Сын моего врага

Почтовая сова Малфоев топчется на столе убогого кабинета в Тупике Прядильщиков, пока я читаю короткую, залитую слезами записку от Нарциссы: «Северус, Он в доме. Мы все – заложники. Драко в панике. Люциус после Азкабана не похож сам на себя и не может нас защитить. Помоги!» Я сжигаю записку и пишу три слова: «Через час. Ждите». Рассовываю по карманам несколько флаконов с зельями, почти уверенный, что понадобятся все, и аппарирую. В спальне Малфоев меня встречает гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихим сонным бормотанием и стонами, доносящимися с широченного, королевского супружеского ложа. На нем, забившись в самый угол кровати, спит Люциус. Вид у него настолько ужасный, что я на миг отшатываюсь: лицо землисто-серого цвета, заросшее неопрятной щетиной, ввалившиеся щеки, черные круги под глазами. Дверь в комнату бесшумно открывается, и входит Нарцисса. Она все такая же красивая, как в день нашей первой встречи, однако поперек лба у нее залегла скорбная морщинка, прекрасные глаза покраснели и полны слез, а руки, которые она протягивает ко мне, едва заметно дрожат. – Северус, Мерлин великий, какое счастье, что ты смог прийти! Я не представляю, что предпринять! Я совсем одна... Это чудовище… – она нервно озирается и быстро накладывает на дверь Заглушающее заклятие. – Он ведет себя как полноправный хозяин дома. Мне и Люциусу запрещено покидать Мэнор, запрещено, – ее глаза снова наполняются слезами, – вызывать к Люциусу целителя... Пожалуйста, помоги ему, Северус, я знаю – ты можешь! – ее горячечный шепот напоминает мне то, как она уговаривала меня спасти Драко и принести Непреложный обет почти год назад. – Нарси, я сделаю для него все, что в моих силах. Обещаю. Ты не оставишь нас ненадолго вдвоем? Она стремительно целует меня в щеку и, шурша юбками, удаляется. Времени у меня в обрез. Если Темный Лорд пронюхает, что я здесь, и особенно – цель моего визита, Круцио не миновать. Принимаюсь судорожно соображать, с чего начать, и тут взгляд падает на немытые, свалявшиеся, некогда роскошные платиновые волосы Люциуса. Снимаю мантию и засучиваю рукава рубашки. Иду в туалетную комнату и открываю кран с горячей водой, чтобы наполнить ванну. Она поистине гигантских размеров, как небольшой бассейн, отделанный мрамором и золотистой мозаикой. На бортике выстроилась внушающая уважение армия хрустальных флаконов с ароматическими маслами, пеной и шампунями. Наливаю в воду понемногу того и этого, и комнату заполняет чуть горьковатый аромат цветов апельсина. Теперь можно будить Люциуса. Сажусь на постель рядом с ним и тихонько глажу его руку. Он открывает мутные больные глаза, и они моментально озаряются сумасшедшей радостью. Как будто в темной комнате включили свет! – Сев, неужели это ты? Я должен был немедленно попросить Нарси позвать тебя. Тебя ОН не прогонит... Он сбивчиво рассказывает мне о гневе Хозяина после провала в Министерстве, о заточении в Азкабане. При упоминании о дементорах он начинает дрожать, а из его глаз катятся слезы. – Вот, – я достаю флакончик с уже отмеренной дозой Умиротворяющего бальзама, – выпей, и тебе сразу станет легче. Он хватает мою руку вместе с пузырьком и одним глотком проглатывает зелье, потом с обессиленным видом откидывается на подушки. – Так, а сейчас – в ванную, – командую я. Он подчиняется. Машинально, бездумно снимает с себя вещь за вещью и уже полностью обнаженный забирается в приготовленную мной ванну, блаженно закрывает глаза и откидывает голову назад так, что длинные волосы свисают до пола. Выдавливаю на ладонь немного шампуня и мою ему голову. Он нежится и практически мурлычет, пока я втираю шампунь. Когда с этим покончено, у меня возникает новая идея. – Давай-ка я тебя побрею, – предлагаю я и, хотя прекрасно владею соответствующим заклинанием, делаю это без волшебства: намыливаю ему шею, щеки и подбородок, трансфигурирую один из флаконов с шампунем в обычную опасную маггловскую бритву и принимаюсь избавлять его от этой ужасной щетины. Люциус еще дальше откидывает голову, подставляя мне горло, еле слышно стонет от моих прикосновений и вдруг неожиданно открывает глаза и произносит тихим и хриплым голосом: – Иди ко мне, Сев. Не знаю, правильно я поступаю или нет. Раздеваюсь и залезаю в горячую, полную ароматной пены ванну. Он смотрит на меня, и в серых глазах разгорается дикое, безумное желание. – Сев, возьми меня, – просит Люциус. – Я уже боюсь, что разучился чувствовать... Я хочу... понять, что я еще жив... «Совсем спятил, – думаю я о самом себе, ощущая его руку на своем уже совершенно возбужденном члене. – Секс раз в двадцать лет – это уже даже не извращение...» Он не дает мне закончить мысль и насаживается на мой член, обнимая меня ногами за талию. – Люций… черт... тебя... дери! Двадцать долбаных лет у меня никого не было! И не то чтобы мне никогда не хотелось… Видно, так уж я устроен – для секса мне необходима привязанность, ну или, на худой конец, дружба, как в случае с Люциусом. Я уже отвык, я забыл, какое это наслаждение, когда к тебе вот так прижимается чье-то тело, когда твой член не просто одинокий странник в пустыне, которому изредка дарит успокоение твоя собственная рука, а источник немыслимого удовольствия. Люц начинает двигаться все быстрее и быстрее. У меня заняты руки – я вцепился ими в края ванны, чтобы удержать нас обоих, а он обнимает меня и задает бешеный темп, время от времени приникая к моей шее, целуя и кусая ее. «Хорошо, что я больше не преподаватель, – мелькает несвоевременная мысль. – Завтра вся шея будет в засосах». Мы оба совершенно сходим с ума. Мы забываем о том, что в соседних комнатах – его жена и сын (мой бывший ученик, между прочим), а внизу в парадной зале – засел наш безумный и бессмертный Хозяин. Люциус обнимает меня за шею одной рукой, а другой ласкает свой член, трущийся о мой живот. Я кончаю, кусая губы, чтобы не кричать – было бы совсем некстати, чтобы нас услышали, потому что я, кажется, забыл наложить на дверь Заглушающее после ухода Нарциссы – и, не успев отдышаться, приказываю ему: – Сядь на бортик! Он вылезает из воды, усаживается на край ванны и выжидающе смотрит на меня. Его член стоит практически вертикально, и размеры немного пугают меня, но я обязан справиться. Стоя на коленях между его ног, я беру это богатство в рот так, что он почти достает мне до самой глотки, и начинаю сосать (смутно припоминая, как делал это Люциус со мной девятнадцатилетним целую вечность назад). Если честно, мне жутко неудобно, потому что колени предательски дрожат, а я боюсь оскользнуться. Снова ставлю обе руки на бортик, убирая их с бедер Люциуса, переношу на них вес и вздыхаю от облегчения, хотя мне по-прежнему неприятно то, что я сейчас делаю. Откровенно говоря, меня попросту тошнит, и Люц здесь ни при чем. Виновата одна моя идиотская память. Это она именно в этот миг подкидывает мне видение о темном коридоре и четырех отморозках, распалившихся настолько, что начали насиловать меня в рот... Прекрати думать, черт тебя дери! Я ведь уже и сны видеть, считай, перестал (за исключением недели сразу после убийства Дамблдора, когда я каждую ночь просыпался мокрый от пота и слез и пугал своими криками несчастного Драко, спавшего в соседней комнате). Я крепко зажмуриваюсь, ни на секунду не прерывая своего занятия, и стараюсь ровно дышать через нос, чтобы прогнать дурноту. «Думай не о том, как плохо тебе, а о том, как доставить удовольствие ему», – приказываю я себе. А ему действительно, кажется, хорошо. Какое счастье, что Люц не владеет легилименцией и не может прочесть мысли, которые мечутся у меня в голове, точно стая обезумевших докси. Он запускает обе руки мне в волосы, прижимая мою голову к своему паху и не давая мне сбиться с темпа. – Сев, Се-е-ев, – всхлипывает он, – пожалуйста... не останавливайся... Я и не думаю! Его возбуждение передается и мне, я уже почти хочу, чтобы это продолжалось, но тут Люц издает короткий вскрик, и я чувствую, как в горло стекает солоновато-горькая сперма. Он сидит на бортике, весь мокрый, и его бьет крупная дрожь. – Сев… спасибо! Ты... – Не надо ничего говорить, – я вылезаю из ванны, с трудом распрямляя одеревеневшие колени. – За такое не благодарят. Идем, ты весь замерз, я тебя уложу. Я подаю ему халат, помогаю одеться и вытереть голову полотенцем. Он с трудом попадает в рукава: руки у него дрожат – то ли после секса, то ли последствия Азкабана. Подбираю с пола свою одежду, быстро натягиваю ее и возвращаюсь в спальню. Даю Люциусу выпить зелье Сна без сновидений, прячу под подушку принесенные флакончики с зельями, хотя… если Темный Лорд вздумает учинить здесь обыск... Остается только надеяться, что в своей собственной спальне Люц еще хозяин. Через пару минут он уже спит спокойным, глубоким сном. Я осторожно выхожу из спальни и собираюсь пробраться к нему в кабинет, чтобы неслышно удалиться через камин, но тут сзади раздается окрик. – Северус! – произносит высокий, холодный голос. Я застываю на месте. Страх сковывает меня не хуже Ступефая. «Ну вот, – проносится в голове, – пожалуй, ты влип, Снейп!» – Я удивлен и несколько... разочарован, Северус, – шипит на меня безгубый рот. – Ведь я, кажется, дал Нарциссе четкие указания – не звать к Люциусу целителей. А ты, как я знаю, сведущ в колдомедицине, не так ли? – Мой Лорд, я просто навестил старого школьного товарища… – я с трудом удерживаю ментальный щит, потому что он ломится в мою голову с упорством взломщика, пытающегося вскрыть сейф банка Гринготтс. Ощущения очень сходные с изнасилованием, как будто по моему мозгу шарят наглые руки, и боюсь, что долго я этого не выдержу! Внезапно все прекращается. Он пристально смотрит на меня и принюхивается своими змеиными ноздрями. Я весь холодею от ужаса... Запах! От меня пахнет ароматическими маслами и шампунем. И волосы я в спешке забыл высушить... – Видимо, посещение старого школьного товарища предполагает совместное принятие ванны? – усмехается Хозяин. – Интересно знать, а что еще включает в себя обычный визит вежливости? Он снова без предупреждения врывается в мою голову, и я успеваю опередить его лишь на доли секунды. Он вглядывается в мое лицо и опять мерзко ухмыляется. – Ты превосходный окклюмент, Северус. Не бойся, я не накажу твоего... дружка. По крайней мере, сегодня. Он все-таки еще слишком слаб после Азкабана. А вот ты – дело другое, уж прости! Я не могу позволять моим Пожирателям проявлять по отношению ко мне такое открытое неповиновение... КРУЦИО!!!