Игра Канарейки

Трудно требовать от человека, чтобы он освободился от страхов. <…> Психика, лишённая страха, была бы психикой ущербной. Увечной. Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой

      – Канарейка залезет здесь, сбросит нам верёвку, и мы перепрыгнем на крышу.       – Стой. – Эльфка одёрнула руку незнакомца, постучала ногтём по квадратику возле дома Борсоди. – Это колокольня?       – Да.       – И как я на неё залезу?       Незнакомец свёл брови, уставился на эльфку.       – Там неровная кладка. Будешь цепляться за стыки.       – По отвесной стене. Высотой шагов в сто.       Трое мужчин уставились на неё.       – Слушайте. Я убийца, а не древолаз. – Канарейка взяла с бочки сумку, развернулась к лестнице.       – Так птичка боится высоты? – протянул Квинто. – Может, всё же попробовать уговорить Эвелину?       – Нет времени, – отрезал Незнакомец.       – Я думаю, что знаю решение, – вдруг сказал ведьмак. Канарейка обернулась к нему.       Он смотрел в глаза эльфке. Ей не было неудобно от его взгляда, от вертикальных зрачков, обычно свойственных хищникам, но сейчас смотревших на неё прямо и просто, даже, кажется, с теплотой.       Квинто тоже заметил этот взгляд, но трактовал его по-своему.       Эти двое пришли вместе и держали себя друг с другом спокойно. Ведьмак, спускаясь по лестнице, даже доверил Канарейке свою спину. Это по меркам Квинто была высшая степень доверия – он свою спину и стенам-то не всяким готов был доверить, не то что наёмным убийцам. Скорее всего, думал Квинто, между ними была какая-то связь – общее дело или путешествие, по итогам которого ведьмаку было чем шантажировать убийцу.       Убийц всегда есть чем шантажировать.       Незнакомцу было всё равно. Его интересовало только дело.       Эльфка сдержанно кивнула.       Геральт повернулся к Незнакомцу, сказал:       – Она сделает то, что нужно.       – Она сделает то, что нужно, – негромко передразнила Канарейка.       Вся компания была уже под Оксенфуртом, вязала коней у восточной стены.       Геральт ничего не сказал Канарейке, только присел на колени, достал из сумки баночку с какой-то жидкостью и залпом выпил её. Его тело свело внезапной и оттого жуткой на вид судорогой, он поморщился.       – О, это знаменитые ведьмачьи эликсиры, полагаю? – с интересом спросил Квинто.       – Навёл марафет? – буркнул Незнакомец. – Идём.       Геральт пружинисто поднялся с земли, сложил склянку в сумку и бодро зашагал за Незнакомцем.       Эльфка будто в нерешительности переминалась с ноги на ногу.       Квинто чуть склонил голову к плечу, протянул руку в приглашающем жесте. Канарейка последовала за мужчинами. Квинто пошёл последним. Лучше доверить свою спину оксенфуртским стражникам, чем этой компании.       – А я ведь узнал тебя, ведьмак, – вдруг сказал взломщик.       Геральт выдохнул.       – На тебя тоже с год-два назад висели повсюду гончие. А назван ты был "Убийца королей".       Ну вот опять.       – Лишал хлеба милсдарыню Канарейку? – хитро протянул Квинто.       – Я никого не убивал, – устало ответил Геральт.       – Никто у меня хлеб не отбирал. За все богатства Севера не согласилась бы убить монарха.       – Сколько же тебе заплатили, ведьмак? – продолжил Квинто. – Чисто практический интерес.       – Я бы на твоём месте меньше пятидесяти тысяч новиградских не взяла.       – Я же говорю, я не убивал...       – Заткнитесь все. Мы на месте, – Незнакомец грубо прервал зарождающийся распил несуществующих денег.       Они подошли к дому Борсоди со стороны реки. Стражи действительно было значительно меньше обычного. Отсутствовал как минимум каждый второй-третий патруль.       Канарейке это жутко не нравилось.       Она видела ведьмака в бою и знала, что вырезание целой казармы для Геральта составило бы не так уж много проблем.       Эльфка поджала губы, инстинктивно схватилась за клинок.       – Оставайтесь здесь, – почти в приказном тоне сказал Незнакомец. – Мы сходим проверим, какие у этих патрулей маршруты.       Мужчина надел капюшон, и его лицо растворилось в темноте. Геральт молча последовал за ним, на мгновение задержав взгляд на взломщике и эльфке.       – Ты полезешь в этой юбке? – тихо спросил Квинто. Ему определённо хотелось о чём-то поговорить с Канарейкой, она заинтересовала его. И пусть взломщик никогда не страдал особой приязнью к нелюдям (особенно к эльфам), но не уважать или хотя бы не остерегаться этой конкретной эльфки было сродни слабоумию.       Канарейка только взглянула на него как-то странно, будто через пелену, и вдруг осела на землю. Взломщик успел подхватить её за плечи. Эльфка вцепилась ногтями в траву, задрожала всем телом. Она потянулась к сумке, достала из неё баночку с резко пахнущим содержимым. Квинто сел на колени возле эльфки. Что за бес в неё вдруг вселился?       Судя по тому, как прихватило ногу, когда эффект обезболивающего спал, дела были очень плохи.       Канарейка оторвала полосу от подола юбки, обильно смазала её мазью и замотала распухшее колено.       Квинто замер. Она собралась с такой ногой карабкаться на колокольню?       Эльфка закончила с перевязкой и подняла глаза на взломщика. Он почувствовал, как холодок пробежал у него по спине. Этот взгляд был даже каким-то жутким.       Канарейка выхватила кинжал, приставила его к горлу Квинто.       – Если ведьмак или этот хмурый тип узнают об этом, я отрежу тебе кисти рук.       Ольгерд прав. Нужно срочно отдавать долги и уезжать. Канарейка и так достаточно вляпалась в не свою историю, в которой её вообще не должно было быть.       – Канарейка, я могу тебя спросить? – Квинто пришлось немного отклониться назад, чтобы лезвие не мешало говорить и не царапало кадык. Эльфка сместила лезвие ниже, подалась за взломщиком.       Хотелось спросить целую уйму всего. Начиная от бытовых вопросов о том, сколько берёт самая знаменитая убийца Оксенфурта, и заканчивая вопросами совсем уж личного характера, берущими своё начало из сугубо непрофессионального интереса к Канарейке.       – Ты ведь согласилась на это из личного интереса?       – Как и все, – сухо ответила эльфка. Обезболивающее ещё не до конца подействовало, нога тягуче ныла.       – Я имею в виду, у тебя интерес не денежный.       Канарейка изменилась в лице – с неё разом будто слетело лет сто. Квинто раньше не замечал за другими эльфами такого, его губы сложились в ухмылку.       Канарейка выдохнула.        – Я должна ведьмаку. Дважды. И не только ему. Не деньги. Вернее, не только деньги.       Взломщик отвёл рукой кинжал от своего горла. Эльфка посмотрела на него внимательно, убрала кинжал.       – Не думаю, что ты поймёшь.       Квинто не понимал. Вообще-то он был довольно практичным, если не сказать циничным мужчиной. Долги измеряются деньгами или не измеряются ничем. Благородство и гордость – красивые и важные вещи, но только не тогда, когда от этого может зависеть твоя жизнь. А загонять самого себя в ловушки, чтобы вернуть долги, о которых не помнят уже сами кредиторы по мнению Квинто – именно глупая благородная гордость. Ворам и убийцам их должны удалять при рождении.       – Потому что с такой ногой это более, чем самоубийственно, – наигранно равнодушно произнёс взломщик. Он встал с земли, отряхнул колени и протянул Канарейке руку.       – Впрочем, если это никак не повлияет на результат нашей работы, мне решительно всё равно.       Геральт и Незнакомец вернулись незаметно и абсолютно тихо.       – Я считаю до двадцати, и патрули разойдутся так, что у нас будет минута, – сказал Незнакомец.       Ведьмак быстро распахнул сумку и протянул всё ещё не очень уверенно стоящей на земле Канарейке верёвку и флягу.       – Сделай хороший глоток.       Эльфка послушно быстро открутила крышку, сделала большой глоток и, только когда горло внезапно обожгло, поняла, что ведьмак ей подсунул.       – Холера, Геральт, это что, спирт?!       Ведьмак в успокаивающем жесте положил руку ей на плечо.       – Ты видела, как работают мои знаки. Я сейчас наложу на тебя знак, подавляющий твою волю. Но поскольку у тебя сильная воля, я подумал, что тебе нужен спирт. У тебя будет мало времени, но какое-то время ты не будешь бояться. Готова?       Незнакомец нервно кашлянул, намекая на то, что уже пора. Канарейка несмело кивнула.       Геральт сложил пальцы в знак Аксий, прошептал что-то на Старшей речи. Эльфка не смогла расслышать ни единого слова, но вдруг почувствовала, словно её тело сковало.       – Ты не боишься высоты. Сейчас ты совершенно спокойно и быстро залезешь на башню по стене и скинешь нам верёвку.       Не было такого, что Канарейка не могла управлять своим телом. Напротив, очень даже могла. Но то, что сказал ей ведьмак, вдруг стало самой что ни на есть правдой, а высоты она никогда не боялась.       Эльфка ловко, так, будто всю жизнь только этим и занималась, поползла вверх по стене. Вот только чем выше она залезала, тем слабее становилось чувство внушения ведьмака. Даже больная нога почти не беспокоила.       Когда от кончиков пальцев до перекладины колокольни оставалось чуть меньше её собственного роста, она услышала сверху звон доспехов и чей-то кашель. Вдруг стало ужасно страшно. Канарейка отпустила одну руку и потянулась за кинжалом. Нельзя было только смотреть вниз.       Пальцы начинали соскальзывать, и эльфка каждой своей клеточкой ощущала, как далеко от неё находится холодная и влажная после вечернего дождя каменная брусчатка. Внушение, кажется, уже прошло, Канарейка пыталась ползти вверх, понимая, что время на исходе.       Чудовищно остро ощущалась собственная смертность.       Становилось досадно за лёгкость, с которой люди, да и она в частности, забирают друг у друга жизни.       Она не чувствовала такого даже в той отвратительной пещере, переполненной рыцарями и фисштехом.       Если все её жертвы перед смертью ощущали что-то подобное, сейчас она готова была вымаливать прощение у каждой из них.       Канарейкой теперь попросту двигал страх. Она перемахнула через перила колокольни, готовая расправиться с двумя стражниками, которых вообще не должно было здесь быть. В последний момент эльфка передумала и резко перевернула кинжал, ударив сначала одного, а потом уже второго, задремавшего в углу, рукоятью кинжала, а не лезвием.       Мужчины глухо повалились на деревянный пол.       Канарейка была готова этот пол расцеловать.       Она сбросила вниз верёвку, обмотала второй конец о столб.       Эльфка рухнула на пол, утирая подолом юбки пот и слёзы.       Как раз к тому моменту, как снизу появилась голова Квинто, полезшего первым, эльфка сумела сделать вид, будто она в полном порядке, и даже нацепить на лицо выражение скучающего безразличия.       – Молодец, пташка, – улыбнулся взломщик и протянул руку подоспевшему ведьмаку. Тот при виде Канарейки молча протянул ей всё ту же флягу. Эльфка коротко мотнула головой, ведьмак пожал плечами и отхлебнул сам.       – Ты говорил, здесь не будет стражников, – грубо заметил Геральт, когда Незнакомец долез до колокольни и стал быстро поднимать верёвку наверх.       – Их не должно было здесь быть.       – Они могут очнуться, – заметила Канарейка. – Я их не убила.       Незнакомец и Квинто в явном недоумении посмотрели на убийцу, а та, сделав вид, будто этого не заметила, встала, поправила юбку и улыбнулась:       – Ну что, идём?       Ведьмак не был экспертом в определении эмоций Канарейки, но полумесячного знакомства с ней хватало, чтобы понять, что она всё ещё не пришла в себя.