"Friends"

Автор LSHmademoiselle Мерфи сжимает пальцы в кулак, смотрит, как огрубевшая кожа, от бесконечных побоев и стертых в хлам костяшек, натягивается, бледнея, как вздымаются вены на руках, он точно завороженный любуется, представляя, как бы ахуенно было… съездить по одной знакомой роже этим самым кулаком. Что в россыпи долбаных веснушек… или, блять, может, это сраные конопушки? Да ему плевать — он знает лишь, что это не имеет значения, когда Джон целует его, а Блейк рычит, получая кайф от того, как Мерфи всасывает его губу, дразня. Беллами Блейк нытик, вот что думает Мерфи в те моменты, когда не занят вытряхиванием брюнета из его собственной, честно говоря, омерзительной футболки блевотного цвета. — И что дальше? — горячо шепчет парень, дотягиваясь рукой до пряжки ремня на брюках. Джон ненавидит этого подонка. Да. Из-за него в черепушке бардак. А нахуй он ему там? Верно. Пофиг. Там всегда был хлам из никому не нужных воспоминаний и чувств. Чувства? Они еще остались, Джонни? Они еще у тебя есть? Беллами вечно повторяет, что не простит себя. Что кого-то в чем-то подвел или, как идиот, болтает о каких-то важных делах. Джон не такой. Джон не болтает. Он думает. Молчит. Смотрит. Взвешивает. Решает. Действует. Вот так это происходит. Ничего лишнего. Но сука, какого хера так щемит что-то, когда Блейк вдруг еле слышно произносит те самые слова. Слова, что он и забыл, как звучат. Да-да, те самые несколько слов, что люди говорят друг другу, что родители говорят своим детям. Джон до сих пор помнит хриплое, отцовское «люблю тебя». «Лучше бы ты не любил, папа. Лучше бы нет». Всего несколько слов способны уничтожить. Те слова, что многие желают услышать, Джон мечтает стереть из словарей, мечтает чтобы в будущем люди не привязывались — потому что это больно. Потому что подонки не заслуживают любви. Он говорит, что не живет, а существует. Что это гребаный пиздец каждый день. И что любит. Кажется, блять, любит. — Да нахуя-я? — хочется заорать ему в лицо, — на-ху-я-я, ты любишь? Тебе, блять, делать нечего? Иди люби Гриффин, люби кого хочешь, но не меня. Меня не люби. Потому что однажды его уже любили. И закончилось все не айс. А он не хочет, чтобы заканчивалось это. Только не это. Только не снова один. — Выброси это, блять, из своей головы, Блейк, и не неси чушь. Ты хочешь не хочешь любить. Не меня. «Я урод. Забыл что ли?» — вертится где-то на кончике языка, но Мерфи молчит. Он думает. Молчит. Смотрит. Взвешивает. Решает. Действует. Вот только все «за» и «против» давно взвешены. А значит, — пора решать. Решать и действовать. И он знает как. Знает, что должен. Но до сих пор здесь. В его палатке. Мать твою, все еще здесь. «Нет. Нет. Нет». «Молчишь Смотришь. Взвешиваешь. Решаешь. Действуешь». И это начало большого провала, считает Мерфи. Начало долбанного конца.