***
— Так, ребятки, вы меня очень подвели, — строго выговаривала Ханджи, вышагивая перед толпой солдат. — Ну какого фига вам приспичило использовать УПМ? Я же вам запретила, — все пристыженно молчали. Что поделать? Провинились, теперь будут наказаны. — Скоро вернуться Ирвин с Леви и вы снова будете под их опекой, со мной вы слишком расслабились, но ничего, я доложу о вас. А пока, будете патрулировать наш замок, — как громко сказано, ну что ж. — Сегодня и начнете. Кто будет в первой десятке узнаете чуть позже — я прикреплю листок к нашему стенду, а пока все марш отрабатывать повинность на кухне и драить каждую комнату! — дружно отдав честь, солдаты поплелись исполнять приказ. Сами виноваты, ещё и поймали невиновных. Обычных гражданских! — Вот Леви обрадуется, — усмехнулась женщина в спины, понуро удаляющихся ребят. Но её внимание привлек скатившийся со стола карандаш. Она подняла его и уставилась на девственно чистые, ещё не затронутые графитом, листы. — Да, уж…***
— Вот так попали. Сейчас еще главнокомандующий с капитаном вернуться и точно будет пи*дец, — да, все знали, как эти двое любят дисциплину. Конечно, они не были так уж строги (ага), но все же соблюдать правила нужно было всем в обязательном порядке. — Меня больше интересует то, что слухи оказались ложными, — Передернув плечами сказал Армин. Все мрачно уставились на него. Да, быстро же распространилась весть о том, что Легион Разведки обманули! Оказалось, что этих «крылатых» так легко провести вокруг пальца! Позор. Черное пятно на, итак не очень чистую, репутацию. — Кто-то специально сделал это? — легкомысленно спросила Саша. — Естественно! — громко хмыкнув, бросил Жан и уставился в сторону. — Понятно же, что на наш легион не раз совершались такие нападки. Им, политикам, всем этим старперам и жирным интриганам, нужно ослабить легион, чтобы подложить нас под себя. Этим идиотам не нравится наше самоуправление и огромное влияние на все сферы жизни и не только. Многим во всех стенах заправляет именно Легион Разведки, и везде есть наши тайные отряды, следящие за этими одутловатыми шишками, — Его мысли вполне разумны и правильны. Все это чистой воды правда. Все замолчали, думая каждый о своем. В общей столовой они быстро позавтракали и разошлись, начиная выполнять задания Ханджи. Им предстояло много грязной работы. Ближе к вечеру солдатам разрешили отдохнуть перед ночным дежурством. Все усталые и недовольные разошлись по своим комнатам. Микаса же, несильно уставшая, отправилась в помывочную. Ей хотелось смыть с себя пот и грязь и заодно выстирать одежду. В небольшой серой комнатке никого не было. У стены стояло с десяток ведер с холодной водой, а у вешалки, на скамье, лежал небольшой тазик. Девушка повесила на ручку табличку «Занято» и начала раздеваться. Оголившись, она вылила на себя немного воды и начала мылиться. По телу пробежались уже привычные мурашки. С тоской она подумала, что неплохо было бы соорудить хотя бы небольшую баньку, где иногда можно было бы вдоволь погреться. Пусть она и привыкла к такому способу помывки, но все же… Их иногда отпускали в город, где они спокойно могли сходить в общую баню, заплатив определенную сумму, но это было так редко. Закончив, азиатка вернулась в комнату и легла на кровать. — Микаса, — в комнату заглянула Саша. — Майор Ханджи попросила тебя выйти на дежурство вместо Лего. Он простудился. — Хорошо, — безразлично кивнула Аккерман и прикрыла глаза. Нужно поспать. Пусть ей и не хочется, но нужно заставить себя, ведь она же не хочет клевать носом на посту. Уснуть так и не удалось. Она задремала только тогда, когда нужно было уже вставать и собираться. Почему-то ей привиделся недавний фестиваль. На какой-то части его времени, она была «похищена» у всех. Как странно, она и не думала, что он пойдет. Предполагала, что Леви, как обычно, зароется в документы. И вообще старалась выкинуть его из головы. Безуспешно. Когда она решила выйти из толпы, чтобы поискать Эрена, встретила капрала. Тот, похоже, ждал кого-то. Он безразлично смотрел на людей, стоя на возвышении, и о чём-то думал. Его глаза были полуприкрыты, тело обманчиво расслабленно. Аккерман невольно засмотрелась на него и даже не заметила, когда ее сердце ускорило свой ритм. — Рядовая Аккерман, — от его голоса пробежались мурашки. Она подошла к нему. Надо же, он тоже надел кимоно. Простое, синее, но так идущее ему… — Сэр? — вопросительно спросила она, вздрагивая, когда ее ладошка оказалась в плену его рук. Он повел ее куда-то в сторону, прочь от суеты и народа, от шума и гама, и любопытных глаз. — Куда вы ведете меня? — Увидишь, — загадочно отозвался он, не оборачиваясь. — Скоро будут пускать фейерверки. Они забрались еще выше. Здесь было пусто, даже фонарики не горели. Зато была маленькая обзорная площадка, возле которой росла вишня. У девушки невольно захватило дух оттого, насколько здесь было красиво. Город, фестиваль, люди — всё было как на ладони! Но вслух она ничего не сказала. Райвель тоже молчал и смотрел в темное небо. Через пару минут начался салют. Первые залпы окрасили небо цветами. Азиатка восхищенно вздохнула и поддалась вперед. — Упадешь, — услышала она, а в следующее мгновение уже сидела на кирпичном заборчике. Капрал нависал над ней, а она вынуждена была смотреть ему в глаза. Он наклонился и взял ее губы в свой ласковый плен. Он целовал ее с таким трепетом, что вволю бы заплакать. Так нежно, как-будто бы это не были просто губы, а цветок, который умирает от малейшей грубости. А девушка не могла оттолкнуть его. Сейчас не было той бури, которая обычно начиналась после его жестких поцелуев, и не было того дикого желания, от которого она старалась убегать. Было что-то невероятное, отчего её сердце наполнялось таким светлым теплом, которым со всеми хотелось поделится и одновременно спрятать и никому не показывать, чтобы оно навсегда осталось внутри… Она кое-как подняла потяжелевшие веки и бездумно уставилась в потолок. Пора вставать. — После двух часов ночи тебя сменит Арлет, — строго сказал дежурный, даже не посмотрев на неё. Аккерман кивнула, накинула плащ и поднялась наверх. На крыше было холодно. Сумерки уже давно опустились на землю. Вдали были видны огни, а над головой простиралось бесконечное, далекое небо, на котором нет ни облачка, и сейчас были прекрасно видны звезды. Пар вырвался изо рта. Сейчас, наверное, самое время подумать о чем-нибудь важном, вроде смысла жизни или поразмышлять на другие философские темы, затронуть нечто абстрактное. Но Микаса, хоть и была девушкой и всё это ей не было чуждо, только вот она еще была и воином, который всё это перевешивал. Поэтому она не думала — просто смотрела туда, наверх, откуда на нее также глядели сотни миллиардов, нет, наверняка даже больше, глаз. Они весело искрились, сверкали, подмигивали ей. Все это не важно. Небо! Вот оно! Зачем вся эта суета, если есть оно, такое прекрасное далеко? И сейчас есть только она и эта темная синева, которая будет всегда, и где бы девушка не находилась, она будет над ней. Пусть светлее или темнее, но… Некоторое время она так и простояла, высоко задрав голову, всматриваясь в этот хаос. Но вскоре шея затекла и ей пришлось вернуться с небес на землю. Она беглым взгляд осмотрела территорию, и, ничего не обнаружив, села на небольшую узкую скамейку, плотнее закутываясь в плащ. Ветер задувал в крыши домов, теребил листья, где-то что-то стучало, создавая интересную мелодию. Впрочем, Микаса не очень обращала на это внимания. Ей было странно. Почему-то на сердце было тяжело, и оно неприятно ныло, создавая внутренний дискомфорт. В мыслях была путаница, хотя буквально минуту назад она ни о чем не думала. В голову лез капрал — даже не так — он и не выходил от туда. От этого Аккерман злилась. А ещё, она не хотела признаваться себе, но она беспокоилась. И когда он так прочно обосновался в ее мыслях? Он уехал не так давно, а она уже… скучает по его издевательским репликам, ругательствам (не только в ее адрес), командованию… голосу, рукам, редким улыбкам, взгляду обращенному к ней… Что с ней твориться?! Она резко вскочила на ноги и заметалась по небольшой площадке. Слишком странно! Эти чувства, эмоции — она всю жизнь глушила подобное в себе, а сейчас плотина разрушается. Ей страшно. Она же солдат Легиона разведчиков, Крыльев Свободы! А это всё будет только мешать. Азиатка ударила себя в грудь, туда, где билось неспокойное сердце, губы задрожали. Нельзя любить. Нельзя привязываться. Нельзя поддаваться чувствам. Она села на корточки и опустила голову. Нет, она не собирается плакать. Холодная маска снова заняла свое привычное место. Аккерман встала и снова осмотрелась. Всё в порядке.