Вечера в дистрикте 12

К обеду, когда Китнисс завершила работу над двумя новыми главами своей рубрики, она решила взяться за дельце, о котором подумывала уже давно. Оно было ей весьма интересным хотя бы по той простой причине, что Китнисс мало что знала о прошлом Эффи. Тринкет как-то в один из прекрасных летних вечеров, когда закатное солнце заливало гостиную сквозь большое окно, подошла к девушке и сказала ей тихо, прижимая к груди какой-то свёрток: - Кит, я давно хотела отдать тебе это... Больше некому, а мне это уже совсем не нужно. Посмотри, может быть, ты найдёшь там что-то интересное для себя. Китнисс развернула розовую бумагу, которую Эффи по привычке надушила своими лавандово-перечными духами. Это был дневник с обложкой анакондовой кожи и опаловыми вставками, закладками страниц тонкой бумаги служили нежно-лиловые верёвочки с пышными кисточками на концах. Книжица была довольно пухлой, а почерк - мелкий, но ровный и изящный: было видно, что Эффи вложила в этот дневник немало труда. - О, да, душка, это моя исповедь... История души. Не думаю, что она высвечивает всех подробностей того, через что я прошла... Но в любом случае это весело. Всегда интересно читать чужие дневники. Ну, во всяком случае, я всегда это любила. Некоторые мои капитолийские подружки не брезговали тем, что тайно выведывали секреты друг друга, воруя эти записные книжки, в общем-то, никто даже особо не обижался, это было в моде: сама знаешь, в Капитолии помирали со скуки, вот и выдумывали всякие странные развлечения... Как-то Плутарх решил устроить зрелище, собрал всех безъязых и велел им бежать марафон от Площади Цветов до отеля, что стоит рядом с Тренировочным Центром... Голыми велел бежать!.. Господи, такое унижение, мало ему того, что им языки отрезали... Этот Плутарх, надо сказать, тот ещё извращенец. Он с детства любил роскошь, драгоценности, яркий блеск, помпезность и зрелища. Всё это сочеталось в нём с любовью к путешествиям и развлечениям не самого лучшего пошиба. И всё было бы прекрасно, если бы не его бешеная тяга к манипуляции и садистская натура. Ну ты сама знаешь, чем большей наглостью обладает человек, чем больше в нём изобретательности на пакости, тем выше должность он занимал в правительстве. Ну, изобретательность ценилась ещё среди Распорядителей: Сенека обладал отменной способностью генерировать идеи и координировать всякие мерзости на Арене... Я как-то была там, где всем этим заправляют, специальное разрешение, надо сказать, пришлось выбивать: Хеймитч постарался, по старой дружбе. Интересно так, мне даже дали возможность запустить на экран герб Капитолия, ну, который после пушки идёт... Помню, тот трибут погиб какой-то очень странной смертью. Брр... Как я могла тогда спокойно на это смотреть?.. Но вообще, когда каждый год такое творилось, уже ничему не удивляешься. - Тебе нравилось быть Сопровождающей? - спросила Китнисс неожиданно для себя. - А ты как думаешь? - зевнула Эффи. - Деваться было некуда. Ну, в Первом я никогда не хотела быть ею, несмотря на то, что они почти всегда побеждали. Там такая нервотрёпка, напряжение ещё большее, чем с неудачниками в Двенадцатом. Там с трибутов надо было пылинки сдувать, и носиться вдвое больше обыкновенного. А менторы там жутко надутые, тщеславные и привередливые, это просто что-то с чем-то... Нет уж, Хеймитч хоть мозг мне не выносил. Правда, чтобы от него чего-то добиться, надо было очень постараться... Выпивон дорогой заказывала за свой счёт, иногда, правда, Цинна снабжал. А Хеймитчу ещё и не нравилось... Иногда шаг вперёд - результат хорошего пинка сзади... Китнисс глядела на блокнот. После того, как она вспомнила этот разговор, ей отчего-то расхотелось открывать книжицу. Почему так произошло, она не могла понять. Эффи если бралась за описание, то описывала всё в подробностях, и, скорее всего, здесь были собраны подробности не самые приятные. Во всяком случае, вечеринки и закулисные интриги в столице были настолько мерзкие, что тошнило даже от одной мысли от них. Помнится, Эффи говорила что-то про оргии и прочие гадости, причём это не особо-то скрывалось, а некоторыми вроде того же Плутарха даже поощрялось и поддерживалось. Эффи, вспоминая о своей жизни в столице, часто без обиняков описывала такое - из любви к искусству - что Китнисс поневоле затыкала уши или включала бумбокс с капитолийской попсой. Эффи смеялась и доставала бутылку коньяка. Правда, не пила, только смотрела сквозь содержимое бутыли на солнце. Говорила, что это напоминало ей мерцание подсвеченного бассейна в одной загородной вилле, который однажды наполнили этой жидкостью, когда одному папику захотелось развлечься - и такие бассеины установили по всему городу. "Восьмой дистрикт тогда после этой выходки лишился на несколько недель хлеба и молока", - вспоминала Тринкет.