Игра Канарейки

Добрые слова латают сердца. Каетан аэп Стаэдэ

      Ублюдок Младший был мёртв, и теперь на его месте восседал своим допплерским задом мягкотелый Дуду Бибервельт, совсем не смыслящий в том, как ворочаются подпольные дела в Новиграде. Дийкстра тоже отправился к прадедам за своё излишнее рвение к престолу всех Северных королевств одновременно и угрозы Вернону Роше, на стороне которого внезапно оказался ведьмак. Да и Король Нищих словно бы куда-то исчез, растворился в воздухе.       В общем, всё это за год уже успело порасти пылью и былью, и теперь ситуация была такова, что Большая Четвёрка самоустранилась, весь тёмный мир самого крупного города Севера оказался в руках у Тесака.       Реданский трон теперь занимал какой-то имперский регент, ровно столько же бесполезный и бездеятельный, сколько и жирный, поэтому те самые руки, в которых Тесак держал тёмный мир, могли бы быть у него полностью развязаны. Могли бы. Если бы не капитан Бартлей вар Ардал, обративший на краснолюда пристальное внимание.       Тесак всерьёз считал своим долгом до конца уладить ситуацию с нелюдями в Новиграде – с тем, чтобы их пускали во все харчевни и трактиры и брали на любую работу, не говоря уже о том, чтобы очистить город от ксенофобских группировок.       Тесаку изрядно поднадоело положение крысы, бегающей по лабиринту, на которую пялится горстка безмозглых студентов. Он всюду чувствовал, что его преследуют, а среди его ребят запрятался «крот». Краснолюд решил, что эту проблему надо удалить вместе с корнем. И он знал, к кому с этим обратиться.       В комнату тихо, будто хищник или ведьмак, зашёл эльф с длинной чёрной косой на плече. На его лице не было одного изъяна или шрама, что больше всяких слов говорило о том, что эльф своё дело знает слишком хорошо.       Эльф молча стоял в тени у стены, дожидался, пока посторонние выйдут из комнаты. Последним очень уж спешно пытался выйти низушек-счетовод, рассыпая за собой хвост из бумаг и отчётов. Поймав взгляд темноволосого эльфа, низушек стушевался, подобрал пару листов и вылетел в коридор. За ним глухо захлопнулась тяжёлая дубовая дверь.       Канарейка шла среди торговых рядов, растерянно глядя по сторонам. Её мысли были где-то далеко, а не здесь, среди перезрелых яблок и увядающей зелени.       Воняло несвежей рыбой и гнилой картошкой. По жёлобу на обочине текли нечистоты, где-то истошно вопил ребёнок и визжала женщина. Канарейка даже не могла определить, скучно ей было от этого всего или просто омерзительно.       Эльфка достала из кармана кусок измятого пергамента, на котором Эйвар аккуратным мелким почерком написал, что ему нужно на рынке. Мука, соль, молоко, ягоды… Похоже, что в Редании вновь настали мирные времена, раз у Хаттори больше покупают его вареники, чем мечи.       Канарейка по привычке проверила, на месте ли кинжал. Но портупея оказалась пуста, только на поясе висела маленькая сумочка с ножиками. Всё-таки она была в крупном городе, где стража провожала долгим подозрительным взглядом любого, у кого было на поясе хоть какое-то оружие, будь это даже деревянная дубина. Канарейке излишнее внимание было ни к чему.       – Мне нужно три фунта муки, – сказала эльфка, протягивая рябому торговцу несколько крон.       Торговец, даже не взглянув на Канарейку, принял деньги и бросил три мешка муки. Два из них эльфка поймала, третий рухнул на брусчатку, подняв в воздух белое облако. Канарейка потянулась к мешку, но её опередили – чья-то большая рука схватила его. Эльфка поднялась с брусчатки, готовая свободной рукой выхватить нож.       – Ты уронила? – плечистый эльф с длинной чёрной косой протянул Канарейке мешок.       – Я подумала, что ты – вор, – улыбнулась Канарейка. – Спасибо.       Эльф как-то ослепительно улыбнулся, пока она пыталась найти в его одежде признаки, которые могли указать, кем или на кого он работает. Это Новиград, здесь ничего не происходит случайно и просто так, тем более с теми, кто известен в определённых кругах. Канарейка знала, что её работа ещё не раз ей аукнется.       – Я – Фиакна, – улыбнулся эльф, одетый в расшитую рубаху и простые рабочие штаны. – Может быть, тебе помочь?       Подозрительная учтивость эльфа ещё больше насторожила Канарейку.       – Я сама справлюсь, спасибо, – эльфка быстро зашагала в самую гущу толпы, надеясь затеряться в ней. Но Фиакна не отставал, следовал за ней быстро с грацией хищника, добродушная улыбка не сходила с его лица.       Канарейка бросила на него взгляд через плечо, нащупала свободной рукой сумочку с ножиками и завернула в тёмный узкий переулок. Эльф, конечно же, повернул за ней. В тёмном переулке его встретила ощетинившаяся вооружённая Канарейка, готовая в любой момент броситься на него.       Фиакна примирительно поднял руки.       – Эй, эй, стой. Давай успокоимся.       – Кто ты? – прошипела Канарейка.       – Я уже представился. А вот ты – нет.       – И на кого ты работаешь, Фиакна?       Эльф улыбнулся по-лисьи, выдохнул:       – Хотел познакомиться с симпатичной девушкой, а она затащила в переулок и угрожает… Вот времена…       Канарейка нахмурилась. Врёт же чёрт.       Или нет?       – Может быть, ты уберёшь оружие, и мы с тобой познакомимся так, как стоило бы?       Эльфка быстро огляделась. Если у этого эльфа были сообщники, они бы уже давно выскочили в переулок – он был тупиковым. У самого Фиакны оружия видно не было, а его руки и лицо с идеальной чистой кожей без единого шрама довольно красноречиво говорили о том, что заядлым воином он не был. Честно говоря, Канарейка даже немного завидовала его коже – такая бывает только у холёных аристократов или профессиональных бездельников.       Может быть, он и не был тем, за кого эльфка поспешно его приняла. Кажется, после этой глупой и опасной истории с рыцарями Пылающей Розы Канарейка немного повредилась в рассудке.       Эльфка выдохнула, убрала ножи на место.       – Извини. Сложный выдался месяц.       Фиакна с усмешкой приподнял одну бровь:       – Что-то даже сложно представить.       – Ко мне не часто подходят на улице «просто познакомиться».       Фиакна хмыкнул, взял в руки мешки муки. Канарейка даже не успела возразить.       – А что так, всем от тебя чего-то надо?       – Можно и так сказать, – неопределённо хмыкнула эльфка.       Даже несмотря на то, что этот Фиакна оказался очень милым парнем, усердно улыбавшимся, засыпающим ворохом шуток и беспробудно учтивым, и они вместе купили всё, что нужно было Хаттори, Канарейке совсем не хотелось показывать эльфу, где она живёт. Её в этом Фиакне подкупила какая-то непосредственность, беззаботность – он вроде бы говорил что думал, был прост и болтлив, мягко заполняя собой весь воздух вокруг. Эльф с иссиня-чёрными волосами, заплетёнными в тугую косу, абсолютно безупречной кожей и аккуратными тонкими чертами лица был странно красив, опасно очарователен, и неуловимо напоминал ей кое-кого. Канарейка думала об этом, ловя многозначительные взгляды и фразы, которыми осыпал её Фиакна.       И ей было приятно. Она не без удовольствия их принимала.       Кому, в конце концов, это не приятно?       Добрые слова латают сердца, так? Когда-то давно ей кто-то это сказал.       Пусть и нельзя было сказать, что её сердце разбито. Оно не было разбито.       Во время прощания с Ольгердом возле Портовых ворот, когда атаман вдруг несдержанно сильно обнял её и она снова почувствовала запах перца и сладкого табака, наверное, её сердце покрылось каменной коркой. Не такой толстой, как у фон Эверека, но всё же прочной, не способной пропускать внутрь что-то. Заключающей внутри её любовь.       – Прощай, Карина, – тихо сказал атаман. Её имя, когда его произносил он, что-то переворачивало внутри.       – Прощай, Ольгерд.       – Я надеюсь, мы никогда не встретимся, Пташка. – Ольгерд легко провёл рукой по её волосам.       И несмотря на то, что вокруг бродили толпы зевак, что по крышам барабанил дождь, а стражники неподалёку гремели доспехами, что в нос била вонь навоза и урины, они вдвоём тогда были вместе. Одни. И это были их последние секунды. Им нельзя было вновь встретиться – Канарейка должна была жить.       А потом атаман молча развернулся и зашагал к воротам, медленно исчезая за стеной дождя. Эльфка пыталась заставить себя не смотреть ему вслед, отвернуться.       – А ты ведь так и не представилась. – Фиакна наградил её очередной ослепительной улыбкой, перехватил из рук корзину с покупками.       Канарейка выпала из какого-то оцепенения, повернулась к эльфу.       – Имени я твоего не знаю, говорю.       – И правда.       Канарейка замолчала, думая, каким из имён ей лучше представиться.       – Ты какая-то излишне осторожная для простой помощницы кузнеца.       – Кузнеца? – переспросила Канарейка, чувствуя недоброе.       – Ну да, – хмыкнул Фиакна. – Ещё утром тебя приметил, когда ты от Хаттори выходила. Вы с ним довольно тепло попрощались, он тебе ещё и денег дал, я так понял, ты на него работаешь.       Вдох, – выдох. Канарейка не должна показывать, что это обстоятельство сильно её обеспокоило.       – Кариналианн. Это моё имя.       – Ничего себе, – фыркнул Фиакна. – Вот это я понимаю, имечко Aen Seidhe.       – Меня назвали «белки», истинные ценители напыщенных имён.       Фиакна громко расхохотался.       Канарейке стало как-то не по себе – этот эльф хотел добиться у неё чего-то, и изначально знал больше, чем она хотела бы. Эльфка сжала кулаки. Она была неосмотрительна, потеряла бдительность.       – Раз уж место твоей работы для меня не секрет, давай я помогу тебе донести всё это, – продолжил гнуть свою линию Фиакна.       – А я тебе что, так уж сильно понравилась? – Канарейка глянула эльфу в глаза, заиграла ресницами. Фиакна сначала даже растерялся от такой резкой смены тона. А Канарейка решила идти ва-банк.       Эльф наконец нашёлся, натурально покраснел, отвёл взгляд.       – Ну стал бы я за тобой весь день таскаться.       Значит, начальник этого Фиакны хорошенько наступил ему на горло.       Или ему самому очень припекло.       Оба варианта одинаково опасны.       Но откуда, чёрт возьми, этот парень знал, кто она такая?       Канарейка свернула на узкую грязную улочку, которая была кратчайшим путём к кузнице Хаттори. Эльфка сейчас ничего не могла сделать и решила действовать по ситуации, подождать, пока Фиакна как-то себя проявит.       На крыльце никого не было. Эльза заглянула в дом через мутное стекло.       – Нихрена не видно.       – А ты уверена, что это тот дом? – спросил Бертольд.       – Да не знаю я. – Эльза постучала по стеклу. В темноте комнаты появилось бледное лицо, замерло на мгновение, а затем исчезло.       – А он вообще в курсе, что мы должны приехать? – понизил голос Бертольд.       – Эй! – Эльза ещё раз стукнула кулаком по стеклу. – Нам нужен эльф Хаттори!       – Кто такие?! – раздался резкий голос из-за двери.       – «Кабаны» фон Эверека. Отворяй!       – Эльза! – Бертольд схватил «кабаниху» за руку, посмотрел на неё выразительно. Заговорил спокойнее:       – Мы привезли вещи милсдарыни Канарейки.       Дверь тихонько скрипнула, открылась. За ней стоял крепкий эльф с натруженными руками, крупноватым носом и спокойными мудрыми глазами. Эйвар взглянул на «кабанов». Об Ольгерде фон Эвереке и его банде кузнец слышал из рассказов Биттергельда, Элихаля и самой Канарейки. По виду их ничего не отличало от обычных разбойников, и Хаттори ни за что не пустил бы их на порог, если бы ему не было интересно узнать что-нибудь об их атамане. По рассказам он представлялся Эйвару довольно опасным и интересным персонажем.       – Вы бы на всю улицу об этом не вопили. – Кузнец отступил назад. – Входите.       «Кабаны» вошли в тускло освящённую комнатку с несколькими столами и лавками. На одном столе лежали слитки железа, на другом – рассыпана мука, на третьем громоздились книги.       – Вы голодны? У меня есть вареники.       Бертольд энергично закивал, Эльза, оглядываясь, протянула:       – Так ты кузнец или…       – Было время, приходилось зарабатывать варениками… сейчас вернулся к кузнечному делу, да только я лопаты да грабли не кую, заказы не каждый день бывают. А жить как-то надо.       Бертольд опустил на скамью сумку с вещами Канарейки, лютня внутри брякнула.       – Карина по ней скучала, – хмыкнул Эйвар, гремя кастрюлями. Положил в две деревянные миски несколько крупных вареников, поставил их на единственный не забитый барахлом стол. «Кабаны» с готовностью опустились на лавку.       – Представитесь? Кормить незнакомцев задарма – дурное дело, – серьёзно сказал Эвайр.       – Я Эльза, этот – Бертольд.       «Кабан» кивнул кузнецу, с охотой принялся за вареники.       – Издалека ехали?       Бертольд что-то неопределённо промычал с забитым ртом, Эльза, глядя на него, расхохоталась.       – Немного восточнее Оксенфурта, – сказала она сквозь смех.       – Там хоть спокойнее стало? – спросил Эйвар.       – Чёрные из кожи лезут, но по-настоящему спокойно никогда не будет.       – Вы об этом позаботитесь? – проронил кузнец, глядя в окно.       Эльза нахмурилась.       – «Кабаны» – не обычные разбойники.       Эйвар отстранённо кивнул, решив не спорить с разгорячившейся Эльзой.       – Не веришь?!       Бертольд тронул Эльзу за руку.       – Эльза…       – Расскажите мне про вашего атамана. – Эйвар сложил руки на столе, наклонил голову, приготовившись слушать.       – Атамана? – переспросил Бертольд.       – Ольгерд фон Эверек, его ведь так зовут?       – Кто ты Птахе?       – Дядюшка… Друг.       Дверь распахнулась, внутрь зашёл Фиакна с тяжёлой корзиной покупок, дотащил её до стола, утёр лоб.       Хаттори вскочил с лавки, «кабаны» рефлекторно выхватили мечи.       За эльфом в комнату вошла Канарейка, не заметила с порога «кабанов», закрывая дверь, воскликнула:       – Эйвар! Знакомься, это Фиакна, мой новый ухажёр! – с едва читаемой издёвкой воскликнула Канарейка. Фиакна сконфуженно улыбнулся, встретившись взглядом с Эльзой, явно не прочитавшей издёвку эльфки.       – О, Эльза, Бертольд. Вечер добрый… – Канарейка всё-таки заметила их, нервно сжимающих мечи.       У Эльзы было много вопросов к сложившейся ситуации и к Канарейке в частности.       А Фиакна почти начал жалеть, что согласился на эту работу….