Тайфун начинается с капли

Никогда не задумывались, с какой скоростью течёт время, когда в жизни ничего не происходит? В прямом смысле ничего. У нас горы запасов на холодное время, для подрастающих дельфинят, не достигших трёхлетнего возраста, мы сделали уютное гнёздышко в одной из пещер, уложив на полу и по стенам мягкие водоросли. Они в воде слегка подгнивают, запах специфический, но терпимо. К тому же гниющая растительность подводная выделяет дополнительное тепло. И на фоне всего этого воцарилась главная проблема... Холода слишком долго не наступают. Было утро. Я уже проснулся, но вылезать из-под сплетения дельфиньих тел пока так и не хотелось. Уже давно я не ночую на окраинах города, меня приняли в свои пещеры дельфиньи семьи, и уже довольно долго моё место среди сородичей не подвергалось сомнениям. Меня научили ловить рыбу как сеткой, так и криком сонара, а мой акулёнок хоть и неохотно, но всё же научился плести широкие сети из водорослей, которые можно использовать почти на что угодно. Хоть на те же ковры, которыми мы устилаем полы пещер. Чей-то хвост под моей головой немного поёрзал, но не убрался. Сверху на меня опираются примерно два или три дельфина, чтобы сказать точнее, надо поднять голову и посмотреть, а мне делать это лень. И так ловлю кайф от того, что какая-то незнакомая дельфина дрыхнет, положив голову мне на грудь. Когда сон вновь начал накатывать мягкими волнами, волосы чуть пошевелил поток воды, кем-то нагнанный на нашу свалку тел. Приоткрываю глаз так, чтобы сквозь щёлочку рассмотреть нарушителя спокойствия, а так же не дать понять, что сам уже проснулся. Серебристое знакомое брюшко нарезает круги под потолком, даже не пытаясь всматриваться в лица: среди такой кучи Шекс обычно путает меня с другими, а связываться с малознакомыми дельфинами он не любит. Закрываю глаза обратно и надеюсь, что он поплавает кругами и покинет пещеру. Мне же так хорошо, спокойно... - Аи-и-и-и! - Вскрикнул я, поняв, что меня куснули за плавник. - Восемь, рыба жёванная, рано меня есть! Плохая акула, фу! Мои конвульсии разогнали дельфинов в радиусе метра, однако не прервали их сна. Рыбки просто образовали вокруг меня небольшой кратер, оперативно сдвинувшись к краям, а та молоденькая незнакомка уже устроилась на чьей-то другой груди... Шекс, мелкая пакость! Видя, что я уже вполне активен, акула вышмыгнула из пещеры, не скрывая довольной рожи. Устраиваться заново не было смысла, всё равно вставать уже пора бы. Сверху ещё не полностью светло, но и ночной тьмы более нет. Глазами я нашёл Шекса. "Что дёргаешь с утра? Я же не акула, мне спать надо" Хвостатый виновато улыбается, и начинает отвечать мне жестами. "Мы сегодня плывём к акулам, ты ведь хотел получить имя" Ах да. Не так давно Шекс, изменив впервые своим принципам и оставив меня одного в городе, наведывался к своим сородичам. Кто-то из акул передал ему что-то от отца, а я тогда был слишком занят охотой. Акулёнок тогда ещё немного на меня дулся, но затем сказал, что его отец предлагает сделать меня своим. Точнее, акулой-то я не стану, но вот другие акулы, незнакомые, скорее всего не нападут. Не вдаваясь в подробности, я согласился. Расспросить у Шекса о содержании этой церемонии, да и будет ли вообще по такому поводу какой-то шум, не удалось. Он только сказал, что все акулы получают имя в детстве и обычно процедуры не помнят. Что меня ожидает - покажет лишь время. То, что так задержались холода, меня настораживает, но всё-таки я не у себя дома. Кто знает, что тут за дела с погодой? Может, тёплое течение какое-нибудь сдвинулось, или что-то в этом роде. Пока с места никто не драпает, значит, жить можно. Вокруг уже постепенно собирались мои сородичи с сетками, кто-то плыл с уже полными связками рыбы. Некоторые самки, те, кто постарше, выводили группы детей на прогулку. В округе редки нападения, но порой приходится слышать, что то одного, то другого дельфина не досчитываемся. Поэтому далеко никто поодиночке не плавал, но попадались индивиды, решившие делать по-своему. Вроде бы таких едят. Мы выплыли за город, быстренько каждый поймал себе по завтраку (шустрая акула уже притащила мне дополнительную порцию, которую я привычно принял... ведь обидится, если не съем), а после рванули в акулий город. По ощущениям это как пробежать несколько остановок. Первое время на дальние расстояния мне всё-таки было сложновато плавать, а за прошедшее время тело так натренировалось, что порой даже Шексу стало сложно со мной тягаться. Нет, я не стал плавать быстрее него. Это физически невозможно по нашей природе: он создан для скорости, а я - для выносливости. Вот этим качеством его и беру: акула вырывается вперёд лишь на первое время, а я плыву следом с упёртостью танка, пока Шекс не выдыхается. Тогда и я слегка сбавляю темп, позволяя ему отдышаться. Акулы нас с распростёртыми объятиями принимать не стали, только покружились чуть вокруг, осматривая. Я слишком давно не был, чтобы они так просто пропустили появление среди них дельфина. Поэтому меня окружили, обнюхали (не так собаки, конечно, просто было видно, как их ноздри чуть шевелятся, втягивая воду), перекинулись парой фраз между собой, а потом расплылись по своим делам. Отныне нам с Шексом путь был свободен. Акулёнок очень уверенно плыл по ориентирам (коими были плетёные акульи шалаши и всякого рода зарубки на камнях), и очень скоро мы оказались возле выделяющегося на фоне остальных жилища. Конструкция была такой же приближенной к сфере по форме, что и остальные, но крупнее, а в стены был вплетён узор из цветных водорослей. Покружив слегка, Шекс нашёл вход и кивнул туда мне. Возможно, предвкушая, я подсознательно ожидал увидеть какие-то предметы роскоши, не зря ведь это дом вожака. Но действительность оказалась скромнее: роскошью разве что можно было назвать пол, в котором сходились хаотичные узоры водорослей со стен, создавая подобие узора. Сверху, будто декоративная люстра, были вплетены чьи-то рёбра. В центре этой конструкции, мерно покачивая плавниками и хвостом, держалась крупная акула. Но сказать просто "крупная" будет слишком скромно. Да, мне доводилось видеть действительно взрослых... Но чтобы ТАКИХ... Шекс был с меня размером, но чуть более тощим. Две акулы в сопровождении Хиат превышали размер моего хвостатого. А это... странно было, как такой махине вообще места хватило. С учётом того, что акулы имели некую пародию на человеческое лицо, у меня живо появилась ассоциация этого существа с великаном. Потому что раза в два оно точно было больше меня. Заплыв внутрь, я притормозил, не решаясь приблизиться. Всё-таки я не дома, это дикий мир и если что-то этой рыбине не понравится, меня перекусят пополам. А видя неслабый ротик папаши Шекса, сомневаюсь, что выражение останется лишь образным. Младший чуть подтолкнул меня сзади, занимая место в гнезде. Слова из головы у меня вылетели, и я даже никак не мог вспомнить имя, которое мне вчера весь вечер акулёнок пытался вдолбить в память. А ведь так хорошо помнил, казалось бы... В голове вдруг что-то щёлкнуло, стало легко, и я начал шевелить руками, пока слова снова не вылетели. "Я - дельфин, что сопровождает 418. Поэтому я могу получить имя, как акула" - это как раз то, о чём говорил Шекс. Не спрашивать разрешения, а говорить прямо, что мне это нужно. Вожак должен видеть мою уверенность. Пока меня измеряли глазами, сердце успело раза два ухнуть в хвост. "Знаешь моё имя?" Пока он двигал руками, я был абсолютно уверен, что ими можно и дельфина порвать. И не верилось теперь в то, что мы сильнее акул. Куда уж? Может, у них и скоростные тела, но по такому индивиду этого не скажешь. Он явно силён, и я даже не удивлюсь, если на его счету будут сотни дельфиньих жизней. Может и акульих, кто ведь знает, как он к власти прорывался? "402" - показали мои руки. Имя пришло само собой, как только спросили. Чудо? Да нет, со студенчества мне такие чудеса очень хорошо помогали на экзаменах. Если по предмету мне вообще доводилось открывать учебник, конечно. "Знаешь, сколько сейчас акул между 400 и 450?" Мне слегка поплохело: куда идёт этот допрос, я не знал, было ли это запланированной частью, или он просто интересовался? И что будет, если я отвечу неправильно? "Десять" - отвечаю наугад, надеясь не грохнуться в обморок. Кстати говоря, под водой со мной такого ещё не случалось. От этого вырубаться возле этой пираньи-переростка хочется ещё меньше. "Сейчас двенадцать" - сделав нужные жесты, вожак нахмурился. Похоже, количество его самого не вдохновляло. Хотя по мне так семейка из двенадцати рыбок - вполне неплохой расклад. "У тебя будет обычное имя. Не как в моей семье. Чтобы войти в пятьдесят правящих акул нужно слишком хорошо постараться" Покорно делаю согласный жест, зная, что не видать мне имени из их семьи, как своих жабер. Но, впрочем, мне и так хорошо. Хоть не съели. "418, найди свободное имя. Сам дашь его своему дельфину" Шекс, как послушный мальчик, выскользнул из гнезда, уплыв. Находится в маленьком пространстве с акулой наедине было нервозно, мне то хотелось по старой человеческой привычке сглотнуть, то у меня чесались плавники, то хвост судорожно подёргивался, словно готовый забить по воде и унести меня подальше отсюда. Повсюду вокруг чувствовались запахи акул, самые разнообразные. Я мог различить по запаху взрослых и молодых рыб, не чувствовал разницы между самцами и самками, а так же конкретный запах не мог запомнить. Но само ощущение акул повсюду напрягало, когда под боком не было Шекса. Это тревожный запах был повсюду. В мой первый сюда визит запах не был слышен столь отчётливо, точнее, я его не замечал. А теперь, пожив среди сородичей, уже свыкся с их окружением. Запах дельфинов - это запах дома, спокойствия, уюта и немного веселья. А от акул я чувствовал только опасность, пусть мне и никто пока не угрожал. Наконец, моя верная рыбка вернулась, сходу показывая жесты. Повторив мысленно эти жесты, я разложил число по полочкам и вышло 396. Его отец снова обратился ко мне. "Дельфины ведь сами выбирают себе имя?" И снова вынужден согласится. Хотя по-хорошему надо уточнить эту деталь у Хиат. "Акулы не выбирают имя. Оно даётся из тех, что свободны. Когда акула умирает, её имя вплетают в сеть, а потом дают молодым. Они слишком малы, чтобы выбирать его себе. Имя каждой акуле оставляют на..." Под эту торжественную речь я начал думать, как сократить этот номер, чтобы потом не забыть. Вроде как Шекс своё имя сокращал до последней цифры. Тогда, получается, я Шестой? "Ждёшь?" Вот же мать моя селёдка, за своими мыслями пропустил всю концовку речи! "Я... поплыву..." - скромно помахивая хвостом, собираюсь выталкивать Шекса и грести в сторону своих, но меня тут же схватили за хвост и вернули на место. "Куда собрался? Твоё имя должно быть на твоём теле, дельфин" Стоп-стоп-стоп, что? На теле? Шекс, мелкая дрянь, ответишь мне за все радости этого дня, о которых ты забыл предупредить вчера! Пока я пытался вырвать свой хвост на свободу, другая рука акулы сомкнула пальцы на моей шее, а голову мне безбожно задрали наверх... Где-то через час, доедая очередной кусок черепашьего мяса, я в десятый раз наблюдал извинения Шекса. Не то что бы я строил из себя обиженного, нет, я просто основательно занял руки и рот едой и не отвечал на его вопросы. Маленький паршивец забыл предупредить, КАК имя закрепляется за акулой. Впрочем, Шекс тогда сам ещё был мал, акулам имя даётся через пару дней после рождения. Естественно, что он не мог помнить этого момента, случившегося в его жизни двадцать лет назад. Об акульей памяти он мне тоже много чего интересного рассказал, о чём не приходилось его расспрашивать ранее. Например, до 15 лет акула не может обучаться и живёт лишь как хищник. Этакая подрастающая пиранья, чуть меньше Шекса. Потом, с пятнадцати, они начинают задумываться о том, что это все другие акулы руками делают и пробуют повторять. Тогда их собирают в кучу, показывают как можно больше жестов и делают это наглядно. Например, показывают им мясо при жесте "еда", или баламутят песок, показывая обозначающий его жест. Но при этом акулы совсем не помнят, как им это имя наносили. А вот я... что уж, запомнил всё в подробностях. Сперва задрали голову так, будто собирались оторвать, потом с садистическим терпением выводил мне под подбородком чем-то острым. Мне тогда ещё казалось, что меня банально приносят в жертву Шексу: уж очень тогда заблестели его глаза, когда вода окрасилась в цвет крови. Мне оставалось лишь вцепиться в держащую меня руку и надеяться, что папаша сам не вцепиться в горло. Но обошлось: сразу по завершению экзекуции ко мне потеряли интерес, послав на все четыре стороны одним своим видом. Конечно, я ведь теперь стал по их меркам простой акулой, не царской. Я всё жевал, а акулёнок размахивал конечностями. Это было даже забавно, но меня даже его извинения успели утомить. Пришлось проглотить крупный кусок, взять в зубы недоеденный остаток и задействовать свои руки, чтобы изъясниться. "Ничего, я не сержусь" - видя, как он обрадовался, тут же его осадил. - "Но в следующий раз обязательно предупреждай меня обо всём. Договорились?" Мне уверенно показали согласный жест. "Дашь взглянуть на своё имя?" - спрашиваю у него на случай, если рассматривание чужого шрама вдруг будет являться табу. Но акулёнок разрешает мне, чуть приподнимая голову. Я беру его за подбородок и откидываю голову назад, вглядываясь в кожу. Шрам было не столь отчётливо видно, но при рассмотрении я мог различить линии знаков. С непривычки это можно было назвать и случайными порезами, надпись не бросалась в глаза. Может оно и к лучшему? Хотя если я предложу вкалывать под кожу краску каких-нибудь местных аналогов осьминогов, то точно прославлюсь. Думая об этом, я провёл пальцем по давно зажившему дефекту, чувствуя, насколько у акулы мягкая там кожа. Акулёнок, до этого шевеливший для равновесия плавниками и хвостом, вдруг замер, а потом слегка обмяк. Я было испугался, но быстро увидел его довольную моську. Как кот, обожравшийся сметаны, честное слово! Наклонил его голову обратно, чуть постучал пальцем по скуле, приводя в чувства это впечатлительное существо. Но для себя запомнил, как можно его подкупать. Встрепенувшись, акулёнок отдёрнулся от меня, отплывая на безопасное расстояние. В некоторые моменты мы друг друга побаивались, припоминая первую встречу. Поскольку тогда от меня хотели откусить кусок, мне есть смысл иногда волноваться за свою тушку. Шекс же в тот раз получил отпор, когда я по незнанию схватил его за шкирку, собрав там почти всю кожу. Тогда я ещё не знал, что могу одно рукой сломать ему пару рёбер, а обеими - позвоночник. В это меня позже посветила Хиат, когда я рассказал о нашем с ним знакомстве. Подбородок саднило недолго. Вскоре сказать, что там кто-то хозяйничал, я мог только по памяти. Прежде чем покидать акул, я намерен был ещё кое-что посмотреть. В тот раз, как помнится, эта штука была почти в центре акульего гнездовья. После нескольких минут поиска и вопросов Шекса, я всё-таки отыскал заветное плетёное полотно с продетыми в рядок стебельками красного цвета. Это был акулий календарь. Кто именно из хищников возился с этими стебельками, не знаю, не довелось узнать. Но ежедневно добавляли по стебельку в ряд, потом в новый ряд, и так пока не заполнялось всё полотно. На всё, по моим подсчётам, уходило около 120 дней. В день, когда мы с Шексом это место покидали, заполнено оно было наполовину, сейчас только начат первый ряд. "Ты знаешь, сколько времени прошло, когда мы уплыли к дельфинам?" - спрашиваю Шекса. Акулёнок что-то прикидывает, сомневается, а потом задаёт вопрос кому-то из более старших акул. "Сеть уже два раза заполняли. А за полную череду Зубов в Верхней Воде её заполняют четыре раза" - терпеливо пояснил хвостатый. Судя по тому, что он раньше уже называл при мне звёзды Зубами, выходит, что у акул Верхней Водой называется небо. Интересно, из них хоть кто-то пытался толком понять строение мира, в котором они живут? Или довольствуются абстрактными названиями, данными им предками? Возле плетёного календаря было и другое полотно. На нём уже из стеблей составляли не ряды, а знаки. Я указал Шексу на полотно. "Это свободные имена?" Он подтвердил. Что ж, посмотрим... Так. Помимо таких же сложночитаемых, как у меня, есть числа 305, 300 и 555. Шекс, маленькая ты сволочь, руки чешутся тебя задушить! Ну что стоило дать своему приятелю НОРМАЛЬНОЕ имя?! Но, намерившись изгнать из себя гнев, вспомнил советы по медитации и скрутил из пальцев какие-то заумные фиги, а хвост даже попытался свернуть в позу лотоса. Закрыл глаза. Когда заметил какое-то мельтешение света, один приоткрыл, чтобы пронаблюдать картину беспокойного акулёнка, машущего ладонью у меня над головой. А умный оказался, понял, что с закрытыми глазами я могу тени заметить. "Всё хорошо? Ты точно в порядке?" "Уже да. Поплыли" - тихо посмеиваясь над реакцией акулы, махнул хвостом, направляя себя повыше: всё-таки узоры гнёзд лучше рассматривать сверху, чтобы уточнить направление. Подплывший Шекс помог мне сориентироваться, и мы быстро покинули их город. Через какое-то время пути я кое-что вспомнил и окликнул хвостатого, замедляясь и делая жесты речи. "Скажи, ты можешь ведь немного говорить на языке дельфинов?" - и тут же, чтобы нагляднее был вопрос, продолжил уже говорить вслух. - Если умеешь, то тебе нужно тренироваться так говорить. Сперва акулёнок начинал мне отвечать жестами, но с каждым разом, заметив лишь его движение руками, я тут же уплывал вперёд, делая вид, что обращаются не ко мне. Хвостатый был вынужден перейти на звуковой язык. - Говорить... иметь желание... но сложность. Желание что нет сложность. Не дельфин, нет возможность. Что ж... хреново, но говорить может. Хотя мало того что никаких приставок он в речь не смог вставить, отчего она вышла такой ломанной, ещё и половина звуков жутко сфальшивил. С другой стороны он прав: не думаю, что речевой аппарат акул позволит охватить все оттенки голоса дельфинов. Так что будем довольствоваться тем, что есть. - Кто тебя учил языку дельфинов? Шекс, похоже, мучается с переводом, по привычке дёргая руками, но прерывая себя на полужесте, а губы то и дело приоткрываются, но звуки из них пока не раздаются. Пришлось разрешить ему говорить на акульем, а то мы так и за день не обговорим всё. "Отец его знает. Лучше, чем я. Мне не нравилось обучаться, но он говорил, что нужно. А потом сказал, чтобы я пожил немного с дельфинами, потому что они не такие, как мы" "Много акул знают этот язык?" "Мало. Обычно только старшие..." "А твои..." - тут я понял, что так и не знаю, как на языке жестов сказать "брат" или "сестра". Впрочем, этого я не знал и в звуковой речи. - "Те акулы, которые родились вместе с тобой от твоего отца?" Он показал один жест, добавив к нему вопрос. Я попросил повторить, уточняя, что он значит, а потом уже запоминал для себя. "Так что с братьями?" "Как сын вожака, я остался последним" "Их... убили?" - не сразу решаюсь сделать этот жест, вдруг акулёнок окажется слишком уж ранимым. Да, я всё ещё не всегда знаю, чего от него можно ожидать, от такой непредсказуемой ручной рыбки. "Я убил" Я вообще, оказалось, не знаю, чего от него ожидать. Видя, что я завис, Шекс тут же переключил внимание на проплывающую мимо рыбу и с энтузиазмом за ней погнался. Мда... чего ещё ожидать от него и от этого мира в целом? Мне как-то показывали гнёзда с новорождёнными акулятами, и их было довольно много. А из разговора выходит, что потомство вожака подвергают такому естественному отбору на выживание. Может, услышав о ком-то другом, я бы не столь удивился, но это Шекс... Слишком неожиданно. Акула со свежепойманной рыбой подплыла ко мне, держа на лице шаловливую улыбку. Живность трепыхалась в его зубах, а он постоянно переводил взгляд с меня на её торчащий хвост, призывая откусить кусок. Знаю я такую акулью забаву: один поймает что-то, а другой пытается отобрать, не используя рук. О поцелуях тут речи совсем не идёт, но я всё равно принципиален. Шекс понимает, что его надули, когда броском руки я отрываю хвост рыбы прямо у него из пасти. Живность идёт мне на корм, акулёнок пробует изображать грусть. Конечно, не поигрались ведь с ним. "Ты хочешь учить язык дельфинов? Если ты не будешь стараться, я и не буду начинать" - при этом я ощутимо сжимаю его плечо. Светло-серые глаза пару секунд всматривались в моё лицо, зрачки чуть бегали. Его инстинктивное движение хвостом так и не смогло вырвать тушку из моей хватки, тогда ему пришлось отвечать. Тут, надо сказать, хвостатый меня приятно удивил. - Желание. Старание учить. Убрал руку, чтобы похлопать его по плечу и похвалить за стремление, но так и замер с вытянутой рукой. В воде было что-то... тревожное. Я чувствовал это всем: жабрами, волосами, перепонками. Похоже, Шекс тоже что-то подобное стал замечать, потому как завертелся на месте, оглядываясь. Я не понял сразу, но потом разобрал, что стало слишком жарко. Когда ты в воде, это жуткое ощущение: словно кто-то её подогревает на плите, а ты не можешь выбраться, потому что везде и так вода. И медленное нагревание только наталкивает на мысли о скорой ухе. Акулёнок заметался, нарезая круги вокруг меня. Он боялся этого странного подъёма температуры, но и в то же время слишком зависел от меня, чтобы спасаться бегством, не дождавшись моего решения. Делать что-то нужно было уже сейчас. "Помнишь, где дельфины? Плыви к ним, найди ту синюю дельфину, скажи что случилось" - быстро, не детализируя жесты, сказал ему, а затем подтолкнул посильнее, чтобы шевелился. Жизнь дороже каких-то мелких обид, пусть потом сколько влезет ворчит на меня за такой пинок. Когда серая тушка скрывается из виду, я начинаю плавать большими кругами, стараясь отыскать наибольшую точку повышения температуры. Будь я на суши в такой жаре, человеком, с меня бы пот катился градом и становилось как-то прохладнее. Но это жара проникала будто в каждую клеточку тела, и особенно жгло жабры. Стиснув зубы, я всё же нашёл направление, в котором температура ещё сильнее повышается. Самоубийцей я себя не чувствовал, хотя понимал, что рискую. И всё же уплыть, не поняв, что здесь происходит, я себе позволить не мог. Плыть пришлось недолго. Это место было в нескольких минутах пути от города акул, ближе к ним, чем к дельфинам. От увиденного плавники сами собой растопырились, а волосы на голове зашевелились. Между каменными завалами бурлила, застывая и прорываясь вновь через корку, настоящая лава! Я был где-то на расстоянии метров 50, но уже чувствовал, словно варюсь заживо. Жгло кожу, пекло глаза, саднило жабры. Не выдержав, я метнулся обратно, затем подплыл ко дну и засунул руки в прохладный песок. Он ещё пока был холодным, но мне что-то подсказывало, что останется так это ненадолго. Тут, словно подтверждая мои доводы, послышался глухой раскат грома, идущий снизу. Я затравленно оглянулся, и прямо на моих глазах лава начала прорывать наверх, поднимаясь массивным сгустком. Вода, видимо, не могла уже в той мере охлаждать раскалённую массу, и до меня докатила ещё более сильная волна жара. Находится здесь было чистой воды самоубийством. Плыть быстро было сложно, жабры не с такой отдачей восполняли мои потребности дыхания, им было и так плохо, но я старался как мог. В конце концов, дальше становилось немного прохладнее, коже стало почти приятно, однако остались ощущения лёгкого ожога на плавниках и глазах. Новые толчки, заставляющие тело невольно сжаться, встряхнули песочное дно, а стебли водорослей заметно задрожали. В некоторые местах начал отчего-то проседать песок, вода слабо потянула вниз, словно кто-то вытащил пробку из ванной. Температура вновь подскочила, а в образовавшихся трещинах заметно алели трещинки в застывающей лаве, которая проталкивала себе путь наверх. Это было катастрофой. Настоящей, обещающей уничтожить всех, кто её имеет честь наблюдать. Даже припустив изо всех сил, я всё равно чувствовал, что меня тут сварит заживо. Впереди я заметил фигурку Шекса. Расспрашивать не было времени, я лишь крикнул ему на языке дельфинов плыть следом, и прибавил усилий сам. Наш бешеный заплыв длился несколько минут, оказавшихся настолько напряжёнными и выматывающими, что казались они уже часами. По ощущениям температуры пришлось чуть свернуть с пути к дельфинам, потому что оттуда тоже тянуло жаром. Что было за направление, я толком не знал, но в нашем случае выбирать не приходилось. Когда впереди показалась отмель, ведущая к берегу, я понял, что это наш шанс. Шекс сомневался, начав притормаживать хвостом, но я почти насильно схватил его за руку и вытянул на берег. Акулёнок был вымотан и испуган, поэтому почти не сопротивлялся. Мы отползли не без моей помощи подальше, расположившись прямо на шершавой поверхности. Особенно чувствительный и мягкотелый Шекс поджал хвост, опираясь на меня. Я же смотрел на омывающую берег кромку воды. Неужели путь туда, в воду теперь закрыт? Судя по тому, как на наших глазах где-то вдалеке вода взорвалась огромным фонтаном серой грязи и бардовой лавы, залазить туда сейчас не стоит. Испуганный Шекс, казалось, сейчас совсем рухнет в обморок но, похоже, подводные жители не теряют сознания. Поэтому он впился руками в моё плечо, во все глаза наблюдая за жутким, но красивым явлением. О да, за стихиями можно наблюдать вечно... Это даже немного скрасило первый час нашего тут пребывания. Фонтан ещё несколько раз выбрасывал в воздух всякий мусор, несколько раз до нас долетали осколки камней и раскалённой магмы. Возможно, в этом наше везение: ни один не попал по нашим фигуркам, хотя Шекс вздрагивал каждый раз, когда рядом упавший камень с грохотом делал маленький кратер. После таких выбросов к облачному небу потянулись тучи чёрной пыли, от чего стало ещё темнее. Пальцы акулёнка перестали сжимать мою руку. На коже остались небольшие вмятины, а конечность затекла, но я ему ничего не сказал. Без опоры Шекс улёгся боком на берег, жестикулируя мне. Смотрелся он жалко: без воды движения были резкими, сбитыми, а сам он смотрелся уже куда менее пластично, развалившись, будто тюлень. "Мы не можем вернуться в воду?" Я посмотрел на его жабры, полоски кожи над которыми то и дело приподнимались, словно пытаясь пропустить через себя воду, которой нет. Его было жаль, но вода, с поверхности которой взлетали редкие облачка пара, вряд ли сейчас была подходящим местом. "Пока нет. Подожди немного, всё будет хорошо" Акулёнок всё равно не поверил. Его детская наивность впервые дала сбой. В этот момент я более всего боялся, что он полезет в воду, пропустив мои предостережения. Или же сделает это нарочно, чтобы прекратить свои мучения. И кто знает, будет ли он прав, или нет. Я тоже улёгся на берег, осторожно подминая под себя плавники. Поверхность царапала даже мою кожу, что уж говорить о его. И всё-таки берег был нашим единственным шансом на спасение. На сером небе расползались мрачные клубы дыма, создавая красивый, но безрадостный узор над нашими головами. Выживем ли мы?..