***
Никогда не думала, что писклявые, монотонно-раздражающие ноющие звуки, издаваемые моим братом, могут так классно убаюкать. Лучше любой колыбельной, ей-богу. Ещё чуть-чуть — и я усну на кухонном столе и потом получу нагоняй от маман. А ведь рука у неё тяжёлая… — Сеструх, опять дрыхнешь? Ваня потряс меня за плечо, не давая окончательно заснуть. Всё, товарищи, у меня точно села батарейка. Плохая была идея допоздна погружаться в коварные и ломающие мозг тайны канзди. Очень плохая. Теперь я больше похожа на труп человека, которого долго пытали жестокие изверги. Хотя подождите-ка… Оно так и было. — Я бодра, как стая бобров, — подпирая голову рукой, чтобы точно не уснуть на кухонном столе, заверила брата я. — Так что ты думаешь? — тут же переключился на совершенно другую тему он. Думаю, мне не помешало бы поспать пару лишних часов. — По поводу? — По поводу «Время зомби»! Это ведь последняя часть серии! И… и… — И мать тебе её не купит. А зачем давать парню надежду на покупку этой игры? Я что-то подобное пережила с тамагочи… Ух, как я его хотела! А как меня феерично обломали!.. Теперь это одновременно семейная традиция и обряд посвящения в неудачники. Судя по стремительно бледнеющему и вытягивающемуся лицу Вани, он это только что понял. — Тася правильно говорит, — моментально отозвалась родительница, ставя перед нами завтрак. Сто процентов не забыла ещё про тамагочи… — Если хочешь, можешь купить на свои карманные деньги. А вот и знаменитая, выручающая из любой подобной ситуации фраза! — Да я ж до старости копить буду! — проскулил брат. — Не, и к старости не накопишь… — Ну Тася! Ну ты че предаёшь?! Мы же братки! Ну… ну… — Ладно-ладно. Не ссы, Маруся, я Дубровский. Придумаю что-нибудь. — Кажется, я уже где-то слышала эту фразу, — задумчиво протянула маман. — А! Вспомнила! Когда мы переезжали в Японию! Не в бровь, а в глаз… Нет, нас здесь определённо не любят и не ценят… Вот посмотрим, как маман посмеётся, когда я заработаю денег на эту треклятую игру! Просто почему бы и да? За пару месяцев можно было бы заработать… Если, конечно, пахать, как папа Карло, на двух работах, которые ещё нужно найти. И меня это уже бесит. И лишь одному отцу было плевать с высокой колокольни на наш спор. У него вон утренний гороскоп.***
С горем пополам мне удалось найти работу, низкооплачиваемую и невероятно скучную. Теперь я точно убедилась, что работать придётся до глубокой старости, но чем богаты, тем и рады. Всю жизнь мечтала раздавать листовки… Уф. Мяч со свистом пролетел в нескольких сантиметрах от лица Уэно-семпай, которая даже близко не стояла к воротам, а пока она угрожающе быстро направлялась ко мне, Оосава-семпай успела узнать, какой я хочу гроб, что выгравировать на могильной плите и какие цветы принести на могилу. А я так молода, чтобы умирать!.. — Тай-чан, ты восхитительный вратарь, — сладко пропела капитан и тут же раздражённо прошипела: — Но нападающий ужасный! Вали, пожалуйста, на ворота! — Зато я впервые попала по мячу! Уэно-семпай, ты видела?! — Молчи уже, Игараси! Только я добежала до ворот, как был объявлен перерыв. И какого, спрашивается, я шла? Ладно, могло быть и хуже, а то капитан как-то угрожающе хрустнула костяшками пальцев, готовясь атаковать ворота. Усевшись на трибуне, которая почти всегда были в тени, я вновь открыла газету с объявлениями о работе для подростков. Вдруг что-нибудь найдётся? Не то, чтобы я была настолько наивной… скорее уж упёртой и немного оптимистичной. — Чего это мы так печально пялимся в газету, а, иностраночка? — рядом со мной плюхнулась Оосава-семпай и тут же навалилась на меня всем своим весом. — Да так… Работу ищу, — прохрипела я. — У-у-у, да ты трудяжка! А что думаешь насчёт работы в больнице? Если я и думала что-то по поводу работы в больнице, то все эти мысли вылетели, ведь как только девушка навалилась на меня ещё больше, я оказалась окончательно придавленной и даже вдавленной в скамейку. Неизвестно, насколько печально закончилась бы вся эта история, если бы Уэно-семпай не решилась спасти своего незадачливого кохая, который перестал подавать признаки жизни. Сильной капитанской рукой она стащила с меня Оосаву-семпай, которая даже не подозревала, что чуть не лишила команду второго вратаря. — Так что думаешь насчёт подработки в больнице? Никаких сверхъестественных заданий там нет: таблетки по часам разносить, перевязки делать, может, убираться. В общем, не пыльная работёнка. Особенно для тебя. Сказали человеку, который и неделю без травмы продержаться не может… Ей вообще не страшно предлагать эту работу мне? Нет, кажется, семпай это серьёзно. Но звучит вроде не сложно… — А меня возьмут? Просто некоторые отказывали потому, что я иностранка. Мол, говорю плохо, кандзи не знаю… — Тебя, иностраночка, возьмут. У меня как раз отец в больнице работает. Я с ним поговорю, но он точно будет рад. Проведёт тебе инструктаж, и можешь лететь спасать жизни больным! — радостно пропела Оосава-семпай. Так значит, и в Японии существует такое понятие, как «по блату». Как мило…***
Вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, гонять мяч или учить кандзи, я стою посреди многолюдной улицы под палящим весенним солнцем и раздаю листовки. Раздаю листовки, даже не зная, что, собственно, они рекламируют. И ради чего? Ради того, чтобы мой малолетний гопарь вообще от приставки не отрывался? Или чтобы показать маман, что и мы не лыком шиты? Ладно, давайте признаем, что в моём альтруизме мало логики. Вернее, её совсем нет. Даже в зародыше. Бесит. Мои душевные страдания так и остались бы исключительно душевными, если бы на горизонте не появилась до боли знакомая четвёрка (ладно, вру; я знала только троих). И вот я смотрю на Казую, Казуя смотрит на меня, и через секунду этот придурок перебегает оживлённую проезжую часть с воплями «Какие люди!», чуть не спровоцировав массовое ДТП. К счастью, остальным пришло в голову добраться до пешеходного перехода. — Тай-чан, а что это ты тут делаешь? — А что, не видно? — мрачно отозвалась я. — Страдаю. Кстати, раз уж у нас произошла такая внезапная встреча, то каждый просто обязан взять по листовке. Против воли все четверо получили по рекламке, и я даже слышать ничего не хочу. Не они тут молодость свою на компьютерные игры для мелких тратят. — Мы ещё не знакомы, Тай-чан. Я Сето Кентаро, — представился незнакомец. Сказать, что я была в шоке, — не сказать ничего. Обычно подобную фразу говорят маньяки во всех хоррор-фильмах, прежде чем убить свою жертву! Как человек, прошедший школу ужастиков, могу твёрдо заявить, что этот парень или маньячина, или сталкер. Или просто у Хары язык как помело. Очень надеюсь на второй вариант, а то я женщина слабая, беззащитная. Ото всех обиду терплю… Особенно от некоторых личностей с шикарными бровями. — Игараси Таисия… — пробормотала я. Как-никак, норм приличия никто не отменял. — Главный страдалец Японии на сегодняшний день. Будем знакомы. — А почему главный страдалец? — задал вполне логичный вопрос Ямазаки, на что получил с моей стороны вздох, полный боли. — Знаете, раздавать листовки под палящим солнцем в самом расцвете сил — не лучшее занятие. Я, может, мяч погонять хотела, а в результате стою тут… Да и вообще работа так себе. — Почему не найти работу получше? — Она есть, но там с ней мутотня такая… А деньги, как-никак, нужны. Поэтому и взялась за то, что было. Плюс подростков-иностранцев не везде берут. Фу такими быть, — сокрушённо пробормотала я, жалуясь скорее себе, чем парням. В конце концов, я устраивалась на эту работу. Повисла минутная пауза. Казуя смотрел то на меня, то на листовки, а потом как-то загадочно улыбнулся и начал толкать удивлённых парней в обратную сторону. Сквозь их недовольный гомон я услышала «Сейчас всё будет, Тай-чан!». Услышала и испугалась. Что это у них там сейчас будет? Пока я смотрела вслед парням, теряясь в догадках, мне ещё и удавалось на автомате раздавать листовки. Вот что делает работа с людьми… То, что начало происходить потом, трудно объяснить, потому что более невероятную дичь мне вряд ли доведётся увидеть до конца своих дней: Казуя, Фурухаши и Ямазаки начали ходить туда-сюда и брать у меня по несколько листовок за раз. Что ещё интереснее, парни то натягивали капюшоны на головы, то менялись одеждой. Хара так вообще додумался продефилировать в своей баскетбольной форме. Мне было чертовски интересно, где они переодевались, но оставлю это воображению читателя, потому что моё любезно рисует мне парней, переодевающихся в каком-нибудь переулке за мусорными баками. Но вообще хорошо, что Ханамия не застал дефиле Казуи в форме, иначе я лишилась бы прекрасного друга, а Кирисаки Дайчи вздохнула бы спокойно. К слову о капитане баскетбольной команды… Первое правило знакомых Ханамии: не говорить (и даже не думать) о Ханамии. Иначе это чревато встречей с ним. Вы бы видели, как заулыбался этот засранец… Ну конечно, чего бы ему не улыбаться? Шуточки на тему всех моих косяков и неудач уже неактуальны, а новых всё не было и не было. А тут вон какой праздник жизни!.. Ту летящую походку, коей ко мне направлялся Ханамия, я буду долго видеть в самых страшных кошмарах. Чего уж говорить о его гаденькой улыбочке, которая меня до жути бесит? — Игараси, какая неожиданная встреча! — пропел парень, подойдя ко мне. — А что это мы здесь делаем? Борюсь с желанием заехать тебе по носу, хотела было ответить я, но перспектива умереть такой нелепой смертью, так и не купив мелкому приставку, меня что-то не очень устраивала. Поэтому я лишь недовольно фыркнула в ответ: — Работаю, если ты не заметил. Кстати, раз уж ты так испортил мне весь оставшийся день, то будь хорошим мальчиком, возьми рекламку, — и впервые за столько времени я решилась выяснить, что, собственно, рекламирую. — О, крыши… Хорошие крыши. Бери, не пожалеешь! А то вдруг твоя уедет. Вы не поверите, но Ханамия взял листовку, как-то недобро при этом усмехнувшись. Что, действительно боится, что крыша съедет? Или это он для нас с Харой? Только мне стоило подумать о друге, как тот уже шёл в кофте Фурухаши в нашу сторону. Секунда — и у меня нет ни трёх листовок, ни ободка. Волосы тут же начали лезть в глаза и закрывать обзор, из-за чего пришлось приложить немало усилий, чтобы привести причёску в порядок. — Да, это был Хара в кофте Фурухаши, — невозмутимо ответила на немой вопрос я. — Но, к радости или несчастью, ты уже пропустил всё самое интересное. Когда через несколько мгновений мимо нас прошли Ямазаки с Фурухаши, то Ханамия, судя по всему, убедился, что его окружают одни идиоты, слишком уже красноречив был его взгляд… Но нужно было видеть его лицо, когда мимо нас прошёл Казуя в солнечных очках и с моим ободком на голове. Хотя готова спорить, что бровастика удивил не столько Хара, сколько моя истерическая реакция. Да они тут все уже готовая труппа «Шапито». — Что здесь вообще происходит? — Это парни решили мне помочь справиться с работой. — По-моему, они здесь больше цирк устраивают, чем помогают, — недовольно фыркнул Ханамия. Однако подошедший к нам Сето с лицом a la «это не я, меня заставили» просто забрал все листовки и кинул их себе в сумку. — А так тоже можно было? — подал голос подтянувшийся вместе с остальными Ямазаки. — Не исключено… — всё ещё удивлённая, подала голос я. — Кстати, Хара, ты в этом ободке восхитителен. Так и ходи теперь. Друг довольно хохотнул и надул очередной пузырь из жвачки, который, само собой, лопнул.***
Работа в больнице действительно оказалась несложной, особенно после небольшого, так сказать, обучения. Мне просто выдали витамины, эластичные бинты, всевозможные банки и список, кому и что нужно делать. Правда было одно «но»: кандзи. Очень много кандзи. К счастью, нашлись подрабатывающие так же, как и я, старшеклассники, которые помогли с переводом. Признаться честно, мне понравилось работать в больнице, несмотря на некоторое эмоциональное давление из-за огромного количества больных: детей и стариков, аллергиков и просто тех, кому не повезло… Но было приятно осознавать, что ты вносишь хоть какой-то вклад в их выздоровление. В первый же день я очень быстро справилась с работой, оставалось лишь сделать перевязку колена одному из пациентов. В голове почему-то сразу возник образ меланхоличного старичка с седой козлиной бородкой, которому я сегодня тоже делала перевязку колена. Однако судьба подготовила мне неожиданный, но очень приятный сюрприз: в погружённой в полумрак палате спал не седоволосый старичок, а молодой парень, судя по всему, мой ровесник. Тем не менее я решила не будить его, а тихо выйти из палаты. В конце концов, перевязка-то не горит. Будить не захотела, Тася? Пф-ф-ф! Когда я выходила из палаты, на меня напала коварная напольная вешалка, и я упала в объятья косяка. Ладно, шутки в сторону. На самом деле всё было куда прозаичнее: я запнулась об вешалку, которая не осталась в долгу и зарядила мне по лбу, заставив потерять равновесие и врезаться в косяк. Это было не столько больно, сколько чересчур громко и неожиданно, поэтому неудивительно, что молодой человек проснулся и сейчас сидел, сонно потирая глаза. — Э-э-э… Всё, о чём вы сейчас думаете, это не я. Я всего лишь оптическая иллюзия, которая пришла сделать вам перевязку, — нервно хихикнула я, заметив, как медленно, но верно вытягивается лица парня. — Ага, а я тогда цифровая голограмма! — улыбнулся парень. — Почаще бы ко мне такие оптические иллюзии приходили. — Ну, это вы зря раньше времени радуетесь — через пару дней вопить при виде меня начнёте, — заверила я, начав перевязывать колено. Вскоре мы разговорились, вернее, разговорился мой новый знакомый, которому явно не хватало живого общения. Но вот в беседе наступил момент, когда оба собеседника не знают, что сказать, и просто разглядывают свои ноги, находя в них всё новые и новые прелести. — А ты… ты не японка, да? — неожиданно поинтересовался парень, имени которого я до сих пор не узнала. — Именно. Из России. — Вот это да… А почему переехали? — Из-за работы отца. Зато теперь нас с родственниками не разделяет пол-России и часовые пояса, — хохотнула я и, заметив немного непонимающий взгляд, поспешила объяснить: — Отец родом из Японии. Кстати, я так и не представилась. Игараси Таисия. Можно просто Тай-чан. Так куда привычнее. — Киёши Теппей, — представился в свою очередь парень. — Если хочешь, можешь тоже звать меня по имени. У вас вроде так принято. — Да, принято, — улыбнулась я. — Ладно, мне пора. До завтра, Теппей. — Ага. До встречи, Тай-чан.