Неугасимый огонь

Хэлунн попыталась открыть глаза, как только появилась такая возможность, но веки были тяжелыми и твердыми, словно крышки шкатулок, и поднимались, видимо, так же – под прямым углом. Она попыталась помочь себе руками, но они тоже были скованы какой-то неведомой оболочкой и слишком слабы, чтобы преодолеть ее сопротивление. Глубоко дышать тоже не получалось. Вся кожа болела, будто обожженная. Хэлунн собрала все силы и резко выпрямила ногу. Раздался треск. Неужели кость?.. Нет, только кожа в суставах засаднила сильнее. Она медленно повела плечами, выпрямляясь, и услышала тот же звук. «Оковы ломаются». Хэлунн с трудом подтянула ногу к себе и медленно попыталась встать, опираясь на стену, так удачно расположенную за спиной, но вдруг пошатнулась и стала медленно падать вперед с оглушительным треском. Каким-то чудом ей удалось выставить руки перед собой и не удариться лицом. Хэлунн переждала приступ жжения на коже и приподнялась на локтях. На этот раз глаза открылись сами – видимо, она непроизвольно зажмурилась и сломала корку на веках. Взгляд фокусировался с трудом, руки были целиком покрыты серо-зелеными струпьями. «Кажется, это нормально…» Комната в целом была та же самая, что и – сколько? Три? Пять? Семь дней назад? – но выглядела как-то иначе, будто через призму или светофильтр. «Теперь так будет всегда?» Впрочем, функционально зрение не испортилось, Хэлунн отлично видела пол, стены, померкший Кризалис, кровать и стол… А на столе дымится пиала. «Это не моя, значит… Кто? Где? Что делать? Я не могу ничего делать!» Послышались мягкие шаги и шорох платьев, и из кухни появилась пожилая женщина с мягким лицом и искусственно заостренными затылочными костями, в руках у нее была тарелка квал’фа. «Мама!» Минбарка подняла голову, ее глаза в ужасе распахнулись, тарелка выпала из рук, красные кусочки фрукта разбежались по полу. — Хэлунн?! Она рванулась к дочери, опустилась рядом с ней на колени и попыталась подхватить под локти, но, услышав стон, отдернула руки и заметалась по комнате. Найдя большое мягкое покрывало, она накинула его на плечи и спину Хэлунн и перенесла ее на кровать. Та вздохнула, замерла и попросила пить. Мать напоила ее из ложечки, скорее смочив губы, чем утолив жажду. — Подожди, я позвоню отцу. Женщина подошла к компьютеру и набрала номер. На мониторе появилось обеспокоенное лицо пожилого минбарца. — Она очнулась, Нерелл. — Отлично. Я сейчас буду с командой врачей, — ответил тот и отключился. Мать снова поднесла Хэлунн чашу с водой. Она еще восстанавливала дыхание после питья, когда зашипела дверь, комната наполнилась звуком шагов, и кровать окружили врачи. Из-за плеча одного из них выглянул отец и ободряюще кивнул Хэлунн. Потом были долгие, утомительные и унизительные процедуры. Под конец, сделав соскоб с корки на коже, главный врач вынес вердикт: — Струпья отвалятся сами. Но еще несколько дней ей нужен полный покой. «Это я знала и сама», с досадой подумала Хэлунн и провалилась в сон. Всякий раз, как Хэлунн просыпалась, рядом были мать или отец. Ей помогали сесть, напиться, пройтись по комнате, не произнося ни слова сверх необходимого. Она пыталась спросить что-нибудь – «Как вы узнали?» или «Что теперь будет?», но каждый раз ей отвечали только «Не трать силы зря». Хэлунн ничего не оставалось, кроме как вытряхивать из одеяла куски струпьев, постепенно обнажавших розовую кожу, и возвращаться в постель. С каждым разом ей удавалось не спать все дольше, и в тот день, когда отвалилась последняя серо-зеленая корочка, она уже чувствовала себя совсем как раньше. На следующий день мать наконец заговорила о чем-то кроме бытовых необходимостей. — Ты хорошо себя чувствуешь, Хэлунн? — Нормально, — ответила та и, то ли бравируя, то ли из чувства протеста добавила: — Лучше чем когда-либо. Минбарка горестно вздохнула, повернулась спиной к дочери и направилась на кухню, но на полпути оглянулась и прошептала, изломив надбровные дуги: — Хэлунн, у меня к тебе только два вопроса: как и, главное, зачем?! — Ну, я взяла в лаборатории трилюминарий, распечатала там же детали Кризалиса… — начала она, делая вид, что не слышит боли в голосе матери. — Забудь!.. Завтра утром тебя ждут на совете клана. Я пришлю одежду и оставлю тебя на время твоей медитации. Будь добра, приведи себя в порядок. — Мама… — До завтра, Хэлунн, — уронила та, покидая номер. Медитация ладилась плохо: тревожные мысли долго не шли из головы, и даже в освобожденном сознании где-то на периферии не слишком удачно пряталось беспокойство. Пост тоже давал вместо очищения только дискомфорт: впервые после трансформации наконец-то хотелось есть, но было нельзя. «Может, люди физически неспособны к минбарским ритуалам?» Потерпев неудачу с духом, Хэлунн решила подготовить к встрече с Советом Клана хотя бы свою материальную оболочку. Она помылась водой, потому что привычный гигиенический раствор теперь разъедал кожу, облачилась в исподнее и распаковала платье, доставленное пару часов назад. Левая половина была окрашена в цвета клана – темно-синий с золотисто-зеленым астрономическим узором, а правый рукав оказался холодно-белым, словно снег на горных пиках. Белый – символ чистоты, но также и символ одиночества. На церемонию Грёз минбарцы облачаются в белый в знак отчуждения от мира реальности и полного обращения к миру своего или чужого сознания. Мертвых облачают в белый в знак их отчуждения от мира материального. Быть одетым в белое на встрече своего клана значит быть отчужденным от клана. Иметь на такой встрече белую деталь в одеянии… «Я стою на краю». Ответное письмо от Дианы было наполнено искренним восхищением, но кроме видеоуроков по созданию причесок содержало еще и плохие новости. Подруга писала, что люди вряд ли считают такие изменения в геноме хорошим способом их поддержать по совершенно разным причинам от «Как вы посмели осквернить образ человека?!» и «Не нужна нам ваша вшивая поддержка!» (Хэлунн так и не поняла, при чем тут насекомые-паразиты; неужели люди считают минбарцев настолько неспособными к уходу за волосами?) до «То, что люди переманивают граждан от минбарцев, скорее настроит последних против первых, чем как-то окажет им поддержку». Прилагался отрывок из недавнего репортажа земных Межзвездных Новостей с «Вавилон 5», интервью с Мин’энтил* Деленн. Она сидела в каком-то кафе за столиком и что-то рассказывала земной женщине-репортеру. Репортер: Ваша внешность нетипична для минбарцев, не так ли? Деленн: Так. Репортер: Согласно архивам станции, год тому назад вы выглядели совершенно иначе. Над плечом Деленн появилась ее фотография в прежнем облике. Деленн: Я добровольно согласилась на перерождение в надежде, что оно приведет к улучшению понимания между нашими народами. Репортер: Более четверти миллиона людей были убиты в войне с вашим народом. Как вы думаете, что почувствуют семьи погибших, узнав о вашем... перерождении? Деленн: Я... не знаю... Я... надеялась... Репортер: Думаю, они сочтут себя оскорбленными, преданными. Присвоив себе человеческое лицо, вы забрали частицу нас, на которую не имели права. Что вы сказали бы им? Всем мужьям, женам, детям, братьям и сестрам тех, кто был убит в войне с вашим народом,... которые видят минбарку... с лицом землянина? Деленн: Я... Мне жаль... Я не могу... нельзя ли прекратить это? Пожалуйста! Хэлунн стало трудно дышать, и она прикрыла ладонью внезапно запылавшие глаза. Ей было больно, за Деленн и из-за своего бессилия против неумолимой репортерши. «Что тебе сделала эта чудесная, добрая посол Минбара, мерзкая женщина? Это же очевидно, что она не намеревалась оскорблять человечество, а хотела лишь укрепления мира! Ну ничего, Сатаи Деленн, теперь вы не одна!..» Приведя в норму дыхание и чувства, Хэлунн открыла приложение с видеоуроками и покосилась на зеркало. Кризалис одарил ее почти прямыми каштановыми волосами («Совсем как у Мин'энтил Деленн!» — с тихим восторгом думала Хэлунн), и в последние пару дней она даже научилась делать их ровными с помощью деревянного частого гребня, который купила в сувенирной лавке еще на заре своего плана. «Расчесывать, — поправила она себя, — Правильно говорить – расчесывать». Героиня первого видеоурока собирала уже расчесанные волосы в кулак у затылка, зачем-то расчесывала их снова и завязывала у самого черепа лентой эластичного материала. Хэлунн остановила запись и заметалась по номеру в поисках чего-нибудь подходящего. Наконец на кухне обнаружился подходящий кусок полимера, стягивавший пакет с какой-то едой. Хэлунн растянула его на пальцах правой руки, как девушка из видео, а левой потянулась собрать волосы, но наткнулась на острую затылочную кость. Раньше она была главным украшением Хэлунн, и та старательно ее шлифовала, затачивая выросты почти до игольной остроты и заставляя их торчать во все стороны, как принято у мужчин из касты Воинов. Это как бы подчеркивало независимость характера и остроту ума обладательницы. Хэлунн сама придумала эту деталь и была рада, что сохранилась полоска ее старой кости, но, кажется, она несовместима с традиционными человеческими прическами. Волосы ложились поверх нее, и острые пики неопрятно торчали из неравномерно лежащих и образующих петли прядей. Хэлунн пересчитала выемки между выступами, разделила волосы выше кости на соответствующее количество пучков и попыталась распределить их равномерно, надеясь, что получится нечто вроде солярного символа. Получилось примерно то же самое, что было сначала, только пики торчали сильнее и петель уже не было, зато пряди пересекались между собой, создавая на макушке нечто вроде запутанной изнанки вышивки. «Не буду переделывать, а если спросят, скажу, что это символизирует сложность путей моей мысли» — подумала Хэлунн и снова потянулась собрать волосы на затылке, но их кончики выскользнули из ее пальцев. Кость забрала себе большую часть их длины, и теперь ее было недостаточно, чтобы объединить верхние пряди с нижними. Хэлунн в бессилии опустила руки и уронила голову на стол. Верхние волосы упали у нее перед носом. «Мора!» — зло подумала она и вздохнула. «Ладно, коль скоро я беру пример с Мин’энтил Деленн, было бы разумно воспользоваться ее опытом». Хэлунн открыла интервью в самом начале, где посол еще не была расстроенная, и поставила видео на паузу. Верхние волосы уходили под костяной венец и выходили из-под него вместе с нижними. В результате трансформации между костью и черепом зачем-то образовалась пустота, везде, кроме двух узких соединяющих полосок на висках. Так странно было чувствовать там прикосновения и холод воды, принимая душ. Хэлунн заново расчесала волосы, распределила их между ладонями и попыталась пропихнуть концами под кость, но они не лезли, сбивались и топорщились. Пришлось заправлять их маленькими прядями, едва ли не поштучно. «Никогда больше их оттуда не достану!» — решила Хэлунн, закончив работу. Костяной венец победно торчал над головой, но волос с виду стало значительно меньше, и в глаза бросилась довольно обычная для касты воинов, но совершенно неизящная круглая форма лица. Прежде широкие затылочные кости, а потом копна шевелюры уравновешивали заметные щеки, теперь же они резко выделялись, визуально утяжеляя нижнюю часть лица. У мужчин это, наверное, говорило о дородности, силе и жесткости. Хэлунн надулась, выпятила губы и сурово свела надбровные дуги к переносице. Зрелище было неоднозначное, и она засмеялась, разом согнав с лица всю «жесткость», а потом ужаснулась: «Неужели я так выгляжу когда сержусь?!» «Впрочем, для воина дух важнее оболочки», — подумала Хэлунн и решила закончить прическу. Волосы получилось связать в один так называемый хвост внизу головы («Ну какой же это хвост, если там нет позвонков?»), но потом девушка из видео разделила их на три пряди и начала невообразимым образом переплетать, как будто это просто. И сил, и времени оставалось мало, а голова уже выглядела прилично, так что Хэлунн оставила все как есть и перекинула волосы через плечо. Правда, те были короткие и с поворотом головы вернулись на спину. «Наверное, они как затылочные кости – растут с возрастом, поэтому у Мин’энтил Деленн длиннее». *** — Назови себя. — Я Хэлунн из клана Ночных Странников, из касты Воинов. — Ты знаешь, зачем ты здесь, Хэлунн? Холодный, темный зал, где в трех пятнах белого света стоят суровые главы клана в одеждах с узором из треугольников. Из-под левого капюшона свирепо смотрит дядя Таалор. Четвертое пятно света предназначено для Хэлунн, она только что в него вошла. Такая обстановка совершенно не располагает к вызывающему поведению, скорее внушает трепет. — Да, я знаю. — Ты несанкционированно использовала оборудование из лаборатории своего клана, похитила ценнейший прибор и артефакт, не сообщив о его дальнейшем использовании и местонахождении и вынудив нас прибегнуть к поиску по маячку. «Во имя Валена, как же я не догадалась! – мысленно возопила Хэлунн, — Впрочем, если бы я знала о маячке заранее, я бы сделала все то же самое. Все равно они не успели меня остановить». Она выпрямила спину и гордо подняла голову. — И главное, – продолжал старейшина из-под правого капюшона, — ты предала свой клан, свою касту и свой народ, переселив минбарскую душу в человеческое тело. Залог светлого будущего нашей расы, доверенный тебе Вселенной, чтобы очистить, развить и улучшить, ты отдала представителям расы, жалкой в своей дисгармонии. Что это, если не самое страшное предательство из возможных? Необходимость применения жестких мер очевидна, но минбарцы справедливы, и мы выслушаем тебя, Хэлунн, как завещал нам Вален. Говори же! Она помолчала, репетируя в голове звучание своего голоса – он не должен быть дрожащим, хриплым или слишком высоким – но когда заговорила, эхо раскидало его по залу, делая каждый отзвук одиноким и жалким. — Люди не такие отсталые, как вы думаете! Они пока не догнали нас в области технологий, но это вопрос времени. Их раса так молода, но уже весьма влиятельна. Их дипломатические способности впечатляют не меньше, чем вооружение, а технологии – дело наживное, особенно если учесть их талант к общению и организации сообществ. Прошу, оцените по достоинству хотя бы идею создания «Вавилона 5». Она принадлежит именно людям. Не буду говорить об их культуре, хотя этот разговор был бы не менее интересен. Они не хуже нас, и я не понимаю, почему бы не отдать им душу, если… «…если мое сердце уже у них…» …если наш дух, как и их, порожден Вселенной. Не можем же мы утверждать, что одна часть Вселенной хуже другой? Мин’энтил Деленн совершенно… — Замолчи, еретичка! – зарычал левый капюшон, — Я так и знал, что во всем виновата она! Предательница из касты Жрецов делает и наших детей предателями! Как же я скучаю по тем временам, когда можно было не считать слова жрецов за слова!.. Хэлунн в ужасе ощутила свой дипломатический прокол. Нельзя было упоминать Мин’энтил Деленн! Теперь ее будут обвинять еще и в подрывной деятельности. Дядя Таалор тем временем упивался собственной яростью. — Молодое поколение слишком либерально. Посмотрите на эту юницу! Ее мать – гениальный конструктор систем регенерации, отец – потрясающий врач, а дядя – пилот и член совета клана, и это далеко не все, с кого она могла бы брать пример. Но кого же она выбирает в итоге? Предательницу расы, отродье противоборствующей касты! Я бы сказал, что это отнюдь не смягчающее обстоятельство. Минса’хат**, выносите приговор. — Хэлунн из клана Ночных Странников, из касты Воинов, — раздался из-под среднего капюшона низкий женский голос, — Это последний раз, когда тебя так называют. Ты изгоняешься из клана и из касты и должна покинуть территорию Минбара в самое ближайшее время. Накануне Хэлунн много думала о том, как это будет, и пыталась представить себе ту внутреннюю пустоту, которая должна была поглотить ее душу после изгнания, но сейчас не почувствовала ровным счетом ничего. Наверное, дойдет позже. Эмоции временно покинули ее, а оставшийся в одиночестве разум транслировал по черепной коробке недоумение: «Почему Мин’энтил Деленн не выгнали из клана?» Этого не стоило говорить вслух, потому что все бы подумали, что Хэлунн хочет для посла своей участи, ей уже было стыдно за эту мысль, но ничего другого она подумать не могла. Будто заглянув в ее сознание, левый капюшон вставил едкую ремарку: — Жрецы не были так радикальны с Деленн. Они не смогли выбросить отмерший, сгнивший орган и хранят его теперь в баночке на «Вавилоне 5», надеясь, что его когда-нибудь удастся пришить. Мы же будем разумнее. К тому же, наш «орган» не успел наделать политической шумихи. — Мин’энтил Деленн тут ни при чем, не вините ее! Она не просила меня ни о чем, я все сделала сама! Для нее, для вас и для людей. Для мира. Если вы примете нас, то примете всё что угодно. — Да уж, это точно, — фыркнул правый капюшон. — Отправим ее на «Вавилон 5», пусть Деленн сама решит, что с ней делать. — О да, пусть госпожа посол получит наконец то, что эта глупая юница так хочет ей подарить.