Невозможно

Когда наши отношения с Ильей… исчерпали себя, мне потребовалось больше месяца, чтобы вернуть себе душевное равновесие. Я плакала, я страдала, я ненавидела, тосковала… А тогда всего лишь закончился по сути так и не успевший начаться роман. Когда же я поняла, что не могу вернуться домой, я потеряла свою жизнь. Двадцать лет, наполненные воспоминаниями, любовью, грустью, успехами, потерями, просто пропали. Но чтобы оплакать эту потерю у меня не оказалось и дня. Через несколько часов после пробуждения за небольшим окном вдруг потемнело, слишком резко, и вскоре поезд замедлил ход. После полной остановки, Шторм проводил нас из поезда. Недалеко от путей стоял автобус в габаритный автомобиль, на котором, видимо, приехал здешний офицер. Он сделал шаг вперед и кивком поздоровался со Штормом. - Призывники, – поставленным голосом начал он, – приветствую вас в столице! Сейчас вас сопроводят в центр, почти такой же, как и в вашем родном поселке. Там вы получите остальную информацию. Офицер круто развернулся на каблуках и пошел прочь к одной из машин. За ним последовали большая половина солдат и оставшиеся высокие чины. Нас усадили в автобусе. Водитель завел мотор, и мы двинулись с места. Сначала вид был ничем не примечательный и довольно скучный – узкая дорога, на которую с двух сторон давили стены, и только. Я не заметила больше ни одной машины, вообще никакого транспорта. Было уж слишком тихо для столицы огромного союза. Но не успела я закончить мысль, как темнота внезапно закончилась. Мы выехали из тоннеля. Вдалеке виднелись зубы невысоких гор, сам же город располагался на пологой равнине, скрытой от мира диким хвойным лесом. Идеальное место. Серые вены дорог оплетали невысокие жилые дома и выделяющиеся стройные общественные здания, перемежающихся с закрытыми куполообразными строениями. По узким пыльным тропинкам спешили люди. Множество людей – патрульные, гражданские – мужчины и женщины, дети, старики, один раз мне показалось, что я заметила белое пятно медицинского халата, мелькнувшее в толпе. Дороги не были забиты транспортом, но его было много – начиная управляемыми повозками и заканчивая внушительными продолговатыми… не знаю, чем – поездами на колесах? Это был город, самый настоящий город – с фонарями, улицами, задворками, здесь было даже какое-то подобие рынка! Я во все глаза рассматривала прохожих, закоптелые дома, таблички на стенах… Единственное, столица казалась мелковатой – все здания хоть и выше, чем в поселке, но все равно были низкими, да и город этот наверняка можно было за полчаса обойти от края до края. Мой энтузиазм начал было сходить на нет, как вдруг сидящий позади Рубер шепнул: - Погоди, ты еще главного не видела. Парень казался таким воодушевленным, даже счастливым, словно ребенок, возвращающийся домой после долгого отсутствия. Его глаза светились, он не скрывал улыбки, ему оставалось только начать на месте от нетерпения припрыгивать. Водитель резко свернул на непримечательную дорогу, которая вела прямиком в лес. Я снова прилипла к стеклу, боясь пропустить малейшую деталь нашего путешествия – это было удивительно, уникально! И это позволяло хоть ненадолго отвлечься от грустных мыслей и не поддаваться унынию. Автобус миновал несколько рядов деревьев, и вдруг показался небольшой пролесок с пологим холмом в центре. Мы ехали прямо в него. Машина не тормозила, и я уже начала бояться столкновения, но тут склон холма отъехал в сторону, пропуская нас в очередной тоннель. Мы ехали как будто по спирали или описывали большой круг. Вскоре мы въехали в город. Другой город. Под землей. Огромное помещение было ярко освещено. Поток взмыл вверх не меньше, чем на десять метров. Здесь было не так, как наверху. Все было строже, аккуратнее, организованнее. По тропинкам вышагивали патрульные и медики и почти не было гражданских. По окраинам площади от пола до потолка возвышались огромные строения, словно гигантские колонны. В самом центре было такое же здание, только значительно больше – глухой монолит с несколькими дверьми и парой ворот для транспорта. Наш автобус направлялся к одним из них. Стоило водителю заглушить двигатель, как в автобус вошел офицер, тот, который встретил нас на вокзале, и велел по одному выходить. В поселке нас обычно сопровождало четверо солдат, тут же к каждому приставили личного конвоира. Я покосилась на непроницаемое лицо своего сопроводителя и, вздохнув, потупилась. Пройдя через двойные автоматизированные двери, мы оказались в небольшом предбаннике – маленькое помещение словно было шлюзом между внешним и тем, что внутри. А внутри оказался холл, спрятанный за метрами стали и бетона, кажущийся почти стерильным из-за холодных обитых металлическими пластинами стен, яркого света и снующих от одних дверей к другим людей в белых халатах и защитных комбинезонах. Редкие военные казались на удивление неуместными здесь. Солдаты вели нас к лифтам, рядом с которыми собралась настоящая толпа. Но нам не пришлось отстаивать очередь, люди расступились, без упреков пропуская вперед. Может, военные и кажутся тут чужими, влияние от этого их не умалилось. На лифтах мы спустились на двенадцать этажей вниз, еще глубже под землю. Там нас встретил координатор. Он кивком поздоровался с офицером и, подождав пока тот закончит абстрактные разглагольствования, суть которых я так и не уловила, сверился со списком и сообщил каждому номер комнаты. Моя оказалась довольно просторной и, я бы могла сказать, милой. Светлые стены, мягкий ковролин на полу, здесь, конечно же, не было окна, но зато на потолке причудливым узором тянулась яркая флуоресцентная лента. Я заметила прямоугольный телевизионный проектор и даже обрадовалась, пока не вспомнила, что кино мне здесь не посмотреть, только сухие сводки новостей. Справа от двери стоял узкий платяной шкаф и небольшая тумба, напротив – кровать. Кто-то постучал и, не дожидаясь разрешения, вошел. На пороге появился все тот же солдат, которого офицер назначил моим конвоиром, он взглянул на меня: - Нужно просканировать чип. Он кивнул на кровать, и я послушно села. Военный достал из кармана небольшое прямоугольное устройство и провел им над внутренней стороной предплечья. Аппарат зашумел, кашлянул и протяжно запищал. - Странно, - солдат нахмурился. – Нет никакой информации. - Как же так? Лоб покрылся мелкими капельками пота. На регистрации в поселке этот фокус прошел – прибор показал то, что от него требовалось. Почему не выходит в этот раз? А что, если все изменилось, раз я не могу вернуться? Часть меня всегда была там, в реальности, может быть, я как-то могла контролировать свое присутствие в книгах? Если так, то оказавшись полностью здесь, я не могу ничем управлять. У меня нет чипа и никогда не было, поэтому аппарат его не видит. Я судорожно вдохнула, пытаясь не выглядеть такой уж испуганной, и попросила: - Может, еще раз попробуете? Солдат повторил нехитрую манипуляцию еще несколько раз. Наконец приборчик запыхтел, и на маленьком экране высветились вожделенные несколько слов и цифры. - Лес, одиннадцать – шесть – ноль, из поселка тридцать – восемнадцать, тип «А». Все верно? - Да, - облегченно выдохнула я. - Вам предоставляется полная свобода в передвижениях, но только в пределах этого этажа, - солдат убрал прибор в карман. – В конце коридора есть санитарные помещения и столовая. Ровно в девятнадцать – ноль - ноль, - он взглянул на светодиодные часы, - то есть через три часа, будет ужин. Но на кухне есть закуски. Сегодняшний вечер у вас свободен, отдыхайте, как можете. Солдат вышел. В полной тишине я услышала, как раскрылись двери лифта, раздался короткий щелчок и характерный звук – теперь на этаже не было никого, кроме нас и координатора. Я высунула в коридор голову – да, пусто. Я привычно взглянула под потолок, но заметила всего одну камеру. Я флегматично окинула обстановку взглядом и вздохнула. Мне было скучно. У меня столько поводов для страданий, а я мучаюсь скукой. Я вышла из комнаты и, быстро перебирая ногами, направилась в конец коридора, туда, где я ожидала найти кухню. И я ее нашла, но я была не единственной – Рубер стоял, упершись спиной о стену, хрустел печеньем и запивал его молоком. Парень приветственно кивнул и принялся догрызать лакомство. Я решила присоединиться к его трапезе и налила себе молока. Невидящими глазами я смотрела, как белая жидкость плещется в высоком стакане, и думала. Обо всем думала. Прокручивала в голове воспоминания. Я падаю на Илью, полгода спустя он летит на меня. Мой первый нечаянный прыжок и встреча с обожаемым мистером Дарси. Переезд и первый день в институте, глупая влюбленность в Илью, наш поцелуй. Сол – утреннее поле, холодная комната и узкие раскладушки в первый день. Музей и встреча восхода над мертвым городом. Наше немое общение в купе – по телу побежали мурашки, стоило мне вспомнить его прикосновение. - Лес? – Рубер теребил меня за руку, прерывая рассуждения. - А? - А планирую кое-что сделать, и мне нужна твоя помощь. - Сделать что? – шепот парня почему-то заставил меня волноваться. - Это несколько против правил, - старательно подбирая слова, ответил он. - Что? Нет, Рубер, мы не можем нарушать правила. Это столица, здесь кругом камеры, патрульные и неизвестно, кто еще. Ты знаешь, что будет, если нас поймают? - И как ты думаешь, что случиться? - Ты не можешь быть таким беспечным! – огрызнулась я. - Пожалуйста, Лес. Это очень важно, я не стал бы просить тебе рисковать из-за ерунды. Я даже не знала, что это за авантюра. И, если честно, узнавать не рвалась особо. Но с другой стороны, солдат сам же сказал отдыхать. А чем выброс адреналина не отдых? Там, дома, почти все так и развлекаются: люди ходят в клубы, напиваются, ищут приключений; кто-то прыгает с парашютом в поисках новых ощущений, кто-то плавает с акулами. Все мое поколение – адреналиновые наркоманы. Или почти все, есть еще миллионы таких, как я – не особых любителей экстрима. Но ведь это не дом. Да и Рубер так просит. Действительно, что с нами случится? Я набрала побольше воздуха в легкие и выпалила: - Хорошо. Но смотри, мне не нужны неприятности. Рубер улыбнулся, горячо меня поблагодарил и ушел из кухни. Я доела и вернулась в комнату. Закрыв за собой дверь и не включая свет, я упала на кровать и спрятала голову под подушкой. Я запретила себе шевелиться. Меня нет. А если меня нет, то нет ни ног, ни рук – ничего нет. Это просто предсмертная агония. Закрыть глаза, не открывать их… Может, так, в сонном небытие, я вернусь домой, и заживу нормальной жизнью. Если нет меня, то нет и реальности. Ничего нет. Но с другой стороны, что изменят мои стенания? Мне это чем-то поможет? Вряд ли. Теперь у меня осталась только эта реальность, и она далеко не радужная. Через неделю я окажусь на фронте, обязанная сражаться так же, как все. Возможно, я не проживу и дня, а может, вытяну все три года и вернусь в поселок. Но каким же маловероятным это кажется! Этих ребят - моих друзей - с детства воспитывали, готовили к службе. А я? Мягкотелая недоучилка, неудачница, ботаничка. Я – не воин. Нельзя отрицать, что жизнь моя скоро оборвется. Окончательно. И плохо ли позволить себе радоваться? Плохо ли пытаться делать то, что хочу, насколько это возможно? Думаю, нет. Я не заметила, как… Мне снилось, будто я снова не могу двигаться, лежу, прикованная к кровати немощью, а парень и женщина ходят вокруг меня, трогают мои руки, ноги, что-то измеряют. «Подобное повторялось?» – спросила женщина. «Нет, - парень вздохнул. – Я подумал… А вдруг это был просто сбой электроники?» «Это возможно, но есть еще другие варианты. Мы не можем списать все на сбой системы.» «Я тоже не хочу в это верить, но вдруг…» «Сколько уже?» «Тридцать девять месяцев.» «Немалый срок, – женщина, должно быть, вскинула руки, потому что я щекой почувствовала еле различимое шевеление воздуха. – Когда наконец есть результаты, мы не можем все бросить.» «Я не бросаю. Я просто устал.» «Я знаю, знаю…» Обычно во снах я - свидетель, наблюдаю за происходящим, но не в этом случае. Мне так хотелось открыть глаза, понять, что происходит. Я хотела увидеть этих людей – странное, почти маниакальное рвение. Вдруг раздался короткий щелчок, а следом послышались звонкие шаги. Некто остановился надо мной и наклонился. Я чувствовала сбивчивое дыхание на своем лице. Он задержался надо мной и так же резко выпрямился. «Ну?» – еще один кажущийся знакомым мужской голос. Ненавижу это – как будто мозг играет со мной в прятки. «Повторений не было», - спокойно ответила женщина. «А стимуляцию проводили?» – спросил вошедший мужчина. «Мы и не прекращали», - холодно отозвался парень. «Что-то случилось перед всплеском активности. Я про эту стимуляцию.» «Не было ничего нового, все как всегда, все по протоколу.» «Вспоминайте лучше.» Мужчина, не прощаясь, поспешил уйти. Когда за ним закрылись двери, парень брякнул: «Заносчивый умник!» Я распахнула глаза, разбуженная громким стуком в дверь. - Подъем! Присев на кровати, я принялась массировать затекшие мышцы и медленно наклонять голову из стороны в сторону, а когда шея наконец хрустнула, и ноющее напряжение прошло, блаженно улыбнулась. Я прислушалась к звукам за дверью: какофония голосов и настойчивого грохота. Что-то подсказало мне, что нет времени на утренний моцион и следовало бы поторопиться. В коридоре меня встретил солдат и, взяв за плечо, повел к лифтам. Я думала, что, как и на тренировках в поселке, все призывники будут вместе, но солдат не стал дожидаться остальных. В последнее мгновение перед тем, как тяжелые двери сомкнулись передо мной, я увидела Сола, выходящего из своей комнаты. Его лицо не выражало никаких эмоций, оно казалось почти расслабленным, почти беспечным, но по прищуренным глазам было видно – парень не упускает ни одной детали. Он повернулся вслед за солдатом и встретился со мной взглядом. Десятая доля секунды, но этого хватило, чтобы дыхание сбилось. Солдат отправил нас на третий этаж. Я поняла, что это уже не под землей, но и не на поверхности: третий этаж был где-то в монолитной колонне, соединяющей небо и землю. На выходе военный передал меня практически из рук в руки паре научных сотрудников средних лет, одетых в безупречно белые халаты. Они считали информацию с чипа портативным устройством и объяснили задачу, она была простой - решить тест. Такой дурой, как в те сорок минут, я себя не чувствовала никогда в жизни. Я бездумно прочитывала вопрос за вопросом и выбирала ответы наугад – я не знала почти ничего. Конечно, мне помогли какие-то знания, полученные за недели тренировок в поселке, и даже некоторые темы школьной программы вовремя выползали из закоулков памяти, но все это принесло мне лишь тридцать семь процентов и только за разделы естественных и гуманитарных наук. Женщина в халате очутилась рядом, стоило мне только закрыть приложение. Она цокнула языком и пробубнила, делая пометки: - Не самый лучший результат, призывник, - она взглянула на меня поверх очков. – Но ведь солдатам не надо думать, вам главное уметь оружие в руках держать. И обезьяна справится. Моему возмущению не было предела. Я насупилась, подбирая как можно более колкое замечание, и уже открыла рот, чтобы поведать женщине все, что я о ней думаю, когда раздалось сдавленное покашливание. Я машинально повернулась на звук, отвлекший меня от задуманного. В дверях стоял, сложив руки за спиной, Сол, сопровождаемый солдатом и мужчиной–ученым. Он смотрел прямо на меня, и взгляд его красноречивее любых слов говорил, что стоит мне держать язык за зубами. Я перевела взгляд на женщину, изучающую мое выражение лица, и улыбнулась, собрав все силы в кулак. Ученая чуть заметно вскинула брови и поспешила добавить заметки в свой журнал. - С одиннадцать – шесть – ноль закончили, - объявила женщина. – Следующий на тестирование! На пороге появился «мой» солдат и жестом приманил к себе. - Что теперь? – спросила я. - Все по плану, - скупо ответил он, но даже если бы он промолчал, толку было бы столько же. Но в неведении мне пришлось мучиться недолго. После тестирования меня отвели обратно на двенадцатый этаж. После сытного обеда я была вынуждена снова послушно следовать за приставленным ко мне военным. Мы зашли в лифт, я устало уставилась на панель, следя за тем, на какой этаж мы отправляемся. Каково же было мое удивление, когда солдат прислонил манжет куртки, на котором была нашивка с именем и индентификационным номером, к невзрачной накладке, а она вдруг загорелась тусклым синим цветом – это оказался экран. Молодой мужчина ввел пароль, старательно закрываясь от меня, и вдруг моим глазам предстали сенсорные кнопочки до двадцатого этажа. Военным отправил лифт на пятнадцатый. Еще глубже под землю. Я даже думать не хотела о том, столько тонн земли покоится над моей головой. Двери разъехались, и моему взору предстал большой квадратный холл. На этом этаже все так же было много ученых, но и военных стало заметно больше. Солдат указал на высокие двойные двери, и мы направились к ним. Около входа мужчина снова повторил фокус с нашивкой на манжете – и вот мы уже внутри. Я отказывалась верить своим глазам. Я была на улице, именно так. Я стояла на метровой бетонной полоске, отделяющей проход в холл и… луг. С высокого потолка лился яркий солнечный свет, в мелкой поросли кустарников резвился свежий ветерок, с ветки на ветку перелетали крохотные птички, распевая свои незамысловатые песенки. Я втянула носом воздух и уловила знакомые ароматы: горький запах смолы, терпкий - влажной земли, невесомый медовый - полевых цветов. Повинуясь мимолетному порыву, я присела и сорвала ромашку. Откуда-то раздался громкий голос, заставив меня искать взглядом динамик. - Имя? - Лес, одиннадцать – шесть – ноль, первый день, – отчетливо произнес солдат. - Ясно, - последовал короткий ответ. – Призывник, готовьтесь, начало через пять минут, все необходимое справа. Я поднялась с корточек и посмотрела в указанном направлении, но заметила лишь одинокую дверь в стене. Я услышала шаги – солдат, не мешкая, направлялся к точно такой же двери слева. - Что мне делать? – крикнула я ему в спину. - Поймешь. - А ты немногословен, да? – насупилась я. Невидимый динамик снова щелкнул, и голос услужливо возвестил: - Три минуты. Решая больше не тянуть время, я пошла вдоль узкой полоски пола. За дверью оказалось небольшое помещение, что-то вроде кладовки или чулана. В выемках покоилось разнообразное оружие – от дубинок и ножей до автоматов и винтовок. Я было подумала, зачем мне все это надо, но тут же одернула себя, раз говорят, что это необходимо, кто я такая, чтобы спорить. Я взяла знакомые с тренировок пистолет и нож – да, немного, но зато я точно знала, как этим пользоваться. Голос известил, что мы начинаем. Начинаем что, мне так никто и не удосужился объяснить. Я послушно вышла из оружейной кладовой и встала на границе травы и бетона. Из динамиков над головой прозвучал набор цифр и слов, и тут все начало меняться. В дальнем углу зала вдруг заблестело мелкой рябью озеро, трава на его берегах вытянулась и преобразилась в знакомые с детства заросли камыша. Кустарники пропали, их заменили куча беспорядочно сваленных стволов и несколько разбитых рядом палаток болотного цвета. Передо мной в мгновение ока выросли деревья, под ногами появились опавшие листья и хвойные иголки. Кое-где трава проредилась, обнажая камни и вязкие лужи грязи. Свет постепенно затух, погружая меня в ночь, над головой пробежал раскатистый гром, и тут же, словно кто-то открыл кран, хлынул ливень. Я обернулась, ища подсказки, но с удивлением обнаружила, что и за спиной у меня лес. Не было больше дверей и бетона, не было стен, не было потолка. Я была одна среди чащи, и только тусклые огоньки вдали высвечивали контуры палаток. Я шагнула вперед: «Может, вот оно, мое задание, добраться до союзников, попросить защиты?» Но не успела я опустить занесенную в воздухе ногу, как до меня сквозь шум падающих капель донеслись голоса: - Тут чисто, как со вторым квадратом? Раздался треск рации, и послышался искаженный ответ: - Она не здесь. Ее? Сердце глухо забилось, разгоняя по венам адреналин. Они ищут меня. Кто «они»? Не знаю, и никто не скажет. Но вот на вопрос, что будет, если меня все-таки найдут, у меня было немало красочных предположений. Совсем близко раздался щелчок снимаемого с предохранителя пистолета, и я непроизвольно присела, уходя с линии огня. Стоило мне подумать, что мне повезло с ливнем, ведь он скрывает меня от глаз преследователей, как в ту же секунду дождь прекратился. Размокшая древесина скрипела, создавая иллюзию приближения врага. Я сжала в руке пистолет и вытянула шею. Один мужчина, одетый в темно-синюю плотно прилегающую форму, стоял всего в трех-четырех метрах от меня. Я припала к земле, скрываясь за густым подлеском, и вдруг услышала отчетливый голос: «Пробраться во вражеский лагерь и активировать взрыватель». Я огляделась, но больше никто не слышал указаний, они прозвучали только у меня в голове. Но они были реальны. Теперь я знала, что надо делать; вот выполню задание, а потом побеспокоюсь о своем психическом состоянии. Палатки были разбиты в другом конце зала, туда не меньше двухсот метров по прямой, но мимо снующих военных мне трудно будет пробраться незамеченной. На мое счастье, деревья и кустарники, пригодные для того, чтобы прятаться, тянулись до самых камышей, а дальше было озерцо. Вот бы до него добраться. Я убрала пистолет и взяла нож – если уж и придется драться, не хотелось бы мне ненароком погубить кого-то. Странные мысли для отправляемого на войну солдата, но заставить себя забыть о ценности жизни, пусть и врага, я не могла. Я обогнула свое убежище и, тихо переступая с пятки на мысок, подкралась к военному. Он озирался по сторонам, то и дело переговариваясь с напарником по рации. Мне невероятно везло, что он не оборачивался. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, я быстрым движением зажала ему рот и нос и с силой ударила в висок тяжелой рукояткой ножа. Мужчина обмяк, но все равно оставался в сознании. Я воспользовалась моментом и повалила его на землю, ударив под коленки. Военный пригнулся, и я навалилась на него всей тяжестью тела, заставив уткнуться лицом в поросшую мхом землю. Блокировав судорожные движения его рук и ног, я дождалась, пока мужчина не потеряет сознания от нехватки кислорода, и встала. Я повернула его голову, дав доступ воздуху, спрятала оружие и, отключив напоследок рацию, медленно пошла к краю леса, припадая к земле после каждого шороха, такое случалось часто, что заметно замедляло мое передвижение. Последние метры до зарослей на берегу я уже ползла на локтях, но все равно рисковала быть замеченной. В высокой траве мне удалось несколько расслабить задеревеневшие мышцы. От холода и напряжения руки тряслись, и мне никак не удавалось унять дрожь. Я медленно, боясь волновать гладь, погрузилась в воду, оставив на поверхности только нос и глаза. В ледяной воде ноги свело судорогой, я зажмурилась, из последних сил сдерживая стон боли. Когда наконец я смогла двигаться, меня настигла очередная проблема – начало светлеть, будто рассвет занялся. Я испуганно покосилась на поджидающие меня несколько метров открытой поверхности озерца, перевела взгляд на оглядывающегося военного – это казалось менее опасным в ночной темноте. С каждой секундой свет становился все ярче. Я набрала в легкие побольше воздуха и нырнула. В мутной воде глаза щипало, но я продолжала держать их открытыми. Я преодолела всего половину пути, когда мышцы начало жечь огнем и легкие судорожно сжиматься, требуя воздуха. Чем меньше кислорода оставалось в моей крови, тем сильнее становилась паника. Все мое естество требовало забыть о глупом задании, не скрывать и с громким вдохом выбраться на поверхность, забиться в воде, разгоняя сердце. Но я продолжала мелко перебирать руками, медленно, но верно продвигаясь к противоположному берегу. Из последних сил контролируя свои движения, я начала подниматься из воды. Не раскрывая глаз, я продышалась, боясь издать хоть малейший шум. Я распахнула веки и поняла, что было опрометчивым сначала дышать, а уж потом смотреть по сторонам – меня держал на «мушке» военный, тот самый, которого я заметила перед нырком. По раздраженным грязной водой глазам бил ровный утренний свет, но я все же смогла разглядеть самодовольную ухмылку, перекосившую лицо врага. - Вылезай, - приказал он. Я послушно, не сводя глаз с дула пистолета, вышла из воды по скользкому илистому берегу. Я не ничего не слышала, пока была под водой, значит, он еще не доложил обо мне напарникам. Я покосилась по сторонам из-под опущенных ресниц – никого не было рядом, только в далеких зарослях, откуда я пришла, маячила среди стволов фигура. Если удастся быстро обезвредить этого гордеца, возможно, еще не все окажется потерянным. - Ладно, ладно, я сдаюсь, видишь? - я вытянула вперед руки и сделала шаг навстречу мужчине. – Ты победил. - Оружие! Военный выставил вперед руку и на секунду перевел взгляд на свою ладонь. Этого хватило, ведь именно этого я ждала – ошибки. Отступив с линии огня, я резким перекрестным движением рук выбила у мужчины пистолет, улетевший прямо в воду. «Отлично, меньше проблем, о которых надо беспокоиться». Военный растерялся, опять всего на мгновение, но и это стало ошибкой. Мой внезапный выпад застал его врасплох, я притянула его к себе, и нанесла серию ударов. Мне жутко везло – мои атаки вряд ли можно было назвать самыми умелыми и быстрыми, но все-таки мне удавалось наносить удар за ударом, не давая рассеянному бойцу опомниться. Наконец мужчина завалился недвижимый. «Очень хорошо, минус один, осталось еще трое, с которыми я надеюсь не встречаться.» Дальнейший путь оказался на удивление легким. Я спряталась за спиленными стволами и спокойно прошла прямиком от берега до палаток. Оказавшись в лагере, я заглянула в первую палатку, и удача снова оказалась на моей стороне – никого не было внутри. Стоило мне взять в руки кусок пластмассы, лежащий на самом виду, который я посчитала злосчастным взрывателем, как в голове прозвучал знакомый уже голос: - Тест окончен. Я почувствовала укол в руку и зажмурилась из-за внезапной боли, а когда открыла глаза была уже не в палатке на вражеской территории, а лежала на кушетке. Худенькая женщина в круглых очках снимала с моего лба проводки с клеящимися прокладками на концах. - Семьдесят процентов, - прозвучал голос из моего головы совсем близко. Я обернулась и увидела сморщенного старика, заносящего данные в компьютер. Тут же в поле зрения появился и мой сопровождающий солдат, он присвистнул и прокомментировал, обращаясь ко мне: - Неплохо, - я улыбнулась, но тут же он добавил. – У девушек обычно всегда хорошие результаты на этом этапе, он не самый сложный. Посмотрим, что будет завтра. Я встала с кушетки. Уже на выходе я решилась спросить: - А что все-таки было? - Это была иллюзия, все происходило в твоей голове, - вздохнув, начал старик, стало понятно, что он уже устал говорить одно и то же каждому любопытному призывнику. – Тебя подключили к машине и погрузили во что-то вроде контролируемого сна. Процедура может вызывать ретроградную амнезию, поэтому не удивляйся, если не помнишь, как пришла в палату и как тебя подключали. Такое часто бывает после первого раза, потом будет легче. Всего хорошего! «Ого!» - вот и все, что я подумала, когда дверь палаты захлопнулась перед самым моим носом. Солдат сопроводил меня на двенадцатый этаж и подождал, пока я не зайду в свою комнату. Когда он ушел, я вдруг ощутила невероятную усталость, но чувство голода оказалось сильнее. Еле переставляя ноги, я поплелась на кухню, где меня встретили уставшие Мир и Кам, жующие свои ужины. Я кивнула им и взяла свою тарелку с уже остывшей едой. Я перевела взгляд на часы и даже поперхнулась, осознав, что прошло больше двенадцати часов с момента моего пробуждения – теперь ясно, чего я такая валая. - Как первый день? – спросила я больше из вежливости, чем из интереса. - Полный провал, - безэмоционально объявила Мир. - А ты? – я повернулась к Каму. - Я сдал на «отлично», как всегда, - он вздернул подбородок и ухмыльнулся. Я уставилась на парня и все никак могла взять в толк, чего такого нашла в нем Мир, не спускающая с него влюбленных щенячьих глаз. Наконец Кам устал играть со мной в гляделки и взглянул на Мир. И вдруг что-то в его лице поменялось: уголки губ растянулись с блаженной улыбке, веки прикрылись, плечи расслабленно опустились. Оказывается, моя подруга была права, когда говорила, что Кам не такой, каким кажется. И как ей удалось это разглядеть за личиной самовлюбленного буйвола, навсегда останется для меня тайной. Шустро орудуя ложкой, я доела ужин и поспешила в свою комнату, мечтая только о том, как окажусь под одеялом и усну сном младенца. Когда я проходила мимо комнаты Сола, что-то заставило меня остановиться. Я уставилась на закрытую дверь и прислушалась – за стеной было тихо. Повинуясь внезапному порыву, я надавила на ручку и тихо повернула ее. В образовавшуюся щель ворвался лучик и осветил лицо спящего парня. Он зажмурился, пряча глаза от света, и отвернулся. До меня донеслись короткий всхрап и тихое причмокивание. Я смущенно улыбнулась, закрыла дверь и поспешила к себе, пока никто не застукал меня за подглядыванием. На следующее утро меня снова разбудили стуком в дверь, все тот же солдат вошел в комнату, не стесняясь моего ночного наряда, и предупредил, что нас ждут на пятнадцатом этаже через час. Этого времени было достаточно, чтобы не спеша умыться и плотно позавтракать. Вопреки уверениям старого профессора, я и во второй раз не запомнила предшествующих погружению событий. Я помнила, как вышла из лифта, как распахнулись тяжелые двойные двери – и вот я уже была в странном помещении, напоминающем тоннель с тремя расширениями. Ноги почти разъезжались на отполированном до блеска прозрачном полу, через стеклянные стены не было видно ничего, кроме густой черноты. Я стояла в первом кармане, в нескольких метрах от меня было второе, дальше – третье. Соединялись расширения узкими тоннелями. В голове прозвучали указания: «Все просто, защищайся. Засчитывается только убийство». В ушах застучало. Убийство? Я не собираюсь убивать. Я знаю, это просто иллюзия, компьютерная модификация, игра разума - но даже так я не хочу омывать руки кровью. Но не успела я как следует поволноваться и возмутиться, как в дальнем закутке ниоткуда появился мужчина, невысокий и жилистый. Он держал в руках длинную, узкую дубинку. Заметив меня, мужчина не стал мешкать и бросился вперед, но он постоянно спотыкался на скользком полу. Обрадовавшись его вынужденной медлительности, я прикинула свои шансы. На поясе висел нож – вот и все мое оружие. Я чертыхнулась. Ладно, если не силой, так хитростью буду брать. Я быстро стянула ботинки и носки – оказавшись босиком я уже не боялась поскользнуться и упасть при первом же шаге. Я схватила ботинок, чтобы отбросить в сторону, но вдруг очутившийся совсем рядом мужчина занес руку для атаки. Тело отреагировало само. Плавный уклон в бок и резкий замах – нападающий пошатнулся от удара тяжелой обувью. Сердце глухо стучало в груди. Сцепив зубы, я бросилась к мужчине, но он умело увернулся, я же не успела сориентироваться и влетела в прозрачную стену. Мужчина не терял времени, подлетел ко мне в два прыжка и выкрутил за спиной руки. Я вскрикнула от боли, но тут же зарычала, ощущая яростный огонь, прожигающий грудь. Я попыталась высвободиться, отвела голову назад и с силой ударила затылком по челюсти нападающему, в глазах потемнело, уши заложило. Не давая себе времени оправиться, я занесла ногу, ударила мужчину по коленной чашечке, чувствуя босой ступней, как она смещается в неестественное положение, и ловко выкрутилась из ослабевшего захвата. Я шагнула за спину взвывшему от боли мужчине, выхватила нож и всадила его по самую рукоятку в шею врагу, разрывая мышцы, сосуды и нервы. Стену, к которой меня прижимали всего секунду назад, выкрасил мощный поток алой крови. Я слышала сдавленные хрипы и видела в отражении широко распахнутые, полные ужаса глаза убитого мной противника. - Убила, - беспомощно выдохнула я и рухнула на пол. Сила, только что наполнявшая мои руки, вылетела из тела. Я разжала сведенные судорогой пальцы, и нож с веселым звоном упал на пол. Я опустила глаза и уставилась на свои испачканные липкой кровью ладони. - Убила, - меня всю затрясло в приступе истерического хохота. Я смеялась, откидывая голову назад, а из глаз лился непрерывный поток горьких слез. Я все ждала знакомых слов «тест окончен», но вместо этого услышала шаги в конце тоннеля. Из дальнего кармана ко мне спешили еще двое. Я захлопала глазами – они были одинаковыми, точно такими же, как первый: те же лицо, фигура, одежда, оружие. Та же беспощадная ярость глазах. Защищаться и убивать – вот что я должна делать, чтобы закончить этот чертов тест. Это просто игра, это обман, и я постараюсь сделать все, чтобы избавить себя от кошмара. Даже буду убивать. Но ведь это не убийство. Это удаление программы. С трудом, но мне удалось одолеть и этих. Когда последний мужчина повалился на пол с вдавленной в мозг височной костью, я позволила себе расслабиться. Я была измотана – грудь тяжело и часто вздымалась, но воздуха все равно как будто не хватало, ноги тряслись и поскальзывались на лужицах начинающей сворачиваться крови, многочисленные синяки и ссадины ныли, заставляя морщиться. Но больше всего боли причинял порез, которым меня моим же ножом сумел наградить в последний момент один из нападавших. Рана тянулась через весь правый бок, не давая распрямиться в полный рост. Я ждала заветных слов, но слышала лишь тишину. Через три минуты в дальнем кармане тоннеля появились еще трое. Опять та же ярость. Это было нечестно – их больше, они здоровы, они полны сил. Что могу я, слабая, уставшая неумеха? Я не могла ничего. Через тридцать секунд после начала боя все потемнело, и раздалось наконец: - Тест окончен. Я разодрала слипшиеся веки и уставилась на старика за компьютером, ожидая вердикт. - Двадцать девять процентов. Солдат помог мне встать и уныло сказал: - Как я и думал. Ничего необычного, девушки чаще всего заваливают именно этот тест. Но все равно это было неплохо, Лес, особенно то, как ты прикончила последнего. Я хмуро посмотрела на него. - Это было ужасно. Я машинально тронула правый бок, но не обнаружила раны. Я обвела взглядом руки, коснулась лица – все было невредимым, ничего не болело. До чего жуткая машина – заставляет меня видеть и чувствовать то, чего нет. Страшная вещь. Солдат повел меня через холл. Он шел, размеренно стуча каблуками по полу, и смотрел прямо перед собой, не отвлекаясь на мелочи. - Как тебя зовут? – спросила я. – Нам с тобой, видимо, еще долго сотрудничать, хотелось бы узнать твое имя. Он покосился на меня, но все же ответил. - Лето, идентификационный номер… - Не надо, - я поспешила его остановить. – Я не офицер, чтобы передо мной отчитываться по протоколу, я просто интересующаяся девчонка. А я – Лес. Приятно познакомиться, - я улыбнулась и протянула солдату руку для пожатия. Лето остановился, переводя взгляд с моего лица на ладонь, и наконец тоже улыбнулся. - Странная ты. - Мне все это говорят, - отмахнулась я. Когда мы вошли в лифт, я решилась спросить кое о чем. - Скажи, а ты был там? - Да, я вернулся три года назад. - И как оно? Лето не ответил. Он весь напрягся, а на лице отразилось какое-то странное выражение. Мне показалось, что стоило взглянуть ему в глаза, и я увидела бы все то, через что ему пришлось пройти. Я поспешно отвернулась, не желая рисковать, - это было последним, что бы я хотела узнать. - Повторим завтра в это же время? – игриво спросила я, открывая дверь в свою комнату. Лето вопросительно сдвинул брови. – Да ладно, я же шучу. - Не время для шуток, - он развернулся и ушел. Следующие несколько дней прошли по тому же распорядку: ранний подъем, завтрак, тесты, после которых накатывала дикая усталость, скудный ужин и сон. Ретроградная амнезия после подключений к церебральному аппарат так и не прошла. Каждый день меня ждало новое испытание. Больше всего баллов я получила за меткость, а меньше всего – за жестокость. Мне сказали, что я не умею держать эмоции под контролем, но я же просто не могла убивать измученных людей, стоящих передо мной на коленях и плачущих. Я знала – это программа, этого нет, да и вряд ли встретится мне в жизни, но я не смогла заставить себя поднять на беззащитных руку. В тот день я простояла в старом пыльном амбаре несколько часов, не двигаясь с места, пока наконец меня не вернули. Лето с упреком посмотрел на меня и не разговаривал со мной потом еще два дня, что было, конечно, не большой потерей, но все равно задевало за живое. Время шло и неумолимо приближался день, когда нам должны были объявить назначение. В последнюю ночь в столице ко мне в комнату постучали. Обостренные инстинкты заставили искать оружие. Я схватила чашку, которую оставила на случай, если захочу пить, и, медленно переступая с пятки на мысок, подошла к двери. Я резко дернула ручку, надеясь застать врага врасплох, но тут же удивленно попятилась назад. - Рубер, ты что здесь делаешь?