Тайфун начинается с капли

Глава II. Курсы акульего для чайников. Со счёта времени я явно сбился, но уже успело стемнеть, на небе как-то оперативно разошлись тучи и синее, темнеющее небо стало покрываться звёздами. Созвездий я всё равно не знал, так что долго на поверхности плескаться не было смысла. Так же, как и я, смотрел на небо акулёнок, но голову он высунул из воды только так, чтобы снаружи были глаза и макушка. Эта серебристая рыбка так и не отвязалась от меня за весь вечер. И хотя на мой хвост более не посягали, всё равно я был с ним настороже. Похоже, со мной пытались первое время выйти на контакт: сперва акулёнок как-то странно издавал гортанные звуки, в которых, возможно, и была какая-то систематика, но моего логопедического мастерства явно не доставало. А потом это были исключительно жесты, которые, надо сказать, были куда понятнее, чем звуки. Так что моей ведущей целью после нормального ужина стало попытаться выучить хотя бы несколько таких жестов. Но с другой стороны, я жутко вымотался, а хвост всё так же давал о себе иногда знать. Порой было сильно больно, но я в упор не мог понять, в чём дело. Приходилось только терпеть и украдкой от акулы делать передышки, не нагружать многострадальную конечность лишней работой. Первое время плавал я ниже среднего - просто уж переучиться с двух ног на одно что-то более длинное и подвижное было слегка непросто, учитывая 26-летний опыт ходьбы на двух против полусуточного одной. Но учиться надо было на ходу, чем я умело и занимался. Когда совсем успело стемнеть, я мог относительно ровно плыть, даже заворачивать не слишком резко у меня получалось. А кушать-то хотелось... Эта хвостатая зараза плавала тут передо мной с рыбой в зубах, причём в таком виде меня дразнили уже раз шестой, наверно. Как уж можно так на скорости хватать всю эту мелочь подводную, не знаю! Я тоже так хотел, но мой стиль такого уровня не позволял пока. Чёрт, надо начинать бы уже еду толковую искать, а то доучиться плавать мне не удастся по причине голодной смерти. Уже хотелось отобрать что-нибудь у акулёнка, как я вовремя на его (и на своё, по ходу) счастье присмотрелся к дну. Тут был песочек, местами крупные и не слишком камни. А на этих тёмных глыбах расположилась целая колония местных устриц, аппетитно уложенных между нежно-зелёными листочками какой-то водоросли. Экзотика и голод разбудили во мне здоровый интерес, так что рванул я к тому булыжнику, как к последней палке колбасы на прилавке. За что-то ухватился, оторвал, не особо-то рассматривая прикусил зубами. Да, не очень-то продуманная техника, но что было делать - голод не тётка. Раковина звучно хрустнула. М-м-м-м... в принципе, оказалось очень даже вкусно, когда мякоть моллюска под разбитым панцирем оказалась у меня во рту. Текли слюни или нет - понятия не имею, ибо и так вокруг воды дофига, и не почувствуешь толком. Едва ли не причмокивая, я выскреб пальцами остатки с ракушки, облизал её саму (ах, где мой этикет...), и уже многообещающе смотрел на новую порцию вкусняшки, как взгляд случайным образом наткнулся на моё хвостатое сопровождение. Эти светлые глаза, полные ужаса, смотрели на меня с такой выразительностью, что я даже на всякий случай оглянулся: мало ли, что там в этой водичке за спиной оказаться может? И всё же смотрели на меня, судя по отсутствию чего-то интересного сзади. Моё серебристое недоразумение испуганно взирало то на меня, то на остатки раковины у меня в руках, немного жестикулируя. Похоже, малыш был в шоке. Что я там пытался ему сам показать руками - не знаю, но пытался сделать движения как бы успокаивающими. Взгляд его не особо изменился. Я пожал плечами, посмотрел на раковину. Ну, толстая, наверно полсантиметра так в толщину, но она хрупкая - честное слово! Я не особо и трудился, когда сжимал челюсти. Может, ядовитая, и акула боится, что её от иголок никто не избавит? Вот же наглое эгоистичное животное! Ну ладно-ладно, мы ещё с тобой поговорим... когда-нибудь. Весь мой роскошный ужин проходил в компании этой рыбки. Даже как-то напрягало, что ли... он постоянно смотрел, как я разгрызаю устриц, чему-то там удивлялся. Хотя морепродукт явно не был ядовит: за все те штук 20, что я съел, ни одна не вызвала в животе урагана. Ну, и на том спасибо. Листики пробовать не стал: когда-то уже поел я салатика с районного рынка на праздничек в студенческой общаге, так после этого наизусть знал всю переписку на стенах сортира. Не знаю, что уж - то, что я сухопутное как бы когда-то существо, или просто привычка купающегося человека, но что-то меня толкнуло поплыть опять на поверхность. От берега мы пока не отплывали далеко, его всё ещё было видно. Только мой путь был вертикально вверх, хотя это было немного сложнее. Разогнался, даже немножко выпрыгнул из воды. Ветерок уже прохладный тут стал... А вот кое-что очень уж не вписалось в привычную картину мира и как-то вогнало в ступор. Что на небе делают... гм, раз, два... пять... нет, семь... а не, всё-таки одиннадцать лун? И у меня точно не двоится в глазах, они реально были, и даже разного размера! Что там с цветом, рассмотреть не мог - в глазах слегка расплывалось. Но это не помешало мне сосчитать количество, светящиеся сферы не сливались друг с другом. Так, насколько я помню школьный курс природоведения и все свои лунные ночи, она всегда была только одна! Твою мать, ну что теперь-то?! Влепил по поверхности воды со злости так, что сам почти подпрыгнул на волнах. Акула, что это увидела, боязливо нырнула обратно, но мне как-то было всё равно. Больше волновала сумасшедшая, но единственная правдоподобная мысль: я уже не на Земле. Нет, конечно, это до жути глупо и я буду себя чувствовать идиотом, когда выплыву где-то на пляже и на мои крики о помощи сбегутся пугливые туристы с фотоаппаратами. Наверно, я всё ещё буду считать себя идиотом, даже когда меня начнут резать в какой-нибудь лаборатории... Так, чего-то мысли не туда пошли. Итак, не Земля. Какая-то планета без растений, с вообще странной сушей, вокруг которой даже водорослей близко нет, они где-то на трёхметровой глубине только кустиками вылезают. И... судя по всему, странная рукастая акула с получеловеческим лицом - это нормально. Как бы ни было неправильно для меня, не верящего во что-то подобное жителя цивилизованного мира. Если я увяз так конкретно и глубоко, то придётся использовать любые шансы выжить, поскольку о попытках найти корабль с людьми можно забыть. Мне нужно здесь научиться говорить, быстро разведать обстановку, понять, как я сюда попал... Хм, вполне закономерное желание есть попасть обратно, потому что этот водный мир порядком достал. Мокро, холодно, рыбу толком не поймаешь, ещё и первое покушение совершилось, а налётчик теперь преследует меня в надежде, что я из него иголки повытаскиваю. Ну и мирок мне попался. Хотя если попаду домой, как минимум, интересно - я буду этой же хренью с хвостиком или как-то обратно в свой облик вернусь? В детстве был страх перед лабораториями (да здравствует американское кино о неудачной научной деятельности), как-то не слишком-то улыбается возможность дожить до ласковой улыбки хирурга-садиста, медленно отрезающего мне хвост. Бр-р-р-р! Фу, увольте, не хочу больше о таком и думать! С силой извернулся и поплыл просто вниз, словно надеясь, что пока луны останутся за моей спиной, их количество сократится. На самом деле я на это не надеялся, это было скорее попыткой уйти от реальности. Но она-то, стерва, от меня уходить не собиралась, так же как и акулёнок. Он, похоже, вообще моими психами не смутился и довольно так проворно держался рядом. Сдаётся мне, что плавает он явно быстрее меня, а это как-то не слишком-то радует, учитывая, что он - моя ближайшая опасность. Доплыв до дна, которое от поверхности на этом месте было не слишком далеко, я вгляделся в место своего пиршества. На камне был выеденный мной участок, свободные теперь от устриц, а вокруг разбросаны темнеющие осколки их раковин. Тут меня, похоже, посетила самая хорошая за день идея, пусть и не сильно-то блещущая гуманностью. Я хотел, пользуясь этими раковинами, вырезать те иголки, что засели глубоко, и спасти эту приставучую рыбку. Это пока что он так резво плавает, а как нагноятся эти штуки? Ну что тогда он будет делать? Не зная даже толком, он это или она, я как-то априори начал считать хвостатое создание существом мужского пола. Без доказательств и догадок, просто наобум. Среди мусора в виде разбитых панцирей моллюсков я, основательно пошарив там руками (уже всё-таки ночь, темно, кроме как на ощупь), нашёл что-то относительно острое. Слегка провёл по пальцу - кожу не разрезал, но грань была достаточно тонкой. А то, что кожа осталась цела - так то я понял уже, что шкурка, натянутая на меня, теперь куда прочнее, чем была в моём двуногом виде. Подзывать особо рыбку не получилось, то, что я махал ему руками, реакции ответной так и не получило. Похоже, человеческие жесты тут никакого веса не имеют. Вместо дипломатических методов я использовал самый действенный: не спеша подтащил себя взмахами хвоста к акулёнку и просто сцапал его за руку. Тот дёрнулся сперва, но уплывать не стал. Этим-то я и воспользовался, как и наивностью хвостатого: резанул по первой попавшейся иголке. Вышло наискось, через порез чернела игла, а существо, сообразившее, что к чему (но только в своём понимании), очнулось и попробовало уплыть. Да только моя хватка привела к тому, что он, устав, перестал меня тащить через метров пять и немного даже успокоился. Тут я всё же решил обратиться к разумности и объяснить хотя бы в примитивной форме, чего я вдруг так изощрённо озверел по отношению к нему. Сперва ткнул пальцем, не касаясь, в иглу, потом сложил пальцы, словно держу её за кончик и изобразил движение, будто уже достаю её из раны. Эту нехитрую комбинацию я повторил раза три, после чего, не зная толком, дошло до него или нет, продолжил. Всё же не зря я, наверно, объяснял это: при более точном, вдоль иголки разрезе мой горе-пациент уже не пытался сделать хвост (или как это здесь называется). Шевелил данной конечностью, смотрел на мою работу, вздрагивал, когда я доставал иглу с обломанного конца, но уплыть уже не пытался. Несколько раз сгибал хвост так, что, казалось, должен он переломиться в нескольких местах, однако обходилось. И с другими было без осложнений, по крайней мере, с теми, что были просто в коже. Когда же проверял шею, то заметил иглы ещё и в жабрах. Хвала всем Ктулху, что здесь они хотя бы не были сломаны, иначе пришлось бы резать и жабры, а тут я уже не ручаюсь за "приятные ощущения". Даже когда просто доставал, без лишних разрезов, коварные иглы, акулёнок напрягал всё тело разом. Наверно, будь у него в мышцах железо, тут бы всё звенело уже. Всё-таки мы с ним справились. Я - внезапным навыком хирургии, он - выдержкой. Сказать что-то ободряющее, да или просто, что всё закончилось, я не мог, поскольку языка не знал. Да что там языка - тех жестов, которыми сперва акула пыталась выйти на контакт. Затем уже удавалось у этого полузверя урвать хоть какие-то жесты. Судя по реакции, у меня выходили не пустые движения, а действительно что-то значащие элементы местного языка. Некие обрубки фраз, чем диалог, но всё же это было почти общение. Я не понимал почти ничего из того, что он мне показывал, но когда попадались знакомые движения рук, радостно повторял всё за акулой. Тот, по ходу, был в непонимании от такого и упорно не хотел начинать меня учить. Ещё и нормальных человеческих кивков он не понимал, это вообще не было в его лексиконе отсылкой к значению "да". Вместо него было какое-то движение локтем и, кажется, плавники тоже не просто так при этом дёргались. Этот детёныш не ставил перед собой цели научить меня чему либо, понимать и привязывать жест к какому-то значению приходилось самому, экспериментируя с хвостатым. В уме я давно матерился и на него, и на этот мир, и на земные фэнтези-рассказы, в которых герой, попадая в другой мир, с какого-то перепуга знает местный язык. Но, странное дело, при всех отрицательных моментах и сложности, я был целеустремлённее некуда. Или это особенность всех людей - чем сложнее, тем охотнее хочется надрываться с этим делом?! Мне бы такую мотивацию в школьные годы изучения иностранного языка, да и в студенческие тоже - да я бы переводчиком давно работал!