***
Жизнь (или, вернее, сосуществование с Ханамией) текла своим чередом и состояла преимущественно из болтовни Хары и перепалок. Понятно, с кем. Но чувствовала моя жопа, что назревало что-то грандиозное. И, к слову, чувствовала жопа Ямазаки, потому что все — даже Хара! — с утра были подозрительно молчаливы и задумчивы, а мы с товарищем по незнанию постоянно переглядывались которую перемену подряд. Да, проводить всё свободное время в течение дня с баскетбольным — прости Господи — клубом стало для меня, впрочем, как и для парней, обычным явлением. Но, как ни странно, сегодня весь день не было Ханамии. Вернее, он был, но каждую перемену куда-то испарялся, заставляя меня уверовать в Бога и любовь госпожи Фортуны ко мне. К слову, сейчас, на обеденной перемене, все тоже хранили молчание, отчего становилось немного неловко. Да, обедать с баскетбольным клубом тоже стало вполне нормальным явлением, особенно после того, как Хара в буквальном смысле притащил меня к своим сокомандникам и торжественно объявил, что с сегодняшнего дня я буду обедать с ними. Бедный Ханамия… Он тогда едва не задохнулся, подавившись водой, которую так некстати начал пить. Но это он от радости, я уверена. — Тай-чан, позволишь спросить? — неожиданно начал Фурухаши, отложив свои палочки для еды в сторону. — Сегодня занята; к внеочередному срачу в вашей раздевалке никакого отношения не имею; если японист и вам жаловался — он преувеличивает, я не настолько тупа; в школьную легенду о призраке не верю; тот автомат раздолбал Ханамия, — быстро протараторила я, вспоминая, так сказать, «ТОП подозрительных вопросов» и, на всякий случай, добавила: — Если остались какие-то ещё вопросы, готова ответить на них. — Так, подожди, что за история с автоматом? — внезапно оживился Сето, который до этого дремал, потому что с появлением Ханамии и началом нашей с ним перепалки по какому-нибудь пустяку ему это точно не удастся. — Подожди, Сето. Это сейчас не так важно, — Фурухаши выдержал драматическую паузу. — За кого ты сегодня будешь голосовать? — Голосовать? За кого? Зачем? — Сегодня ведь выборы президента школы… Ямазаки подавился соком и окончательно подтвердил мою теорию о том, что этот стол проклят — кто-нибудь обязательно чем-нибудь давится. Так, ладно, главное, что мы узнали о выборах до того, как они прошли. Хотя тут к этому относятся куда серьёзнее, судя по всему. В моей старой школе, в России, я даже не знала о существовании такой должности, пока меня не попыталась отчитать какая-то одиннадцатиклассница, которая постоянно тыкала меня этим сомнительным словосочетанием «президент школы». Правда, потом меня отчитал ещё и директор, тыкая этим же сомнительным словосочетанием. — А кто метит на место под солнцем? — задала я вполне логичный вопрос для человека, только узнавшего о таком важном (или не очень) мероприятии, пока Ямазаки приходил в себя от потрясения. — Ханамия, Миядзаки… — А кто-нибудь нормальный есть? Или Кирисаки Дайчи обречена? — тут же перебила я своего главного информатора со дня нашего знакомства, Фурухаши. — Ещё Оосава… — Мы обречены! — сокрушенно вздохнула я. — Но семпай-то что там забыла? Ладно эти петухи… Но семпай… На это мне никто ничего не ответил, явно признавая, что кандидатура Оосавы-семпай на пост президента не поддаётся никакой логике и что Кирисаки Дайчи действительно в некотором роде обречена. Хм, может, пока не поздно сбежать в какую-нибудь другую школу? В какой там Теппей учится? В Сейрин? Отлична, уверена, там мне будут рады. Что значит «нет»? Зато теперь мне стало понятно, почему этот Дьявол в человеческом обличье мечется каждую перемену, как белка в колесе. Столько дел! Столько дел! Всех подмазать, конкурентов запугать… Хотя я бы посмотрела, как Ханамия пытается запугать Оосаву-семпай, которая в этом ему ничуть не уступает. — Господа, а вы-то за кого голосовать будете? Все посмотрели на меня, как на ударенную, и их можно было понять: яйца-то им в жизни ещё пригодятся. А вот мне подобное не грозит, поэтому голосовать могу за кого хочу. Но я ни за кого не хочу… — Ладно-ладно, это действительно был глупый вопрос. — А ты за кого голосовать будешь? — подал голос Хироши. — Ты так и не ответила. — А это обязательно? — В ответ мне утвердительно кивнули. — Ну, тогда за Оосаву-семпай. Второй раз за день Ямазаки подавился от удивления и начал издавать звуки, больше похожие на предсмертные хрипы. А вот нечего есть, когда с девушкой разговариваешь. Судя по шокированным лицам, такого поворота никто не ожидал. Ну а что? Мне за Миядзаки-куна голосовать? Или — вы только вдумайтесь! — за Ханамию? Или вообще за какого-то незнакомого мне чувака? — А почему бы нет? Оосава-семпай явно участвует просто так, вот и поддержу её, чтобы она гордо ушла с одним голосом. — С двумя, — подал голос Хара, довольно улыбнувшись. Можно было догадаться, кто примет участие в подобной авантюре, которая может очень разозлить Ханамию. Под «очень» я подразумеваю кару библейского масштаба от этого «мистера президента». — Вы больные… — вздохнул Фурухаши. — Я с вами, — тут же заявил Сето. Естественно, зачем голосовать за друга и капитана, если можно проголосовать за Оосаву-семпай? Вот и я о том же. — Ребят, вы реально психи, — подала голос проходившая мимо Кобаяси, которая, как и я, была вратарём женской футбольной команды. Мы с ней достаточно хорошо сдружились, потому что боль от мячей, летящих на крыльях любви от Уэно-семпай, сближает как ничто иное. — Да ладно тебе, Коба-чан. Оосава-семпай всё равно не победит, так хоть уйдёт не расстроенная. И так можно легко решить проблему, за кого голосовать, — отозвалась я, на что девушка задумчиво хмыкнула и пошла к столу, где её ждали остальные члены футбольного клуба. А я что? А мне и с баскетбольным неплохо.***
Столько народу я не видела даже на так ненавистном мне утреннем построении, что в очередной раз убедило меня в том, что выборы президента — очень важное событие. Ну или всем просто интересно, чем закончится история с Оосавой-семпай, которая, как выяснилось, была кем-то вроде местной знаменитости. Причём не всегда в лучшем свете. После скучного представления кандидатов и их предвыборной компании, разбавленной самой настоящей клоунадой от сами знаете кого, наступила самая ответственная часть: голосование. Мы с Харой с лёгкой руки проголосовали за Оосаву-семпая, за что получили воздушные «поцелуйчики» от неё же. Следом Сето с едва заметной улыбочкой тоже проголосовал за Оосаву-семпая, Ямазаки и Фурухаши, явно беспокоясь за своё будущее, отдали свои голоса за Ханамию. А потом мы просто оккупировали ближайшую от выхода скамеечку, бессовестно согнав каких-то первогодок. Всё это обещало затянуться надолго, потому что все должны были проголосовать, а члены студсовета — подвести итоги. Когда мы сыграли в слова, города, ассоциации, исчерпали запас загадок и забавных историй, студсовет соизволил-таки выйти на сцену и объявить об оглашении результатов. Ладно, не суть важно, кто победит, главное — не Ханамия. Но всё же любопытство взяло верх, и я оторвала голову от плеча Хары и заинтересовано посмотрела на отчего-то истерически ржущих членов студсовета. — Извините… Это просто так неожиданно… — выдохнул молодой человек, который, судя по словам Фурухаши, в прошлом году был президентом школы. — С сегодняшнего дня президентом школы становится… Оосава Азуми. Моё фееричное «Чё-ё-ё?!» в недоумевающей тишине запомнила вся Кирисаки Дайчи, потому что в этот момент я высказала всеобщее мнение. Мы с Харой и Сето в ужасе переглянулись, потом я словила шокированный взгляд Кобы-чан, которая тоже в шутку проголосовала за Оосаву-семпай. И… всё, мы все обречены. Неизвестно, что убьёт нас раньше: Ханамия или президентство семпая. — Что самое интересное, — продолжал парень, которому ну очень тяжело было стоять на сцене и не ржать, — был невероятный разрыв, какого не было со времени открытия школы. О, круто. Вся Кирисаки Дайчи «по приколу» проголосовала за Оосаву-семпай. Ну, что я могу на это сказать? — Оосава-кун, может быть, ты хочешь что-нибудь сказать? Девушка выхватила микрофон и устремила свой счастливый взгляд на нас с другом. — Казуя, Тай-чан, я люблю вас, крошки мои! Ваша поддержка даёт мне силы бороться! И я… я… я не знаю, как вас благодарить! Я хочу, чтобы вы стали моими помощниками и… И что-то мне не улыбается быть помощником Оосавы-семпай, впрочем, как и Харе. Не дожидаясь сольного выступления президента школы, мы с другом поспешили свалить, пока нас не настигла кара небес. Однако стоило нам только развернуться в сторону заветного выхода, как нас схватили за шкирки и знатно так встряхнули. — Ханамия, это не то, что ты подумал! У меня было право голоса! Да вся школа за неё голосовала! Я не хочу умирать! — завопили мы с Харой, пока взбешенный Ханамия выволакивал нас из спортивного зала.***
Благодаря стараниям семпая мы с Харой вошли в студсовет, что ознаменовало начало конца и долгую мучительную смерть. Однако что-то подсказывает, что я не доживу до этого момента, потому что меня заставили заучить устав школы и свод правил поведения. И всё это было чертовски угнетающе. — Ханамия, — жалобно проскулила я, — здесь ничего не понятно. — Значит, кандзи ты не понимаешь… — прошипел парень, в буквальном смысле ткнув меня лицом в эти листы. — Зато как пишется имя Оосавы, ты знаешь. — Да что за подстава-то такая? Я вообще не обязана за тебя голосовать! Научись принимать свои поражения достойно. — Так, хорошо. Раз кандзи ты не понимаешь, мы отложим это на потом. А пока проверим, что ты запомнила. Итак, первое и главное правило Кирисаки Дайчи? Я тоскливо посмотрела на наворачивающего второй час круги вокруг школы Хару и вздохнула так тихо, чтобы Ханамия меня не услышал: — Грёбаный дисциплинарный комитет… Так нагло пользоваться своим положением… — Что ты сказала? — Говорю, главное правило — Ханамия всегда прав. Если Ханамия не прав, смотри пункт первый. — Боже, и почему я только перед ним так унижаюсь?..***
Как только Ханамия понял, что его самолюбие полностью удовлетворено, и отпустил меня, я первым делом поспешила излить свои душевные страдания Теппею, а заодно попросить помощи с переводом свода правил поведения в школе и грядущим тестом по истории Японии. Праведный гнев был настолько силён, что я, плюнув на все правила приличия, с ноги распахнула дверь и завопила, как потерпевшая (хотя с некоторой стороны оно так и было): — Ты не поверишь, какое дерьмо со мной приключилось! А потом осознала, что мои действия были чересчур поспешными, потому что в палате друга был ещё и парень в очках, судя по всему, наш ровесник, который удивлённо на меня таращился. Черт, как неловко-то получилось. — Тай-чан, а ты умеешь эффектно появиться, — хохотнул Теппей, за что чуть не получил сумкой в лицо, благо успел её поймать с последний момент. Нет бы помолчать, и так как дура выгляжу. — Захлопнись, мне можно. У меня горе, — отозвалась я, а потом обратилась к всё ещё пребывающему в прострации парню: — Я… э… Я Игараси Таисия. Извините за… э… ну, за это, короче… — нервно усмехнулась я, почёсывая затылок. — Хьюга Джумпей. Очень приятно познакомиться, — выдал спустя несколько мгновений молодой человек. — Ага… — вздохнула я и на правах извечного гостя палаты плюхнулась на больничную койку, отобрав у Киёши сумку, которую он самозабвенно обнимал. Повисла неловкая тишина, в ходе которой каждый думал о чём-то своём, и лишь Теппей довольно улыбался во все тридцать два зуба. Да уж, у него сегодня аншлаг. — Жуткий день… — наконец одновременно вздохнули мы с Хьюгой-куном и немного смутились. Парень кивнул мне, словно уступая право первой пожаловаться на жизнь, и… зря он это сделал, потому что в следующую секунду на сильную половину обрушился шквал сопливого и плохо разбираемого нытья. — Нет, вы представляете, я только сегодня узнала о выборах президента и решила проголосовать за нашу единственную «надежду», Оосаву-семпая. А за нее по приколу проголосовала вся Кирисаки Дайчи! Она же на радостях засунула нас с Харой в студсовет, а потом этот баран взбесился и заставил меня учить свод правил и устав школы! Но там канзди, и ни черта не понятно! А ещё скоро тест по истории Японии, а у меня перекати-поле в голове! — на одном дыхании выпалила я. — Я перестал понимать тебя сразу после того, как ты решила проголосовать за какую-то Оосаву… — честно признался Хьюга-кун, явно решивший, что я ненормальная. — Да ничего, Хьюга. К этому быстро привыкаешь, — ободряюще улыбнулся Теппей, а я поборола сильное желание избить его подушкой. — А что у тебя там с тестом по истории Японии? — Ну… на самом деле я не подозревала, что всё настолько плохо, пока мы не написали пробник. Знаете, я так даже на литературе и японском не завалилась. Вот, — я протянула слегка помятый лист с тестом по истории, и оба парня с видом знатоков склонились над ним. — Пятнадцать баллов? — немного удивлённо пробормотал Хьюга-кун. — Ага, я, кстати, под этим номером играю! — Ты ведь говорила, что подготовишься, и всё будет хорошо… — не менее удивлённо пробормотал Теппей, явно шокированный моими пятнадцатыми баллами, потому что некоторое время назад я чуть ли не клялась, что «всё будет чики-пуки». — Ну, я пыталась… Но что-то пошло не так. Видимо, не суждено мне разобраться в истории Японии. Последняя фраза была лишней, потому что она каким-то чудесным образом активировала в Хьюге-куне главного специалиста в истории Японии, который до закрытия больницы читал нам с Теппеем лекции и заставлял ещё и что-то конспектировать! В обмен на это парень благородно позволил не употреблять суффикс, потому что его использование меня угнетало и заставляло скучать по России, где даже «Эй, ты!» могло зайти за неплохое обращение. Когда к нам заглянул главврач, Оосава-сан, чтобы намекнуть, чтобы мы уже свалили отсюда, он стал свидетелем инсценировки убийства Хосокавы Масамото в 1507 году. Это было немного неловко, особенно если учитывать то, что роль Хосокавы досталась… мне. Оно так случайно вышло. Но было неловко. Потом Хьюга согласился одолжить мне конспекты, чтобы я могла подготовиться к тесту, и поэтому сейчас мы направлялись к сторону дома моего нового знакомого. Шли мы в тишине, хотя чувствовалось, что Хьюга хочет меня о чём-то спросить. — Тебя явно что-то беспокоит, — не выдержала я. — Не совсем… Просто ты говорила, что учишься в Кирисаки Дайчи, — немного неуверенно отозвался парень. — И это самая большая ошибка в моей жизни. Баскетбольный клуб, или скорее капитан баскетбольного клуба, меня в могилу сведёт. — Вот это и напрягает. — О да, Ханамия всех напрягает, — фыркнула я. — Ты его, наверное, знаешь… Ты ведь тоже капитан баскетбольной команды. — Так значит, Киёши тебе ничего не рассказал? — немного недовольно уточнил Хьюга. Я отрицательно помотала головой, имея смутное представление о том, что именно Теппей мне должен был рассказать. Парень остановился и коротко вздохнул, что предвещало длинный и явно не очень приятный разговор. Всё это мне не очень нравилось, особенно потому что это как-то было связано с Ханамией и его командой. Я тоже остановилась, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. — Ты ведь знаешь, из-за чего Киёши попал в больницу? — внезапно уточнил Хьюга. — Он говорил, что это был несчастный случай во время игры… — пробормотала я, начав отчего-то сомневаться в своих словах. — Несчастный… Продолжай верить этому дураку дальше. Это произошло на прошлогодних межшкольных, когда у нас была игра с Кирисаки Дайчи и… И я не поверила. Не поверила ни единому ему слову. Просто всё то, что Хьюга рассказал мне о ребятах из баскетбольного клуба, даже о том же Ханамии, не укладывалось в голове. Они, конечно, не выглядят как люди, готовые бегать и дарить любовь и счастье всем вокруг, но это ни в какие рамки… Тогда Хьюга предложил мне заехать в ближайшее время к ним в Сейрин за записью игры, чтобы убедиться в правдивости его слов. Но я не верила. Не хотела верить. Наверное, потому, что хотела верить, что второй раз не наступила на одни и те же грабли и не связалась с сомнительными личностями, которых Ваня не просто так звал «гопарями».