***
По помещению раздается мерное скрежетание радио, Баки уже забыл, что это такое, вот, что означает «зажрался». В будущем было больше всего, что значительно упрощает жизнь и ее времяпровождение, а здесь практически ничего. Кроме него в палате было еще три человека и все с разными по силе повреждениями: у одного — прострелена коленная чашечка, у второго — сотрясение мозга, а у третьего — проблема практически такая же, что у Джеймса, только осколок в ноге и вовремя вытащить не успели, так что мужчина теперь без ноги. За прошедшие три дня медсестры тщательно пытались заставить своего нового пациента заговорить, но тот продолжал упрямо молчать. Те даже имени его не знали. Не сказать, что Баки был против его, просто могли возникнуть трудности, ведь он в этом времени далеко не один. — Мистер, к Вам посетитель, — в палату заглянула одна из тех медсестер, что присутствовала на операции по удалению осколка из его многострадальной спины. Баки в шоке поднял брови вверх и сделав хмурое выражение лица, почувствовал, как Зимний вновь готов нанести сокрушающий удар в любой момент. Никто не может его навестить, тут его никто не знает, а следовательно — это враг, что случайно увидел, как Барнс вываливается из светлой воронки прямиком на осколки стекла. Но все же кивнул. Девушка подвинулась, пропуская человека внутрь. Руки мелко задрожали, ручка незамедлительно выпала, которой Джеймс собирался защищаться. Он, не сводя взгляда с посетителя, сглотнул и невольно отполз подальше на кровати, после чего, не удержавшись на локтях, упал от резкой боли в спине. Благо обратно на кровать, а не на пол. Не хватало ему травмы посерьезнее, чем уже имеется. — Стив?.. — прошептал, продолжая шокировано смотреть в сторону вошедшего, а потом резко ощетинился, вмиг подняв упавшую канцелярию. — Ты… Нет, не может этого быть! В голове начала выстраиваться логическая цепочка. Это не тот Стив, не его… Не его лучший друг. Тогда зачем он сюда пришел и как узнал о его местоположении? Голова шла кругом от разных вариаций событий. Но этот его взгляд… Он не был таким много лет назад — твердый, но в тоже время нежный, наученный болью времени, но все же наивный. У молодого Стива глаза выражали лишь безысходность происходящего, что ничего не избежать, что рано или поздно придется пойти на войну, ведь это его долг, как патриота страны! — Баки, ты вспомнил… — а улыбка все та же, совсем не изменилась. Нет, нет, нет! Этот взгляд, эта улыбка, голос… Не может этого быть, просто не может быть! — повторял словно в бреду, не веря своим глазам и ушам. Сам того и не заметил, как начал кричать в ужасе, сжимая голову в тиски рук, как же хорошо, что до этого других людей вывели, иначе… А что иначе? Ему плевать на общественное мнение. — Успокойся, Баки! — Стиву самому стало страшно, так уж жутко кричал друг, так отчаянно и неверяще. Он мигом оказался подле кровати и схватил за ладони, отодвигая их в стороны, хотя для такого немощного тела, каким оно и было, давалось очень трудно, но все же вышло. Они оба вздрогнули, глядя в глаза друг другу. Те же взгляды, что были тогда на хэликэрриере — безумный от осознания своих действий и полный шока, от осознания того, что друга он не смог вернуть, не смог спасти… — Ты пришел меня мучить за свое убийство? Не выйдет, меня уже ничем не проймешь, — Баки казалось, что та машина просто не сработала и вогнала его в глубокую кому, где к нему в виде призрака прошлого явился его друг. — Мучить? Что ты, конечно же нет! — помотав головой, продолжил. — Я пришел спасти тебя. А теперь стало все еще странней и не логичнее. Кто кого тут спасать собрался? Вроде бы Джеймса в прошлое пинком закинули, очень сильно, между прочим. Тут приходит Роджерс со своим втолковыванием, что это якобы он пришел его спасти. Вопрос, от чего? Спасать Барнса уже не от чего, больше никак. — Откуда ты меня знаешь? — прохрипел, отодвигаясь подальше. Как же сейчас этот вопрос глупо прозвучал, но его это мало волновало. — Ну, как… Мы ведь с тобой с детства дружим… — Нет! — рявкнув, Баки сам же испугался собственного крика, как, впрочем, и Роджерс, и понизил голос. — Откуда ты знаешь меня такого? Стив только вздохнул и приготовился, наверное, к самому неприятному рассказу в своей жизни. — Когда я… Умер. Вернее, я так думал, что умер, хотя… В том времени все так оно и было, верно? Впрочем, не важно. Удивительно, но я оказался здесь, в своем молодом теле, не знавшем эксперимента доктора Эрскина. Думаю, что сама судьба решила дать мне второй шанс… Шанс все исправить. Не дать тебе стать Зимним и не… — он прервался на полуслове. Ведь значение: «Не дать тебе стать Зимним», означает, что он может потерять многое, взамен на друга. Роджерс что-то говорил, но собеседник его уже как минут семь назад слушать перестал, ему было достаточно первых сказанных слов, остальное — не важно. Он не собирался становиться прежним, он заслужил получить наказание за содеянное и не даст изменить прошлое, даже если придется умереть ему настоящему. — Где я? — Стив прервался, глядя на Барнса словно на умалишенного, а потом, смекнув, что к чему, положил руки ему на плечи, не обращая внимания на вновь поднятую ручку, приставленную к его спине, улыбнувшись прошептал. — Это дом, Баки. Ты вернулся обратно домой…Потерять, чтобы вернуться
23 октября 2016 г. в 16:46
Боль в спине сильно дает о себе знать, у Баки сложилось такое впечатление, что его с размаху во что-то впечатало, иначе бы такой адской боли и быть не должно. Чувствовалось инородное тело прямо в мясе, очень близко с позвоночником, еще правее и о передвижении на своих двоих можно только и мечтать. Он лежит на животе, чувствуется такой давно забытый запах медикаментов.
Легкий стук каблучков приближался все ближе, потом на стол рядом положили что-то железное, это было слышно по звуку и судя по звону — это предметы для проведения операции. Стало немного страшновато, от этого активировался Зимний Солдат, он, ворочаясь из стороны в сторону на холодном медицинском столе, пытался подняться и накостылять по первому числу любому, кого увидит в поле зрения, будь-то женщина или ребенок, плевать. Однако была маленькая проблема, ненавистный осколок стекла был шириной в три сантиметра, а длиной и того хуже — целых пять! И проникало оно достаточно глубоко внутрь тела Барнса, создавая дискомфорт и мешая нормально двигаться. По ощущениям, будто половину моторных функций отрубило.
— Тише, тише! Мы — не враги, мы — врачи. Просто лежи смирно и дай нам удалить осколок! — на плечи легли хрупкие девичьи ладони и повалили обратно на стол, однако в них чувствовалась строгость и уверенность, сразу видно, мастер в своем деле. Сил сопротивляться не было, как моральных, так и физических. — Просто думайте о хорошем.
Джеймс только вновь усмехнулся и заметил, что усмешка — единственное в его голосовом арсенале, что он употребляет часто. Зимний, не чувствуя угрозы, уснул, а Баки все пытался понять, о чем он может подумать хорошем? Что было хорошего в его столь кроткой и потерянной жизни? Но все-таки были в ней светлые моменты, еще тогда… В сороковых — вот он, стоит посередине толпы, держит за талии двух девушек, заигрывая и параллельно умудряется разговаривать со Стивом, который предпочел оставаться поодаль от людей и праздника, вспомнить бы еще, что за праздник тогда был и праздник ли вообще?
— Ну, вот и все! А вы волновались, — над головой вновь пропел девичий голосок, обладатель которого, очевидно и проводил операцию.
Его немного приподняли, чтобы было удобнее заматывать в бинты. Баки и не заметил ничего, настолько все было быстро или нужно сказать спасибо воспоминаниям? Или… Стиву? Нет, — он резко замотал головой, отчего люди, заматывающие его спину в бинты, фыркнули, видимо помешал. Стало даже как-то весело.
— Вы смотрите-ка, улыбается! Крепкий малый. — шутливо помотав по спутанной шевелюре, его аккуратно повернули на бок, осматривая на предмет повреждений уже с передней части, ибо на спине лежать категорически противопоказано.
Он и понять не мог, куда его занесла та адская машина и почему его тело покорежено настолько, что сейчас он лежит на операционном столе, в окружении четырех девушек и не может двинуться. Если Барнс был бы прежним, то он бы добавил слово — «прелестных».
Как же давно он не испытывал такое чувство слабости, еще со времен сороковых годов и не сказать, что он рад такому повороту. Глаза начали слипаться и только повинуясь внутреннему зову Солдата, он не мог заснуть, оставаясь начеку.
— Тебе бы отдохнуть, твои повреждения достаточно серьезны. Свалился с крыши дома на осколки окна, выбитые бомбой проклятой ГИДРЫ! — на последнем слове голос милой девушки приобрел грубость, что любые люди из ГИДРЫ позавидовали бы такому. — Меня больше всего волнует, как ты оказался на той крыше и для чего?!
Баки все молчал, говорить все равно не хотелось, даже со спасителем его моторной функции и возможно, жизни. Однако девушка не отставала, все упрямо глядя тому в глаза, тогда Барнс решил схитрить — притворившись спящим, закрыл глаза… И уснул по-настоящему.