь все будет восстанавливать и настаивал на «должном» руководстве. И по мнению Вестницы так называемое «должное» руководство явно не справлялось со своей задачей. Но Затычка, по всей видимости, жаждал власти, предлагая себя в качестве начальника, продолжая называть Инквизицию — сборищем мятежников, а Вестницу — убийцей. Эльфийку несказанно раздражало присутствие Родерика, но Каллен не видел большой угрозы в нем. «Нечего делать из него мученика лишь потому, что у него словесный понос,» — серьезно отметил Кудряшек. Масштабы стычек между магами и храмовниками оценить было невозможно. После гибели Конклава война между магами и храмовниками разгорелась с новыми силами. Сильнее старого. «Церковь во главе с новой Верховной жрицей установит, кто виноват.» — уже спокойнее отмечал Родерик. «Или с радостью воспользуется готовеньким козлом отпущения,» — недоверчиво добавил Кудряш. «Думаете, истина никого не волнует? Мы все опечалены гибелью Джустинии,» — казалось, что Родерик даже обиделся на столь категоричное заявление. «Но если Вестница Андрасте вдруг так удачно исчезнет, сильно печалиться вы не станете,» — констатировал Каллен. «Я могу обещать вам, что поездка в Вал Руайо принесет свои плоды,» — спокойно ответила эльфийка. «Приготовьтесь лучше к тому, что на вас возложат всю вину. И поделом,» — с презрением бросил канцлер, уходя. Мать Жизель в своих беседах, о которых Варрику рассказала Маргарита, выражала надежду и опасения, чтобы нынешняя Инквизиция оказалась менее жестокой, чем ее прародительница. Ту Инквизицию создали после Первого Мора, еще до появления Церкви в нынешнее ее виде. Инквизиторы были охотниками, фанатиками, которые выслеживали и убивали культистов и опасных магов. Когда к власти пришла Андрасте, Инквизиция стала служить ей. Вместо того, чтобы истреблять тех, кто представляет опасность, Инквизиция начала силой насаждать Песнь Света. И когда Песнь Света распространилась достаточно широко, нужда в фанатиках и охотниках отпала. Потом Инквизиция стала Орденом Искателей Истины, а те потом превратились в храмовников. Они сражались в ужасных битвах, убивали и умирали во имя общего блага… Но когда пришло время — они отложили мечи. Варрик видел, как Мать Жизель передавала какие-то списки необходимых трав, лекарств и настроек Маргарите. И как та затем обратилась к интенданту Тренн, а после — лично отдала распоряжения о поиске всего необходимого. Вестница хотела помочь всем и каждому. И это в ней напоминало о Хоук… Гном нахмурился. Благими намерениями, Пташка, выложена дорога в ад. Видно же, как тебя охватывает липкий страх от упоминания сравнений с мученицей Андрасте. И бежать бы тебе куда подальше от этого всего. От этой войны, к которой ты не привыкла. От этих людей, от которых мурашки по коже. И от эльфа, который смотрит взглядом голодного волка на тебя, когда думает, что ты не видишь, и который, похоже, внутри себя борется с сомнениями. Ох, смотря на этих двоих, Варрика не покидало странное чувство, что все это добром не кончится. Но зато уж точно выйдет отличная история. И даже если Искательница снова будет угрожать, выпытывая, куда вдруг подевалась Вестница, он не скажет. Наврет что-нибудь правдоподобное, но не выдаст. Ах, если бы она могла вернуться туда, откуда она явилась. Ведь это не ее война, не ее мир. Она сама так сказала. И видно же, что она время от времени скучает по каким-то вещам из своего дома. Она не жалуется, нет. Но взгляд иногда выдает о ней слишком многое. И мужества ей, определенно, не занимать. У девочки было прошлое. И не важно, бежала она от него или нет. Оно у нее было. Прошлое, незапятнанное кровью. А теперь Пташка стоит в ней, с ее рук капает кровь, как когда-то капала с Мерриль… Варрик поежился. Ассоциации смешались с ностальгическими воспоминаниями. Мысли погружали гнома все дальше, но неизменно возвращаясь к одному образу. Красный лириум. Угроза всему живому. На Штормовом берегу возле одной из пещер им встретились краснолириумные наросты, торчащие из земли. Кто знает, что эта штука еще способна натворить? Нет уж, если это можно предотвратить или хотя бы оттянуть — пока есть силы, он еще что-то может сделать. Они все могут. Варрик с любовью прикоснулся к арбалету, что лежал на столе перед ним. Кузнец недавно показал чертеж, по которому собирался сделать улучшенный прицел. И вот мальчишка-посыльный доставил штуковину. Гном заплатил за проделанную работу и принялся бережно разбирать арбалет. Вряд ли он бы доверил эту работу кому бы то ни было. Потому что к Бьянке может прикасаться только тот, кто знает как с ней обращаться. Бьянка… Варрик вздохнул. Интересно, как она там со своим как-бишь-его-там?..***
-…Чтобы Вестница обратилась к жрицам непосредственно? Это… недурная идея, — подняла голову Жозефина Монтелье, оторвавшись от бумаг. — Не верю, — нахмурился Каллен. — Мать Жизель права: единственная сила Церкви на данный момент — в единодушии, — убеждала посол. В ставке командования снова никто из присутствующих не мог принять единогласного решения. Напряжение повисло в воздухе, словно дамоклов меч. — Оставшиеся жрицы Церкви объявили Инквизицию ересью, — эта идея не пришлась по душе Лелиане, — Попытки найти союзников для борьбы с Брешью потерпели неудачу. Сейчас мы даже не можем войти в столицу, чтобы нас не арестовали солдаты или не растерзала толпа. И что, закроем глаза на опасность для Вестницы? — Нужно убедить Церковь разрешить нам войти в город, а мы покажем им, что «Вестница Андрасте» — не какое-то чудовище, как они вбили себе в голову, — пожалуй, что убеждение — очень сильная сторона леди Монтелье. — Простите, я не хотела пропустить свою реплику, — с улыбкой вошла Маргарита в комнату, — Я думаю, что это ничего не решит. — Согласен. Это лишь покажет, что мы должны считаться с мнением Церкви, — убедить Каллена оказалось не так-то просто. — Я пойду с ней, — заявила Кассандра, — Мать Жизель сказала, что может назвать имена? Воспользуйтесь этим. — Но зачем? Это же… — У нас есть выбор, Лелиана? — прервала тайного канцлера Искательница, — Сейчас мы даже не можем ни к кому подступиться, чтобы попросить помочь с Брешью. Используйте то влияние, что у нас есть, чтобы собрать жриц. А когда они будут готовы — двинемся дальше.***
— И ты не злишься, что оказалась в гуще таких событий, Вестница? — подошел перед поездкой в Вал Руайо Варрик, — По самые кончики острых ушей в войне, сияющая в лучах славы и популярности. — В мирах всегда идут войны, Варрик. Не зависимо от мира, люди хотят всегда воевать и бороться. Им будет мало расовой войны. В вашем мире, по сути, сейчас тоже расовая война, дискриминация. Рано или поздно, кто-то, да одержит победу… Когда большинство станет толерантными и рабство искоренят — и то — я бы сказала, что это условно, переключатся на войну полов, где женщины стремятся быть мужчинами, а мужчины все больше занимают пассивные роли. И я не знаю, что хуже: убийство тела или убийство души. Словами можно убивать похлеще меча, Варрик, тебе ли не знать этого… — похоже, голову магессы занимали какие-то еще противоречивые идеи. — Мудрая мысль, леталлин, — негромко заметил незаметно подошедший Солас. Девушка слегка вздрогнула, но продолжила: — В любом случае, всегда важны мотивы поступков, какими бы они ужасными не были. Не те мотивы, которые показываются всем, а скрытые, не заметные случайному прохожему. Ведь мы разумные существа. И даже если после нас ничего не останется, так как нам ничего по сути и не принадлежит, у нас… — она глубоко вздохнула, — останемся только мы сами. Может быть. — Лишь бы было где оставаться, Пташка, — хмуро заметил гном.***
Варрик
Добро пожаловать в золоченую столицу мира. Статуи на улицах и в ухоженных вычурных до безобразия парках, расписные стены и затейливые узоры, что образовывали плиты камней под ногами, золотые львы, высоченные арки и колонны, яркие костюмы и ослепительные маски аристократов встретили путников. Если на вашей золотой статуе Андрасте есть узор в виде маленьких статуй Андрасте — вы в Орлее. Неудивительно, что столица страны, прославившейся своей расточительностью, воистину чудесна, и стоит того, чтобы ее увидеть, заставляя даже высокопоставленных гостей затаить дыхание от ее величия. Солнечные врата — настоящее произведение искусства. Врата изготовлены из стали и покрыты золотом, на них изображено восстание Императора Драккона. В полдень они сияют так ярко, что по слухам ослепили бы атакующую армию. Вероятно, это лишь глупые суеверия, но орлесианцы всегда относились к воротам с особым почтением. «Рано или поздно всё в Орлее проходит через Солнечные Врата» — так говорится в старой поговорке. Город претендовал на громкое звание столицы мира не зря ведь по приказу императрицы Селины давал приют архитекторам и художникам, музыкантам и поэтам, всевозможным ученым и церковным деятелям. Известно так же, что Императрица Огня была не далека от магических искусств и проявляла к ним недюжий интерес. Варрику казалось, что он оказался в городе великанов. Все тут было таким огромным, что давило, душило пафосом и прямо-таки могло вызвать комплекс неполноценности у гнома из-за роста. Даже предмет его вечной гордости — манящая глаз волосатая грудь не могла полностью компенсировать его переживания. Ему всегда казалось, что Орзаммар точно такой же, только сырой. Очевидно, Тетрас ошибся. Интересно, для чего у каждой второй орлесианской дамы в сумочке наг? На закуску что ли? Проходя по улицам Вал Руайо банда разношерстных представителей Инквизиции вызывала смешанные чувства у толпы. Несколько особо впечатлительных аристократок плюхнулись в обморок при виде рогов коссита. — Может, мне кажется, Искательница, но по-моему, они знают, кто мы, — пошутил Тетрас. — Твоя невероятная наблюдательность, Варрик, меня не перестает удивлять. — Интересно, есть ли тут поблизости таверна? — поинтересовался гном, предвкушая ночлег и вкусную еду с кружкой эля после утомительного путешествия. Таверна нашлась в районе Бель Марш — рынка, который никогда не бывает пустым и не спит даже по ночам. В любое время суток это шумное место готово распахнуть свои объятия самым взыскательным покупателям. Судя по количеству борделей, Изабелла бы точно оценила столицу мира по достоинству. Разместившись в комнатах, немного отдохнув и перекусив, Вестница шепнула Варрику: «Пошли, мне нужно пошопиться.» Оставив Быка, Блэкволла и Кассандру в таверне на случай новостей от шпионов, гном и эльфийка вышли на улицу и прошествовали на рынок, за ними первое время плелся Солас, но потом Варрик потерял его из виду. Что есть «шопиться» Тетрас понял позднее, когда Маргарита повела его прямиком к пестрым палаткам магазинчиков. Прилавки демонстрировали различный ассортимент. Можно было потратить все свои накопленные сбережения как на необходимые вещи, так и на абсолютно легкомысленные товары, привезенные со всех уголков Тедаса. Мысленно Варрик уже взялся за голову, видя, как вестница затаривается якобы «необходимым» скарбом. Она с горящими глазами складывала в корзинку привезенные из Антивы душистые масла, побрякушки всякого рода — сверкающие навершия посохов, пластины лат, сапоги, несколько бутылок вина, пару мечей «для Касс» и «Черностена», новый топор для «Бычка», ремешки, разноцветные бутылочки всевозможных форм и размеров, травы, настойки, какую-то еще женскую хрень. А волшебное слово «скидка» действовало на Вестницу, словно гипноз, притягивало, манило, и заставляло покупать еще больше. Но, следует отдать должное, торговалась эльфийка так же хорошо, как и коллеги Тетраса из Торговой гильдии. Девушка буквально обдирала торговцев, убалтывая и выторговывая лучшие цены на товары. Вскоре корзинка превратилась в тележку, которую вез носильщик, следуя по стопам Маргариты, которая прятала свои эльфийские уши под капюшоном. У одного из старьевщиков нашлась стопка интересных книг на первый взгляд сомнительного содержания об эльфийском пантеоне. Часть из них была написана на непонятном гному элвише. Разумеется, они заняли свое почетное место в повозке. Апогея это магазинное безумие достигло под вечер, когда Пташка затащила Варрика в магазин орлесианской одежды. Пестрые дорогущие платья красовались тут и там, демонстрируя великолепие и неизменную вычурность легкомысленной орлесианской моды. Разумеется, среди множества шмотья Вестница выбрала одно из самых дорогих тряпок, по словам торговца, платье было волшебным и могло изменять форму, повинуясь нехитрому заклинанию. Стоило это баснословных денег. Варрик уже был готов отказать, но языкастая чертовка уговорила гнома сдаться и оставить в Клоаке всякие попытки ее переубедить. Одеяние преимущественно белого цвета сидело, как влитое на эльфийке. Куртка застегивалась на мелкие небесного цвета пуговицы и имела соблазнительный вырез, который подчеркивал формы обладательницы, шею украшал довольно крупный синий кристалл. Узкие белые штаны так же подчеркивали прелести девушки. Именно эта часть гардероба под действием чар по заверениям продавца превращалась в роскошную юбку в пол. Золотые узоры, что украшали рукава от запястий до локтей и тянулись от щиколоток до середины бедер, сплетались в витиеватые загогулины. Бонусом к костюму продавец достал золотистый ремешок, которым и подпоясал покупательницу. От серьезного оружия оно, разумеется, не смогло бы защитить, но что касается языков придирчивых модников аристократии — подобный вид бесспорно гарантировал внимание своей хозяйке. На кой-хрен ей эта сияющая дорогущая шмотка-побрякушка, Варрик не понимал. Женщин порою действительно сложно понять. Может, магесса решила стать секс-символом для одного эльфийского отступника, посещая в таком виде его жилище. Гном усмехнулся. Ну-ну, это точно будет интересно. От покупки маски Вестница отказалась. Иначе это бы означало, что она вступает в Игру. И когда Варрик ехидно заметил, что именно этой части не хватает для полноты картины, девушка посетовала, покачав головой, на недостаток информации о знати Орлея. — Знаешь, Пташка, я тут прикинул. Тебе совсем не обязательно отдавать мне долг, — Варрик задумчиво потер подбородок. Теперь они стояли возле уличного прилавка с ювелирными изделиями, на которые Тетрасу уже не хватило бы средств. Девушка перебирала украшения, уже не выбирая, а скорее просто любуясь их красотой и изяществом. — Это слишком щедро с твоей стороны. Признавайся, что ты задумал. — Ничего такого, просто любопытствую, что у вас со Смеюном вытворяется. Вдруг ты видишь его во сне при пикантных обстоятельствах. — А, вот оно что, — девушка слегка смутилась и покраснела, взяв в руки сапфировые серьги в виде капель и приложив к ушам, вопросительно глядя на спутника. — Мило, но, боюсь, что уже не смогу быть на столько джентльменом, мы сегодня спустили почти все. Ну, просто держи меня в курсе событий, — подмигнул гном.Солас
Он еще помнил, как когда-то рынок Вал Руайо был лишь грязным скопищем шатров из промасленной кожи. Люди-оборванцы продавали там бусы из кости. Под ногами не было каменных искусно выточенных дорог, только грязь, что липкими ошметками прилипала к подошвам, оскверняя дорогие сапоги своим существованием. И пахло тогда соответствующе, поэтому в те времена эльф не задерживался в этих местах надолго. Солас поморщился. Блэкволл сетовал, что еще лет тридцать назад, когда впервые попал в Вал Руайо, рынок был вполовину меньше нынешнего. И статуй этих нелепых тоже не было. И уж точно меньше было лотков с «дурацкими разукрашенными пирожными». Глядя на аристократию, которая всем своим видом показывала соперничество друг с другом, кто пышнее разоденется, как глупые птицы, распускающие хвост, казалось, что война здесь чувствуется меньше всего, чем где бы то ни было. У торговцев есть товары со всего мира, можно купить все что угодно, если только это в моде. Все же, есть вещи, которые не меняются. Солас усмехнулся. А вот «дурацкие» пирожные ему понравились. Побывав в эльфинаже, что, казалось, находится словно на дне колодца из-за высоких стен, где жизнь эльфов-бедняков была скрыта от глаз господ Орлея и вызывала смешанное чувство презрения и омерзения, Солас встретился с несколькими своими агентами. Эльф не привлекал особого внимания, неприметная одежда ни за что не выдала бы в нем истинного могущества в городе, где внешнему виду и ярким побрякушкам придается огромное значение. Забравшись в одно из заброшенных зданий, маг поставил несколько охранных чар, что скрывали его действия от случайных прохожих. Погрузившись в транс, он в облике Фен’Харела раздал нужные указания. Пока что необходимо поддерживать Инквизицию всеми силами до тех пор, пока в его руках не окажется Сфера. И… Вестницу. Единственную, за использование в своих целях которой его мучила совесть. Сейчас Соласу не хватало глаз и ушей, чтобы узнать, где находится древний тевинтерский магистр с артефактом, который очень умело подсунул Фен’Харел через своих агентов. Магистра следовало выманить, спровоцировать, оторвав от планов покорения небес. И закрытие Бреши, несомненно, является отличной идеей. Возвращаясь из трущоб, Солас удивленно охнул, обнаружив весьма внушительную повозку, груженую всевозможными товарами. Кажется, Вестница успела обобрать все магазины в Бель Марше. Эльфийка с гномом стояла возле очередного ювелирного прилавка, держа в руках серьги, от чего-то смущенно покраснев, Варрик покачал головой и развел руками, и девушка со вздохом отложила драгоценности. Она выглядела уставшей. И вскоре они с гномом двинулись в таверну, в которой остановились на ночлег. Похоже, что Соласа они не заметили. Разглядывая те самые серьги, что еще недавно держали теплые пальцы Маргариты, он мысленно усмехнулся, услышав озвученную цену изделия. «А у тебя есть вкус, Вестница. Впрочем, у меня есть идея получше. Теперь я знаю, что она тебе понравится.»Варрик
На входе в таверну гном нос к носу, точнее — носом в живот, столкнулся с Кассандрой, которая на всех парах неслась прочь. — Воу, воу, Искательница! Я, конечно, уверен, что и ты не смогла устоять против очарования моей груди, но я сейчас не готов к такому. Оказалось, что Кассандра, узнав новости от человека Лелианы, сразу же кинулась искать эльфийку. По словам шпиона, Матери Церкви ждут представителей Инквизиции и Вестницу, но… храмовники ждут тоже. Похоже, что жители питают надежду, что храмовники будут защищать их от Инквизиции. Рассказывая это, воительница выглядела возмущенной. Матери Церкви собираются на Летнем рынке, очевидно, храмовники хотят встретить Вестницу именно там. От других районов города рынок отделен искусственным водоемом Мируар де ля мер, построенным по приказу императора Ревилля, и попасть сюда можно лишь пройдя по Улице Ее размышлений, украшенной великолепными статуями андрастианских мучеников. Рынок изобилует самыми разнообразными магазинами и лавками. Лишь бы Вестнице снова не захотелось «пошопиться». Кассандра знала Лорда-Искателя Люциуса и не представляла себе, чтобы он после всего случившегося мог встать на защиту Церкви. Невозмутимо сгрузив под изумленные взгляды спутников покупки в арендованную комнату, Вестница, тряхнув головой, отправилась за Кассандрой, которая вела компанию к Летнему рынку. — Послушайте, добрые жители Вал Руайо! Ныне скорбим мы по Верховной жрице. Ее чистое сердце, прекрасное сердце больше не бьется по вине предателей! Вы гадаете: что стало с ее убийцей? Сейчас вы узнаете! Узрите так называемую Вестницу Андрасте! Которая жаждет занять место нашей возлюбленной погибшей, — агитировала толпу зевак одна из Матерей Церкви, стоя на постаменте, — Слушайте! Мы говорим: это лжепророчица! Создатель не мог в час беды послать нам эльфийку! — Вот видишь, Варрик, это я называю «теплый прием», — Маргарита слегка наклонившись толкнула локтем в бок гнома, — Смотри внимательно. Сейчас должно быть интересно, и это я называю «попизди мне еще тут», — и уже громче: — Я не враг вам, и я не собираюсь занимать ничье место в вашей Церкви! Я пришла на переговоры чтобы мирно обсудить сложившуюся ситуацию, и так вы меня встречаете? Кассандра всецело была на стороне мирных переговоров, но представительница Церкви рассчитывала на помощь храмовников. А зря. Потому, как бесконечный поток ее ругательств прервала увесистая оплеуха от одного из подоспевших храмовников из свиты Лорда-Искателя. Женщина упала наземь, ошарашено крича от боли, и явно не ожидая такого поворота событий. Варрик взглянул на Вестницу уже совсем по-другому. Откуда она узнала?.. Хм. Кассандра попыталась заговорить с Лордом-Искателем, но он выказал абсолютное презрение и нежелание вести с ней переговоры, обвинив Искательницу в создании еретического движения, и назвав Маргариту марионеткой. — Стыдитесь, вы все! — Люциус обвел представителей Инквизиции рукой перед толпой зевак, — Храмовники никого не предали, когда покинули Церковь, преследуя магов! Это вы предатели! Вы — те, кто хочет остановить наши праведные мечи, сея сомнения и страх! Если вы пришли, чтобы обратиться к Церкви, вы опоздали. Единственный, кто достоин здесь что-то решать, — это я. — Но Лорд-Искатель… Что, если она действительно посланница Создателя? Что тогда?.. — засомневался один из храмовников. — Ты служишь высшей цели! Не задавай лишних вопросов! — прикрикнул на него другой храмовник, тот, что наградил оплеухой представительницу Церкви. — Я дам Ордену храмовников силу, которая восславит нас там, где никого не останется. Мы заслуживаем признания. И независимости! — Ну, да, конечно, знаю я, какую силу вы хотите предложить, — Вестница сложила руки на груди, — Будете заставлять солдат принимать кра… — А вы не показали мне ничего, и ваша Инквизиция… меньше, чем ничто! — громко перебил Люциус Марго на полуслове, — Пустое место. Храмовники! Вал Руайо недостоин нашей защиты! Мы уходим! — с этими словами делегация воинов промаршировала через всю улицу. — Славный парень, правда? — саркастично заметил Варрик. — Должно быть, Лорд-Искатель Люциус сошел с ума? — будто не веря в происходящее пролепетала Кассандра, — Он же всегда был порядочным человеком, не склонным рисоваться или тешить тщеславие. Это все просто дико. — О, более, чем, Кассандра. Это — уже не твой благородный Лорд-Искатель, — хмуро заметила магесса, — Но не опускай руки. У нас есть и другие варианты, в конце-концов, мы здесь не только с этой целью. — Я бы не стала так сразу сбрасывать их со счетов. Наверняка в Ордене многие понимают, что творится что-то неладное, — Искательница не желала сдаваться просто так не дав бой. Вестница помогла еще недавно обвинявшей ее женщине подняться, вытерев кровь с ее лица. Теперь даже их собственные храмовники высмеяли представителей Церкви на виду у всех. Верила ли Маргарита в то, что она Вестница Андрасте? Нет, это вряд ли. Однако, Церковь и ее служительницы явно сомневались не только в том, кто теперь будет занимать пост Верховной Жрицы, но и собственных обвинениях против лица Инквизиции. Многие храмовники бунтовали по всему Тедасу, те, которые остались верны, были в меньшинстве, поэтому не могли считаться полноценным Орденом. И даже Белый Шпиль, что еще недавно был одним из крупнейших гарнизонов — сейчас пустовал. Если Вестница и правда та, кем ее считал простой народ, многое из доктрин Церкви окажется ложью. А если это неправда, то столько надежд будет обмануто. Впереди только хаос, но Церковь на какое-то время точно должна прекратить выступать против Вестницы и Инквизиции, потому что ничего хорошего это не приносило. Остается только перебирать кандидаток на роль Верховной Жрицы, ведя ожесточенные дебаты на собраниях. Веры никогда не бывает достаточно. Такова ее природа. — Знаете… я проголодалась, — сообщила Вестница, — Думаю, нам стоит передохнуть, а затем… надеюсь, все будет так, как должно быть. На Улице Ее размышлений какой-то мужчина окликнул Вестницу, запыхавшись, вручил письмо, в котором значилось:«Буду счастлива видеть Вас в своем салоне, в замке герцога Бастьена де Гислена. Искренне Ваша, Вивьен де Фер, Первая Чародейка Монтсиммара, Чародейка императорского двора.»
А у самого входа в таверну, Вестница резко отшатнулась от внезапно возникшей словно из ниоткуда стрелы, которая угодила в дверной косяк. К стреле было привязано письмо и прилагался ключ. Приложенное послание было написано корявым почерком и обрамлено неприличными каракулями:«Говорят, вы не такая как все, поэтому я хочу помочь. В Вал Руайо один урод хочет вам нагадить. Встречаемся в указанном месте после полуночи. Может, вы придете раньше. Захватите мечи. Друзья Рыжей Дженни.»
Ниже была нарисована примитивная карта. — Что ж, очевидно, у нас есть целых два приглашения на вечеринки. Готовы оттянуться по полной? — устало подмигнула Марго отряду.***
Поместье, в котором обустроилась Мадам де Фер, было огромным, что непрозрачно намекало о ее статусе. Высокие потолки роскошной залы были украшено росписью, огромные окна украшали занавески синего бархата, в тон им стелились мягкие ковры. Расфуфыренные гости чинно разгуливали себе тут и там, томно обмениваясь колкими любезностями. Маргарита прошла по лестнице, представилась церемониймейстеру, и под его «Леди Маргарита из Инквизиции» сняла, до этого скрывавший ее наряд, плащ, умудрившись тихонько прочесть заклинание. И действительно, штаны превратились в роскошную юбку, как и обещал продавец. Некоторые гости охнули, другие, очевидно, не были столь впечатлительны и держали эмоции при себе. И Варрик подметил, что отступник бросил на Вестницу короткий, но весьма красноречивый, взгляд, полный любопытства и восхищения. — Вы непременно обязаны попробовать вот эти пирожные, дорогая, — какая-то орлесианская фифа вела уже под руку Марго. — Рад встрече с вами, миледи. Видеть одни и те же лица на каждом вечере ужасно скучно, — с другой стороны возник аристократ в маске. Вопросы посыпались от них, словно снег в метель. — Вы, стало быть, гостья мадам де Фер. Или вы по приглашению герцога Бастьена? — Вы здесь по делам? — Я слышала о вас самое невероятное, но не могла представить, что это хотя бы наполовину правда, — быстро лепетала аристократка, — Говорят, когда Завеса разошлась, сама Андрасте вывела вас из Тени. — Боюсь, что слухи обо мне несколько преувеличены, — сдержанно реагировала Вестница. — Но от этого лишь интереснее. Инквизиция — прекрасный предмет для небылиц. — Инквизиция? Дерьмо поросячье! — гневно стуча сапогами, по лестнице спускался другой аристократ, — Замудоханные сестрички и долбанутые Искатели? Никто не принимает их всерьез. Все знают, что это предлог кучки политических изгоев для захвата власти. За сегодня было услышано слишком много обвинений. Вестница вздохнула, потирая лоб. — Мы стараемся восстановить мир. — Конечно! Приходит чужак с армией и силой восстанавливает мир! — не унимался мужчина, — Знаем мы, что там у вас за «Инквизиция». Если у тебя есть понятие о чести, выйди и ответь на обвинения! — орлесианец надвигался, словно грозная туча на маленькую лужайку, даже успел занести руку, но замер в этом положении, внезапно покрывшись коркой льда. — Мой дорогой маркиз, как бестактно с вашей стороны говорить в таком ключе в моем доме… с моими гостями, — медленной кошачьей походкой, ступая по мраморным ступенькам, величественно и грациозно спускалась темнокожая женщина, серебристая маска на ее лице играла огоньками при свете свечей, голову мадам де Фер украшала инкрустированная драгоценными камнями силверитовая шляпа, походившая на рога. Сложный, вычурный костюм был на столько элегантен, на сколько и неудобен, — Вы знаете, что подобная грубость… недопустима, — бархат звука ее голоса был таким же обманом, как и вся Игра орлесианской знати. — Мадам Вивьен, молю вас простить меня! — просил мужчина. — Это уместно, — все тем же холодным тоном протянула мадам де Фер, — Ну, и что же мне с вами делать, мой дорогой? — она повернулась к Маргарите, — Миледи, в этом печальном происшествии вы пострадавшая сторона. Как считаете, что мне нужно сделать с этим глупейшим человеком? — Думаю, маркиз уже понял свою неправоту. — Одной лишь милостью Андрасте вы еще живы, дорогой мой. Впредь будьте осторожней, — Вивьен элегантно щелкнула пальцами, рассеивая заклинание. И пока маркиз поспешно шел к выходу, чародейка продолжила, — Рада, что вы почтили присутствием наше скромное собрание. Давно хотела с вами встретиться. Варрик, поглощая предложенное лакомство, успел заметить, как с этими словами Вивьен провела Марго в дальний угол подальше от любопытствующих взглядов присутствующих гостей. Если эта явно амбициозная дамочка присоединится к их небольшому, но уже уютному Ордену, скучно точно не будет.***
— Кажется, нас ждали, — констатировал Варрик, заряжая арбалет до упора. Оружие щелкнуло. И болт воткнулся прямо в глаз одного из налетевших… кого? Бандитов? Охранников? Было сложно разобрать. — Ну, во всяком случае, судя по крикам они знают, откуда мы, — добавил Солас, развернувшись в полуобороте концентрируя магическое поле вокруг Вестницы. — То ли еще будет, мастер отступник, — подмигнула магесса. Она уже порядком вымоталась и во время битвы пропустила пару ударов. Хорошо, что Железный Бык не был таким медлительным. А еще ему очень нравились драки, поэтому он яростно раскидывал всех и вся во все стороны. Блэкволл вытер окровавленный меч и угрюмо посмотрел на Вестницу: — Не стоит терять бдительности. Впереди могут быть еще. И вот открыв очередную дверь, в Вестницу чуть было не угодил шарообразный сгусток огня. Эльфийка вовремя успела пригнуться, и тот пролетел мимо, впечатавшись в стену, оставив следы копоти на белесой поверхности. — Вестница Андрасте! Сколько вы потратили, чтобы на меня выйти? Наверное, всю казну Инквизиции собрать пришлось! — надменно произнес очередной напыщенный орлесианский хлыщ, оказавшийся за дверью. Он, очевидно, испытывал повышенное чувство важности, словно напыщенный павлин, вышагивая перед магессой. — Вот я всякий раз слушаю вас, и никак не пойму, кто вы вообще такой. И с чего вы взяли, что я потратила хоть копейку на ваши поиски? — зевнула Маргарита. — Не дурачьте меня! Я слишком важный человек, чтобы это было совпадением! Мои старания будут увековечены в победе над вами, — мужчина резко обернулся на звук натягиваемой тетивы. — Ну-ка скажи: «Что…» — Что за… — мужчина не успел договорить, замертво рухнув на землю со стрелой в глазнице. — Фу! — поморщилась обладательница лука, — Ты меня не слышал, а, дружок? Одно слово — «Что». Вот вечно уроды при деньгах гребут больше, чем заслужили. «Сим-салабим! Подчинись мне, стрела в роже!» — эльфийка тряхнула неровно стриженными короткими светлыми волосами, вынимая из трупа стрелу, — Стало быть, ты пришла. Рада видеть, что… — она запнулась, недоверчиво оглядывая Вестницу, — А-а-а… ты раз — и эльфийка. Надеюсь, что хоть не слишком эльфанутая, — на ее лице на долю секунды отразилось разочарование, — Ладно, это все круто, угу? Так, главное: ты светишься? Ты та самая Вестница? — В последнее время меня так называют чаще всего. Ты случайно не знаешь имя подлеца, которого только что подстрелила? Еще ни разу не удалось получить вразумительный ответ, сколько не играй… — почти шепотом произнесла Марго. — Без понятия, я этого идиота без манер впервые вижу. Народ мне сообщил, что Инквизиции стоит на этого жопошника глянуть. Меня зовут Сэра. Это укрытие. Залезай, — она указала за стоявшие друг на друге неподалеку деревянные ящики, — От подкрепления. Не волнуйся. Мне пропалили их склад со снаряжением. Они все без штанов, — засмеялась эльфийка. И правда, охранники налетели на путешественников в чем были — с оголенными задницами и свисающими причиндалами. Разделавшись с ними, Сэра продолжила: — «Друзья» славно подсобили с тем складом. Бойцы без штанов! — девушка снова рассмеялась, тряхнув головой, — Ну что, Вестница Андрасте. Странная и загадочная. Я хочу к вам. Дело обстоит так. Я — не «мы». Я послала тебе записку. Друзья Рыжей Дженни. Это я. Ну ладно, одна из нескольких. Есть еще перекупщик в Монфоре, пара дамочек в Киркволле. Еще трое в Старкхевене. Братья или что-то такое. Это просто имя, угу? Чтобы простые люди — «друзья» — чувствовали себя частью чего-то большого, когда вставляют ненавистным аристократам. Ну, а здесь, перед тобой — я, то бишь Сэра. А «друзья Рыжей Дженни» — там, везде. С их помощью я тебе помогала. Ну и стрелы еще. Смотри, какая штука, — словесный поток хлестал из уст эльфийки, как из рога изобилия, говорила она быстро и сбивчиво, — Эти ваши «важные» персоны — тут, на самом верху, околачивают груши. «Бу-бу-бу, ух я тебя сейчас! Ух я тебя!» — она сложила губы и изобразила причмокивающий звук, — «О-о, я тебя-я». Кхм. Потом идут всякие мастера шпионажа в плащах. Вроде этого ушлепка. Или он из всякой мелкотни, что прется со своих… кинжальчиков? Все у них секреты, тайны, и что его сгубило? Какой-нибудь мальчик-слуга, который ни хрена не знает, но негодяя распознает на лету. Так что я, конечно, не Бардюк Плащемаск. Но забывая про тех, кто внизу, рискуешь штаны потерять. Как эти стражники. Я у них уперла… Ладно, так тебе люди нужны или нет? Я хочу вернуть все, как было. Как и ты, наверное?.. Ты вышла из ниоткуда, а теперь светишься. Вестница Андрасте. Правда это или не правда, это по-любому самый простейший способ тебя распознать. — «Правда или неправда»? — Ну, так все говорят. Слушай, не забегай вперед, ага? Я хочу помочь этой вашей… Инквизиции. Кто мы — понять нетрудно, если нарочно не возюкать мысли туда-сюда целый день. Кто попроще всегда ненавидит кого-то познатнее. А если ты ешь, спишь и ссышь, то тебе от простого народа никуда не деться. Не всегда все получается, но вот конкретно этого урода многие ненавидели. Кто-то посмеялся, кто-то поквитался, кто-то подзаработал. А еще кто-то должен был объяснить этим многим, что добровольная помощь — это хорошо. — Ты принята. Надеюсь, мы с тобой подружимся, — улыбнулась Вестница. — Ура! Правильно, начинай со мной дружить, пока не зачванилась. Глядишь, и штаны на месте останутся. Да и лишние будут, потому что у меня остались от этих… у вас же там есть кому их сплавить, ага? Глядишь, чего-то да стоят. Ладно, пошла я к вам в Убежище. Увидимся там, Вестница. Жду не дождусь, — махнула на прощание рукой лучница.***
Когда Великая Чародейка Фиона вдруг возникла перед путниками, выходящими из Солнечных врат покидая Орлей, Искательница выказала удивление, а Смеюн — интерес и заинтересованность. Ведь Фиона — предводительница восстания магов, эльфийка с довольно богатым прошлым, орлесианка, женщина, которая была Серым Стражем, но по какой-то причине больше им не была. Никто ни до, ни после — не покидал Орден. Это было невозможно. Однако, у Серых Стражей были свои собственные секреты. Орден на столько скрытен, что его члены даже не знают, чем занимаются другие его служители. Чародейке было опасно нахождение в Орлее, который совсем недавно навещали храмовники. Тем более — находиться в одиночестве, без охраны или какого-либо прикрытия. Она утверждала, что ее привел интерес и любопытство, так сильно ей хотелось взглянуть на легендарную Вестницу Андрасте. А еще… она предложила свою помощь в закрытии Бреши. Ее и остальных магов. Тем более, что общего между магами было намного больше, чем между магами и храмовниками. И хотя Фиона по каким-то личным соображениям решила не посещать своим присутствием Конклав, как и Лорд-Искатель, кстати, где непременно погибла бы, в ее приглашении в Редклиф на переговоры была скрытая мольба о помощи. И надежде.***
Маргарита посетила дом отступника. Какое-то время маги беседовали о предстоящих делах и планах, а затем Вестница задумчиво произнесла: — Солас, а что такое мир? Разве это не субъективное представление каждого индивида? — она подошла ближе, и взглянула ему в глаза, в ее же зажегся хищный огонь, — Что, если в какой-то момент ты осознаешь, что твой мир начал вращаться вокруг мира совершенно другого человека? И нет ничего важнее для тебя во Вселенной, чем его сохранность? Что тогда?..