Невозможно

Я с трудом продрала глаза. Голова мучительно ныла, желудок требовал еды. Я было потянулась ко лбу, но заметила, что чуть ниже локтя рука забинтована, из-под белоснежной повязки тянулась трубочка капельницы, подвешенной на край моего письменного стола. В уши словно ваты набили, но я различила голос Ильи. Он разговаривал с кем-то в соседней комнате. - Что с ней, доктор? - Когда, вы говорите, это началось? – задумчиво поинтересовался мужчина. - Она утром какая-то вялая была, я даже про зомби вспомнил, - друг нервно усмехнулся. – Посидела на кухне недолго, все на кран смотрела, а потом что-то про «не могу» пробубнила и ушла спать. - Она пила? - Нет. Она у меня не любительница выпить. - Нет, не алкоголь, простая вода. - Я ей чай предложил, но нет, не выпила. Наступило напряженное молчание. Ого, Илья вызвал «скорую»! Неужели со мной все настолько плохо было? Видимо, да – друга сложно назвать паникером. Я ощутила острый укол совести из-за того, что заставила Илью волноваться. Но из-за чего весь сыр-бор? Да, пробыла я в книге трое суток, но время здесь и там по-разному течет, а значит, прошло часов двадцать, не больше. И оттого еще удивительнее – никогда раньше происходящее в книге не влияло так сильно на мою действительную жизнь. Я все думала, когда врач за стеной снова заговорил. - У нее обезвоживание, это понятно. Странно другое. Судя по состоянию, жидкость она не получала от двух до четырех суток. Но если верить вам, это просто невозможно, - доктор хмыкнул и замолчал. - Нет, все было нормально. Я вчера с ней весь день провел, мы вместе ели, пили, гуляли, разговаривали! Она была здорова. Так что с ней? - Ну, - мужчина с шумом втянул воздух, - сейчас все под контролем. Как капельница закончится, снимите ее, дайте своей девушке чайку, супчик сварите. И следите, дорогой, чтобы она соблюдала пищевой режим. - Мы не вместе, - даже сквозь стены я слышала смущение в голове друга. – Она… просто Саша. - Да, - в голосе врача послышались лукавые нотки. – Видел я таких Саш. Удачи, не болейте! - Спасибо! Несколько пар ног направились в коридор, после недолгой возни и сдавленных, словно извиняющихся «спасибо, не стоило», дверь открылась, выпуская медиков, и снова захлопнулась. - Девушка, - тихо пропел Илья, словно пробуя слово на вкус, и сдавленно засмеялся своим мыслям. Он недолго бродил по квартире и вскоре зашел в мою комнату с чашками, от которых поднимался душистый пар, и парой крекеров на блюдечке. Он встретился со мной взглядом, поспешно поставил свою ношу на стол и присел на краешек кровати. - Как ты себя чувствуешь, горе луковое? - Нормально, - голос прозвучал неожиданно хрипло; я прокашлялась. – Ты что, «скорую» вызывал? - Да, - Илья уронил голову на руки. – Я не мог тебя разбудить. Пришел с работы, зову – ты не откликаешься. Я подумал, может, ты в магазин ушла, и принялся ругаться, ну зачем ты, больная, на такой холод поперлась, - друг вздохнул. – Потом шорох простыней услышал. Ты не в себе была, руками елозила, места найти не могла. Знаешь, как я перепугался? - Прости. - Просто не делай так больше, хорошо? Илья ждал ответа, но я не могла пообещать ему, ведь не знала, какие еще испытания придумают для нас военные. Илья смотрел на меня с немым упреком, сердце разрывалось, но успокоить его я все равно не могла. Вместо этого я улыбнулась и спросила, как прошел его день, не считая моей внезапной хвори. Он говорил, а я сгорала от стыда – Илья один из самых близких мне людей, нехорошо его обманывать. Но не только это чувство мучило меня. Я вспомнила о Соле, Иней, Мир, Рубере, Каме… Я не знаю, что стряслось с ними… с нами. Я одна из них. И я чужая. В равной степени. Странно осознавать это. Когда капельница закончилась и была перекрыта, настало время вынимать катетер из вены. - Давай, мне самой неудобно, - подбадривала я друга. Илья аккуратно разрезал несколько слоев бинтов и уставился на пластмассовую «бабочку», для надежности закрепленную на коже парой тонких лент лейкопластыря. - И как я должен это сделать? – с горечью воскликнул Илья. – Вот скажи, как мне отлепить пластырь, не задев при этом иглу? - Просто придержи канюлю и аккуратно сними. - Я боюсь тебе больно сделать. - И зря, - я спрятала улыбку. – Ты дурак. Вспомни, как ты мотался по заброшенным стройкам, лез с вопросами к пьяным бомжам, и все для того, чтобы было, чем зацепить редакторов. Почему все твои безумные похождения страшнее катетера, а, Морозов? Илья глубоко вздохнул и наградил меня страдальческим взглядом. Он вскочил и начал приседать. Я смеялась, глядя на его неуместные мучения. - Давай! Мне надоело лежать в одной позе и в туалет хочется. - А если я все-таки не так все сделаю? Ты ведь умереть можешь! – округлил глаза парень. - Какие фантастические выводы ты делаешь, - брякнула я. В конце концов, Илья собрался с силами, задержал дыхание и медленно вытянул тоненькую пластмассовую трубочку из моей онемевшей руки. Ни один мускул на моем лице не дрогнул, но про себя я отметила, что лучше бы он сделал все быстрее. - Ну вот, видишь, я все еще жива и могу без зазрений совести обзывать тебя болваном, - засмеялась я, прижимая ватку к месту укола. Илья засмеялся и притащил ноутбук из своей комнаты – мы устроили вечер кино. Из вежливости и чтобы хоть как-то загладить свою вину, я примерно сидела рядом, но все время косилась на книгу, слушая диалоги вполуха. Когда начались финальные титры, друг сладко потянулся, пожелал мне спокойной ночи и вдруг наклонился и поцеловал меня. Он мягко потянул за нижнюю губу и замер на мгновение, провел рукой по волосам и крепче прижался ко мне, он целовал уверенно, но осторожно, словно проверял, что будет. Я придвинулась ближе и полностью поддалась эмоциям. Так же внезапно Илья отстранился, украдкой взглянул на меня и поспешил уйти, еле заметно улыбаясь. Я залилась краской и еще долго смотрела на закрывшуюся дверь. - Девушка, - беззвучно прошептала я и ощутила приятное тепло, разлившееся в груди. Но стоило мне раскрыть заветный томик на нужной странице, как все мысли перестали иметь значение. Я прикрыла глаза, ощущая, как вертится комната, почувствовала легкий ветерок и участившееся сердцебиение и услышала… И услышала мягкое шарканье обуви и размеренный писк рядом с собой. Я медленно открыла глаза, по ним ударил яркий белый свет, проморгавшись, я разглядела знакомые лица призывников. Они все здесь, живые, хоть и заметно потрепанные жестоким испытанием. - Доброе утро, - я услышала тихий женский голос. Я обернулась, на меня смотрела невысокая пожилая медсестра. Она отточенным движением проверила капельницу. «Еще одна», - я тихонько взвыла. - Надеюсь, вы не боитесь иголок, - обратилась я к сестре. - Тебе не о чем беспокоиться, девочка. Женщина похлопала меня по руке и отвернулась проверить следующего больного. Я осмотрелась. Наверное, это было единственное помещение с окнами во всем тренировочном центре. Лучи утреннего солнца играли с тенями на белоснежном потолке. Вдоль стен стояли два ряда коек друг против друга. У одной стены лежали я, Мир и Иней, у противоположной – Сол, Кам и Рубер. Я не заметила охранников. «Неужели им больше не страшно оставлять нас одних в комнате? - мелькнула мысль, полная сарказма. – А, нет, все еще боятся», - ответила я сама себе, завидев камеры под потолком. Когда за медсестрой закрылась дверь, я заметила, что Рубер смотрит на меня. - Привет, - я неуклюже помахала ему свободной от капельницы рукой. Парень потянулся за очками, лежащими на столике с аппаратурой, нацепив их на нос, он улыбнулся. - Ты хорошо выглядишь, Лес. - Ты тоже. Я была несколько удивлена внезапному улучшению; перед глазами все стояла картина: мальчик, раскачивающийся в такт своему мычанию, не обращающий внимания на драку друзей. Рубер словно прочел мои мысли. - У меня бывают улучшения, - он опустил глаза. – Приходящие и недолговечные. Вот так я расплачиваюсь за трусость! - Я уверена, что ты не трус. - Ты меня не знаешь, - парень невесело усмехнулся. - Зато я вижу, - я удобнее села в кровати. – Тебе просто не повезло. - Да нет, мне слишком везло! – Рубер вдруг замолчал, как будто набирался смелости сказать что-то. – Это страшно. - Что? - Жить. Я - не я. Я больше не чувствую, не могу думать. Я знаю, что все это сидит где-то там, - он постучал себя по лбу, - но оно спрятано. Мой разум заперт в темнице собственного тела. Вот что меня пугает. До чертиков. Рубер уставился на свои дрожащие руки и глубоко задумался. Интересно, о чем? И был ли это все еще он? Я представила, что жива, но не могу ничего решать; я существую в непроницаемом вакууме, но могу наблюдать за людьми со стороны. Мне бы печалиться, вот только я совсем ничего не ощущаю. Полная пустота. Я вздрогнула всем телом – это не жизнь, это ад – и с жалостью посмотрела на парня. - А почему Рубер? – поинтересовалась я нарочито беззаботным тоном. - Не понял, - отозвался он. - Ну, Солнце зовут Солнце, Иней – Иней. Все ясно, их имена… встречаются в природе. Но Рубер? Это странно. - А, ты про это, - парень вздохнул, как будто собирался в миллионный раз объяснять, хотя, возможно, так оно и было. – Мой отец – врач, тебе уже, наверное, рассказали, а мама умерла. - Ой, прости, я не знала. - Ничего, я ее совсем не помню – она умерла при родах. Папа не смог ее спасти, и на руках у него остался младенец. Он не знал, что делать. Говорят, он носился по соседским домам, прося меня перепеленать или уложить спать, - Рубер засмеялся, почесывая бритый затылок. – Вот и имя мне он же придумал. Я был надрывающимся плачем комочком, размахивающим маленькими ручками и ножками. Рубер в переводе с латинского значит «красный». Отец не особо утруждался – что увидел, то и выдал. - Зато у тебя абсолютно уникальное имя, такого больше ни у кого нет, - воодушевилась я. Рубер улыбнулся моим словам и уставился на что-то в стороне. Через некоторое время взгляд его забегал из угла в угол, рот расслабленно приоткрылся; я поняла – он снова потерял контроль. - Так бывает раз в пару дней или пару месяцев, - я услышала тихий голос Мир. – И каждый раз тяжело, я так и не привыкла. - К этому нельзя привыкнуть, - рассеянно заметила я. Больше мы не разговаривали, каждая погрузилась в раздумья. Все постепенно приходили в себя в течение следующих нескольких часов. Обходительные медсестры переставляли капельницы, делали какие-то «общеукрепляющие» уколы, как мне объяснили. Теперь нас не забывали кормить, и, стоит отметить, еда была куда лучше, чем я могла представить. Вечером в палату зашел офицер Здесь. При виде его мой желудок сжался, намереваясь исторгнуть только что съеденный ужин. Стоило офицеру переступить порог, как все скупые переговоры тотчас прекратились, а глаза устремились на поджарого мужчину. - Рад, что с вами все в порядке, призывники, - начал он. – Правда, нас заставили закончить раньше положенного времени. Это ерунда, только вот в бою к вам никто на выручку не придет. - Хотите сказать, что морили нас голодом ради нашего же блага? – скрипя зубами, спросил Кам. - Конечно! – воскликнул офицер, теперь полный энтузиазма. – Теперь вы знаете, что вас ждет. Примерно, - он скривился, - там еще сражаться придется. - Почему вы прервали испытание? – вдруг спросила Иней. - Потому что один очень влиятельный родитель распереживался за свое чадо, - Здесь наградил Рубера выразительным взглядом. - И отлично, - сказала Мир. – Мы были на грани жизни и смерти. - Ну и что? – самодовольно заявил офицер. - Как это «ну и что»? – зло прикрикнул Кам. - Посмотрите-ка дружно на свои предплечья, - все рефлекторно опустили глаза. – Видите розоватый круглый шрам? Прямо там, в толще кожи, есть чип. - Да, персональный индификационный чип, - вскинув бровь, перебила офицера Иней. - Он не только информацию о том, кто вы, дает, - многозначительно пропел Здесь. – С него еще можно считывать показатели состояния организма в любой момент времени. Такой маленький компьютер, к которому у нас всегда есть доступ, - офицер не к месту улыбнулся, словно его слова были сказкой, а мы – детьми, слушающими ее. – Мы всегда знаем, где вы и что делаете. Вот так-то. Я заметила удивленные взгляды, которыми обменялись ребята. Они с недоверием косились то на свои руки, то на мужчину в форме, как будто не верили словам, которые только что услышали. Удовлетворенный эффектом, который произвел, офицер Здесь круто развернулся на каблуках и, уходя прочь, небрежно кинул через плечо: - Завтра утром начинаются учебные классы и тренировки в спортзале, потом – на полигоне. Будьте готовы! Офицер скрылся в дверном проеме, но одних наc не оставили – в палату зашли шестеро солдат, каждый толкал кресло-каталку, и одна из медсестер. - Время водных процедур, - объявила она. В голове вспыхнуло свежее еще воспоминание о мощных струях воды, которыми меня хлестали после регистрации, я вся напряглась. К моей кровати подошел молодой человек. Он на удивление бережно помог мне перебраться с высокой койки на кресло и даже поинтересовался, удобно ли мне. Ошарашенная таким обращением, я лишь рассеянно кивнула и окинула взглядом товарищей по несчастью – кажется, не я одна была шокирована. Одного за другим нас повезли по пустым коридорам. В этом крыле я была впервые. Стены здесь были не серые, а выкрашены в пастельный желтый оттенок. Справа стройными рядами располагались высокие окна. Жалюзи были закрыты, но кое-где можно было различить последние лучи увядающего заката. Вообще, это место вселяло не холодящий душу страх неизвестности, а надежду – на выздоровление, на будущее, на тепло, свет, ясность. Я вздохнула – это всего здание, но за его пределами, да и кое-где внутри этих стен неприглядное настоящее. Солдат остановил кресло напротив одной из широких дверей, раздался щелчок, и створки автоматически разъехались, пропуская нас. Парень помог мне. - Я буду здесь через полчаса, - сказал он и вышел в коридор. Я недоверчиво рассмотрела темное помещение, вдоль стен были длинные скамьи, вешалки для одежды и полотенец и узкие тумбы со всевозможными склянками. Оно тянулось дальше, открывая проход в две других комнаты, откуда лился приглушенный свет. Не было слышно плеска воды или разговоров, я решила, что нахожусь здесь одна. Я сделала неуверенный шаг вперед, но вдруг двери позади меня распахнулись. Я обернулась и увидела, как в предбанник ввозят Иней, а следом и Мир. Пока им говорили то же самое, что и мне минутой ранее, я прислонилась к влажной от пара стене и покорно ждала. Солдаты вышли, Мир подошла ко мне. - Что там? – она кивнула в сторону развилки. - Не знаю еще, - я пожала плечами. Иней с невозмутимым лицом прошла мимо, и мы поспешили за ней. Добравшись до проходов, я принялась вертеть головой из стороны в сторону, рассматривая помещения. Слева было что-то вроде парилки. Горячий пар создавал витиеватые кружева в воздухе. Я вытянула шею, но так и не увидела печки, какая обычно бывает в банях. Друг против друга располагались ряды душевых кабинок и деревянных лавочек. Я с наслаждением представила, как хорошо было бы попариться, а потом нырнуть под прохладный душ. Я улыбнулась, подумав, как хорошо после такого моциона будет спаться. В другом помещении находился бассейн. Он был не очень большой, голубоватая вода то и дело разбивалась о невысокие бортики, выплескиваясь на плиточный пол. - Обалдеть, - выпалила я. - И не говори! – пискнула Мир. Даже Иней воодушевленно улыбнулась. Все еще поглядывая на бассейн через плечо, я зашла в парилку и столкнулась с проблемой – где переодеваться? Не было ни ширм, ни перегородок. Я оглянулась на зашедших следом девушек: если Иней сохраняла полнейшую невозмутимость, то Мир тут же стыдливо опустила глаза. - У нас осталось двадцать минут на все, - заметила Иней. Она прошла вглубь комнаты и, пытаясь не оборачиваться, первая начала раздеваться. - Ну чего мы там не видели, - чересчур небрежно кинула она. Я кивнула, поджав губы, и принялась стаскивать с себя больничную форму. Оставшись без одежды, смущение, которое еще минуту назад мы успешно скрывали, хлынуло через край. Исправила ситуацию Мир, внезапно веселым тоном воскликнув: - О боже, Лес, у тебя такая родинка интересная, - она ткнула пальцем чуть ниже поясницы. - Где? – я выгнулась, пытаясь рассмотреть, что могло так удивить девушку. - И правда, - протянула Иней, - похоже на… Что? - Гору! – Мир склонила голову чуть набок. - По-моему, это больше напоминает кучу говна, но спорить не стану, - на одном дыхании выдала Иней. Я уставилась на нее широко распахнутыми глазами, пытаясь понять, злиться или обижаться, как вдруг она засмеялась. Залилась звонким смехом, ее примеру последовала смущенная Мир. Через минуты я отделалась от эмоционального потрясения и, фыркнув, присоединилась к их веселью. И вот мы втроем, малознакомые, связанные общей участью, обнаженные хохотали в душном помещении, и наши лица покрывались мелкими капельками пота. Не замолкая, мы вошли в кабинки и включили воду. Сквозь ее шум мы обменивались короткими фразами, продолжая хихикать. - Иней, - позвала я и, дождавшись ответа, задала вопрос. – Почему ты такая вредная? - Что? – после недолгой паузы переспросила девушка, из ее голоса пропали беспечные нотки, и он принял обычное холодно-распевное звучание. - Я хотела сказать, - поспешила объяснить я, - что ты всегда такая отчужденная. Мне кажется, ты в этом на Кама похожа: вы оба считаете себя лучше других. Но ведь это не так, понимаешь, - я старалась говорить как можно мягче, чтобы не обидеть ее. – Но сейчас ты смеялась и тогда в зале тоже, когда мы разгружали тела, - я хихикнула, но, не услышав ответной реакции, продолжила. – Ты мне нравишься, ты хорошая, я уверена. Но, вот я возвращаюсь к своему вопросу, почему ты такая вредная? Ответом мне была выключенная вода и хлесткие шаги, а через пару секунд еще и приглушенный всплеск – Иней ушла в бассейн. - Зря ты так с ней, - тихо сказала Мир, тоже выключила воду и ушла из парилки. Я медленно вышла из кабинки, взяла одно из полотенец и обернула его вокруг груди. В зале с бассейном было прохладнее. Я встала у самого края. Иней плавала, не обращая на меня ни малейшего внимания, Мир коротко махнула мне рукой. Не долго думая, я оставила полотенце на полу, а сама соскользнула в воду. Было очень приятно ощущать прохладные волны после горячего душа. Я дождалась, когда Иней поплывет назад. - Прости, я не хотела тебя расстроить, - промямлила я. - Я знаю, - скупо ответила девушка. Я открыла рот, чтобы снова выразить свое сожаление, когда на меня обрушились капли. Я прикрыла лицо рукой и отвернулась от хохочущей Мир, брызгающей в разные стороны. - Ты что творишь? – воскликнула Иней, но тут же шлепнула руками по воде, любуясь блестящими брязгами. Мы устроили сражение, перемещались от угла к углу, ругались и снова смеялись, будто и не было той короткой ссоры. Наше веселье прервали появившиеся на пороге солдаты. Они позвали нас, старательно отводя глаза, и сообщили, что время умывания прошло, и что нам нельзя было лезть в бассейн без купальных костюмов. Прикрываясь руками, я как можно более сдержанно извинилась и попросила оставить нас еще на пять минут. Парни согласились и мгновенно скрылись из виду. В наступившей тишине мы услышали щелчок, означающий, что входные двери закрылись, и поспешили вылезти из бассейна. Мы больше не стеснялись друг друга. Мне показалось, что со смущением пропало что-то еще, и девушки стали мне ближе. Я хотела бы подружиться с ними. Иней и Мир знали друг друга с детства, вместе учились в школе. Правда, их сложно было назвать подругами, но они были близки, они привыкли друг к другу – в их маленьком поселке, лишенном развлечений, к которым привыкла я, выбирать друзей практически не приходилось. Сейчас, одеваясь, я украдкой слушала тихие перешептывания девушек и всем своим существом желала присоединиться к разговору. Но я понимала, что не могу: они шептались не потому, что скрывали что-то, а потому что у них была общая тема, поддержать которую я не могла. Нас завезли в палату, когда парни уже были там и, разморенные горячим душем, клевали носом. Я улеглась на своей койке и перед тем, как закрыть глаза, встретилась взглядом с Солом. По его лицу невозможно было понять, о чем он думает, но его взгляд… Мурашки по спине пробежали, но почему: мне стало не по себе или, наоборот, слишком хорошо? Дверь заперли на замок, свет погас, и только маленькие красные точки под потолком напоминали, что мы никогда не будем одни. Я проснулась в своей комнате. За окном было еще темно, за стеной не было слышно ни звука. Я растянулась на кровати и вдруг подумала – какими разными были мои пробуждения: то еле живая, то счастливая и отдохнувшая. Я нащупала рядом с подушкой тоненькую книжку и крепко сжала ее: в ней заключен странный, но отчего-то дорогой мне мир. Устроившись поудобнее и натянув пушистое одеяло до носа, я снова погрузилась в спокойный сон. Утром я встала с постели и тихо прошла на кухню мимо кровати Ильи. Волной накатили смешанные чувства стоило только взглянуть на него. И все из-за того поцелуя! Зачем он это сделал? Вдохновился словами врача из «скорой»? Дурак! Хотя, стоит признаться, мне понравилось. Даже больше – это была словно ожившая мечта: все, о чем я грезила последний год, сосредоточилось во внезапном поцелуе. И это было реально. И мне было страшно. И стыдно. Но так хорошо… Глупо улыбаясь, я наполнила чайник, зажгла плиту и принялась ждать, когда закипит вода. - Ты чего так рано? – промямлил вошедший на кухню Илья. Я вздрогнула от неожиданности. - Вообще-то уже десятый час. Илья округлил глаза и рассеянно потянулся к лохматой шевелюре. - Не может того быть! А если может, то мне конец – я опоздал. Он развернулся и, сбивая вещи на своем пути, принялся одеваться и причитать. - Как я мог проспать? Блин! Почему будильник всегда отрубается, когда так нужен? - Сегодня что-то важное? – крикнула я через всю квартиру. - Нет, просто пара встреч, - Илья наполовину показался из ванной с щеткой в руках. – Чего это ты не торопишься, тебе же в институт пора? - А я болею, - поспешно заверила я. - Ну да, - друг хмыкнул. – А то я тебя больной не видел. Не считая вчерашнего мистического обезвоживания, с тобой все в порядке, и вообще… Илья вдруг замолчал и как-то посерьезнел. Он наградил меня внимательным взглядом, пока я как зачарованная смотрела на его губы, заставляя себя снова и снова вспоминать поцелуй. Илья опустил глаза и скрылся за дверью. Чайник закипел, я достала чашки и начала готовить завтрак. - Оставайся сегодня дома, - я кричала, чтобы друг точно мог меня услышать. – Устроим выходной. Я в понедельник всем сказала, что уезжаю по делам на несколько дней, так что меня не ищут. Может, сходим в кино, я слышала, вроде фильм хороший в прокат вышел. - И не надо так орать, - раздалось у меня над ухом. Я выронила частично смазанный маслом кусок хлеба. - Второй раз за последние десять минут, - восстановив дыхание, упрекнула я Илью. - Что? - Ты меня второй раз испугал, – я подняла тост и пригрозила ножом. – Смотри, чтобы это не стало привычкой. Илья улыбнулся, и я вдруг поняла, как он близко сейчас. Я смущенно покраснела и поспешила углубиться в готовку, продолжая рассеянно говорить и киноновинках. Я слышала, как он сделал два шага и встал вплотную, обняв меня за талию. Руки вдруг затряслись, и сердце глухо забилось. - Это ничего? – прошептал Илья, и его дыхание щекотало кожу. Я рассеянно кивнула, боясь признаться, что это не просто ничего, это волшебно. Парень поднял руку и медленно, едва касаясь кожи, погладил плечи, руки, спину. Я откинула голову назад, и Илья, наклонившись, коснулся губами шеи. - Что происходит? – еле слышно спросила я и, поняв абсурдность вопроса, повернулась к парню лицо, не высвобождаясь из его объятий. – Что с нами происходит? - Определяемся с ярлыками. - Олеся? – тихо засмеялась я. - Она. - Надо будет ее поблагодарить, если дело слезами не закончится. - А зачем чему-то вообще кончаться? Я улыбнулась и прижалась к груди Ильи, чувствуя новое волнительное ощущение полнейшего спокойствия и счастья. - Так ты в кино предлагала сходить?