In Time

Централ-сити, квартира Барри — 10:04 p.m. В квартире было темно, только сквозь оконные стекла пробивался свет уличных фонарей, и ярко горел экран телевизора. Последний — шестой — эпизод «Звездных войн» медленно, но верно подходил к концу. Этот вечер вне всякого сомнения проходил лучше вчерашнего. Все время, проведенное у Джо, Барри не мог выкинуть из головы слова Айрис, брошенные в адрес Мика Рори. Он возвращался к ним снова и снова, и не мог не думать, а правильно ли поступал, впуская в свою жизнь тех, кто причинил немало боли ему самому, его близким, десяткам невинных людей?.. И в то же время, когда пришел черед произносить традиционную благодарность, первая мысль Барри — та, что вертелась на его языке, — была о том, как признателен он был за ненавязчивую поддержку Лизы; за то, что ему было с кем разделить горе, когда он мог только бежать от близких; за то, что Лен вопреки всему оказался жив, и казавшееся неподъемный чувство вины ослабло хоть немного; и еще — за то, что Лен больше не держал его на расстоянии, не как раньше, потому что даже думать об этом было неожиданно страшно… И, может быть, именно поэтому, вернувшись в свою квартиру, Барри тут же набрал номер, который за последние дни успел выучить наизусть. «Ты задолжал мне марафон,» — сказал он без лишних предисловий, не позволяя себе даже рассматривать возможность отказа или очередной отсрочки. К его удивлению Лен и не пытался спорить: «Если не будешь настаивать на просмотре приквелов, я весь твой». И Барри не был готов признать, отчего последние слова заставили прилить кровь к щекам. Лен пришел к нему в начале шестого. Они заказали пару коробок пиццы, Барри достал из холодильника упаковку пива, и… каким бы абсурдным это ни казалось, он не мог припомнить, когда последний раз настолько хорошо проводил время. Он уже думал о том, как, может быть, в следующем месяце пригласит Лена на показ нового фильма, как до этого они обязательно найдут время посмотреть и седьмой эпизод тоже. Барри строил планы и как никогда ясно осознавал, что не готов был от них отказываться. От возможности узнать Лена — не со слов Лизы и не в собственных фантазиях, а таким, каким тот был на самом деле. Желание не было новым: он ощущал его и раньше. Интерес, граничащий с нездоровым. Барри не позволял себе остановиться и всерьез задуматься над тем, что это могло значить. Он упрямо шел вперед, когда ни один из них не был к этому готов: ни когда Барри пытался предложить — навязать? — помощь в ситуации с Льюисом, ни тем более раньше, когда безумная мысль довериться врагу казалась единственным возможным решением. И тогда они были врагами: любое возможное влечение заглушал страх от мысли, что Снарт причинит вред его близким. Даже прошлым Рождеством Барри готов был верить в лучшее всем сердцем, поставить на кон собственную жизнь, чтобы доказать, что прав. Собственную, но не Айрис. Сейчас, казалось, все было совершенно иначе, хотя он не взялся бы сказать, в чем была причина изменений. В конечном счете это по-прежнему был вопрос доверия — доверия, уже обманутого ранее, и все-таки Барри был уверен, что не совершает ошибку на этот раз. За прошедшее время изменился не только его взгляд на их отношения, Лен — тоже. Или, может быть, тот всего лишь открылся для него с новой стороны. Он был мягче, искреннее в те редкие мгновения, когда позволял изменить привычному образу — и то, что это был всего лишь образ, признавали они оба. Барри так глубоко ушел в собственные мысли, начисто отвлекшись от сюжета фильма и происходящего вокруг, что неожиданное движение Лена, потянувшегося за пультом, заставило его буквально подскочить на месте. Пиво в только что открытой бутылке запенилось, выплескиваясь наружу. Барри выругался под нос и, спешно поставив бутылку на стол, печально уставился на насквозь мокрую футболку. Ткань неприятно липла к телу и в воздухе разливался кисловатый запах пива. Недовольно скривившись, Барри стянул с себя футболку, намереваясь переодеться во что-то чистое — и, что было важнее, сухое. Он не сразу осознал, как тихо стало в комнате. Лен поставил фильм на паузу, но и сам был подозрительно молчалив: ожидаемой насмешки так и не последовало. И… Барри почти физически ощутил его неподвижный взгляд на собственной обнаженной спине: на том самом месте, где была метка. Он замер, чувствуя, как невольно напряглись мышцы в его теле. — Лиза… сказала тебе, да? — с трудом выдавил из себя Барри, комкая в руках футболку. Краем глаза он увидел, как Лен медленно кивнул. Тяжело сглотнув, Барри заставил себя полуобернуться. Лен смотрел на него внимательно и задумчиво, но жалости в его взгляде не было. Его пальцы едва заметно дрогнули, и в какой-то момент Барри почти ожидал прикосновения — не был уверен, что позволит, что сможет перенести, — но его так и не последовало. — Оденься уже, — протянул Лен с наигранной насмешкой в голосе. — Мы ведь не хотим, чтобы ты замерз. Барри сдавленно кашлянул в попытке прикрыть слабый смешок. Глупая шутка немного разрядила атмосферу, а ставший привычным тон на удивление неплохо успокаивал. Перейдя на суперскорость, он переместился в ванную комнату, отправил футболку в корзину для белья, кое-как стер с себя влажной губкой остатки пива, затем переоделся в толстовку S.T.A.R. Labs и вернулся обратно на диван. На все это у него ушло от силы десять секунд, но Лен уже успел снова включить фильм и полностью уйти в происходящее на экране. Он вообще был поразительно неразговорчив во время всех шести часов просмотра, хотя Барри скорее ожидал острот и замечаний каждые пять минут. Впрочем, жаловаться ему было не на что: тишина была уютной, а чужое присутствие рядом приносило почти забытое ощущение защищенности. Напряжение понемногу отпускало, и спустя несколько минут он смог вновь полностью расслабиться. Через некоторое время Барри поймал себя на том, что почти не смотрит на экран, где уже начались завершающие сцены эпизода, а вместо этого то и дело бросает косые взгляды на Лена. Тот сидел, откинувший на спинку дивана, вытянув ноги и положив на колени скрещенные руки ладонями вверх. Его лицо было спокойным, даже несколько отрешенным, но время от времени между его бровей обозначалась складка, и он будто машинально потирал правое запястье. Барри немного сдвинулся, пытаясь устроиться удобнее, прижимаясь бедром к бедру Лена; крошечный двухместный диван не оставлял пространства для маневра, но близость между ними не была неприятной. Жар чужого тела ощущался даже через слои одежды, и Барри уже не первый раз поймал себя на мысли, что Лен был удивительно теплым, вот только его руки всегда казались ледяными, и… — Знаешь, когда я жил в общежитии, у моего соседа по комнате была та же проблема, — осторожно заметил он. Фильм наконец закончился, и по экрану поползли финальные титры. — Хм? — Лен медленно моргнул. — Какая проблема? Барри кивнул на его руки. — Плохая циркуляция? Или я не прав? Я… — он немного смешался, но все-таки нашел в себе силы продолжить: — Я могу помочь? У меня есть… Ему понадобилась пара секунд, чтобы принести из ванной комнаты пузырек с лавандовым маслом, чудом оставшийся с тех пор, как Айрис пыталась открыть ему глаза на чудеса ароматерапии. Неловко улыбнувшись, Барри выразительно потряс флакончиком в воздухе. Лен слегка нахмурился и наклонил голову к плечу, очевидно не испытывая особого энтузиазма от предложения. Барри почувствовал, как невольно гаснет его улыбка. И почему он решил, что это хорошая идея? Даже с его наблюдательностью он не мог не заметить, насколько Лен не любил чужие прикосновения, так с чего бы его стали исключением? — Хорошо, — тихо сказал Лен. Барри удивленно моргнул. Лицо Лена было напряженным, он дышал подчеркнуто ровно и глубже, чем обычно: сама идея массажа вызывала у него явный дискомфорт. Тогда зачем он согласился?.. «Ты уверен?» — чуть не спросил Барри, но вовремя себя остановил: ни к чему было акцентировать внимание на том, что Лен наверняка считал слабостью. Вместо этого он кивнул и, откупорив флакон, растер немного масла между ладонями. Лен поддернул рукав свитера и протянул ему правую руку. Стараясь не показать, насколько нервничал сам, Барри осторожными, но уверенными движениями принялся втирать разогретое масло в кожу его запястья, постепенно переходя на кисть. Он не поднимал глаз, полностью сосредоточившись на своих действиях. У Лена были красивые руки — с широкими ладонями и длинными, сильными пальцами. Барри обращал на них внимание и раньше — трудно было не обратить. Жесты Лена всегда были театрально выразительны, язык его тела говорил больше — лгал искуснее — чем слова. И, может быть, это не следовало находить столь привлекательным, но в этот раз самообман давался Барри наредкость плохо. Он… многое вынужден был признать за последние дни: то, что раньше было зарыто глубоко под гнетом ежедневных проблем, прорываясь наружу лишь смутной неудовлетворенностью и непонятной тоской. Барри продолжал нехитрый массаж, и постепенно кожа под его пальцами становилась теплее. Дыхание Лена было по-прежнему ровным, лишь изредка прерываясь едва заметным полувздохом. Аккуратно, стараясь не испачкать одежду, Барри потянул рукав его свитера выше, почти полностью обнажая предплечье, и… — Это?.. — голос прозвучал хрипло, едва преодолевая вставший посреди горла ком. Барри несколько раз моргнул, пытаясь прогнать непонятно откуда взявшийся туман перед глазами. На руке Лена, почти у самого локтевого сгиба, начиналась деликатная россыпь снежинок — почти белых, едва-едва тронутых льдисто-голубым. — Нет, — ответил Лен мгновение спустя. — Обычная краска. — О, — выдохнул Барри. Это не было меткой, хотя татуировки — особенно цветные — всегда считались дурным тоном для людей, не состоящих в инициированной связи. Но Барри не было дела до приличий, и уж точно не их попрание вызывало тянущую боль в груди и привкус горечи во рту, и зависть — не потому, что соулмейт Лена был жив, а потому… Барри оборвал поток собственных мыслей и поднял голову. Лен был совсем близко, смотрел на него мягко и непривычно открыто, и пульс под кожей его запястья бился немного быстрее, чем еще мгновения назад. Сердце самого Барри стучало так часто, что кровь шумела в ушах, и в этот миг он попросту не мог отрицать то, что пытался игнорировать так долго: конфликт эмоций при мысли о соулмейте Лена, потребность защитить его от обвинений Айрис и собственное смущение от беззлобных поддразниваний Лизы. Когда его чувства успели так измениться? За несколько недель, что свели их ближе, чем казалось возможным, или же за месяцы и годы — прячась от него самого, потому что он не мог позволить себе признание, только не тогда?.. Барри сам не заметил, как подался вперед, сокращая последние дюймы расстояния между ним и Леном. Медленно, мучительно медленно — и он не знал, действительно ли это было так, или только для него мгновение растянулось в вечность. Он поймал взгляд Лена, спрашивая разрешения, но тот лишь опустил глаза, скрывая любые эмоции под тенью ресниц, отказываясь давать как отказ, так и поощрение. Он оставлял решение за Барри, но для него выбора не стояло вовсе. Губы Лена были сухими и слегка потрескавшимися, горчащими послевкусием от выпитого пива, и поцелуй был всего лишь мимолетным прикосновением, намеком на возможность чего-то большего. Он кончился слишком быстро. Время вновь подвело Барри, растягивая предвкушение, но сминая само мгновение. — Мне пора идти, — сказал Лен, отстранившись. В его голосе не было ни насмешки, ни выверенного акта притворства, но и былая мягкость исчезла без следа. Барри не поднимал взгляд: не хотел знать, какие чувства отражались на его лице. Он ни о чем не жалел, только… что это значило для него? Для них? Он как всегда бросался в омут с головой, на полной скорости, не видя препятствий, пока те не ломали его. «Останься,» — хотелось сказать ему, но он не смел. Мгновение назад все было простым и понятным, но сомнения только ждали своего часа. Барри молча кивнул. Лен потер середину ладони, едва заметно блестящей от масла, и одернул рукав. Он поднялся на ноги. Барри встал следом. Не нарушая тишины, они прошли в коридор, даже не глядя друг на друга. Когда-то уютное молчание между ними теперь давило грузом несказанного, и Барри… не хотел оставлять все вот так. Он неловко помялся у порога, ожидая, пока Лен наденет пальто. — Знаешь, не думал, что скажу это, но я почти скучаю по твоей идиотской парке, — выпалил он первое, что пришло на ум, в жалкой попытке хоть как-то разбить лед между ними. По крайней мере, он был искренен: в чем-то немного нелепый образ шел Лену больше подчеркнутой строгости дорогого кашемира. Мгновение взгляд Лена был острым и изучающим, но затем выражение его лица смягчилось, и он дернул бровью, выражая явно наигранное негодование. — Скоро ее увидишь, — пообещал он и приподнял уголок рта в намеке на усмешку. — Зима близко. Барри замер, абсолютно уверенный, что ослышался. — Ты ведь только что не… — пробормотал он неверяще. — Я только что да, — подтвердил Лен с поразительным самодовольством. Барри коротко рассмеялся и покачал головой. — Лиза была права насчет твоего чувства юмора, — сказал он, по-прежнему улыбаясь. Усмешка Лена уступила место ответной улыбке, и он сделал полшага вперед, преодолевая разделяющее их расстояние. Так близко Барри чувствовал тепло его дыхания, запах лавандового масла и холодную ноту парфюма. Он замер, не в силах пошевелиться, ожидая… сам не знал, чего. Затем — губы Лена коснулись кончика его носа, и Барри часто заморгал, чувствуя, как лицо заливает краска. — Увидимся, Скарлет, — бросил Лен на прощание, открывая дверь и скрываясь в полутьме коридора. Барри так и остался стоять на месте, чувствуя себя смущенным и потерянным, и отчего-то необъяснимо счастливым.