Товарищ джедай.

      Первые пару минут в помещении стояла гробовая тишина. Никто не ожидал такого поворота событий. Сам Ленин пребывал примерно в том состоянии, в каком он был, когда ему доложили о высадке англичан в Архангельске. И почему никто не предусмотрел, что они могут брать в заложники гражданских? Ставка делалась на те самые « энн-дцать процентов, после которых капитал становится…», а именно на жадность зайгеррианцев. Предполагалось, что кошки, не желая терять «товар», попросту вывезут местных так же, как они сделали это несколько лет назад, во время Войн Клонов. Теперь же всё шло абсолютно не по плану.       Ленин вновь оглядел собравшихся. Кто-то сидел молча, задумавшись, кто-то тихо переговаривался с соседом, а кто-то смотрел прямо на него, ожидая, что он что-то скажет. Мерно тикал кем-то поставленный таймер, отсчитывающий оставшееся время. Сорок минут. Тридцать девять минут пятьдесят девять секунд. Пятьдесят восемь секунд. Пятьдесят семь. В голове Ленина пронеслась мысль: «А, может, к чёрту этих рогатых? Разнести бы их всех артогнем, вместе с кошками, как в Ярославле. И хлопот меньше и, в конце концов, будет стимул мстить за своих», но тут же вспомнил, с какой расой имеет дело: люди может быть и озлобились бы, но тогруты… Те бы устроили стодесятидневный траур, не меньше. Пацифисты же. А воевать армией, моральный дух которой ниже, чем у защитников Зимнего в октябре тысяча девятьсот семнадцатого года, будет, мягко говоря, неудобно.       Нужно какое-то другое решение проблемы, причем быстрое и, по возможности, максимально безболезненное по отношению к местным жителям.  — Может, снайперы… — раздался чей-то голос. Ленин даже обрадовался – наконец-то хоть кто-то выскажет свое мнение, — Если отряд снайперов ликвидируют часть охраны, то…  — Не подходит. Охраны слишком много, и стрелять они начнут сразу же. Нужен другой вариант.  — А почему нельзя просто атаковать? Пригрозим, что в случае расправы поступим с ними так же.  — И в результате получим пару тысяч трупов? Чтобы нас потом называли убийцами?  — С чего это у вас вдруг такое сочувствие к нашим врагам? Им, например, нет дела до того, как мы их называем после того, как они сжигают наши деревни и уводят наших собратьев в рабство!  — А ничего, что речь идет вовсе не о том, как нам мстить своим врагам, а о том, как спасти заложников?  — А вам в голову не приходило, что это может быть ловушкой? Что заложников убьют или, что вероятней, увезут на рудники, даже если мы выполним их условия?  — И что? Вы хотите сказать, что из-за ваших предположений не стоит пытаться спасти сотни невинных жизней, я вас правильно понимаю?       Все оглянулись на техника, до этого молчавшего. Тот принадлежал к расе тогрут и говорил лишь тогда, когда к нему обращались, из-за чего многие его попросту не замечали. Для него лишний раз рот открыть было чем-то из ряда вон, а тут – вмешался в спор высших офицеров.  — Вам может быть до них нет дела, а у меня в городе остались жена и малолетний сын! Так что… — Тут он закрыл лицо руками и выбежал из комнаты. Все свидетели этой внезапной вспышки сидели молча. Мерно тикал таймер. Ленин внезапно вспомнил, что его поставил тот самый техник. «А я ведь даже имени его не знаю», подумал он.  — Арестовать его?  — Оставьте. Сейчас у нас более насущная проблема, чем нервный срыв одного че… Виноват, служащего.  — Неприятнее всего то, что таких «техников» у нас половина армии, если не больше. — это говорил Ку Шев, командующий формирующейся на Шили Второй Армии.  — Полностью с вами согласен, товарищ Шев. И именно поэтому мы должны приложить все усилия к освобождению заложников.  — Давайте тогда примем их требования. Вернем пленных, отойдем от площади, а затем устроим артиллерийский обстрел. Сколько у нас времени?  — Еще двадцать минут.  — Пленников-зайгеррианцев успеют доставить за это время?  — Думаю да.  — Так передайте Сиене, пусть обменяет пленников, затем…       Диалог прервал Ленин.  — Слушайте, свяжите меня с Дзер-Джинном.  — Зачем?  — Я вам потом объясню, это очень важно!  — Так техник ушел…  — Позовите другого! — Слушаю?  — Товарищ Джинн, у меня к вам пара вопросов: вы можете в очень сжатые сроки найти газ и доставить его на Кирос?  — Постойте, я не совсем понял, о каком газе идет речь? Зачем он на Киросе?  — Усыпляющий газ! Такое количество, чтобы можно было усыпить несколько сотен зайгеррианцев. Сможете достать?  — Ну, в принципе, могу. Но потребуется время.  — Сколько?  — Стандартные сутки, может чуть больше.  — Как только доставите газ на Кирос, сразу передайте его Сиене, тот будет знать, что с ним делать. Не забудьте также отправить им противогазы и распылители.  — Так точно, товарищ Ленин. Конец связи. — Ну и что это было? — Нет времени объяснять! Передайте на Кирос следующее сообщение:             Командующему Ову Сиене.       Пленных не менять. Позиции не сдавать. Передать зайгеррианцам, что военнопленные были отправлены на другие планеты и для их возвращения необходимо время: около полутора стандартных суток. К вам тем временем прибудет груз: усыпляющий газ. Его необходимо распылить на позиции, занятые врагом. После этого зайгеррианцев следует разоружить, а заложников перенести на наши позиции. Об успешном выполнении доложить.             В. И. Ленин.       Окружающие смотрели на Ленина, как на безумца.  — Вы же понимаете, что под действие газа попадут заложники?  — И что? Я же не приказал распылить иприт или что еще похуже…  — Иприт?  — Газ. Смертельный.  — Нет, вы лучше скажите, как вам в голову пришла такая идея. Мы в войнах усыпляющий газ используем только в гранатах, но чтобы распылять — такого еще не было.  — Очень просто. Когда-то на моей родной планете была война. И однажды две армии встали друг напротив друга и ни одна не могла пробить оборону другой. Тогда одни решили распылить над окопами – это такие глубокие траншеи, в которых сидели стрелки, особый наркотик, который сделал вражеских солдат неподвижными. Вот и всё. — Да уж. Я слышал о множестве разных способов ведения войны, но вот чтобы применять наркотики как оружие, да еще таким способом – об этом я слышу впервые! Раздался громкий писк. Время вышло. Кто-то с силой ударил по таймеру и тот замолчал. Ленин откинулся на спинку кресла. Вот и всё. Он сделал все, что в его силах. Теперь всё зависит от того, справятся ли его подчиненные.