***
Через открытое окно дул холодный ветер, трепал занавески, заставлял огонек свечи дрожать и метаться из стороны в сторону. Небо было темное. И звездное. Но совсем не располагающее на романтику. Пахло сыростью, травой и ещё чем-то непонятным — скорее всего это были пары из лаборатории, не прекращающей свою работу даже ночью. Капрал сидел на диване, заложив одну руку за голову, а второй теребил алый шарф, и рассматривал потолок с танцующими на нем тенями. Но вскоре это начало его нервировать и он просто прикрыл глаза. Устал. Пожалуй. И на отдых рассчитывать не приходиться — у легиона разведки всегда было много работы… Но ему не хочется все это бросить — и это правда. Это дело всегда у него на первом месте, может, поэтому он и забылся, когда допустил девушек до столь ужасной картины? Хотя они закаленные. Сильные. Они видели как разрывают их товарищей на куски, проглатывают, играючи убивают, а потом отрыгивают безобразным комком слепленных телец, а там уж не разберешь. И самое главное, ты сам беспомощен и ничего сделать не можешь. Это страшно. Он и сам когда-то испытал это чувство, когда потерял своих друзей, а потом стало всё равно. Появилась ненависть, ставшая такой силой, что любой позавидует. И он научился это контролировать. Да… А ещё в нем воззвала чёртова аккерманская кровь, когда он встретил Ирвина. Только Леви не сразу понял это, думал, что… Да неважно что думал. Он вообще старался не замечать и только потом понял, что этот блондин с глазами полными льда многого достигнет и протолкнет человечество, поможет сделать огромный рывок вперед. А Микаса на него даже не посмотрела, когда всё закончилось. Она вообще как-будто держалась в стороне: стояла рядом с Эреном, на пол шага впереди него, в напряженной позе, готовая в любой момент схватить рукоять лезвия и поразить противника. Впрочем, она всегда такая. И в ней поет эта проклятая кровь. Заставляет танцевать со смертью за одного единственного человека… Микаса… Её имя никак не уходит из головы. Капрал редко когда привязывался, хотя многие путали это чувство с доверием. А сейчас… После такого тяжелого дня он хочет зарыться руками в мягкие волосы, ощутить тепло хрупкого тела. Сейчас ему не нужен банальный секс, хотя тело не прочь скинуть напряжение. Но разве в этом вся прелесть? Просто какое-то время телесных утех и… всё. Себе можно признаться, он не хотел быть один. Он ощущал тоску в сердце, когда смотрел на своих подчиненных. Со стороны… Как бы он ни хотел, он не смог бы прибиться к ним, вина ли возраста или его положения? Скорее другое. Но Леви понимал их как никто другой. Да… Стоит ли закрыть форточку? Огонь в камине давно погас. Каменные стены совсем не грели и не сохраняли тепло. Но холод не ощущается. Лучше так, чем жара… А шарф он вернул в комнату…***
Холодно. Клубы белого пара вырываются изо рта и летят вверх, быстро растворяясь в темном небе. Девушка молча смотрит под ноги. Её взгляд притягивают блестящие в свете луны капельки воды на траве. Тишина физически давит на хрупки плечи, но темноволосая стоит с прямой спиной. Она сама не заметила как оказалась на улице. Вот она лежала на твердой постели, по пояс укрытая теплым, но не очень приятно пахнущим одеялом, и вот уже тут. Даже в штанах и рубашке. Да, кажется, ей снились кошмары, но она уже ничего не помнит. Слишком резко проснулась и сон остался лишь неприятным послевкусием в душе и быстрым стуком сердца. Бывает. Ей часто снятся подобного рода сновидения. Привыкла. Выработался иммунитет. В конце концов, в детстве ей снились убитые родители и ею же первые уничтоженные… монстры. Нельзя их называть людьми. Потом она боялась потерять Эрена, поэтому она стала сильнее. Теперь она защитит любой ценой… А сегодня было что-то другое. Но она не помнит. Свет горит лишь в одном окне. Он тревожно мечется по стенам и потолку единственного кабинета, малое пространство которого девушка может увидеть через настежь открытые створки. Занавески торчат из окна, обвивая раму, как-будто куда-то рвутся, пытаются улететь, подхваченные ветром, но крючки крепко держат. Невольно она вспоминает про свой шарф. С ним ей всегда уютней и спокойней. Она даже иногда спит, укутавшись в него, и тогда ей ничего не снится… Стоит ли сейчас сходить и вернуть его? Капрал же не спит, а остальные давно уже в кроватях…***
Микаса замерла у давно знакомой двери. Она в нерешительности опустила голову и чуть прикусила губу. А вдруг это ошибка? Придти можно и днем и уже тогда забрать свой шарф. Он, может, даже не будет её задерживать… Вдруг она спровоцирует его, сейчас оказавшись в его владениях? Нет, азиатка знала об этой стороне жизни, но то что увидела сегодня… Ей стало не по себе. А капрал же мужчина и… Что «и» она додумать не успела. Дверь перед ней легко открылась и в проеме показался слегка усталый Ривай, что не очень-то характерно для него. — Заходи уже, — сказал он, и от чуть хриплого голоса у девушки пробежались мурашки по спине. Сначала она хотела отказаться, просто попросить свой шарф, но… Не смогла? Не захотела? Даже сама Микаса не понимает. — Аккерман. Она вошла и Леви прикрыл за ней дверь. Мужчина вроде задремал, а очнулся как от толчка, почувствовав за дверью чье-то присутствие. А когда выяснил кто это околачивался под его порогом, он расслабился. Капрал задумчиво уставился на свою ночную гостью. — Почему ты не спишь? — довольно-таки точный вопрос для такого момента и весьма банальный. — Не спится, — тихо ответила азиатка. На её кукольном лице, как обычно не проскользнуло ни одной эмоции. Та же бледнота, тот же загадочный блеск глаз цвета стали, в которых отражался огонь от свечи. Она была легко одета для такой погоды — рубашка, брюки и сапоги. Расслабленна, но напряжена. — Я бы хотела вернуть свой шарф, — невольно она запнулась и опустила голову, как-будто собиралась спрятать лицо в этом же шарфе. Но сейчас его не было. И Леви с неким довольством заметил её смущение. Они оба знали каким способом этот предмет гардероба оказался в шкафу мужчины. — Садись в кресло, — сказал мужчина и отвернулся, чтобы открыть дверь, ведущую в свою комнату. Он не сомневался, что Микаса сделает так, как он сказал. Ривай подошел к своей кровати. На белоснежной наволочке подушки алел шарф девушки. Леви, чуть помедлив, взял ткань в руки и бережно сложил в своих руках. Не надо Аккерман знать. Тс… Капрал, стараясь шагать как можно тише, подошел сзади к азиатке. Она была напряжена, но заметно устала. Леви наклонился и ласково накинул ей на шею шарф. Девушка вздрогнула и резко развернулась. Их лица оказались так близко, что они могли ощущать теплое дыхание друг друга. Ривай на этот раз не пытался сделать первый шаг, лишь разглядывал её лицо. На щеках появился еле заметный румянец, дыхание чуть сбилось, глаза широко раскрылись. Еле заметная дрожь… Опасается. Не отстраняется. Ждет… Леви наклонился ещё ниже и коснулся губами уголка её губ. Микаса замерла. Мужчина усмехнулся и прижался своим лбом к её. Холодная. — Микаса-Микаса, — тяжело выдохнул Ривай и погладил её по голове. — Почему же ты не отстраняешься, если боишься? Почему молчишь? — Я не боюсь, — тихо ответила она, с каким-то непонятным сожалением наблюдая, как капрал отходит от неё и садиться на диван. Он потер переносицу и закинул голову на спинку дивана, уставившись в потолок. — Ты дрожишь, когда я прикасаюсь к тебе; смотришь на меня, как заяц на волка. Зачем ты мучаешь и себя и меня, Аккерман? — Азиатка упрямо смотрела на мужчину. Что он от неё хочет? Если этого, то… он мог бы уже взять её силой… — Я… — в наступившей тишине это прозвучало как-то жалко. Девушка тут же замолчала. А сам-то он что делает? Заставляет Микасу заглянуть внутрь себя, куда она старается лишний раз не попадать. Потому что это больно и сложно для неё. Она солдат! Оружие! Ей не пристало копаться внутри себя, анализировать тот или иной поступок по отношению к нему. Но… Микаса понимает, что без этого никак. Особенно сейчас. Но что она может сказать этому мужчине? Ей надо подумать? А она так устала… — Прости и забудь, Аккерман. Сегодня был нелегкий день. — Азиатка кивнула и встала. Наверное, стоит уйти… — Посиди рядом. — Девушка удивленно посмотрела на Леви. — Сэр, вы устали и… — попыталась возразить она. Ей бы хотелось, чтобы Ривай перебил её, но этого не произошло. Оба молчали. Тогда Микаса подошла к капралу и села рядом с ним. Она не заметила одобрения в глазах мужчины, но самой ей стало неловко, и она зарылась носом в шарф и теперь выглядела как насупившийся зверек. Это сравнение повеселило Леви. Но вот же она Микаса, о которой он не так давно думал. Такая близкая. Как можно сдержаться? Ривай притянул чуть пискнувшую солдатку к себе. Потерся щекой о её висок, зарылся ладонью в мягкие волосы. Аккерман не сопротивлялась. Пыталась скомпрометировать? Отнюдь. Ей нравилось. — Эх ты, — выдохнул Леви и расслабился. Девушка рядом тоже тяжело вздохнула и положила голову ему на плечо. — Сэр, много ли ещё таких групп в стенах? — спросила Микаса. Почему-то молчать не хотелось. От капрала исходило тепло. Она замерзла, а с ним уютно и безопасно… — Люди сами творят грязь вокруг себя, Микаса, — ответил Ривай. — Мы и другие гарнизоны занимаемся внутренней очисткой, но плесень не так легко вывести. Всегда есть те, кто хочет легко заработать и мало вложить. Тебе… было страшно сегодня? — Нет, — незамедлительно ответила девушка. — Но это было отвратительно. — Человеческая похоть не знает границ и имеет отличную фантазию. Это будоражит воображение и находит отклик в теле. — Микаса вздохнула. От капрала пахло хозяйственным мылом. — Впрочем, ты ещё не готова это принять. — Азиатка молчала. Зачем слова, если так хорошо? Наверное, стоит сейчас согласится, что Леви прав. Не нужно упрямиться… Ей нравились сильные мужчины. Как физически, так и психологически. Она поняла это недавно. Такому человеку невольно хочется доверять, прислушиваться, чувствовать защиту… Микаса вспоминала отца. Он был хорошим, добрым, смелым, сильным. Он бы не дал её в обиду, от всего укрыл. Но его нет. Есть Райвель. Странноватый коротышка с невероятными способностями, которые, впрочем, есть и у неё, только пока недостаточно развитые, который одним взглядом заставляет ее чувствовать себя… нужной? — Скажи что-нибудь, — попросил Леви. — Что? — Просто, — его грудь равномерно вздымалась. Белая рубашка в полутьме казалась серой. В комнате было холодно. — Замерзла? — А если она сейчас из чистого упрямства скажет «нет», что тогда? Но стоит ли? — Немного. Надо окно закрыть, — она было уже подорвалась чтобы встать с дивана, но капрал не дал ей отстраниться. Он нежно поцеловал её в губы и повалился назад. Микаса оказалась лежащей у него на груди. Сверху на неё опустился теплый плед. — Теплее? — Девушка кивнула не в силах что-либо сказать. Она сжала в кулаке рубашку капрала, прислушиваясь к чужому стуку сердца. Так спокойно… Тепло… — Думаю, будет нехорошо, если я здесь усну, — уже в полудреме прошептала Микаса. — Почему же? — тихо спросил капрал. Азиатка почувствовала как от его дыхания, на затылке чуть шевелятся волосы. — Что тогда подумают? — А поцелуй все ещё ощущается на губах… — А что они могут подумать? — даже не видя, она ощутила его усмешку. — Не знаю, — что она творит? Зачем она все это говорит? А что скажет сейчас? — Может, что мы с вами… — нет, определенно, это так ночь влияет. Да, самое загадочное время суток… — Поверь, дорогая, все уже давно знают, что… — если бы это был день и Микаса была бодрее, то она возмутилась бы. Но зачем сейчас? Ей так нравится балансировать на грани сна и яви. А может ей уже это сниться? — Уснула? — тихо шепнул ей в ухо Леви. Никакой реакции не последовало. — Тогда спи, любимая… В душе у капрала царил мир и покой. Впервые за долгое время он был так расслаблен, даже счастлив. Тепло молодого девичьего тела Микасы… Она пока не готова в более взрослым отношениям. Может, Леви бы и удалось её склонить, да только стоит ли спешить? Тем более, когда так приятно просто от того, что она рядом…