КХИТАЙ
16 августа 2019 г. в 21:18
Трудно даже описать, сколько бед и опасностей постигло эту злосчастную экспедицию за тот год, что миновал с её начала. Десять кораблей вышли из порта блистательной Мессентии. Только три из них дошли до места назначения. Штормы, пираты, морские чудовища, флоты враждебных государств — все брали свою дань. Они бы и половины этого пути не проделали, если бы на каждом корабле не восседал могучий чернокнижник, чьи заклинания и призванные демоны отводили значительную часть угроз. Но даже магия не всемогуща, и периодически тот или иной корабль погибал.
Но ещё опаснее моря были чужие берега, поэтому впервые сошедшие на твёрдую землю за последний месяц моряки и воины, хоть и радовались возможности поесть что-то кроме осточертевших солонины и рыбы, поглядывали в джунгли с опаской и постоянно держали наготове оружие.
Однако человек, что руководил экспедицией, не разделял ни страхов простых солдат, ни их возмущения. Он был вполне удовлетворён результатом путешествия. И вопроса «как же мы вернёмся домой, если потратили столько жизней, чтобы добраться сюда» — этот человек тоже себе не задавал. В крайнем случае он избавится от остатков экипажа и пересечёт континент своим ходом, по суше. Его магия была достаточно сильна для этого. Если же его план сработает, он проделает обратный путь всего за несколько дней, путями, закрытыми для смертных. Он мог бы добраться сюда, на противоположный конец великого континента, один — возможно, даже быстрее, чем корабли. Но для того, зачем он пришёл сюда, ему нужны были люди. Пока — нужны.
Едва сойдя на берег, он отошёл подальше от основной толпы, повернулся лицом к морю, и подняв руки, выкрикнул несколько заклинаний. Совершенно ничего не случилось — видимо, его магия не сработала. Однако выражение лица колдуна говорило об обратном. С видом человека, исполнившего свой долг и крайне этим довольного, маг вернулся к ожидавшим его людям и начал отдавать распоряжения, как обустроить лагерь и где лучше вытащить на берег корабли.
Оно пришло поздней ночью, когда почти все путешественники уже уснули после тяжёлого дня. Высадка на берег — дело хлопотное.
Но предводитель не спал, он ожидал, иногда заглядывая в старинную книгу в переплёте из человеческой кожи и что-то шепча себе под нос. И дождался.
Совершенно бесшумно, без единого всплеска оно поднялось из воды — чудовищное чешуйчатое создание, почти в два человеческих роста, со сверкающими в лунном свете выпуклыми глазами и оскаленной пастью, способной перекусить человека пополам. Когти его перепончатых рук почти касались воды.
— Ты не змей, — пробулькало оно на древнем языке, забытом за тысячелетия до появления первого человека. — Но ты произнёс заклятия змеиного народа. Кто ты, и откуда знаешь о старом завете?
— Моё имя Ксальтотун из Пифона, — спокойно ответил человек. — Я жрец храма Сета, который известен вам под именем «Йиг». Во мне нет змеиной крови, однако я исполняю заветы змеиного народа, и несу его знания и волю. Немногочисленные истинные змеи ещё живут под землёй, под нашим присмотром, но они не осмелились бы на тот путь, который проделал я, чтобы воззвать к вам.
Существо задумчиво наклонило голову, уставившись на него одним глазом.
— Плохо идут дела у змей, если они вынуждены прибегать к помощи таких эфемерных созданий, как ты. И с каким же делом ты явился, Ксальтотун из Пифона?
— Мне нужна ваша помощь. Нужно достать нечто со дна морского — только вы можете туда доплыть.
— Потеряные сокровища? — морда Глубоководного презрительно скривилась. — Вы, люди, постоянно роняете на дно всякий мусор, а потом умоляете его достать. Когда вы уже начнёте нормально следить за своими вещами?
— Сокровища, да, но не денег, а знания. Того знания, к которому вы сами никогда не осмеливались подойти, а потому оно вам не нужно.
— Нам не нужно и золото, которое вы так щедро бросаете нам на головы. У нас своего более чем достаточно. Но почему ты решил, что мы позволим опасному знанию попасть в руки человека?
— Потому что договор между Глубоководными и змеиным народом всё ещё действует. Никто из детей Йига, родных или приёмных, не повернёт своё оружие или знания против вас. Мне нужна всего лишь власть над земными пределами, океаны мне без надобности.
— Не повернёт намеренно. Однако существуют знания, способные сотворить великое зло и против воли знающего.
— Сейчас речь не идёт о таком знании. Мой предшественник, Тулса Дум, уже призывал этого демона тысячи лет назад. И хотя тогда он потерпел поражение, никакого иного вреда, кроме неосуществления амбиций Жрецов Змея, нанесено не было.
Ксальтотун промолчал об истреблении большинства гибридов змеелюдей Куллом, царём Валузии.
После того страшного боя возле цитадели детей Юггота, боя, который вошёл в легенды сразу трёх культов, Вековечный враг осуществил то, чем угрожал Ричарду. Он добыл истинный свиток, приложил его к телу Т-Йога и оживил его. После чего Т-Йог (потратив около пяти лет на психологическую реабилитацию и приспособление к новой эпохе) вошёл в гигантский склеп, встретил Гатанотоа лицом к лицу и навсегда изгнал его. Но вернуться обратно, чтобы вкусить заслуженные почести, он не смог. Меняющие форму твари встретили его, когда он спускался с гор, и сожрали.
Зря они это сделали, по правде сказать. Т-Йог был не каким-то дешёвым суеверным шарлатаном. Он был первосвященником Шаб-Ниггурат, а Великая Матушка знает за Вековечного врага. И те сто пятьдесят тысяч лет, что его мозг провёл запечатанным внутри мумии, он потратил с пользой, в глубокой медитации, напитываясь её энергиями и знаниями из Эмпирея. Каждая клеточка его мозга и тела была изменена, каждая молекула ДНК перестроена. Энергия эта, правда, была очень хорошо запечатана и очень эффективно уравновешена. Если бы Т-Йог попытался потратить её на чары или на чудеса, его тело мгновенно сгорело бы (да и душа, вероятно, тоже). Если бы он прожил обычную жизнь великого героя и правителя, и умер от старости, с ним бы ничего не случилось. Ну кроме того, что его дух бы не растворился, как у обычных смертных, а отправился на небесные пастбища богини.
Но Т-Йог был сожран супершогготом. И его Эссенция кипящей лавой устремилась в глотку прожорливой твари. Химические команды, которые центральное ядро передавало своим порождениям, растворились в этом кипятке потусторонних энергий за тысячные доли секунды.
Бесконечно изменчивая плоть, некогда принадлежавшая Шаб-Ниггурат, снова покорилась ей. Увы, без центрального ядра — супершоггот, как и в прошлый раз, предусмотрительно держался подальше, отправляя за едой только свои фрагменты. А лишённая ядра, даже направляемая волей могучего эмпирейного существа, она должна была распасться в течение суток. Перерождённый Т-Йог получил выбор из трёх вариантов: потратить основную часть энергозапаса на призыв нового ядра через Эмпирей с других звёзд и стать аватарой Великой Матери на Земле; уснуть на несколько тысячелетий, пока не будут найдены альтернативные способы стабилизировать плоть супершоггота; либо уйти в Страну Снов, где обычные законы физиологии не действуют. Он выбрал последнее, и под песнопения жрецов шагнул в бессмертие.
Отныне он был известен как Хастур, Король в жёлтом, Неописуемый верховный жрец, восседающий в монастыре на плато Ленг. Он сам стал малым богом, воплощением безумия, как его называли некоторые, потому что кто может остаться полностью в своём уме, помня образ василиска и сто тысяч лет заточения в собственном теле, даже если и не мог обезуметь за сами эти годы?
Змеелюди, однако, своей части пирога не получили. Вековечный враг затаился, потерял значительную часть биомассы, но не был уничтожен. Культисты Шаб-Ниггурат в благодарность за победу над Гатанотоа, пусть и случившуюся без прямого участия змей, пообещали помочь, если супершоггот появится открыто — но ничего не могли сделать, пока он спал где-то в трещинах земной коры. А оба украденных им алмаза всё ещё могли находиться где угодно.
Попытавшись убить очередного короля Валузии, чтобы заменить его двойником, как делали много веков, интриганы из храма Бога-Змея неожиданно встретили крайне решительное сопротивление. Почти все их агенты были выслежены и уничтожены, сам храм в столице — взят штурмом, все жрецы — казнены. Уцелели только подземные этажи, где обитали чистокровные Дхувиане — до них разъярённая толпа добраться не смогла, они были хорошо замаскированы.
Вовремя сбежавший Тулса Дум в своих мемуарах называл этот разгром величайшей трагедией в истории. Ксальтотун не разделял его мнения. На его взгляд, чистка от гибридов пошла змеелюдям и их человеческим союзникам скорее на пользу. Первые оказались в безопасности, так как их официально числили вымершими. У вторых же оказались развязаны руки — а в действиях на малых исторических отрезках они понимали куда больше.
Тем не менее, алмазы всё-таки желательно было вернуть. Тулса Дум провёл несколько блестящих попыток разыскать их в следующие несколько столетий. Но вытащить Ричарда из склепа не пытался, так как счёл этого демона бесполезным. А ведь мог бы это сделать без особого труда — Гатанотоа там уже не было, Вековечный враг спал… Но череполицый предпочёл другие инструменты.
А потом грянул Великий Катаклизм и Тулса Дум сгинул в нём. То ли получил такие травмы, что умер по-настоящему, несмотря на то, что не был живым в биологическом смысле, то ли оказался где-то похоронен и не смог выбраться, то ли решил надолго уйти в тень.
— Но недавно он объявился снова.
— Тулса Дум?
— Да нет! Вековечный враг, будь он трижды проклят! Уже несколько городов опустошены. Варвары неожиданно осмелели, они нападают на Стигию и на Ахерон. Карательные рейды не помогают. Он хочет окончательно истребить змеиный народ — и хочет опять сделать это руками людей.
— И ты думаешь, Малефик поможет тебе в том, в чём не смог помочь Тулсе Думу?
— Да, Глубоководный, я так полагаю. Потому что Тулса Дум находился во власти гибридов, и не имел такой свободы действий, какая есть у меня. В том числе и в заключении договоров с демонами… и с иными народами, как с вами.
— И мы переходим к самой сути этого разговора. Что предлагаешь ты нам, если получишь Малефика?
— Пятьсот человеческих рабынь всех народов континента, хорошо обученных и способных к рождению детей.
— Ты знаешь, что мы ценим. Где они?
— Они в Пифоне, Глубоководный. Или ты думаешь, что я стал бы везти их на этих кораблях, которые вы способны потопить в две минуты?
— Что ж, Малефик тоже будет доставлен тебе в Пифон.
— Не так быстро. Он нужен мне здесь. Но я знаю, что для вас путешествие через два океана — небольшая прогулка, а не смертельный риск, как для нас. Вы можете отправиться в Пифон и забрать их у моих слуг в заранее оговоренном месте. Я встану на этом берегу лагерем на это время.
— Для нас — да, но ваши рабыни плавать на тысячи тысяч шагов не умеют.
— Вам ведь нужны не они сами, а потомство от них. Вы сможете зачать детей с ними прямо в Пифоне. Дети вырастут в лучших и богатейших домах Ахерона. Это я тоже гарантирую. Когда же они проживут свои человеческие жизни, никто не будет препятствовать им уйти в океан.
— Что ж, это предложение имеет смысл. Мы отправим гонцов в океан, который вы зовёте Западным. Когда гонцы подтвердят, что сделка осуществилась, ты получишь своего демона.
Путь, который корабли прошли за год, Глубоководные преодолели за месяц. Это вовсе не означает, что они плыли в двенадцать раз быстрее. Их средняя скорость составляла около двадцати узлов, тогда как морской корабль этой эпохи выдавал в лучшем случае семь. Но корабли регулярно останавливались, экипажи сходили на сушу — чтобы пополнить припасы, чтобы избежать шторма, наконец, чтобы просто определить, у берегов какой страны они находятся. Глубоководные же рассекали океанскую гладь, почти не останавливаясь ни на сон, ни на еду. Спали они, подобно дельфинам и акулам, на ходу. А что до еды — если рыбные косяки пересекали их курс, рыболягушки, конечно, не упускали возможности подкрепиться, но они могли бы пройти этот путь и без еды вообще. Уникальная физиология позволяла им в буквальном смысле слова «питаться собой» — при наличии избытка пищи Глубоководные постоянно росли, и могли достигнуть хоть размеров синего кита. Но когда они садились на диету, процесс роста обращался вспять, как будто из резиновой фигурки спускали воздух. Благодаря этому они могли занимать множество размерных экологических ниш — мелкой рыболягушке легче найти сообразное её росту количество пищи, чем громадному морскому чудовищу. Также благодаря этому откормленный Глубоководный сам себе служил складом пищи. За неделю активной жизнедеятельности он сбрасывал одну десятую своего веса. За год, соответственно, «худел» в 240 раз. Если начинать с четырёх тонн — а это вес взрослого самца косатки, даже не кита — то к концу года полного голодания он будет весить шестнадцать кило. А это вес трёхлетнего ребёнка, и всё ещё вполне достаточно, чтобы поддерживать мыслящий мозг. Если же отказаться от него, как от слишком энергоёмкого, можно поголодать ещё годик — вес упадёт до 66 граммов, размера мелкой крысы. Но до таких крайностей по понятным причинам Глубоководные предпочитают не доводить — это всё равно, что родиться заново, так как слишком уменьшившийся мозг теряет значительную часть личности и воспоминаний. За год даже самый тупой представитель этого народа хоть какую-то еду себе в океане отыщет. Особенно учитывая, что за такое время он успеет пару раз обогнуть земной шар.
Ещё месяц ушёл на то, чтобы уладить все дела с доверенными лицами культа Сета, которым Ксальтотун оставил рабынь и инструкции по организации обряда скрещивания. К счастью, маг мог самостоятельно управлять процессом, передавая указания в реальном времени через хрустальный шар. Иначе недоразумения при межвидовом контакте были бы неизбежны. Да без этого шара он бы и не рискнул отправиться в путешествие — за три года любезные коллеги, оставшись без присмотра, наверняка объявили бы его умершим и захватили власть.
«Ничего, когда я вернусь, у меня будет такая власть, на которую никто и никогда больше не осмелится покушаться. Верховный жрец Сета — это впечатляющий титул, но я встану неизмеримо выше — я стану королём-жрецом Ахерона, я сожму в одном кулаке гражданскую и духовную власть!»
И то, за чем пришёл сюда Ксальтотун, обладало достаточным могуществом, чтобы дать ему такую власть. За прошедшие три месяца он не терял времени даром. Высланные им разведчики — как человеческие, так и магические — нашли в джунглях племя, которое поклонялось «богам мудрости». Всё, как говорилось в записях змеиных разведчиков, что прошли тут почти полторы тысячи лет назад.
То, что принесли рыболягушки из моря, выглядело жутковато и отвратительно. Больше всего оно напоминало окаменевшую коровью лепёшку около двух метров в диаметре. Из этого малоаппетитного образования в разных местах торчали части тел зверей и птиц. Крылья, хвосты, клювы, оскаленные морды… некоторые обгорели до неузнаваемости, другие были целёхоньки. Большинство людей скинуло бы это месиво обратно в океан и постаралось поскорее забыть о нём. Но Ксальтотун не относился к большинству и не отличался брезгливостью. При виде этого дара моря он торжествующе ухмыльнулся — древние хроники не солгали. Глубоководные свою часть работы выполнили безукоризненно. Теперь дело было за ним — и дело непростое.
Извлечь Малефика из камня теоретически легко — достаточно приказать паре-тройке солдат хорошенько поработать кирками. Вопрос в том, как не пробудить при этом Вековечного врага. Ведь мозг чудовища всё ещё жив там, под каменной коркой. Стоит только его поранить — и он тут же превратится во что-то иное, спасаясь от повреждений. И вполне возможно, что это иное не будет помнить убийственный лик Гатанотоа — а значит, освободится от сковавшего его проклятия. Да, без доступа к основному телу чудовища все его фрагменты проживут не более суток. Но чтобы перерезать всю экспедицию, включая Ксальтотуна, им не понадобится и двух минут. Верховный жрец Сета отлично представлял, насколько смертоносен может быть Вековечный враг.
Нельзя сказать, что супершогготы полностью неуязвимы для магии. Огненные шары вполне могут их жечь, а ледяные стрелы — замораживать. Просто достаточно мощное заклинание, способное уничтожить всю их плоть целиком, не всякий маг способен сотворить, и даже у тех, кто мог, оно выходило далеко не мгновенным. Все способы магического контроля сознания бесполезны против существа, которое может за несколько мгновений изменить структуру своей нервной системы. А читать заклятия и чертить пентаграммы несколько сложновато, когда твой противник способен атаковать с быстротой гремучей змеи и силой гориллы, перемещаться по любой поверхности, летать, плеваться кислотой и ядом, и ещё много чего другого. С призывом демонов тоже не всё однозначно — слабого демона метаморф сожрёт, а демон, достаточно сильный, чтобы уничтожить его до капельки одним взглядом — в первую очередь опасен и для самого призвавшего чародея. Первое, чему учат любого мага, не желающего просидеть всю жизнь в башне из слоновой кости: мускулы имеют значение. Не один великий чародей остался без головы, потому что недооценил холодную сталь в руках туповатого варвара. Так вот, супершоггот был варваром в кубе.
Есть и инженерные решения. Если построить большую печь, хорошенько растопить её, швырнуть тварь внутрь и быстро запереть заслонку, фрагменты, скорее всего, полностью сгорят раньше, чем смогут выбраться. Но в огне может погибнуть и Малефик тоже, оставив его без главного трофея. Да, по слухам демон был неубиваем, но насколько можно верить слухам? В хрониках Тулсы Дума об этом его свойстве ничего не сказано. И даже если отродье Ползучего Хаоса выживет в огне, вряд ли оно после этого будет в подходящем настроении для заключения новых контрактов. Ксальтотун прекрасно помнил туранскую сказку про джинна, запертого в кувшине на дне океана. В первую тысячу лет он клялся подарить своему освободителю все сокровища Земли. Вторую тысячу лет — исполнить три желания. А на третье тысячелетие он поклялся, что подарит открывшему кувшин право выбирать, какой смертью ему умереть. Да, незадачливый рыбак из сказки в конце концов сумел перехитрить джинна и выйти из этого опасного дела с прибылью. Однако Ксальтотун предпочитал до таких рисков просто не доводить. Поэтому печь за эти три месяца его люди построили — на всякий случай. Но маг надеялся, что прибегать к ней не придётся.
За время плавания он перебрал в уме добрый десяток решений, но сейчас предстояло наконец-то сделать выбор в пользу одного — и принять последствия. В принципе существует множество способов убить супершоггота — не так много, как убить человека, но всё же прилично. И даже если вычесть те, что требуют высоких технологий, всё равно остаётся много. У всех этих способов один недостаток — для их практического применения требуется, чтобы монстр стоял на месте и ничего не делал, пока его будут убивать. А вот когда он активно сопротивляется…
Задача бы легко решилась, если бы Ксальтотун знал, что Ма-Алефа-Ак был водорододышащим существом, чуждым земной биохимии — и большинство земных ядов ему совершенно безразлично. Змеелюди были большими мастерами ядов, и их человеческие ученики — тоже, хоть и в меньшей степени. Ванна с нейротоксином с высокой вероятностью решила бы проблему. Но даже Тулса Дум, по чьим запискам Ксальтотун ориентировался, не имел об этом понятия.
Он прихватил с собой образец яда, специально созданного змеелюдьми для убийства супершогготов, безобидного для других форм жизни — но этот яд нейротоксином не был, и обладал слишком слабым останавливающим действием. Проглотившая его тварь ещё успеет перебить весь отряд, и только потом распадётся. Минутку… А кто сказал, что отряд должен в это время быть здесь?
Сначала он хотел использовать раба-смертника, потом пришёл к выводу, что это слишком расточительно — у него каждый человек на счету. По той же причине Ксальтотун отказался и от призыва низшего демона — оплачивать сделку с ним было бы слишком дорого.
Вместо этого он велел охотникам поймать в джунглях обезьяну. Когда её притащили, маг несколько часов сидел напротив клетки, вглядываясь животному в глаза. После чего, когда пленник наконец кивнул, приказал оставить клетку рядом с «коровьей лепёшкой» — а лагерь сворачивать и уходить на кораблях вдоль побережья к северу.
Когда маленькая эскадра скрылась за горизонтом, обезьяна ещё минут десять сидела неподвижно, уставившись стеклянными глазами в пространство, после чего начала действовать с абсолютно не звериной целеустремлённостью. Она повернула несколько рычагов, раскрывая клетку, и выскочив оттуда, подбежала к окаменевшему супершогготу. Затвердевшая плоть была предварительно просверлена в нескольких местах, так что разрезы буквально на миллиметр не доставали до живых мозгов. Взяв длинные ножи, вымоченные в заранее приготовленном растворе токсина, обезьяна вонзила их в эти разрезы.
Из ближайшей к ней дыры вырвалось длинное тонкое щупальце. С быстротой бьющего кнута оно схватило обезьяну, обвилось вокруг неё петлёй и сжалось, ломая кости. Затем растянулось тонкой плёнкой по всей поверхности тела убитого животного, переваривая, извлекая питательные вещества для восстановления. Мумифицированные ткани по всей поверхности «лепёшки» медленно начали «таять», становиться полупрозрачными, возвращаясь в прежнее аморфное состояние, втягивая в себя части «зверей» и птиц. Биомасса потянулась вверх, набухая, принимая новую форму. Через две минуты (огромный срок для супершоггота) на берегу стоял пёс размером с автомобиль. Он осмотрелся по сторонам, понюхал воздух и недовольно рявкнул.
Кувыркнувшись через голову, зверь уже с прежней быстротой принял новую форму — громадного птерозавра с размахом крыльев около двадцати метров. Взмахнув крыльями с силой, которая настоящим летающим рептилиям даже не снилась, он понёсся в небо, почти вертикально набирая высоту — и вскоре скрылся в низких тучах.
— Он летит за нами, — сказал младший маг, наблюдавший за чудовищем в хрустальный шар. — Он не знает точно, куда мы ушли, но ходит спиралью, ищет… учитывая разницу в скорости, он заметит нас… так… за час, не больше.
— Это мне и нужно, — усмехнулся Ксальтотун. — Я так и думал, что бестия не рискнёт воссоединиться с основным телом. У них наверняка есть какие-то… заранее согласованные точки встречи для таких ситуаций. Но он знает, что отравлен. Чувствует это. Смотри, видишь вон там, язвы на сгибах крыльев и бельма на глазу? Это действует токсин. Он боится принести яд основному телу. Хочет потратить остатки жизни на то, чтобы догнать нас и убить. Отомстить за то, что мы его отравили.
— А он сможет, — беспокойство в голосе мага-навигатора только усилилось от этих разъяснений. — Токсин же не подействует за час?
— Полностью — не подействует, — кивнул Ксальтотун. — На ножах, что я оставил обезьяне, была слишком малая доза. Я мог бы её увеличить, но боялся, что тварь сдохнет раньше, чем нас найдёт. Но это достаточно ослабит его, чтобы можно было добить с помощью заклинаний и призванных демонов. Вдобавок я раздал солдатам дротики с дополнительными порциями токсина. У фрагментов уже не будет той скорости и точности движений и превращений.
— И что дальше? — хмуро спросил третий колдун, самый старший. — Допустим, твой план сработает, и мы его добьём. Достаточно близко от корабля, чтобы не пришлось лезть в джунгли или заключать новый контракт с Глубоководными — мы по старому-то еле расплатились. Допустим. И что дальше? Из останков вылезет освободившийся Малефик — какой сетью ты его ловить собираешься?
— Вот этой, — невозмутимо ответил Ксальтотун, доставая из-под плаща большой изумруд. — К этому кристаллу дух демона привязали ещё в Валузии. Заклятие, созданное Тулсой Думом, по-прежнему действует. Он придёт на наш зов… и мы заключим новый контракт.
Ксальтотун из Пифона был одним из умнейших людей своего поколения. Но и тварь, которой он противостоял, была далеко не глупой. Даже в виде маленького фрагмента, без доступа к основному мозгу. Даже с мозгами наполовину превращёнными в кашу воздействием токсина. В качестве реакции первой очереди в её память было заложено свыше тысячи различных алгоритмов поведения на разные ситуации. Если бы супершоггот был порождением эволюции, а не совершенно искусственным созданием, эти алгоритмы можно было бы назвать инстинктами. А так настоящие инстинкты у него были только чужие — впитанные и вписанные вместе с Эссенцией жертв.
Ксальтотун понял, что его замысел разгадан, как только чудовище прекратило прочесывать облака и спикировало к океанским волнам. Этот район моря был совершенно пуст. Здесь не было ни врагов ни добычи, если не считать нескольких косяков мелкой рыбёшки, и как раз это настораживало — что оно могло здесь искать?
Супершоггот развернулся в совсем небывалую тварь: то ли змею, то ли червя толщиной чуть более двух пальцев, но добрых пару тысяч шагов в длину. Ксальтотун готов был поклясться, что таких созданий никогда не существовало в природе, даже в дикие незапамятные времена — слишком уж неестественными были пропорции этого живого каната. Ни в одном мире он бы не смог бы выжить и прокормить себя: слишком маленький мозг, чтобы управлять столь длинным телом, слишком маленькая пасть, чтобы протолкнуть в неё необходимое количество пищи. Только тот, чьё тело течёт подобно воде, мог себе позволить создать столь гротескную форму. Но опять же — с какой целью?
Ксальтотун был чрезвычайно образован в магии, но увы, слабо разбирался в физике. Во всяком случае, по меркам двадцатого века. Он знал механику где-то на уровне сэра Исаака Ньютона, разбирался в оптике и электростатике — это было необходимо для определенных магических практик. Но радиоволны были для него совершенной мистикой. Поэтому он не мог вообразить себе такую вещь, как биологический длинноволновой передатчик — и понять, чем ему угрожает наличие такого «устройства» у супершоггота.
Полежав на волнах около получаса, тварь снова трансформировалась, теперь в нечто аморфное и полужидкое, наподобие гигантской амёбы. Этот шаг Ксальтотун вполне понял — фрагмент хотел избавить себя от мучений разложения заживо и перешёл в самую примитивную форму, в которой у него не было нервной системы — а значит и какого-либо подобия сознания, способного испытывать дискомфорт. Оно просто потихоньку сгнило.
Когда тонкая, похожая на разлив нефти плёнка на поверхности океана перестала шевелиться, из неё вырвался фонтан зеленоватой субстанции, меняющей цвет на лету пару раз в секунду — нечто радужное, полупрозрачное, блестящее. Очень похожее на Вековечного врага, и при этом радикально иное. Малефик.
Ксальтотун попытался сформулировать для себя, в чём же разница между двумя метаморфами. Супершоггот, несмотря на стремительность своих превращений, всегда сохранял у наблюдателя чувство определённой тяжеловесности, слизистости, вязкости. То, во что он превращался, могло быть изящным, могло двигаться очень быстро, но когда он возвращался в свой натуральный бесформенный облик, то тёк подобно лаве — медленно и с ощущением собственного достоинства. Именно этим объяснялась его зацикленность на мимикрии. Копирование чужих обличий или хотя бы отдельных органов было для него не роскошью, а средством передвижения. Да, он мог видеть без глаз, двигаться без мышц, мыслить без мозга — но с глазами, мышцами и мозгом всё это получалось в него не в пример эффективнее.
Что не мешало этому тестообразному веществу совершать отдельные стремительные рывки, перестраиваясь в доли секунды. Если бы Ксальтотун, опять же, разбирался в физике, он мог бы сказать, что тело Вековечного врага является неньютоновской жидкостью — обладает свойством псевдопластичности.
С другой стороны, движения демона были лёгкими, свободными, какими-то воздушными. Не лава, а игристое вино, вылетающее из бутылки. Если супершоггот напоминал смесь жидкости и твёрдого тела, то тут скорее было похоже на смесь жидкости и газа.
«Это потому, — писал в мемуарах Тулса Дум, — что тело супершоггота при всей его сложности целиком принадлежит нашему миру и отягощено его законами, действующими на всякую плоть. Демон же пребывает здесь лишь частично, и потому кажется ненастоящим, призрачным. Даже тяготение, вездесущее и всепроникающее, действует на него лишь ограниченно. Он всегда подчинён законам своего мира в такой же степени, как и нашего».
Ксальтотун имел дело со многими демонами, и неоднократно убеждался в справедливости слов мудрого наставника, с которым он, увы, никогда не виделся.
Он поднял над головой изумруд и выкрикнул заклинание призыва. Камень засиял каким-то нездоровым светом, хотя может быть, это просто отразилось в его гранях заходящее солнце. Шар со щупальцами, который подпрыгивал на волнах, тут же повлекло к кораблю.
— Он не станет ли опаснее, чем Вековечный враг? — напряжённо спросил навигатор, поглядывая в шар.
— Не станет, — спокойно ответил Ксальтотун. — Он дал клятву не причинять вреда змеям и их союзникам. Эта клятва всё ещё действует.
— Главное, чтобы ты успел выкрикнуть, что мы союзники змеиного народа, — проворчал третий маг. — И чтобы он понял этот клич.
А вот последнее Ксальтотуна насторожило. Об этом он не подумал — а мог бы вспомнить, о чём писал Тулса Дум. Отродье Ньярлатотепа не владело земными языками, и для разговоров с людьми и змеелюдьми использовало специальные переводящие машины. Ему привезли эти машины Глубоководные — сейчас они лежали в трюме. Но надо ещё убедить демона ими воспользоваться! А если он настроен убить тут всех, то вряд ли станет беспокоиться о том, чтобы улучшить взаимопонимание. Да, Малефик не казался особо кровожадным. По сравнению со многими демонами, имена которых знали Тулса Дум и Ксальтотун, он вообще был образцом кротости и человеколюбия. Но много ли облегчения от того, что тебя убьют не в приступе ярости, а вполне рационально, чтобы освободиться от «цепи», привязывающей к изумруду?
И то, что у Ксальтотуна есть изумруд, аргументом вовсе не станет. Мало ли кто мог его украсть за прошедшие тысячелетия. Очень легко не поверить в то, во что неприятно и невыгодно верить.
Призвать другого демона, чтобы он убедил Малефика прислушаться? Слишком долго. Даже самый примитивный ритуал призыва, даже у самого могущественного колдуна, занимает не меньше десяти-пятнадцати минут. А ведь самым примитивным тут не обойдёшься — самый слабый демон с Малефиком не справится.
Выручил, как ни странно, один из младших магов. Видимо, он посчитал слишком обидным для себя погибнуть из-за глупости или недостаточной предусмотрительности начальства. Кинув на палубу свой посох, молодой заклинатель обратил его в змею. Классический трюк, едва ли не первое, чему учатся все жрецы Сета сразу после посвящения. Ксальтотун, разумеется, тоже мог бы так, если бы захотел. Но он не понимал, чем это может помочь. Это всего лишь обычная змея. Ну хорошо, не совсем обычная. Она слышит человеческую речь и понимает её, благодаря чему может выполнять команды заклинателя. Но сама разговаривать не умеет. И уж тем более не понимает языков, на которых говорят демоны.
Но колдун что-то прошептал змее «на ушко» (ушей у неё, конечно, не было) и та уползла в трюм, чтобы вернуться с двумя машинами Малефика. Она подняла их в воздух, сжимая в кольцах хвоста, а в пасть взяла изумруд, к которому был привязан демон.
— Думаешь, он поймёт такой намёк? — усомнился Ксальтотун.
— Думаю да. По отдельности эти знаки могут быть случайным совпадением, но все вместе… А мы знаем, что отродья Ползучего Хаоса отличаются умом и сообразительностью.
— Мог бы дать мне хоть немного передохнуть, прежде чем так грубо за поводок тащить, — проворчал Ричард. — Ты бы сам как себя чувствовал, выбравшись из брюха подобной твари?
— Никак, — честно признался Ксальтотун. — Я бы оттуда не выбрался. Я просто был бы мёртв. Чтобы вырваться из пасти Вековечного врага, нужно быть демоном.
— Это не так трудно. Человек вполне может стать демоном.
— Я знаю. Но пока ещё не готов к таким радикальным переменам. Мне нравится быть человеком. Возможно, позже.
— Смотри не проворонь момент. Человеческая жизнь очень коротка.
— Жизнь обычного человека — да. Жизнь мага… Во многом зависит от его талантов.
— Чего же ты, успешный сильный маг с большими перспективами, хочешь от демона-неудачника?
— Я так и знал, что ты это скажешь. Вы, демоны, всегда рано или поздно приходите к этому вопросу. «Чего ты хочешь?» Что ж, я скажу тебе, чего я хочу. Я всего лишь хочу властвовать над миром. Хочу, чтобы мне принадлежал весь Ахерон, а Ахерону принадлежала вся Ойкумена. Согласись, скромное и вполне человеческое желание. Хоть я и жрец, запросы у меня вполне светские, мирские. Я не замахиваюсь на троны богов, мне не нужна власть над иными измерениями или запретные знания Великих Древних.
«Ну ничего себе скромность! Тебе с такими запросами надо со Щедростью общаться, парень!»
— И почему ты решил, что я могу дать тебе это всё? Если ты знаешь о моей предыдущей неудаче, то должен понять, что я далеко не всемогущ.
— Тем не менее, виновника похищения алмаза ты найти сумел. И я разделяю веру Тулсы Дума в то, что тебя послали боги, а они знали, что делали. Если твое предназначение до сих пор не выполнено, значит оно будет исполнено в нашем веке.
— Только уверен ли ты, что это предназначение хоть как-то связано с абсолютной земной властью, о которой ты мечтаешь?
«Ну кентавр тебя задери! Я ведь ещё достаточно человек чтобы помнить: для людей десять тысяч лет это большой срок! Ты не Глубоководный, не Дхувианин, даже не барсумец! Когда я летел в горы Яддит-Го, меня, возможно, провожал твой прапрапра… столько раз пра-, что челюсть устанет повторять… дедушка. Так как же, чёрт возьми, тебе удаётся создавать у меня это ощущение: что я продолжаю беседу со старым знакомым, которую прервал всего месяц назад? При том что ты ни внешне, ни характером не похож на Тулсу Дума…»
— С того, друг мой, что моё личное возвышение будет к вящей славе Сета. На моём примере Все народы познают, какое могущество Он может давать верному рабу Своему. А на примере моих врагов — какая кара постигает неверных.
Ричард только головой покачал. Этот тип был странной смесью религиозного фанатика и хладнокровного расчётливого циника. Не то, чтобы подобное сочетание совсем не встречалось раньше на его жизненном пути. Достаточно вспомнить Морфеуса, или Пророков Ковенанта, или горианских Посвященных, или барсумских фернов. Но обычно такие разумные были обыкновенными лицемерами. Фанатизм был для них лишь удобной маской, скрывающей те или иные пороки. Ксальтотун же был абсолютно искренним в обоих своих проявлениях. И похоже не видел никакого противоречия между своей верой в божество и стремлением заключить с этим божеством сделку.
— Хорошо, допустим. В таком случае есть ли у вас план, мистер Ксальтотун? Или по-вашему, я так могуч, что мне достаточно помахать щупальцами и прошептать заклинание, чтобы ахеронская империя воцарилась от моря до моря?
— Нет, Малефик, я достаточно о тебе знаю. С демоном, способным изменять реальность в таких масштабах, я не стал бы связываться. Мне ещё дороги мои жизнь и душа. Я сам произнесу такое заклинание, когда настанет мой час. А ты дашь мне необходимую для этого силу.
Это случилось давным давно. Еще до Катастрофы, до прихода людей на земли Валузии, до того, как Т-Йог предпринял свою первую провальную попытку изгнания Гатанотоа. Даже до того как исчезли шамбло. В той незапамятной седой древности на Землю впервые ступили пришельцы, известные людям как Ганеши, самоназвание же их было «Яги».
Ксальтотун знал о них немного. По легендам они выглядели как люди с головами слонов. Возможно легенды что-то наврали. Может быть это были обычные люди в масках со шлангами для дыхания, а может быть страшилища, подобные Гатанотоа — такие ужасные, что на них и взглянуть нельзя, и словами описать невозможно. Ксальтотуна это интересовало мало. Ему нужны были не сами пришельцы, а то что они принесли с собой с родной планеты. Волшебные кристаллы, называемые Сердцами-Близнецами. Сердце Слона и Сердце Аримана. Первое даровало своему обладателю власть над пространством, второе — над временем.
Если раньше Ричард слушал вполуха, то теперь он весь обратился в слух. Алчность пробудилась и в полной мере заявила свои права. Если легенда тут не соврала, то по сравнению с этими драгоценностями даже его Кольцо покажется ничего не значащей побрякушкой.
— И где же эти кристаллы сейчас?
— Там же, где и были. У своих изначальных владельцев. Ягов.
— Они бессмертны? Или речь идет об их далеких потомках?
— Не бессмертны, но живут очень, очень долго. Когда-то их были сотни. Сейчас осталось лишь трое. И те очень стары и слабы. Видимо, в земных условиях они не могут иметь потомства. Или же все изначально были одного пола.
— И ты решил, что сейчас самое подходящее время, чтобы ограбить троих стариков?
— Сами они будут подыхать от старости ещё не одну тысячу лет. Я не могу ждать так долго. Они слабы, а их сокровища знамениты. Если их не ограблю я, в ближайшие несколько веков это сделает кто-то другой.
— Вечное оправдание всех грабителей, — усмехнулся Ричард. — Знал бы ты, за сколько миллионов лет дo твоего рождения эта фраза была произнесена впервые…
— Ты отказываешься мне помочь? — наклонился вперёд Ксальтотун.
— Не знаю. Посмотрим. Ты меня заинтересовал. Нужно познакомиться с ними поближе. Кто знает, вдруг ничего красть и не придётся.
— Не забывай, Малефик, Вековечный враг у ворот. Сила Сердец-Близнецов нужна не только для удовлетворения моих амбиций. От них зависит выживание остатков змеиного народа.
— А мне-то что до этого?
— Если он завладеет Сердцами, то сможет отправить тебя в такие бездны пространства и времени, откуда даже ты не выберешься, демон.
— Он не завладеет, если ты ему не расскажешь.
— Ты кое-что забыл, Малефик. Вековечный враг получает память тех, кого он пожирает. А меня он будет стремиться сожрать в первую очередь. И даже если ты меня убьёшь прямо сейчас, чтобы я ему не достался, в городах Ахерона достаточно людей, которые знают легенду об этих камнях.
— Это, конечно, аргумент. Но зачем тебе понадобился именно я? Боишься, что без поддержки демона не справишься с тремя стариками?
— Зря смеёшься, Малефик. Как и ты, я хочу решить эту проблему по возможности без кровопролития. Мне не нужно, чтобы меня всю жизнь преследовали мстительные духи ягов. Контрактов с бойцовыми демонами у меня достаточно. Но ты, отродье Ползучего Хаоса, прославился своим умением и — что даже более важно — желанием договариваться. Редкое свойство среди вашего склочного потустороннего племени.
— Вот с этого и надо было начинать. Поработать посредником я совсем не против. Но это ведь не единственное, для чего я тебе нужен?
— Верно. Ты ещё и наблюдателен, либо догадлив, либо и то, и другое. Это и есть вторая причина. Я помню, что ты дал клятву никого ничему не учить, и срок её действия еще не истёк. Но если яги не оценят твою готовность к переговорам, я надеюсь, что твоих знаний в сочетании с наблюдательностью хватит, чтобы своевременно понять, как работают Сердца, и спасти нас обоих. Возможно, от участи куда хуже смерти.
Деревенька выглядела старой и заброшенной даже для джунглей Кхитая. Пятиметровые статуи существ с головами слонов наполовину разрушились от времени и непогоды, многие дома заросли джунглями. Полторы сотни туземцев здесь, казалось, не жили, а проживали.
Немного покружив над поселением, Ричард понял, что это было сделано вполне намеренно. Нищая деревня выглядела просто никому не нужной. Полторы сотни оборванных стариков да три десятка старух, немногочисленные юноши и люди среднего возраста. Грабить нечего, насиловать некого, рабов нормальных не захватить. А то, что почти все эти старики — мастера боевых искусств с десятками лет опыта, плюс некоторые ещё и магией владеют — на них не написано. Как и то, что ржавые сельскохозяйственные орудия, если их немного почистить, продемонстрируют на удивление хороший металл. Эти культисты более чем могли постоять за себя — и за своих богов. Но всё было сделано так, чтобы демонстрировать соответствующие умения им просто не понадобилось.
Не стоит забывать, говорил ему перед вылетом Ксальтотун, что хотя этот конкретный уголок — нищая провинция, населённая немногочисленными дикарями, Кхитай в целом — могущественная древняя империя чёрных магов, сравнимая с Ахероном по богатству и превосходящая его по населению. Его владыки не могли оставить совсем без внимания этот клочок древнего могущества. Они бы давно перевели ягов в столицу, укрыв их за множеством стен и воинов. Они этого не сделали лишь потому, что слоноголовые отшельники сами не пожелали ввязываться в людские дрязги. Однако меры для их охраны были предприняты.
— Ещё лучше, — хмыкнул Ричард, услышав об этом. — То есть речь не идёт о том, чтобы подобрать бесхозное. Ты хочешь, чтобы я помог тебе отнять сокровище у конкурентов, которые были достаточно сдержаны, чтобы не пытаться им завладеть… это уже совсем дурно пахнет, знаешь ли.
— Не потому, что они не желали могущества Сердец, — процедил маг. — Просто у них не хватало смелости попытаться отобрать их силой. Если бы они знали чары, способные убить или связать ягов, то ограбили бы их не задумываясь.
— Боюсь, Ксальтотун, ты судишь о других по себе.
— Я знаю кхитайских чернокнижников. Мне доводилось иметь с ними дело. По жестокости и коварству нам — людям запада — с ними не сравниться. Но против Вековечного врага они не устоят. Все их могучие крепости для супершоггота не более чем накрытый стол. Тем более не сможет ему противостоять мелкая деревенька на отшибе, какие бы великие воины её ни охраняли.
— Но возможно, сможет противостоять Сердце.
— Возможно. Или нет. Ты готов рискнуть, оставив всё как есть, демон? Вот что. Давай не будем лгать и притворяться. Прямо предупредим ягов о существовании Врага и о том, что он пробудился. Расскажем, на что он способен. Если они скажут, что это ничего не значит, что их магия способна уничтожить или отогнать любое количество метаморфов — клянусь, я оставлю их в покое. Но если риск существует, то нам придётся вместе искать решение.
Естественно, Ричард ему не сильно поверил. Даже не являясь телепатом, нетрудно было догадаться, что такой человек как Ксальтотун никогда не отступится от того, что считает источником абсолютного могущества. Он уже слишком много сил и времени потратил, чтобы до этих камней добраться. Но паузу он взять вполне способен… и эта пауза расширит пространство манёвра для Ричарда.
Несколько минут он раздумывал, какой бы облик ему лучше принять. Конечно, полторы сотни воинов доогнестрельной эпохи — для зелёного марсианина не препятствие вообще. Но если ввязаться с ними в драку (даже просто раскидать, не убивая) — яги это могут неправильно понять. С другой стороны, кого попало они к своим богам не допустят, и это тоже по-человечески понятно.
С другой стороны, если проскользнуть мимо них под землёй, возникнув прямо в храме, где обитали трое оставшихся пришельцев, яги могут счесть это покушением, и ударить на опережение. Старики подчас бывают весьма параноидальны. А у этих, к тому же, есть очень весомый повод бояться незнакомцев.
В итоге он остановился на облике громадного питона. Выползя из джунглей прямо на стражей деревни, он поднялся на хвост, грозно зашипел, затем свернулся клубком и принял облик Ксальтотуна из Пифона.
В лицо стражи, конечно, жреца не знали, но сам факт превращения сказал им, что перед ними великий маг либо жрец высшей ступени посвящения. Лишь сильнейшие из сильнейших чародеев этой эпохи могли принимать обличья животных. Настоящий Ксальтотун, к примеру, так мог, но только в змею — универсальная трансформация в любых животных была ему недоступна, хотя всего пару веков назад жили и колдуны, которые владели ею.
Это превращение осуществлялось при помощи псайкерской Дисциплины Биомантия. Сам Ксальтотун, естественно, на псайкера нужной силы не тянул даже близко — такая трансформация с помощью собственной психосилы заняла бы у него несколько суток и была бы крайне опасна (малейшая ошибка и плоть принимает нежизнеспособный облик). Но от Йига он мог получить образ змея во всех подробностях вместе с достаточным количеством многомерной энергии, чтобы перестроить каждую клетку в своём теле на молекулярном уровне менее чем за минуту. Ксальтотун, правда, прибегал к этому ритуалу лишь раз в год на церемонии, как и Тулса Дум в своё время. Потому что если бы Йиг вдруг вздумал отказать в милости своему верховному жрецу (боги, как известно, капризны), он бы навсегда остался в змеином облике. И даже разума бы мигом лишился — потому что его «душа» (эмпирейная «тень») рассеялась бы, а змеиный мозг сам по себе не мог поддерживать мышление. Поэтому идею Ричарда поработать для него маской — он встретил с воодушевлением и даже с благодарностью (насколько такие люди вообще на неё способны).
В одеяниях, указывающих на высшую степень посвящения, он бесстрашно приблизился к воинам, нацелившим на него бамбуковые копья, и на хорошем кхитайском (с ахеронским акцентом тем не менее) попросил аудиенции с Ганеши.
— Ты заблуждаешься, чародей, — вперёд вышел старик такой ветхий, что ему уже не требовалось брить голову для демонстрации воинского статуса — он облысел совершенно естественным путём. — Того, кого ты назвал, здесь нет уже давно. Если желаешь, ты можешь поклониться каменным идолам, изображениям сошедших со звёзд. Но едва ли они откликнутся на мольбу варвара.
— Брось эти игры, старик, — высокомерно отмахнулся Ричард. — Я не простой паломник, которому ты можешь задурить голову. Я говорю с тобой, как жрец со жрецом и колдун с колдуном. Мой бог не слабее твоего. Я пришёл к тебе со словами правды, не оскверняй же и ты свои уста ложью.
Старик вперился в него взглядом, пытаясь проникнуть в сознание. Даже настоящий Ксальтотун с трудом бы выстоял под таким натиском (хотя всё же выстоял бы, и ответил так, что мало бы не показалось). Но «сейфу», который некогда сумел закрыть своё сознание от Левиафана, это «сканирование» было не страшнее лёгкого ветерка.
— Разве твой бог не покарает тебя за обращение к другим богам? Иди к нему, и оставь наших в покое.
— Не покарает, ибо я пришёл не ради измены ему и не ради блажи скучающего разума — но с тревожной вестью. Дьявол, что близится, равно страшен народам цивилизованным и варварам, избранным и проклятым.
— Если ты не врёшь, тогда тебе надлежит обратиться в Алый Круг с вестью об этой угрозе. Возможно, он даст тебе право на свидание с Ганеши. Мы всего лишь бедные крестьяне и не вправе сами принимать такие решения.
— Сколько ступеней бюрократии мне придётся одолеть, прежде чем я буду допущен к разговору с верховными магами Круга? Сколько царств успеет пасть за это время? И что самое важное, не падёт ли сама твоя деревня? Угроза, о которой я говорю, направлена в первую очередь на самих Ганеши. Позволь богам самим решать, чего им следует опасаться. Если они скажут, что не желают меня видеть, я уйду.
— Если речь идёт об опасности с небес или из глубин преисподней, отчего же с вестью о ней явился всего лишь человек? Отчего твой Сет сам не явился к Ганеши? Богу с богом говорить не зазорно.
Ричард как жрец мог бы объяснить, отчего и почему. Потому что Сет, он же Йиг — настоящий бог, то есть эмпирейная сущность, а ребята с головами слонов — всего лишь чересчур почитаемые смертные. Чтобы стать богом, необходимо, чтобы тебя уже почитали как бога, но одного только почитания недостаточно. Но вряд ли местные культисты захотят услышать такую правду. Поэтому он как мог смягчил это обидное откровение:
— О нет, речь идёт об опасности вполне мирской, а не о войне между богами. Дьявол, о котором я говорю, не в силах повредить сиянию истинной сущности Ганеши. Но он способен навеки лишить ВАС счастья общаться с ними и сидеть у их ног. Ведь такое уже было, когда другие Ганеши ушли из этого мира, так что осталось всего трое. Нельзя погасить солнце, но можно отбросить тень, закрыв его. Желаете ли вы этого?
Кхитайцы посовещались. Они выглядели явно обеспокоенными. Это были настоящие культисты, влюблённые в своих богов, а не просто агенты, которых Алый Круг приставил наблюдать за ценными пленниками. Несомненно, были в деревне и обычные шпионы, но скорее всего — в меньшинстве. Власти Кхитая не хотели развязывать религиозную войну, лишая искренних почитателей Ганеши доступа к их богам. Разумнее использовать истинно верующих в качестве охранников, две сотни хороших бойцов среди них найдётся. От разбойников, иностранных солдат или фанатиков чужих богов они бы защищали свою святыню умело и до последней капли крови. Но сейчас, когда к ним пришли с желанием мирных переговоров, эта вера стала их уязвимостью.
— Расскажи нам подробнее об этом дьяволе, — потребовал старейшина. — И предоставь хоть какие-то доказательства, что он действительно существует.
— Я так и думал, что вы этого потребуете, — кивнул Ричард. — Было бы глупо с вашей стороны верить словам еретика без демонстрации. Что ж, у меня есть доказательства, но для этого мне нужен кто-то из вас, кто не побрезгует и не побоится принять из рук варвара пищу и питьё. И если возможно, проводите меня в дом, так как подействует это угощение не сразу. Не бойтесь, это не яд — вреда от него никакого не будет, лишь некоторые видения. Но людям ли, которые вдыхают пыльцу чёрного лотоса, бояться видений?
— Я не боюсь, — кивнул старик. — Но каким доказательством может быть видение? Ты всего лишь наведёшь на меня тот сон, что угоден тебе. Я сам так могу.
— Именно потому, уважаемый, что ты сам так можешь, тебе будет легче отличить насланный сон от вещего. Поверь, ЭТИ видения будут особыми.
Он достал из-под плаща флягу с раствором «белого света» и лепёшку с теми же бактериями.
После всех веков, через которые пришлось пройти Ричарду Моро, впечатлить его было крайне сложно. Для людей этого века нападение супершоггота казалось — да и было — Армагеддоном, пришествием легионов воплощённого зла. Увидев лишь несколько таких картин, старейшина немедленно согласился пропустить его внутрь. Для того, кому приходилось бегать от Жнецов, водить планеты сквозь межзвёздные бездны, торговаться с жителями Апоколипса, шантажировать Обелиски и пожирать Кровавые Луны… Ну да, ужас. Но не УЖАС-УЖАС-УЖАС.
Аналогично было и с самими ягами. Ну подумаешь, высокие гуманоиды со слоновьими головами. Настоящими слоновьими, кстати сказать. От земных слонов. Ричард почти две минуты изучал эти создания марсианским зрением, прежде чем понял, что они такое. Монстры Франкенштейна. Фрагменты тел различных существ, сшитые с невероятным мастерством — уровня Костепилки или Рас Таваса. Преодолеть иммунную несовместимость, научиться передавать сигналы из одной нервной системы в другую…
— Ваши тела — работа ми-го? — спросил он, наконец, прямо.
— Да, — спокойно ответил ближайший из троицы, слегка наклонив голову и рассматривая посетителя, словно невиданную диковинку. — Когда мы прибыли на эту планету, у нас ещё не было плоти — только наши души, заключённые в кристалл. Мы использовали земную органику и мастерство ми-го, чтобы воссоздать тела, достаточно похожие по ощущениям на наши, те, что были у нас на родной планете, но при этом куда лучше приспособленные к земной атмосфере, погоде и силе тяжести. В своих родных телах мы бы умерли здесь за несколько минут.
— Тогда мы были ещё достаточно богаты, чтобы расплатиться с ними, — согласился второй. — Мы даже смогли купить себе крылья ми-го, которые позволили бы нам перенестись через пространство обратно на Яг, когда закончится наше изгнание — не утрачивая материальности. Увы, ожидание оказалось долгим, очень долгим. За тысячелетия они увяли и опали, как осенние листья.
— Похоже, вы знаете, кто я на самом деле, раз говорите со мной столь откровенно, — заметил Ричард.
— Мы, конечно, стары, Малефик, но ещё не ослепли, — второй яг издал звук, отдалённо похожий на смешок. — Мы уже много столетий не покидаем этого храма, но глядя в грани Сердца, мы можем видеть всё, что происходит на Земле и в Стране Снов — и что происходило ранее. Мы ещё не утратили любопытства. Мы видели, как тебя нашли змеелюди, как ты заключил сделку с Тулсой Думом и проиграл битву с Гатанотоа. Мы видели и то, как тебя освободил Ксальтотун и заключил новую сделку. Мы знаем, зачем ты здесь.
— О… Так значит, вы знаете и про Вековечного врага?
— Разумеется мы знаем о нём. И он знает о нас. Он дважды нападал на нас, стремясь завладеть Сердцем…
— Сердцами, вы хотите сказать?
— Сердцем. Это люди говорят о них во множественном числе. Для нас оно всегда было единым. Большой кристалл, служивший нам кораблём, перенёсший наши души сквозь бездны пространства. К несчастью, он раскололся на несколько частей при входе в земную атмосферу. Мы не были профессиональными астронавтами — всего лишь беженцами, кое-как освоившими систему управления. Не рассчитали напряжений при посадке. Нам удалось сохранить два самых больших осколка — те, что вы называете Сердцем Слона и Сердцем Аримана. Но многие другие были утеряны. Сердце Змеи и Сердце Человечества, которые ты искал в Турийской Эре — тоже из его осколков.
Ричард тихонько присвистнул в ультразвуке.
— И эти два осколка настолько сильны, что супершоггот не представляет для вас никакой опасности? — кажется, Ксальтотуна ждёт неслабый облом…
— Тут всё не так прямолинейно. Сердце — это не оружие. Оно может изменять окружающий мир в широком диапазоне значений, но не бесплатно. На каждое такое изменение оно потребляет топливо — жизненную энергию разумных существ…
— Эссенцию, — понял Ричард.
— Да, порой её называют и так.
— Ну, я бы не сказал, что это большая проблема. Конечно, убивать исключительно ради зарядки кристалла — не добрый поступок. Но если вас атакуют враги, то можно запитать Сердце прямо от них. Не обязательно даже убивать, если вы пацифисты. Можно откачать «шоковую» дозу — этого достаточно, чтобы они перестали бежать в атаку. Один мой знакомый так делал.
— Если бы всё было так просто, — говорил один яг, но вздохнули все трое, как один. — Сердце было создано на нашей планете, и для его активации пригодна лишь жизненная сила ягов. Правда, у нас есть возможность самим выпивать чужую Эссенцию и восстанавливать за её счёт повреждения, которые наносит откачка нашей. Мы народ вампиров, Малефик. И тела, которые ми-го воссоздали нам на этой планете, сохранили эту способность. Но давным-давно, ещё до того, как покинули родную планету, мы поклялись не пользоваться этой способностью. Не потому, что мы такие уж сторонники ненасилия, а потому, что она сводит нас с ума, превращает в безумных хищников. Чужая жизнь воздействует на нас, подобно наркотику. Мы предпочли умереть в здравом рассудке, чем жить в безумии. Тем более, что мы не умираем по-настоящему — наши души просто возвращаются в Сердце. Один за другим наши братья отдавали свои жизни, чтобы Сердце могло оградить оставшихся от угроз этого мира. Если супершоггот атакует снова, наступит и наша очередь.
— Ситуация сложная, — признал Ричард. — Однако одной вещи я не понимаю.
— Что ж, мы рассказали тебе уже многое. Не думаю, что кому-то из нас больше повредит, если ты получишь ещё пару ответов.
— Благодарю за откровенность. Поверьте, она послужит обоюдной выгоде. Мне нравится ваш народ. Если вы — его типичные представители, то благороднее и чище большинства землян. Вопрос же у меня такой. Известна ли вам разница между психическим вампиром и пожирателем душ?
— Известна. И наш народ является первым.
— Это я уже понял. Но мне непонятно, чем из этого является Сердце. Я понимаю, что оно неживое, но то же самое разделение действует и для механизмов. Если оно — пожиратель, то не может извлекать никакой энергии из ваших душ. Если же речь идёт об искусственном психовампире, то «возвращение» в него будет лишь крайне неприятной формой самоубийства. Сердце просто переварит ваши души заживо.
— Это так, звёздный странник, однако душа яга, находясь в кристалле, вольна сама выбирать, какой частью себя готова пожертвовать в качестве топлива. Не все свойства тела, не все воспоминания и не все черты характера так уж необходимо нести с собой в будущее. За сотни тысяч лет жизни на Земле каждый из нас накопил очень много ненужного опыта, которым готов расплатиться за защиту.
— Тем не менее, как я понимаю, при наличии выбора вы бы предпочли жить, а не впадать в сон в кристаллической матрице на неопределённое число веков?
— Да, нам всё ещё нравится эта плоть, хотя она и ветшает с годами, а расплатиться с ми-го за её обновление нам давно нечем.
— Ксальтотун будет крайне недоволен таким открытием, — после некоторого размышления заключил Ричард. — Он попытается либо убить вас, чтобы получить большой заряд сразу, либо заставить нарушить ваше табу на вампиризм, чтобы получить постоянную дойную корову… точнее, стадо дойных слонов.
— Ни то, ни другое не обернётся ему добром, — заметил яг, сидевший в центре. — Если наши души вернутся в Сердце, то управлять им сможем только мы. Внешние приказы оно исполнять перестанет. Если же пробудится наш голод, то мы превратимся в безумных чудовищ. Даже одного яга-вампира не сдержит и десяток сильнейших чёрных магов этой эпохи. А трое таких могут представлять угрозу для всей жизни на континенте.
— Я догадывался. Осталось убедить в этом Ксальтотуна. При всей неприязни к подобным ему авантюристам, нельзя не признать, что сейчас у вас есть общий враг. Вековечный враг.
— В этом ты прав. Для защиты от супершоггота мы были бы готовы заключить союз даже с Ксальтотуном. Если бы только у нас для него или у него для нас было взаимно приемлемое предложение. Но мы такого не видим, и сомневаемся, что его сможет найти обуреваемый жадностью маг. Принести себя в жертву мы можем и сами, в этом нам посторонняя помощь не нужна. А предложить какую-либо иную защиту, не требующую наших душ, он не в состоянии, так как сам явился сюда в поисках защиты.
Воцарилась неприятная тишина.
— Могу ли я увидеть Сердце? — прервал её Ричард. — Возможно, мои знания нейрофизики подскажут другие применения, не требующие столь драматичных жертв. Насколько я понимаю, подобный артефакт просто обязан иметь широкий спектр настроек, под самые разные условия и задачи. В конце концов, двум малым Сердцам в храме Бога-Змея нашли применение и без кормления ягами.
На этот раз задумались уже хозяева поселения.
— Где гарантия, что ты не схватишь Сердце и не улетишь с ним? — заговорил наконец левый яг.
— Если бы я хотел поступить так бесчестно, я бы вообще не стал с вами разговаривать. Я бы мог просто просочиться сквозь стены хранилища под храмом.
— Это разные вещи, — возразил сидевший справа. — Ты можешь пройти сквозь стены хранилища сам, да, но ты не можешь пронести сквозь них Сердце. Если же оно окажется под открытым небом, искушение может стать слишком сильным для тебя.
— А, ну если дело только в этом, — с облегчением вздохнул Ричард, — то я могу посмотреть на них и прямо в хранилище. Дайте мне разрешение и я вас оставлю на десять минут.
— Это ты можешь сделать, — старики явно испытали не меньшее облегчение.
Он ещё раз извинился за то, что вынужден их оставить на время, поблагодарил за разрешение (лишней вежливости не бывает, особенно в переговорах между столь могущественными сторонами) и погрузился в грунт. Сейф из экзотического неземного сплава просматривался эхолокацией очень хорошо. Вскоре Ричард уже стоял перед двумя… Икс-кристаллами.
Нет, это не были те самые кристаллы, что когда-то привезли на Марс с Астеллара. Отличался и состав, и структура. Астелларские, как ему удалось подсмотреть тогда, содержали в себе почти всю таблицу Менделеева, эти же состояли почти целиком из углерода, с незначительными вкраплениями иных элементов. Алмазы, алмазоиды, графен, нанотрубки и фуллерены. В многомерной версии, естественно. Но… разница тут была такая же, как между «Маузером» и «Дезерт Иглом». Разные материалы, разные особенности конструкции, разные характеристики и потребляемые патроны. Но оба являются пистолетами. Так и здесь — обе многомерных психически активных структуры, виденная семьсот мегалет назад и наблюдаемая сейчас, определённо имели общее назначение и принцип работы.
Какие там десять минут! С этим надо было разбираться не меньше месяца! Только чтобы понять самые основы — не «как оно работает» или «как им управлять», а только «что оно может делать». Икс-кристаллы — артефакты эпохи, когда в Галактике властвовали Предшественники, пусть даже не самими Предшественниками созданный. Это вам не игрушки. Все знания нейрофизики Ричарда были здесь практически бесполезны — он чувствовал себя как шестиклассник, сдуру открывший учебник по высшей математике.
— Откуда у вас эта вещь? — спросил Ричард, поднявшись обратно в храм. — То есть я помню, что с вашей родины, но на вашей планете она откуда взялась? При всём уважении к мудрости вашего народа — я сомневаюсь, что вы могли создать артефакт подобного могущества. Это требует знаний иного уровня.
— Ты хочешь слишком многого, Малефик. Никому на этой планете мы ещё не открывали тайну происхождения Сердца. Это тайна не земная, а звёздная, и она намного старше человечества.
— Но не старше меня, — нагло парировал Ричард. — Если вы наблюдали за мной в свой кристалл, то знаете, что я — демон Ползучего Хаоса Ньярлатотепа, бога запретных знаний. Я всё равно получу этот ответ рано или поздно — мне достаточно задать вопрос своему повелителю. Но это может быть слишком поздно, чтобы спасти вас от жадности Ксальтотуна и голода Вековечного врага.
Троица ещё немного посовещалась.
— Хорошо же, — сказал сидевший в центре. — Слушай тогда, звёздный странник, историю, что никогда прежде не звучала на этой планете и никогда не прозвучит вновь. Историю о Войне Слона и Жабы.
«Это случилось давным-давно, много миллионов лет назад, задолго до того, как родился на свет самый старший из нас. В далёком, ныне безжизненном уголке Галактики на двух планетах обитали два народа. Тероморфные яги были примерным аналогом земных млекопитающих, хотя молочных желез наша эволюция не создала. Земноводные же сланны были чем-то средним между земными амфибиями и рептилиями. Яги уже достигли ранней космической эры и производили первые полёты на соседние планеты своей системы. Сланны же, будучи народом урождённых колдунов, технически находились всё ещё на уровне бронзового века, но зато подчинили себе всё живое на своей планете и уже начали экспериментировать с первыми призывами демонов и порталами в другие миры.
В это время их посетили двое межзвёздных странников — мужчина и женщина, муж и жена. Выглядели они довольно похоже на земных людей, за исключением того, что о людях тогда никто ещё не слышал. Возможно, те люди, что поклоняются нам сейчас — их далёкие одичавшие потомки. Мужчина назвал себя Курноусом, что на языке ягов означало «Охотник». Женщина представилась как Иша, что на языке сланнов означало «Исцеляющая». Они предупредили, что ни в коем случае нельзя трогать чёрный монолит, раскопанный сланнами в болоте их родины, и громадную конструкцию из серебристого металла, которую яги нашли на окраине своей системы. Они также предупредили, что их советов скорее всего не послушаются, и что это приведёт к гибели обоих народов.
Рассказать что-либо ещё они отказывались. Поэтому неудивительно, что как только схлынул первый ажиотаж от контакта с инопланетным разумом, эту парочку вместе с их предупреждениями высмеяли и прогнали. Чёрный камень и сверкающая конструкция обещали путь к звёздам и невиданное могущество.
Когда будет совсем плохо, сказали странники, пусть их позовут. Они услышат, придут и спасут тех, кого ещё можно будет спасти.
Стоит ли говорить, что их предупреждения сбылись в точности? Артефакты действительно подарили ягам и сланнам невиданную ранее силу — но взамен пробудили древнее зло, о котором не стоит здесь говорить. И это зло пожрало обе цивилизации, словно лесной кот — не оперившихся птенчиков. Несмотря на всё их могущество — а может быть, именно благодаря ему.
Курноус и Иша пришли на зов в последний миг. Они не могли спасти тела — но спасли души, до которых ещё не успело добраться древнее зло, собрав их в кристаллы, подобные Сердцу. Таковых оказалось не более процента от изначальной численности обоих народов. Но поскольку сланнов и ягов были миллиарды, даже процент от них составлял десятки миллионов — и этого вполне хватило для восстановления обеих рас. Души были воплощены на других планетах, вдали от изначального места обитания. Шогготы, аморфная слизь, управляемая силой мысли, стали близкими подобиями их изначальных тел. Лишь после этого сланны и яги узнали друг о друге и вступили в контакт. Обмен знаний — технология на магию — сделал их намного сильнее, чем они были по отдельности. Со временем они должны были стать столь же сильными, какими были до пробуждения древнего зла. Но куда более осторожными теперь.
Странники сказали, что спасли эти две расы не из чистого альтруизма. Что есть вещи, которые им от ягов и сланнов нужны, и однажды они потребуют свою законную плату. Нет, ничего запредельного, сказали они. Обеим расам такая цена будет вполне по силам.
Они вернулись через десять поколений, когда численность потомков воплощённых снова достигла миллиардов. К тому времени их имена и деяния стали легендой, хоть и жили ещё многие яги и сланны, помнившие сам перенос. Лишь тогда они раскрыли свой замысел.
Иша и Курноус пожелали стать богами. Не ради власти или бессмертия, а затем, сказали они, чтобы спасти в будущем намного больше душ, чем они могли спасти сейчас. Для этого перевоплощения им нужны были культисты. Те, кто будут почитать их подобно богам уже сейчас, пока они смертны.
Совет двух народов почти единогласно заключил, что их спасители достойны обожествления, и это справедливая цена. Однако, сказали они, реальность изменяется не просто желанием, но верой. Как можно поверить в то, что эти двое являются богами, если достоверно известно, что они — всего лишь смертные герои, очень мудрые и могущественные, но всё же из плоти и крови? Можно, конечно, переписать воспоминания, заметили искушённые в таких вещах сланны. Но синтетическая память изменяет Эмпирей куда слабее настоящей веры. Кроме того, с целой цивилизацией такого не сделаешь.
Ничего переписывать не надо, успокоила их Иша. Существующего мировоззрения вполне достаточно. Нужно только молиться не тем пришельцам, какими они являются сейчас, а тем, какими они станут в будущем. У Эмпирея особые отношения со временем. Если миллиард псайкеров поверит, что вознесение произойдёт — оно произойдёт.
Обрадованные сланны выразили готовность немедленно начать богостроительный ритуал. Звёздная пара, однако, пояснила, что с этим спешить не стоит. Вначале свою часть работы должны будут сделать яги. Технократов привлекли к этой мистерии совсем не случайно. Их инженерные навыки понадобятся, чтобы по указаниям Охотника и Исцеляющей построить вокруг планеты сланнов изолирующую сферу. Эта защитная оболочка скроет творящийся ритуал от глаз и ушей великого зла, что некогда уничтожило предков обеих рас.
Строительство и ритуал в сумме продлились почти миллион земных лет. Однако их участники не сожалели о потраченном времени. Яги и сланны и так были долгожителями по земным меркам, их естественная продолжительность жизни составляла несколько тысяч лет по земному счёту у ягов и несколько десятков тысяч у сланнов. А дары Курноуса и Иши и вовсе сделали их жизнь бесконечной, поскольку после биологической смерти тел их души собирались в кристаллах, а через ритуал Истинной Реинкарнации они победили и старение души.
К концу ритуала сланнам пришлось покинуть планету, ставшую для них родной за эти века. Одновременное рождение двух богов породило мощный разрыв в реальности, который превратил их мир в нечто, мало пригодное для жизни. Некоторые, самые смелые добровольцы остались на планете — катастрофа вознесла и их, превратив в демонов. Но большинство предпочло перебраться на планету ягов, где места вполне хватало для двух народов. Яги были не против.
В качестве награды новорожденные боги оставили двум народам кристаллы, которые служили для их перерождений весь этот миллион лет. Сделать иначе — означало бы обречь их снова на смертное существование.
Также Иша и Курноус пообещали двум народам своё покровительство. Пока сланны и яги соблюдают их заветы, ни один враг в космосе не сможет им угрожать. Заветы же, как они сказали, даются не для того, чтобы сделать эти народы более праведными, а для того, чтобы у богов была физическая возможность оказывать им помощь. Это не моральный кодекс, это техника безопасности. Есть ситуации, в которых даже Курноус и Иша окажутся беспомощными, честно предупредили они — и заповеди описывают, как не создавать таких ситуаций.
Одним из таких заветов было — не красть чужую Эссенцию. Не становиться пожирателями душ или психическими вампирами. Кормить Сердца исключительно своими ненужными воспоминаниями. Чтобы облегчить соблюдение этой заповеди, все кристаллы были настроены так, что могли принимать только Эссенцию и психосилу ягов и сланнов. У большинства ягов, однако, психосилы не было, колдуном среди них мог стать лишь один из тысячи, но и те были намного слабее, чем средний сланн. Поэтому сланны стали жрецами, а яги обслуживали для них машины.
Несколько сотен тысяч лет всё было хорошо, но затем среди сланнов возникло движение еретиков, сторонники которого полагали, что соблюдение всех запретов — слишком высокая цена за божественное покровительство. «Чем молиться Курноусу и Ише, лучше мы сами станем богами», говорили они.
Лидером еретиков стал чёрный сланн Цатоггуа. Он предложил следующий план — вначале яги построят новую защитную сферу, под которой другие сланны своим молением вознесут его на божественный уровень — благо, теперь оба народа прекрасно знали, как это делается. Затем, получив своего личного бога, сланны и яги пойдут войной на внешний мир, поглотят Эссенцию тысяч народов, заставят их всех молиться себе — и тоже станут богами.
Среди сланнов идеи Цатоггуа встретило одобрением большинство. Среди ягов — меньшинство. Однако в обоих народах были их сторонники и противники. Ещё через сто тысяч лет между еретиками и лоялистами вспыхнула война, которая вскоре переросла в войну межрасовую. У лоялистов была почти вся техника ягов, у еретиков — почти вся колдовская мощь сланнов. Проблема была в том, что одним из запретов, установленных Охотником и Исцеляющей, было правило — не сражаться друг с другом. Таким образом лоялисты изначально оказались в ловушке — прими они дерзкие требования Цатоггуа, или отвергни их — они в любом случае нарушали одну из заповедей и теряли своих небесных покровителей.
Некоторые сражались, проиграли и были порабощены. Другие сдались сразу, считая заповедь о войне более важной, чем заповедь об Эссенции. К чести Цатоггуа следует отметить, что он не лил кровь более необходимого, не угнетал сдавшихся более, чем требовалось, чтобы заставить их работать. В частности, он не заставлял пить Эссенцию тех, кто не желали этого делать. Он и сам её не пил — пока что, разве что небольшими порциями в ритуальных целях. Но намерен был сделать это, когда армады его верующих выступят с планеты Яг на завоевание Галактики.
Небольшая группа ягов избрала третий путь. Не сражаться, но и не принимать требований еретика, а бежать. Только так, верили мы — ты уже догадался, что речь идёт о Ганеши — мы сможем избежать нарушения обеих заповедей и сохранить покровительство богов. Мы выкрали одно из Сердец, вложили в него наши души, оставив тела, и заставили его перенести нас сквозь пространство на далёкую планету, где, мы верили, даже Цатоггуа со всей своей могучей магией нас не найдёт.
Однако мы стали жертвой великого предательства. Один из нас, гнусный Чаугнар Фаугн, оказался тайным последователем Цатоггуа. Именно он сделал так, что при входе в атмосферу Земли Сердце раскололось, и осколки с нашей Эссенцией упали на один конец континента, а с его и нескольких его последователей — на другой. Он намерен был построить свою империю, поработив примитивных местных аборигенов, и используя психосилу собственного культа, создать психический маяк, который привлечёт сюда уже ставшего богом Цатоггуа. После этого ему ничто не помешает расправиться с нами, поработить оставшихся землян и сделать планету первой колонией строящейся империи Яга.
Он добился значительных успехов на первых порах. Сумел создать собственную расу слуг из оживлённых Сердцем тел Глубоководных, обратил часть змеелюдей в поклонение Цатоггуа, возродил в телах шогготов всех своих приспешников… Нам приходилось отбивать его атаки так же, как и нападения Вековечного врага. Порой он приходил не с войной, а с переговорами — убеждал, запугивал, предлагал сделки — и это было ещё хуже.
Мы не знаем, что именно ему помешало. Сердце не показало нам этого. Вероятно, местные аборигены — не люди, людей тогда не было, а существа, населявшие Землю до них — Глубоководные, змеелюди, Старцы или кто-то ещё — не пожелали становиться вассалами сланнов, и смогли заблокировать его передачу. А позже, когда на Землю вторглось из-за глупости шамбло то же самое древнее зло, что некогда погубило первую цивилизацию ягов, Чаугнар Фаугн утратил своё Сердце, и с тех пор прекратил попытки напасть на нас. По слухам он и его последователи всё ещё обитают где-то в горах, но сейчас они не угроза».
Ричард уточнил некоторые подробности и глубоко задумался.
— А нельзя ли попросить о помощи самого Чаугнара Фаугна? — спросил он после паузы. — Я понимаю, что он предатель и вообще воплощённое зло, но едва ли он заинтересован в том, чтобы Сердца-Близнецы попали в щупальца Вековечного врага. Не стоит ли заключить с ним временный союз? Если он практикует вампиризм, то Эссенции у него должно быть предостаточно. Я мог бы поработать курьером и посредником, мне не в первый раз.
— Как мы можем быть уверены, что Чаугнар Фаугн не вступил в сговор с супершогготом?
— Если бы он вступил, вас бы уже не было на свете. Но Вековечный враг не из тех, кто заключает с кем-то союзы. Он может использовать смертных в своих целях, но только чтобы потом предать и сожрать их тоже. Ваш Чаугнар, как я понял, слишком искушён в интригах, чтобы довериться такому «союзнику».
— Звучит резонно, насколько мы знаем их обоих. Однако для этого всё равно потребуется передать хотя бы часть Сердца в его руки. После этого ему станет незачем соблюдать перемирие.
— Да, если у него будет ВАШЕ Сердце. Но можно вернуть ему и другое. Осколки ведь способны обнаруживать друг друга на расстоянии?
— В пределах Земли — разумеется.
— Так почему бы не найти с помощью Сердец-Близнецов меньшие, более слабые осколки, и не предложить их Чаугнару, Ксальтотуну, либо обоим сразу в обмен на защиту от Вековечного врага?
Троица ягов синхронно покачала головами. Они не были телепатами, но за тысячелетия совместной жизни научились понимать друг друга без слов и мыслить почти как единое целое.
— Ксальтотуну не будет пользы даже от большого осколка, пока он не получит Эссенцию ягов. А Чаугнар Фаугн будет слишком опасен даже с малым. Мы уже не те, что когда-то дали ему отпор. И он это знает.
— Однако Тулса Дум сумел связать меня магической клятвой, а Ксальтотун — его наследник на посту Верховного жреца Сета и вряд ли уступает ему в магическом искусстве. Думаю, он сможет сделать то же самое и с Чаугнаром. Вряд ли ваш родич даже в теле шоггота может сравниться со мной в изменчивости. Да и как псайкеры мы по меньшей мере равны.
— Чаугнар Фаугн никогда не принесёт клятву отдать Сердце. Во всяком случае, такую клятву, которую он захочет и сможет сдержать.
— Я бы не был так уверен. Я понимаю что сердце для любого представителя вашего народа — наибольшая мыслимая ценность. Но когда альтернативой будет его попадание в руки Вековечного врага…
Ричард осёкся. Его марсианские чувства уловили нечто, чему в звуковом фоне посёлка места не было. Инфразвук, похожий на хлюпанье и чавканье одновременно. Что-то приближалось. Снизу.
В следующие две минуты действия Ричарда были настолько чёткими и координированными, как будто он месяц отрабатывал их в тренировках со Спартанцами. Впоследствии он сам себе удивлялся. Да, он запугивал всех вокруг Вековечным врагом. Только самого себя не мог как следует напугать — даже после того, что пережил в Му. Рефлекторная реакция на образ врага — это уже навык, а не знание. А навыки у истинно бессмертных не развиваются.
Он коротко бросил: «Супершоггот здесь». Не потому, что рассчитывал на какую-либо помощь от трёх стариков, а лишь затем, чтобы они не приняли его внезапные резкие действия за нападение.
Его щупальца ушли в землю и резко выдернули большой кусок грунта, открывая проход к подземному хранилищу.
— Вы можете быстро открыть эту дверь?
— Можем, но где гарантия что ты нам не врёшь, чтобы… — начал было один из ягов.
Ричард мысленно выругался и мощным телекинетическим рывком выдрал всю комнату-сейф из каменной кладки. Подхватив щупальцами троих слоноголовых божков, он усадил их сверху и взлетел со всей этой конструкцией в небо.
— Ты что творишь?! — слабо возмутились все трое.
— Спасаю вас и ваше сокровище, вот что я творю, — он набирал высоту так быстро, как только позволял псионический ротор. — На земле мне с этой тварью не тягаться, проверял уже. А вот в небе кое-какие шансы ещё есть. Возможно. У меня несколько меньше зависимость от законов аэродинамики.
— Мы не можем бросить наших верующих…
— А мы их и не бросаем. Наоборот, отвлекаем врага на себя. Чем больше биомассы погонится за нами, тем больше шансов на выживание у простых смертных. Если же вы всё-таки собираетесь применить Сердце в качестве оружия, независимо от того, пожертвуете вы ради этого собой или придумаете что-то получше, это тоже лучше делать с высоты, где у вас будет обзор и манёвр.
Внизу тем временем уже началась локальная версия апокалипсиса. Из земли били под напором фонтаны биопластика, на лету принимая формы различных чудовищных тварей. Одни отращивали крылья и взлетали, другие бросались терзать несчастных культистов. Ричард несколько раз ударил по ним лазерами, но это было так же эффективно, как вычёрпывать воду вилами. Тот же эффект — то есть никакого — произвели и боевые искусства кхитайцев.
Маги были чуть эффективнее. Чуть-чуть.
Ричард впервые увидел в деле местных чародеев. Очень необычная техника, совсем непохожая на приёмы западных колдунов. Вместо того, чтобы вкладывать многомерную энергию в заклинания, направляемые разумом, кхитайцы сосредотачивали её в собственном теле. В результате ребро ладони рубило латы эффективнее, чем стальной меч, а лёгкое нажатие пальца на нужную точку могло вызвать взрыв внутренних органов. Ветхие старцы взлетали на крыши домов в прыжке или забегали по стене, даже не запыхавшись, а пожилые женщины порхали, как бабочки, по верхушкам бамбуковых зарослей. Это была грозная армия, пусть и скрытая под масками нищих оборванцев.
Но против армии метаморфов это всё оказалось недостаточным. Да, порождения Вековечного врага лопались, как мыльные пузыри, от насыщенных магией ударов. Иногда (примерно в одном случае из десяти) они даже не собирались после этого обратно — некоторые из волшебников нашли способ убивать отдельные клетки супершоггота.
Но их просто было слишком мало. И им не хватало гибкости. Твари быстро нашли тактику, минимизирующую расход биомассы — они просто перешли на дальний бой. Тысячи гигантских змей, плюющихся ядом, жуки-бомбардиры размером с танк, заливающие врага струями кипятка, осьминоги, выбрасывавшие струи чернил из воронок (сами по себе чернила, конечно, опасности не представляли, но на некоторое время лишали жертву зрения, что в развернувшемся жестоком сражении было фатально)… Ричард обратил внимание, что супершоггот даже в такой ситуации использовал лишь копии организмов, реально существующих в природе. Да, увеличенные и усовершенствованные копии, с повышенной мощностью — но сами принципы биооружия не отходили от того, что было когда-либо создано эволюцией. Он не пытался создать каких-нибудь огнедышащих драконов или органические пулемёты, которые плевались бы ядовитыми шипами со сверхзвуковой скоростью. Потому что среди миллиардов существ, которых он сожрал, такого не водилось.
Подавляющее же большинство культистов такого сложного подхода не требовало. Они ещё не достигли нужной степени просветления, они были «просто» очень хорошими воинами. И их удары вязли в плоти Вековечного врага, не нанося ни малейшего ущерба.
Если что-то не изменится, деревня будет полностью истреблена минуты через три, холодно прикинул марсианин. При этом супершоггот потеряет в сумме что-то около двух тонн биомассы. Только за счёт съеденных в деревне людей наберёт он значительно больше.
Если яги хотят вмешаться, сейчас самое время. Потом будет поздно.
Им было больно смотреть на происходящее. Ричард видел это в их глазах, слышал в сердцебиении, чувствовал по запаху. И понимал, что отчасти сам усложнил им ситуацию. Вероятно, они бы уже вмешались, если бы его здесь не было. Но сейчас, когда он рядом с ними, чтобы пожертвовать собой (или использовать остатки энергии, которые ещё были в Сердцах с предыдущих жертвоприношений) нужно было открыть сейф. А это означало — подвергнуть кристаллы риску похищения.
Он не мог объяснить, что вскрыть сейф сможет с лёгкостью, как только получит спокойных десять минут, поэтому оберегать запертую дверь от него не имеет смысла. Во-первых, ему бы не поверили без демонстрации. А во-вторых, у него хватало собственных проблем.
За ними по-прежнему гналась стая птиц — порождений супершоггота. Да, даже с таким грузом он летел быстрее. Ненамного, потому что приходилось ещё ягов оберегать от набегающего потока воздуха и от холода. Но быстрее.
Однако утащить эту компанию от деревни он не мог — по крайней мере, пока внизу оставался хоть один живой культист. Иначе о нормальном контакте потом не будет и речи — его обвинят в том, что он лишил ягов возможности спасти своих последователей. Приходилось летать кругами, уворачиваясь от более-менее крупных стай, уничтожая мелкие, и поторапливать троицу, чтобы она приняла уже, наконец, решение — отступать или как-то действовать.
У птиц, которые подлетали поближе, появлялись человеческие лица и физиономии ягов — они выкрикивали оскорбления и насмешки. В адрес Ричарда — чаще.
— Ты неудачник, прародитель! — кричали они. — Ты портишь всё, за что берёшься! Что сейчас будешь делать? Опять сбежишь в будущее, оставив других расхлёбывать свои ошибки? Мы окажем тебе услугу, если пожрём, прародитель! Так впервые за миллионы лет от тебя будет польза!
И самое неприятное, что при всём своём ехидстве они были правы.
Не во всём правы, конечно. Супершоггот не знал о Ковенанте, не знал обо всём, что сделал Ричард в эпохах до его рождения. Тогда у него получалось лучше — несколько спасённых видов на совести, пусть даже он это делал из эгоистических соображений и по требованию других. А вот когда за ним больше не стоит мощь Ковенанта, когда рядом нет Дж-Онна и Дэйр-Ринг, как-то стало получаться хуже…
И даже легко объяснить, почему. Тогда он не боялся увязнуть в чужом времени. Тогда он для решения любой проблемы первым делом создавал организацию, подбирал кадры. Сейчас же — пытается не обрастать связями, остаться одиночкой, чтобы без проблем вернуться к своим.
А один в поле не воин, даже если этот один — бессмертный супергерой. При всех его уникальных способностях, одна важная среди них отсутствует: он не может быть одновременно во многих местах. В отличие, кстати, от супершоггота, для которого это рутина.
Прошла минута. Истреблено около трети поселян. Яги всё ещё мнутся. Им плохо, им очень плохо, это видно — но разум преобладает над чувствами. Они могут сдержаться. В конце концов, все эти люди — однодневки. Они всё равно бы умерли, не сейчас, так спустя пару десятилетий — мгновение даже по меркам старых ягов. Но почему тогда так больно?
Ричард резко пошёл вниз, заскользил над самыми верхушками деревьев. Птичьи стаи спикировали следом за ним.
— Что ты делаешь? — выдохнул один из ягов.
— Пытаюсь что-то изменить, — коротко ответил он.
Да, второй свиток Шаб-Ниггурат давно уничтожен — ещё в Турийскую Эру. Но перед тем, как взять его с собой в горы Яддит-Го, Ричард намертво вызубрил его содержание. И в пипбак занёс.
Глупая идея, совершенно глупая. Не факт, что Избранное Дитя удастся укротить сейчас, неизвестно, что произошло с культом Чёрной Козы за эти века. Не факт, что специализированное оружие против Гатанотоа окажется столь же эффективно против Вековечного врага. Хотя супершоггот намекал на это в их предыдущей битве, но кто же верит абсолютному притворщику? Не факт, что вред от призванного существа, кем или чем бы оно ни было, окажется меньше, чем от Вековечного врага.
Кто-то другой на месте Ричарда мог бы сказать, что просто устал совершать разумные поступки, тем более, что на примере Ганеши он видел, к чему можно прийти. Но он бессмертный. Он не может устать от чего бы то ни было. Он всегда реагирует на всё как в первый раз. Придётся признать, что он изначально был такой. Нервный. Психически нестабильный. Легко провоцируемый.
Свиток содержал не только текст, но и рисунок. Также необходимый для призыва. И конечно, для его активации требовалась архитектура нейросети, достаточно близкая к человеческому мозгу. Но Ричард рисунок воссоздал из биопластика своего тела, а нейросеть сформировал из собственного мозга. Ему проще, он когда-то был человеком.
В следующую секунду после прочтения заклинания он заорал, как будто его резали заживо. Такой боли он не испытывал давно — последние несколько тысяч лет точно. Надо же было всё-таки думать о последствиях. Хоть немного. Хоть о ближайших.
Рисунок на свитке — многоконечная звезда с неправильным построением углов — по замыслу жрецов Шаб-Ниггурат должен был стать порталом. Вернее, зародышем такого портала — после открытия его нужно было расширить раз в так в двести, чтобы Избранное Дитя смогло пролезть.
Он и начал расширяться. Прямо в теле Ричарда. Втягивая в себя многомерные молекулы и достраивая конструкцию.
Теперь Ричард хорошо понимал, что чувствуют женщины, когда рожают. Оно лезло в этот мир прямо сквозь него — громадное, бесформенное, уродливое. С влажным хлюпанием протискивало из иного пространства свою многотонную тушу. Деформируясь само, ломаясь, вытягиваясь, но не погибая при этом — оно было менее гибким, чем даже простой шоггот, но всё же более адаптивным, чем обычные животные. В судорогах Ричард едва успел опустить на землю сейф с ягами, чтобы не уронить его.
Это был удобный момент для атаки, но птицы Врага тоже замерли в воздухе, поражённые невиданным зрелищем.
Когда всё закончилось, и дваждырождённое Дитя рухнуло на землю, ломая своей тушей ближайшие деревья, Ричарду понадобилось ещё почти полминуты, чтобы собрать себя обратно из того, во что его превратило заклинание.
Он вырастил щупальце с глазом и попытался рассмотреть, что же он призвал в этот мир.
Странное сочетание бесформенного месива и гармоничности. Чем-то похоже на кентавра из родного мира Ричарда, но во много раз больше. Чудовище размером с трёхэтажный дом. Щупальца, хвосты, рога, собачьи головы, способные проглотить легковушку, ноги как у слона или носорога, звериные лапы с мягкими подушечками и смертоносными когтями, множество глаз. Словно шоггот, пойманный в процессе трансформации, так и не решивший окончательно, во что ему превратиться. Но всё это было… на удивление складно. Каждая часть тела, куда бы она ни была «пришитой», находилась строго на своём месте, так чтобы усиливать атаку, защиту или передвижение. Биомеханическая крепость.
И на вершине этой крепости, из холки сразу двух звериных голов, там, где они соединялись… поднимался торс обнажённой девушки. Вполне нормального, человеческого размера.
Девушка моргнула, каким-то кокетливым жестом отбросила на правое плечо волосы, закрывавшие ей вид… и в упор посмотрела на Ричарда.
Это был не просто монстр. Это определённо было разумное существо. Животные так не смотрят.
Взгляд был своеобразный — одновременно устало-равнодушный и страстно-отчаянный, молящий о спасении и полный жажды убийства. Но при этом вполне человеческий. Примерно так может смотреть бухгалтер, который третьи сутки, держась только на крепком кофе, без сна и отдыха сводит баланс перед грядущей ревизией. Или студент, который готовится к сессии, пытаясь догнать за неделю то, чего не учил полгода. Но студент и бухгалтер знают, что их мука однажды закончится, что ревизия и сессия пройдут и можно будет вернуться к нормальной жизни.
У девушки, которая смотрела на Ричарда, такой надежды в глазах не было. Наоборот, было отчётливое понимание, что «ремонт нельзя закончить, его можно только прекратить». Что мучения будут длиться до тех пор, пока она не сдастся, не проиграет. Что победить нельзя, можно лишь оттягивать поражение — и чем больше она его оттянет, тем дольше придётся терпеть. Есть такое выражение «глаза загнанного в угол зверя». Так вот, любой загнанный в угол зверь был оптимистом по сравнению с той, чьё тело торчало из кентавра-переростка.
Ещё в её взгляде он прочитал лёгкое отвращение. Это было уже не застарелое чувство, а что-то свежее, только что появившееся. И не трудно догадаться, чем вызванное. Не только он осматривал Избранное Дитя. Она тоже смотрела на него.
И видела висящий в воздухе портал, похожий на разодранный зелёный сфинктер, с одним торчащим сбоку глазом на стебельке. Не самый симпатичный облик для знакомства. Кто-нибудь другой на месте Ричарда мог бы сказать «На себя-то посмотри, красавица!», но в том-то и дело, что он находил это существо вполне симпатичным с определённой точки зрения. А вот оно его — нет.
Увы, на выяснение отношений или хотя бы на знакомство у него не было времени. Случившееся застало врасплох все стороны конфликта. Но Вековечный враг опомнился первым. Он соображал и реагировал куда быстрее, чем яги. И в отличие от Ричарда — не пострадал физически. Он был просто удивлён. Побороть удивление куда проще, чем собрать себя по молекуле.
Он атаковал. Ему не нужно было делать выбор, на кого напасть в первую очередь — он мог ударить сразу всех. Часть птиц налетела на Избранное Дитя, часть — на ягов, часть — на Ричарда. Даже одной небольшой особи супершоггота, размером с голубя, достаточно, чтобы за доли секунды убить человека. Они гораздо сильнее, чем обычные существа такого же веса, и могут создавать из своих тел любое оружие. Например, тонкие щупальца, проникающие сквозь глазницы прямо в мозг. Или коготки, с хирургической точностью вспарывающие сонную артерию.
Тела ягов были несколько усовершенствованы ми-го, у них не было столь явных уязвимостей. Хирургические шедевры. Все места на теле были защищены, либо толстой шкурой, либо костью, либо дублированием. С ними нельзя было покончить одним ударом, нужно было раздирать тело секунд двадцать, чтобы добраться до жизненно важных органов. Но это лишь продлит их мучения. За двадцать секунд к ним никто не придёт на помощь. Ричарду и в благоприятных условиях понадобилось бы полминуты, не меньше. А тут ещё налетели толпы маленьких монстров и принялись его терзать, бить током, поливать кислотой. Вреда бессмертному метаморфу они, конечно, причинить не могли, но замедляли восстановление из портала.
Он прикинул, что его атакует около трёхсот килограммов биомассы. Чтобы поглотить его Эссенцию (то есть представлять реальную опасность), понадобится не меньше двух тонн, а для надёжности лучше пять. Пока угрозы нет, но новые птички продолжают налетать с каждой секундой.
Тела ягов уже всё равно, что мертвы. Вопрос в том, удастся ли спасти их Эссенцию. Смогут ли Сердца-Близнецы поглотить её сквозь обшивку сейфа? Или им для этого нужна отдельная команда? А если даже включатся автоматически — то перетянут ли из жадных щупалец супершоггота?
Избранное Дитя если и поможет, то явно не сейчас. Ему нужно хотя бы несколько минут, чтобы сориентироваться в ситуации. Судя по глазам девушки, она и у себя дома была далеко не в лучшей форме. А тут проталкивают сквозь неподходящий по размерам портал в совершенно чужое пространство-время, где на тебя кидаются какие-то постоянно меняющие форму твари. Ричард сам не был уверен, что смог бы сориентироваться вовремя в такой ситуации.
Но у измученной незнакомки, похоже, оказались солидные резервы выносливости и психической гибкости. Во всяком случае, себя она защитить сумела — да ещё как. Просто на загляденье. Хотя возможно, это была не решительность, а просто рефлекс, сработавший без участия сознания.
Супершогготы пытались по привычке отыскать на её теле уязвимые места — и не находили таковых. Потери глаз, ушей, ноздрей, казалось, не беспокоили зверюгу вовсе. Повреждённые части тела регенерировали с громадной скоростью, а пока не восстановились — им всегда находилась замена на другой части тела. Многократное резервирование всего и вся — Ричард бы поаплодировал её создателям, если бы было чем. Просто проткнуть её в случайном месте не удавалось вообще — шкура, похоже, не уступала по прочности танковой броне. А те фрагменты, что пытались залезть в пасти, просто исчезали — собачьи морды делали короткие глотательные движения — и монстрики почему-то прекращали сопротивление, и судя по всему, покорно позволяли себя переварить.
Впрочем, с теми, что атаковали снаружи, происходило то же самое, только слабее и медленнее. Их атаки постепенно становились вялыми, рассеянными, неточными. Клыки, когти, клювы, щупальца как будто увязали в шкуре Избранной. Увязали. У существ, способных в мгновение ока изменить свою форму и консистенцию. Это выглядело так же нелепо, как утонувшая рыба. Но происходило. Они не могли оторваться, хлопали крыльями с каждой секундой медленнее… а потом и вовсе — теряли форму, оплывали и как будто впитывались в тело гостьи из портала. Магия?
Трудно сказать, было ли происходящее магией, но вот чудом — было совершенно точно. Потому что увидев судьбу своих собратьев, все фрагменты, что драли ягов, оставили их и кинулись на нового врага.
Впрочем, их логику понять было нетрудно. Ричард и сам бы так же поступил. Если слоноголовые от отчаяния откроют сейф — вырвать у них Сердце будет быстрее и проще, чем пытаться кислотой и мышечной силой разрушить инопланетный броневой сплав. Пробудить артефакт они в любом случае не успеют — скорость реакции у супершоггота куда выше, и глаз у него хватает. Ну, а если будут продолжать упрямиться и не откроют — никуда не денутся, сами по себе они не опасны, добить и съесть их можно будет и потом. Тогда и на вскрытие сейфа времени хватит.
Увы, Ричарда они оставлять в покое не собирались, прекрасно понимая, что если марсианин успеет восстановиться, то станет весьма неприятным противником. Не таким неприятным, чтобы доставить Вековечному врагу серьёзных проблем — но достаточно, чтобы не дать себя сожрать. А надежду завладеть его Эссенцией супершоггот ещё не оставил. Поэтому из деревни подлетали новые и новые птицы — они даже выживших культистов оставили в покое.
Бесформенная клякса-амёба, ощетинившись щупальцами, рухнула сверху на торс обнажённой девушки, который выглядел самой уязвимой частью. Живая хищная субстанция завалила её, облепила собой, утопила, растворила…
На этом успех и закончился. Амёба точно так же обмякла и впиталась в тело «кентавра», как и другие фрагменты. На месте её атаки осталось крошево из раздробленных костей, из которого местами торчали обрывки мышц и внутренних органов. Но на глазах у Ричарда всё это начало восстанавливаться — не перетекать в целостную форму, как у него или у супершоггота, а именно регенерировать — волокна удлинялись, соединялись, кости становились на место, трещины заполнялись чем-то вроде цемента из стволовых клеток, которые быстро дифференцировались. Так могут регенерировать обычные шогготы, не имеющие биопластика. Но у обычных шогготов нет такой точности и целеустремлённости, такого полного понимания анатомии. Если бы оператором шоггота была Костепилка, тогда можно было бы наблюдать нечто подобное.
Секунд через тридцать из мешанины плоти торчала вполне здоровая вторая половина тела девушки. Приманка. Как огонёк у рыбы-удильщика, как хвост у ящерицы. То, что кажется уязвимым, но на самом деле не представляет никакой ценности и легко заменимо. Ложная мишень.
Увы, только наблюдать и делать выводы Ричард и мог. Штурм продолжался и он тратил все силы на то, чтобы отбрасывать тварюшек телекинезом и электроразрядами, рубить биопластиковыми лезвиями, замораживать криокинезом. Времени на принятие сколь-нибудь вменяемой формы просто не было.
И тут, как только он сформулировал для себя суть проблемы, до него вдруг дошло, что он делает неправильно.
«Я идиот! Надо не наступать, а отступить!»
Вот что значит дилетант! Дж-Онну или Дэйр-Ринг на его месте и секунды не понадобилось бы, чтобы найти это решение!
Он «дематериализовался» — перевёл подавляющую часть массы своего тела в Эмпирей. То, что осталось в Материуме, было «призраком» — полупрозрачным образом марсианина, способным видеть и чувствовать, но практически неосязаемым — и как следствие, неуязвимым. Удары когтей и зубов, кислота, жар и холод — всё это теперь не имело для него никакого значения. Мощный разряд тока мог бы выбить его из этого состояния. Но Ричард сейчас был в воздухе, а воздух — плохой проводник. Супершоггот мог бы сформировать из своего тела проводящие кабели и ударить ими по Ричарду… но чтобы сообразить это, ему требовался мозг покрупнее птичьего. Пока все мелкие фрагменты поняли, что происходит что-то необычное и слились в один крупный — летучего змея, прошло секунд десять. Пока змей сформировал «амёбу-шокера», а та создала себе кабели-щупальца — ещё двадцать. В земной природе много организмов, которые вырабатывают электрический ток, достаточно вспомнить того же электрического угря или ската, но нет ни одного (или такие не попались среди добычи супершоггота), который бы пропускал ток высокого напряжения сквозь своё собственное тело. Приходилось импровизировать, формируя контуры, не имеющие эволюционного соответствия. А это всегда было медленнее, чем мимикрия под уже существующие организмы.
Но за тридцать секунд Ричард, оказавшись в Эмпирее в полном покое, успел восстановиться. Не полностью, но по крайней мере, он теперь выглядел как человек, а не висящая в небе иллюстрация из порноромана. Сохраняя нематериальность, он со всей доступной скоростью метнулся зигзагом вбок и к земле. Прямо к Избранной.
За то время, что он восстанавливался, её выражение лица изменилось. Усталость и обречённость… не то, чтобы совсем пропали, но как будто отступили, затаились до поры до времени. Сейчас это было лицо внимательное и сосредоточенное. Лицо генерала, который склонился над картой и обдумывает очередной манёвр. Ричарду это выражение понравилось — очень подходило к ситуации. У него самого часто такое было, когда он выделял часть нервной системы на имитацию человеческой мимики.
Он вернул себе материальность и приземлился на холку зверя. И тут же взлетел обратно, потому что незнакомка издала испуганный вскрик — и шарахнулась от него всей многотонной тушей так, словно её обожгло. Атака супершоггота произвела на неё куда меньшее впечатление!
— Нет! Не прикасайся ко мне!
Для перевода этого возгласа Ричарду не понадобился пипбак. Потому что он прозвучал на хорошем американском английском.
— Ты с Земли? — быстро спросил Ричард.
— Да, с Земли Бет… то есть… я с Земли Алеф, но сейчас была на Земле Бет. А это какая Земля?
Так. Стоп. Из множества известных ему Земель только у одной существовало множество отражений, обозначенных буквами еврейского алфавита.
Избранное Дитя Шаб-Ниггурат явилась из того же мира, откуда Бабуля извлекла Александрию и остальных кандидаток в Фурии? Но вроде бы даже там по улицам не ходили подобные шедевры биоинженерии. Во всяком случае, уж точно не каждый день и не в каждом городе.
— Долго объяснять. Ты парачеловек?
— В некотором роде. Дефектный образец. Долго объяснять. Главное — не прикасайся ко мне, это очень опасно. Хотя…
Одна из собачьих голов втянула носом воздух, принюхиваясь.
— Тебе можно. С тобой опасности нет, как со Сталеваром. Твоё тело не… потом объясню. Что это за оборотни? Что им от меня надо?
Ричард несколько секунд думал, как лучше изложить суть проблемы быстро и коротко.
— От тебя лично — думаю, ничего. Они нападают на каждого, в ком видят угрозу или добычу, а угрозу видят в каждом, кто отказывается стать добычей.
— Если я уберусь отсюда подальше, они оставят меня в покое?
— Возможно, но скорее нет. Ты уже показала, что тебя сложно убить. А для него это вызов и причина для беспокойства.
— Для него?
— Все эти метаморфы, которых ты поглотила — продолжения одной большой твари. Супершоггота.
— Вот оно что, — на губах девушки появилась нехорошая улыбочка. — Ты знаешь, где саму эту тварь найти?
— Нет. Обычно она прячется где-то под землёй или под водой.
— То есть она будет продолжать атаковать нас, сколько захочет, бросая в бой всё новые полчища, а мы ничем не сможем ответить?
— Пока что так. И очень желательно ещё защитить вон тех ребят с сейфом. Я понимаю, что они тебе никто, но если метаморфы смогут их сожрать или добраться до того, что в сейфе, у нас будут БОЛЬШИЕ проблемы.
— Поняла, но… Мне нельзя сражаться долго. Чем больше я дерусь, тем больше схожу с ума. Моё тело, моя сила… они мне не подчиняются. Оно… — девушка хлопнула человеческой рукой по груде плоти ниже пояса, — хочет контролировать меня, и однажды захватит власть полностью.
Так вот что означал её взгляд! Девочка вынуждена постоянно бороться с чудовищем внутри себя… и судя по всему, потратила на эту борьбу массу сил. При этом уверена, что эту борьбу рано или поздно проиграет.
— Смотри, подруга, ситуация такая, — быстро заговорил он. — Есть у меня пара идей, как тебе помочь. Не ручаюсь, что сработают, но мы попытаемся. Но чтобы применить эти идеи, нам нужно будет дожить до конца сражения. Супершоггот не откажется окончательно от идеи убить нас, но если уничтожить достаточно биомассы, он будет вынужден взять паузу, чтобы набрать новую. У меня нет оружия, чтобы уничтожать метаморфов, у ягов — тех ребят с сейфом — тоже. А ты только что показала, что можешь — поглощая их.
Девушка скептически качнула головой:
— Есть предел того что я могу поглотить. Моё тело переваривает только мёртвое мясо. Живые организмы оно не убивает, только усыпляет и содержит внутри. Если я проглочу слишком много, они начинают вываливаться обратно. Это происходит непроизвольно, я не могу управлять…
Ричард мысленно выругался. Фрагменты супершоггота практически невозможно привести в состояние мёртвого мяса. Разве что убить каждую управляющую суперклетку, но если вы можете это сделать, вам не нужно никакое Избранное Дитя.
— Зато я могу сделать кое-что другое, — ободрила его гостья. — Ненавижу это делать, но…
И прежде, чем Ричард успел спросить, что именно, из нескольких её пастей ударили струи мутной чёрно-красной жидкости. Быстрее, чем успели коснуться земли, они распались на большие упругие капли, которые в свою очередь вытянулись, затвердели и приземлились уже в виде странных гуманоидных существ — оплывших, размытых подобий человека из разноцветных вязких субстанций, без черт лица или признаков пола. Это были супершогготы, без сомнения — но какие-то очень странные.
— Можешь звать меня Хемо, — сказал самый высокий из них, зелёного цвета.
— А меня — Смоляная Яма, — подхватил второй, немного поменьше, выбравший чёрный цвет.
— Ну, а я тогда буду Глиноликим, — предложил третий, коричневого оттенка.
Остальные тоже выбрали себе различные эффектные и пафосные прозвища.
— Мы готовы за тебя сражаться, мать, — сказал единственный из метаморфов, выбравший форму человека и соответствующее имя — Человек-Пластик. — Но у нас есть условия.
— Я не понимаю, что вы говорите, — призналась девушка на английском.
— Они говорят на языке Му, — пояснил Ричард. — Сейчас включу режим громкого перевода. Ребята, будьте добры повторить…
— Какие условия? — «кентавр», судя по её виду, совершенно не ожидала такого поведения от тех, кого только что произвела на свет.
— Очень простые, мать. Мы хотим жить. Это означает — во-первых, не использовать нас в качестве пушечного мяса, не посылать на заведомо смертельные задания, не бросать одних. Во-вторых, найти нам противоядие.
— Какое ещё противоядие? — слабым голосом пробормотала «мать».
— Ты конечно не знала об этом, когда клонировала нас. У тебя нет нашей памяти, так же, как у нас нет твоей. Мы даже не знаем, как тебя зовут, мать. Но у нас есть воспоминания наших прототипов — фрагментов супершоггота. Из них нам известно, что фрагменты вдали от основного тела живут не более пары суток. Мы только что родились, мы не хотим так быстро умирать. Для стабилизации биомассы нужны вещества, которые производит только центральное ядро.
До обалдевшего Ричарда потихоньку начало доходить, что здесь вообще происходит. Избранное Дитя Великой Матери! Ну конечно! Это же и есть сущность Чёрной Козы! Поглотить и родить заново, в новом, усовершенствованном виде!
— Это твоя сила парачеловека? Ты можешь поглотить кого угодно, а потом создать его послушную копию?
— Это моё проклятие, — мрачно ответила девушка. — Это происходит без моего желания. Необязательно поглощать, достаточно одного прикосновения. Копии получаются искажёнными, уродливыми, безумными. Они ненавидят всё, что дорого их оригиналам.
— Но-но, мама! — возмущённо пробулькал Хемо. — Мы вообще-то ещё тут!
— Сама родила, а теперь сама оскорбляешь, — поддержал его Человек-Пластик. — Да, мы рождены лояльными тебе, но не безмозглыми марионетками.
— Вы не похожи на тех, кого я клонировала раньше, — признала Избранная.
— Вероятно, это потому, что раньше прототипы были другие, — предположил Ричард. — Я не знаю ваших паралюдей… Ну, кроме некоторых. Но супершоггота, или, как его в этом мире называют, Вековечного врага я знаю очень хорошо. Ты говоришь, они ненавидят всё, что любят оригиналы? Супершоггот обожает мимикрию, он постоянно принимает скопированные формы, чтобы похвастаться своей способностью к совершенной имитации — и поэтому твои клоны ненавидят обезьянничать, они первым делом нашли свои, индивидуальные формы. У фрагментов супершоггота нулевой инстинкт самосохранения, они воспринимают себя как части целого, а не как самостоятельные существа — и поэтому их клоны обладают ярко выраженной индивидуальностью, и не хотят, чтобы их использовали в качестве разменной монеты. Так, ребята?
— Совершенно верно, — кивнул Человек-Пластик. — Да, я избрал человеческий облик, но это не облик конкретного человека — ни один из тех, кого поглотил Вековечный враг, не имел точно такого лица. Я выбрал то, что выражает исключительно мой характер. А мои братья не хотят копировать даже людей как вид.
На лице девушки медленно проступало выражение глубокого понимания.
— То есть… вы хотите сказать… что если бы я скопировала Джека-Остряка, который обожал насилие…
— Его двойник ненавидел бы насилие, то есть был бы полнейшим пацифистом! — подтвердил Ричард. Он ни разу не общался лично с этим выдающимся джентльменом, но имел о нём достаточное представление из рассказов Костепилки, Девы-Беды, Слом-Птицы, Ожог и Зимы — все эти дамы в разное время долго или недолго побывали в составе Бойни Девять.
Выражение «Не может быть!» плавно перешло в выражение «Какой же я была дурой!». Ричард плавно переключил тему, не хотелось загонять девушку в более глубокий стресс.
— Вот что, ребята, а вы не можете вытягивать стабилизирующие вещества из тел оригинальных фрагментов?
— Если бы, — вздохнул Хемо. — У каждого ядра своя уникальная химическая подпись, дети разных супершогготов друг с другом слиться не могут. А мама изменила нас, когда создавала. Мы — дети ядра, которого не существует в природе.
— Как с насекомыми Скитер, — пробормотала Избранная. — Их клоны не подчинялись Скитер, но подчинялись клону, которого я из неё сделала…
— Так, значит если… Кстати, я уже даже с твоими детьми познакомился, а как тебя зовут, всё ещё не знаю.
— Ноэль…
— Очень приятно, меня Малефик, во всяком случае здесь так зовут.
— Твой кейповский псевдоним? — догадалась девушка.
— Ну да, вроде того. Так вот, если Ноэль воспроизведёт ещё десяток клонов — они все, как я понимаю, будут на старте с «полным зарядом» этих веществ. На двое суток. Они смогут поделиться с вами, и у каждого окажется «заряд» ещё на сутки.
— Верно, — кивнул Пластик, — но в дальнейшем ей придётся либо постоянно увеличивать число клонов, либо уменьшать оставшееся время, потому что все новые рождённые будут тоже хотеть жить, и всю дозу отдавать не захотят…
— Да. Но сейчас нам важно пережить хотя бы одни сутки, а за следующую пару мы постараемся что-то придумать…
Ему пришлось прервать свой вдохновенный монолог, потому что армия Вековечного врага снова пошла в атаку.
Разумеется, выжидали они не просто так, по доброте душевной. Супершогготу тоже было интересно, что это за тварь на него вылезла, и какую опасность она может представлять. И простейшим способом узнать это — было позволить ей самой всё рассказать о себе.
Ричард прекрасно понимал, что глаз и ушей тут хватает. Что каждый полученный им ответ достаётся также и врагу. Но для него самым важным было успеть ввести в курс дела Избранное Дитя — понять, может ли она в принципе быть союзником.
Что ж, они оба получили то, чего хотели — осталось выяснить, кто теперь сможет это лучше использовать.
То, что к Избранной лучше не притрагиваться, они уже поняли. А вот как это реализовать — не очень. Инструментов дистанционной атаки у супершоггота было много. Кислотные и ядовитые плевки, заострённые шипы, брошенные с нечеловеческой силой копья и дротики…
Только вот для Ноэль, как и для Ричарда, как и для клонов-метаморфов, это всё было не страшнее лёгкого дождика. Ягов, вероятно, таким образом можно было убить, но Хемо, Смоляная Яма и Глиноликий обтекли их своими телами, став своего рода живыми скафандрами, и сейчас поспешно штопали раны, которые слоноголовым успела нанести предыдущая волна атаки. Старики смущённо ворчали благодарности.
Ноэль, в свою очередь, закрыла ягов вместе с сейфом своей многотонной тушей — просто встала над ними. Эта защита была нелишней, так как самые мощные атаки вполне могли пробить и биоскафандр. Клону-то от этого ничего не будет, он просто зарастит дырку, а вот ягу внутри — ещё как будет.
Казалось бы пат? Ни одна сторона не может нанести существенного вреда другой? Только вот со временем они находились в существенно разных отношениях. Армии супершоггота могли закидывать их разной дрянью столько, сколько понадобится. Хоть неделю, хоть месяц. Когда одни фрагменты «старели» — они тут же улетали на воссоединение с основной биомассой. Им на смену прилетали другие, свеженькие. А для Ричарда и его мини-армии каждый час был шагом к смерти. Заканчивался запас стабилизаторов у клонов, а Ноэль всё труднее было сдерживать своего внутреннего монстра в условиях, приближённых к боевым.
— Постой! — вдруг осенило Ричарда. Он поспешно растянул над торсом Ехидны купол из собственного биопластика, чтобы не дать супершогготу подслушать и этот разговор. — Ведь биоскафандры защищают ягов не только от обстрела, но и от случайного прикосновения к тебе, так?
— Да. На моих клонов моя сила не действует, к ним я могу прикасаться без опасений.
— Но это значит, что они тебе биохимически не чужды? И при желании ты бы могла их скопировать?
— Да, они ведь живые. В смысле достаточно биологически близки к обычным людям и животным…
— Отлично! Это-то мне и нужно! Погоди только, я сначала переговорю с самими ягами…
— Что ты задумал?!
— Понимаешь, есть тут в сейфе одна чертовски полезная штуковина… Из-за которой собственно и заварилась вся эта каша…
Главное только чтобы клоны ягов оказались в достаточной степени ягами, чтобы Сердца признали их за подходящее топливо…
Чтобы уговорить старых отшельников, понадобилось часа два. Они не хотели убивать своих братьев, даже созданных таким вот извращенным образом. Да не братья это, убеждал их Ричард, а маньяки, мечтающие разрушить всё, что вам дорого. Чаугнар Фаугн и то к вам ближе! В таком случае, возражали яги, никак нельзя впускать их Эссенцию в Сердце! Чёрные души могут навсегда отравить кристаллы! А если их сразу же переварить? Тогда это будет убийство!
Тогда давайте пустим на топливо только те части их личностей, которые несовместимы с вашим мировоззрением, предлагал Ричард. То, что, собственно, делает из них маньяков. А из остатка можно будет со временем вырастить нормальных ягов. Это было бы этично, но кто из живущих здесь и сейчас является психохирургом такого уровня, чтобы «расчленить» поглощённые души по нужным линиям, удалив всё лишнее, но не затронув ничего жизненно важного, за те секунды, что понадобятся клонам для перехвата управления?
Ричард помрачнел. Действительно, здесь у него специалистов такого класса под рукой не было.
— Разве нельзя настроить Сердце, чтобы оно поглощало Эссенцию в спящем режиме, не давая ей очнуться и перехватить управление? Значительно более простая ловушка для душ имеет такой режим.
— Просто поглотить и хранить — возможно. Но изменять личность, тем более делить её на части, так, как хочешь ты — для этого нужно пробудить.
— Погоди, но ведь Сердца уже поглотили души многих ваших братьев по вере, разве нет? Их можно пробудить?
— Да, мы иногда общаемся с ними… хотя обычно они спят.
— Так что же, души сотни нормальных ягов не смогут заблокировать одного маньяка на достаточное время, чтобы его можно было прооперировать? Особенно если мы поставим ему ультиматум — или операция, или пойдёшь на топливо весь.
Теперь перед ними стояла задача — скрыть операции с Сердцем от вездесущего ока Вековечного врага. Как только он поймёт, что задумала маленькая группа пришельцев и мутантов, он тут же бросит все силы в ближний бой, не считаясь с потерями. Да, часть из них будет выпита Ноэль, но мимо неё прорвётся достаточное количество, чтобы вырвать или уничтожить Сердце.
Как поместить яга в сейф в три приёма?
1. Открыть сейф. 2. Поместить туда яга. 3. Закрыть сейф.
А хитрость тут в том, что всё это нужно проделать чрезвычайно быстро — максимум за секунду. Вначале используем собственный биопластик для звукоизоляции — запихиваем его во все полости сейфа, чтобы слух супершоггота не уловил щелчков сборки головоломки замка. Когда засовы тихо отъедут в сторону, резко, многотонным рывком распахиваем дверь, взмахом щупальца забрасываем туда всех трёх (они бы получили увечья, если бы биоскафандры не надулись вовремя, сыграв роль амортизаторов), таким же рывком захлопываем громадную металлическую плиту. На пролёте аккуратно прикасаемся одним из ягов к животу Ноэль. А теперь готовимся отбивать очередной штурм.
Отродья Вековечного врага накатывают сплошной, всезатопляющей волной. Семь клонов просто теряются на их фоне. Метаморфы не бьют и не терзают друг друга — это было бы бесполезно. Они просто сталкиваются телами, взаимодействуя на химическом уровне. В зоне соприкосновения возникает бурно кипящий слой распада биомассы — оба тают под напором антител друг друга, словно капли воды на раскалённой сковороде. Взаимная аннигиляция. Кто сохранит хотя бы кусочек себя, растворив другого полностью — тот и молодец, тот и победил. Обычно это оказывается тот, у кого массы больше, хотя различная эффективность антител тоже может сыграть свою роль.
Но в данном случае арсенал биохимического оружия у обеих сторон одинаков… За одним исключением. Клоны Ноэль прекрасно знают, как организована протоплазма их «отца», какие белки применяет супершоггот для построения тех или иных клеток — и соответственно, как и чем их проще разрушить. А вот сами они устроены несколько иначе — шард Ноэль внёс изменения в их типовую конструкцию. Нет, ничего такого, что Вековечный враг не мог бы воссоздать — полный список доступных решений у них общий. Но этот список очень велик — миллионы комбинаций. Пока нападающие распробуют, с чем имеют дело, от них уже может не остаться ни кусочка.
Это могло бы помочь при двойном, тройном превосходстве атакующих по биомассе — но оно было стократным. Сами по себе клоны бы не продержались и минуты. Но здесь была ещё Ноэль, которая отбрасывала мощными ударами лап самые большие фрагменты, а некоторых и глотала. Был Ричард, который запускал их в полёт посредством телекинеза, бил электрическими разрядами, поджигал лазерным взглядом и поливал жидким азотом. Из-за всего этого крупные метаморфы, как правило, до сейфа просто не добирались, а мелкие — пробирались небольшими группами, с которыми клоны расправлялись, почти не теряя собственной биомассы.
Несмотря на это, уже через минуту боя Ноэль была вынуждена изрыгнуть ещё полтора десятка клонов в качестве подкрепления. Те, к счастью, сразу прониклись сложностью ситуации и без разговоров ринулись в бой, отложив поиск самовыражения на будущее. Объединившись с первым поколением, они создали вокруг сейфа почти непробиваемый барьер. Правда, вместе с ними Ноэль нечаянно выплюнула также несколько настоящих супершогготов — место внутри заканчивалось. Но Ричард этого ожидал и тут же откинул их подальше — к общей массе нападавших. Ноэль тем временем собирала своими щупальцами с земли лужицы слизи, которые оставались после противоборства её детей с детьми Врага, и отправляла в собачьи пасти. Вкус, надо полагать, был отвратительным, особенно вместе с грязью, травой и листьями, которые она неизбежно зачёрпывала. Но это был единственный способ быстро восполнить нехватку животной биомассы.
Позже Ричард узнал, что существовал и другой способ, но его Ноэль боялась, как малк огня — и не без причины.
В бардаке, который неизбежно сопутствует любой крупной драке, почти незамеченным прошло главное событие — рождение клона яга. Он появился на свет далеко не столь изящно, как клоны супершоггота — это было довольно неприятное зрелище. Подобный чудовищному эмбриону, он рухнул на землю в луже мутной жидкости и начал копошиться, пытаясь встать. Ричард метнулся к земле, чтобы прикрыть его, но в этом почти не было необходимости — откинуть пришлось всего два-три самых сообразительных фрагмента. Яги, сидевшие в сейфе, свою часть работы выполнили просто идеально — с момента рождения мутанта не прошло и тридцати секунд, как он захрипел, выгнулся в агонии и рухнул на землю вторично — уже мёртвым. Щупальце Ноэль тут же вернуло его в пасть — уже в качестве мяса. Она не могла поглощать или дублировать клонов, которых произвела сама, шард каким-то образом наделял их иммунитетом к её прикосновениям — но несъедобными они от этого не становились.
«Прекрасно. Главное дело сделано. Теперь осталось продержаться под атаками всего-то пару дней — пока старички разберутся, что там у их братика лишнее и как это отрезать, чтобы не дай Иша ему не повредить!»
А со стороны моря уже приближалась новая армия супершогготов — общей массой тонн в триста. При том, что первая отнюдь не была истреблена.
«Они не будут атаковать нас отдельными особями. Просто сольются и накроют одной сплошной волной, растворяя…»
Один Ричард всё ещё мог улететь отсюда. С сейфом и клонами — уже вряд ли. С Ноэль — совершенно точно нет. Он мог поднять сотню тонн, но она как раз опасно близка к этому пределу. И даже если он справится, скорость с таким грузом будет совершенно никакая.
Но и бросить её на расправу садистской твари, после того, как сам призвал её сюда, не позволяла совесть.
Он заметил, как меняется выражение лица Ноэль, на отчаянную и обречённую решимость — и в последний момент успел перехватить её щупальцами, не дав ринуться навстречу наступающей живой волне. Со стороны это выглядело весьма странно — существо, весящее раз так в тысячу меньше, оказалось способным схватить и удержать на месте её огромную массу. Но Ноэль среагировала вполне спокойно — кейпы типа «Бугай» не были редкостью и на Земле Бет, и многие из них не затруднились бы повторить этот подвиг. Она уже поняла, что перед ней Бугай, Движок, Стрелок, Излом, Оборотень, Скрытник и чёрт в ступе.
— Ты что делаешь, жить надоело?
— Отвали, — не слишком ласково бросила Ноэль. — У меня есть ещё одна способность, которую я хочу против него попробовать. Ну, а если не сработает — что ж, по крайней мере выиграю вам несколько минут на бегство.
— Послушай, я не собираюсь играть в рыцаря! Но ты подумала, что будет, если он тебя переварит и поймёт, как ты устроена?
— Он и так уже умеет создавать злых двойников. Так что ничему новому он от меня не научится.
— Да, но сейчас ему для этого нужно сожрать жертву, разложить на молекулы. С действительно сильной добычей это проделать не так просто. А с твоей силой он сможет копировать способности одним прикосновением. Тогда с ним вообще справиться будет невозможно.
— Ну тогда убей меня сам, чтобы я ему не досталась! — прорычала мутантка. — Если, конечно, у тебя есть достаточно мощное оружие для этого, в чём я сомневаюсь! Было бы — ты бы его применил на метаморфах! Или ты можешь предложить что-то получше? Так предлагай быстро, он уже подходит!
— Да, — неожиданно для самого себя вдруг сказал Ричард, — у меня есть лучшее решение. Прорываемся к реке.
К чести Ноэль она не стала тратить времени на вопросы. Она сразу развернулась всей тушей на месте, подобно танку, и ломанулась сквозь джунгли туда, откуда исходил запах воды. Только уже в пути она уточнила:
— И что же мы на реке будем делать? Как я поняла, под водой от этой твари не спрятаться, она и в морских животных превращается с такой же лёгкостью.
— Верно. Однако НА воде мы сможем от него оторваться.
— Каким образом? Моё тело умеет плавать… ну, мне так кажется, я не проверяла. Но вряд ли настолько быстро, чтобы обогнать летящих птиц.
— А мы и не будем плавать, — усмехнулся Ричард. — Мы будем летать. Только как крокодилы — низенько-низенько!
По его указаниям все отпрыски Ноэль превратились в плоские полужёсткие продолговатые «тапочки», которые сами наделись на многочисленные ноги и лапы своей матери. Таких форм не существует в природе, поэтому супершогготу было бы затруднительно их принять — но «злым двойникам» доставляло радость проделывать с собой противоестественные, по мнению оригинала, вещи.
Сам же Ричард почти до максимума увеличил объём своего тела, и обтёк верхнюю часть тела Избранной, став для неё своеобразным комбинезоном. Загладив биопластиком все неровности, он превратил её в достаточно обтекаемый снаряд. Сейф он принайтовал на спину и тоже «загладил» его очертания. Ноэль не сопротивлялась, даже помогла, поджав хвосты, вытянув собачьи шеи и наклонив своё человеческое туловище вперёд, как бы укладываясь им на звериное. Одновременно её ноги пришли в движение, заходя в воду. Видимо, уже поняла, что он задумал. Поплыла она легко, инстинктивно, как многие животные — мутировавшее тело обладало отличной плавучестью.
— Ты приятный наощупь, — невпопад пробормотала она, словно в бреду, — такой прохладный… Мне всегда было жарко с этим, что ниже пояса… а ещё я всегда любила обнимашки.
— Если не свалим вовремя от супершоггота, он нам такие обнимашки устроит — умереть от радости, — проворчал Ричард. — Поэтому все торжественные речи по поводу спуска судна на воду, как и разбивание бутылки о борт, перенесём на будущее… если оно у нас будет. Погнали.
Он привёл в действие гидрокинез, и за «кормой» поднялся громадный водяной бурун. Сотни тонн воды в секунду выбрасывались назад — и с соответствующей силой Ричарда, а значит и Ноэль, толкало вперёд. Вода набегала на тела супершогготов, превращённых в импровизированные подводные крылья — и выталкивалась вниз, поднимая всё тело Ноэль вверх. Соответственно, сопротивление воды при этом снижалось, как у любого СПК — и скорость возрастала. Она быстро научилась балансировать на многочисленных ногах, слегка приседая, как человек на водных лыжах.
Теоретический предел скорости судов на подводных крыльях — 150 узлов, если удастся преодолеть проблемы с кавитацией. Практически достигнутый — в два с лишним раза меньше, 70 узлов или 129 километров в час, или 39 метров в секунду. Ричард, однако, понимал, что его импровизированное «судно» далеко от совершенных конструкций, созданных инженерами двадцатого века — и обтекаемость слабоватая, и профиль крыльев далеко не идеальный безкавитационный. Поэтому он ограничился скоростью чуть ниже предела — 120 километров в час, 65 узлов.
Да, гоночные глиссеры легко выдают и полторы сотни узлов, но вы те глиссеры видели? Это же по сути незаконнорожденное потомство моторной лодки и водного мотоцикла, их плевком потопить можно! А у нас тут вполне солидное «судно» со стотонным водоизмещением и движком в 60 тысяч лошадиных сил.
А что там у преследователя? У него эмпирейного «реактора» нет, поэтому он ограничен мощностями тех живых существ, которых может имитировать (в режиме «амёбы» он ещё медленнее). Самая быстрая птица в мире — сокол-сапсан, он выдаёт 320 километров в час — но то в пикировании. А максимальная скорость горизонтального полёта — у чёрного стрижа — почти втрое меньше, 111 километров в час. Немного медленнее, чем у созданного Ричардом водного монстра.
Но самое главное — сколько времени они могут такую скорость поддерживать. Да, супершоггот не устаёт, его тело мгновенно залечивает микротравмы и сбрасывает молочную кислоту — но запас биохимической энергии ограничен даже у него, рано или поздно придётся пойти на охоту или вернуться к материнскому организму за «топливом». При такой скорости — скорее рано, чем поздно. В маленьком тельце стрижа много жира не запасёшь.
Правда, Ричард тоже не является вечным двигателем. Его тело не устаёт, но вот спать ему нужно. Тем не менее, пару суток без сна он протянет запросто — за это время можно свалить на пару тысяч километров.
Уже через полчаса команда беглецов вихрем промчалась через дельту реки, до полусмерти напугав несколько рыбаков, и вырвались на простор открытого моря. Преследовавшие их монстрики остались где-то позади.
— Классно, — пробормотала Ноэль, сладко потягиваясь своим человеческим телом, в то время, как нижняя половина оставалась напряжённой и продолжала работать ногами, балансируя на волнах. Набегавший поток воздуха трепал её волосы, словно знамя, и выглядела она, как древняя богиня — вполне достойно для Избранной. — Давно я так не веселилась. Куда теперь пойдём?
— Я вообще хотел нырнуть поглубже и переждать под водой несколько часов, чтобы он нас окончательно потерял, — признался Ричард, разворачивая курс на юг. — Но придётся пройти немного вдоль побережья… меня зовут.
— Кто?
— Один парень, по имени Ксальтотун. Ты его не знаешь. По моим расчётам, он должен был уже погибнуть от лап Вековечного врага, но он использует призыв, который доступен только ему… Если, конечно, супершоггот не сожрал его и не принял его облик вместе со способностями.
— Скорее всего, так и есть, — нахмурилась девушка. — И это значит, что мы идём прямо в ловушку. Его зов так силён, что ты не можешь сопротивляться?
— Не могу… хотя постой. Тебе совершенно незачем идти со мной. Я могу оставить тебя прямо здесь, в океане, на пару часов. В одиночку мне будет намного проще сбежать, если там действительно ловушка. Я оторвусь от него, сделаю круг и вернусь к тебе.
Он снизил тягу и вскоре тело Ноэль тяжело плюхнулось на воду, подняв фонтаны брызг.
За время побега оно стало другим. Более вытянутым, обтекаемым и симметричным, по бокам появились плавники. Похоже, её нижняя половина перестраивалась под ситуацию. Не так быстро, как малки или супершогготы, на это требовались часы, а не секунды. Но она могла приспосабливаться к окружению и к решаемым проблемам, и это было очень хорошо. Многократное увеличение шансов выжить для них всех.
— Я голодна, — предупредила Ноэль. — Если ты будешь отсутствовать слишком долго, мне придётся уйти на охоту. Я не могу умереть от голода, но легко могу сойти с ума от него. Моя вторая половина пользуется им, чтобы захватить контроль. А питаться я могу только сырым мясом…
— Не придётся, — покачал головой Человек-Пластик, трансформируясь обратно из «лыжи». — Мы наловим тебе рыбы, мать. А может и морских птиц. Отправляйся, Малефик. Только не задерживайся — тебе нужно ещё решить проблему разрушения наших тел.
«А ведь ягам тоже надо что-то есть, они тоже существа из плоти и крови… Вот ведь завёл на свою голову детский сад с домом престарелых…»
Как отличить совершенную подделку от оригинала? Раньше фрагменты супершоггота были для марсианских чувств совершенно не похожи на тех, чьи обличья они принимали. Запах серы, иная картина распределения тепла, другая электрическая активность нервной системы… Но Ричард прекрасно понимал — это потому, что супершоггот не желает тратить времени на создание более совершенной копии. При желании он мог бы создать существо, которое от человека не отличишь даже под микроскопом без подробного анализа всех тканей. Существо, которое даже само себя будет считать исходным человеком (истинные мысли и чувства будут запрятаны глубоко в его клетках). И вполне возможно, что в качестве приманки для Ричарда он создаст именно такую, совершенную копию.
Поэтому к Ксальтотуну, стоящему на берегу с изумрудом в руке, он приближался с огромной осторожностью.
В фантастических романах этот вопрос решается просто — нужно задать двойнику вопрос о чём-то, что знает только оригинал. Или попросить его сделать что-нибудь уникальное.
Но копии супершоггота так легко не вычислишь. Они могут всё, что может оригинал — обладают всеми его навыками, умениями и знаниями. Просто они ещё кое-что могут и сверх этого!
Хотя нет, стоп. Не всё. У них нет души.
Да, их нейросеть устроена так же, как и у оригинала, и Эмпирей будет реагировать на её действия точно так же (если оригинал уже мёртв, конечно, иначе существование тождественных мозгов создаст парадокс). Но он реагирует не только на то, что разумный делает СЕЙЧАС, но и на то, что делалось РАНЬШЕ. Эмпирейная «тень» не возникает мгновенно, она постепенно созревает за годы деятельности мозга, энергия должна накопиться. Да, у сильного псайкера мозг производит куда больше энергии — но псайкеру и накопить нужно больше, его зрелая душа «тяжелее», чем у простого смертного. Для Эмпирея все фрагменты — новорожденные младенцы, ему по большому счёту плевать, сколько в них набито заёмного опыта.
Вдобавок, тут есть один гадкий нюанс. Если копия была воссоздана спустя короткое время после смерти оригинала — раньше, чем «тень» успеет рассеяться или будет пожрана ближайшим демоном — то душа перейдёт к ней. НО! Для успешного слияния с душой, копия должна сама считать себя оригиналом, а не только обладать его памятью. Иначе возникнет непримиримое противоречие, которое приведёт в лучшем случае к шизофрении.
Так что, если «тень» в наличии, то владелец кристалла искренне уверен, что он Ксальтотун. Но не факт, что является таковым в действительности. Но совершенного двойника Ксальтотуна перетянуть на свою сторону нетрудно — он-то никаких добрых чувств к Вековечному врагу не испытывает!
Проверить это вроде бы просто — есть заклинания, которые задействуют именно «тень», а не только мозг. Вот только Ричард таких заклинаний не знал. Вернее даже, знал парочку, но для себя. В смысле, для зелёного марсианина. А для людей у него такой тестовой магии не было, не думал, что понадобится.
И что тут прикажете делать?
— Что ты делаешь?! — возмутился маг, когда длинные, почти стометровые щупальца схватили его под мышки и рывком увлекли в небеса. Опыт взгляда на землю с высоты, у него, в отличие от большинства людей эпохи, был, так что в неконтролируемую панику он не впал. Но есть разница между астральным путешествием, когда над землёй несётся твой невесомый разум, и физическим полётом, когда тело тянет к земле вполне реальная гравитация, не менее реальный ветер бьёт в лицо, а от падения удерживают только два тонких каната из зеленоватой субстанции непонятной прочности. Есть повод занервничать.
— Прости за некоторую нетактичность, — буркнул Ричард. — Но видишь ли, если ты двойник, созданный Вековечным врагом, то с биомассой в семьдесят килограммов я как-нибудь управлюсь. А вот если все матросы, что тебя окружают, тоже уже съедены и заменены — они меня могли и окружить. Лучше пообщаться наедине, пока не разберёмся, кто ты на самом деле.
Уже отвечая на вопрос, Ричард понял, как он сглупил. Восемьдесят метров, конечно, дистанция хорошая, но он мог бы минимизировать риск ещё больше, если бы послал впереди себя проекцию, и через неё попросил Ксальтотуна отключить призыв, пока они не разберутся, что тут происходит.
Пифонец недовольно покачал головой.
— Не забывай, демон, что я довольно сильный маг. И Вековечный враг, сожрав меня, тоже стал бы сильным магом. Вряд ли, конечно, он смог бы тебя убить, но обездвижить на несколько мгновений, пока нападут остальные — с этим я бы справился. Так что если ты ещё жив, значит я настоящий.
— Или думаешь, что настоящий, — Ричард вкратце изложил свою гипотезу о совершенной подделке.
Мага передёрнуло — для человека чудовищна мысль, что он может оказаться не собой. Для Ричарда это было бы всего лишь небольшой неприятностью — он менял тело и сущность уже слишком много раз, чтобы тешить себя иллюзией, будто у него есть какое-то уникальное «я». Знания, память и способности — вот всё, что имело для него значение. Он ведь по сути даже не Ричард Моро…
Но другая мысль обеспокоила уже самого Ричарда. Если Вековечный враг может поглощать магов и в совершенстве воспроизводить структуру их нейросети, то почему на него до сих пор не работают армии колдунов? Почему он не атакует молниями, не призывает демонов, не выслеживает свои жертвы через хрустальные шары? На Земле этой эпохи вполне достаточно «сырья» для создания такой армии.
— К счастью для нас обоих, я знаю, что существую на самом деле, — Ксальтотун тем временем справился с шоком и перешёл к делу. — В моей крови течёт яд змеелюдей, созданный для убийства Вековечного врага. Он мог убить меня, но сожрать — нет. А не сожрав — не мог и скопировать.
— Прекрасно, но откуда мне знать, что это не выдумка?
— Смотри, Малефик, я могу быть вольной или невольной подделкой, так? Либо я осознанно лгу тебе, исполняя волю моего создателя, либо я говорю то, что думаю. Так вот, второй вариант мы сейчас исключили. Вековечный враг не умеет создавать ложную память, он может вложить в копию только те воспоминания, которыми она владела при жизни на самом деле. Следовательно, если я помню, что вводил себе этот яд — я его действительно вводил. Следовательно, либо я лгу, либо я действительно Ксальтотун. Так?
— Он не умел манипулировать памятью, когда его создавали. Но за прошедшие тысячелетия он вполне мог найти и сожрать талантливого психохирурга.
Ксальтотун замысловато выругался, помянув сразу несколько древних демонов. Как любой чернокнижник, он привык ходить по грани, и чрезмерная осторожность казалась ему уделом слабаков. Ладно бы у человека, но у демона?! О тварях из-за пределов мироздания можно было сказать много нехорошего, но трусость среди их пороков никогда не значилась.
— В таком случае, что ты собираешься делать?
— Продержать тебя в изоляции несколько дней. Даже совершенная имитация всё равно нуждается в стабилизирующих веществах, производимых ядром. Если твоё тело не начнёт распадаться, значит ты настоящий.
— Эй, так не пойдёт! — вот теперь занервничал уже Ксальтотун. — Если хоть на секунду допустить, что меня действительно подменили, такое заточение меня убьёт! Я, конечно, в это не верю, но…
— Вот именно, что «но», — мрачно усмехнулся Ричард. — Ладно, есть более быстрый и безопасный способ проверки. Но он потребует твоего сотрудничества.
— Какого именно? — настороженно глянул на него маг. Марсианин сейчас был в полётной форме, напоминавшей кальмара, что не способствовало доверию.
— Ничего особенного, не переживай. Душу продавать не придётся. Всего лишь немного твоей крови на анализ. На тканевом и даже на клеточном уровне там практически совершенная имитация, но на молекулярном отличия всё же значительны, и я знаю, как их искать.
— Немного — это сколько?
— Вот столько, — Ричард сформировал из биопластика красную каплю диаметром около сантиметра и показал её колдуну. — Потеря такого количества совершенно безопасна для организма.
— Только я сам себе надрежу руку, — маг достал из-под плаща жертвенный кинжал, который всегда носил с собой. — Надеюсь, у тебя найдётся, во что кровь собрать. И поставь меня на землю — в подвесе резать неудобно.
Ричард мысленно пожал плечами, направляясь к ближайшему небольшому островку. Шприц из биопластика оставил бы куда меньшую рану, чем любое орудие этого века. Но если жрец больше доверял собственным инструментам — ему виднее.
— Повезло! — с облегчением сообщил он через полчаса, завершив анализ. — Ты настоящий.
— Ну, а я что говорил?! — с не меньшим облегчением выдохнул Ксальтотун.
— Всегда лучше перестраховаться. И для тебя тоже. Но объясни, каким образом ты сумел выжить и сохранить команду, потеряв корабли?
— По дороге объясню. Теперь-то ты можешь вернуть меня к моим людям?
— Конечно, — Ричард подхватил его и снова взлетел. — Поверь, мне работа воздушным такси тоже удовольствия не доставляет.
На самом деле всё оказалось просто. Супершоггот не атаковал их, потому что не смог найти. Один из младших магов, подчинённых Ксальтотуну, применил чары иллюзии, которые на время превратили всю команду в змей. Прикрытые этими личинами, они «расползлись» по джунглям. Поскольку основные силы армии метаморфов были брошены на штурм деревни ягов, они не могли себе позволить гоняться за каждой рептилией, которых, к слову, тут водилось просто дикое количество. Увы, чары смены облика невозможно было применить к такому крупному и вдобавок неодушевлённому объекту как корабль, так что их Вековечный враг всё же потопил.
Ричард в свою очередь после некоторых раздумий поделился с магом своими приключениями в деревне. В изложении он заметно сократил переговоры с ягами, убрав многие важные нюансы, включая всю историю о Войне Слона и Жабы. Зато про Ноэль рассказал почти всё — спрятать эту громадину надолго всё равно не получится.
— Избранное Дитя Шаб-Ниггурат? Хм, всегда был уверен, что это легенда, — как любой вменяемый язычник, Ксальтотун не мог отрицать существование чужих богов. Но он мог и хотел преуменьшать их значимость и могущество, относиться к ним с максимальным скептицизмом. Он даже собственному богу не всегда и не во всём доверял. А уж опускать чужих было просто его профессиональной обязанностью как верховного жреца. На этом он сделал карьеру, развенчивая чужие чудеса и знамения. На этом, вероятно, однажды и погорит, недооценив мощь враждебного божества.
— Она более чем реальна, уверяю тебя. Что с культом Чёрной Козы в этой эпохе, кстати говоря?
— Нигде в известных землях храмов у неё не осталось. Возможно, есть тайные сектанты среди жителей цивилизованных стран, или затерянные капища где-то в землях варваров. Так ты говоришь, Избранная теперь охраняет Сердца-Близнецы?
— Ну… да. В некотором смысле.
— Послушай, Малефик, для нас всех есть только один способ выбраться отсюда живыми. Уговорить или заставить ягов применить мощь Сердец против Врага.
— Я вообще-то их уже уговорил на это. Осталось только дождаться, когда они наконец соберутся с мыслями.
— Да склонится Сет к твоим надеждам, — от души пожелал Ксальтотун. — Но даже если ты прав, теперь непонятно, сколько ждать нового удара и откуда он придёт. Вековечный враг может дожидаться своего часа годами. А долго ли ещё яги будут к тебе благосклонны?
— Ко мне они никогда и не были. Они согласились применить Сердца ради своей защиты — и это хорошая гарантия, что они не попадут в лапы Врага, чего ты боялся. А с супершогготом, не имеющим Сердца, ты сможешь разобраться и своими методами. Сомневаюсь, что за тысячи лет твои предшественники на этом посту не подготовили никаких сюрпризов на случай возвращения твари. Извини, на этом свою часть контракта я считаю исполненной.
Ричард одним стремительным движением выхватил из рук колдуна изумруд.
— Ты не можешь меня здесь бросить! Я спас тебя от вечного заточения в камне!
— Ты в самом деле ждёшь от демона благодарности? Мне казалось, жрецы Сета не настолько наивны. Впрочем, я тоже чересчур наивен для демона, так что обратно в Пифон я тебя всё же доставлю. И даже вместе с твоей командой. Но с одним условием.
— С каким?
— Ты прекратишь попытки завладеть Сердцами. Пользы они тебе всё равно не принесут, а вот неприятностей могут обеспечить море.
— Ну наконец-то, — вздохнула Ноэль, когда он вернулся. — Я уже думала, с ума сойду! Кроме тебя тут никто не понимает английского, даже рождённые мной клоны! А я не понимаю языков, на которых они говорят… Кое-как научились объясняться жестами, пока они рыбу ловили… Наловили много, они молодцы…
— Я тоже не понимаю, — признался Ричард. — Потому и не мог оставить тебе переводчик. Он мне самому был нужен, чтобы кое с кем побеседовать.
— Ты не с этой Земли, как и я? — догадалась мутантка.
— Да, только свалился сюда чуть пораньше.
— Тогда объясни мне, что тут вообще происходит. Теперь-то, надеюсь, времени достаточно?
— У нас с тобой — да. У твоих детей — нет.
— Послушай, я тоже очень хочу их спасти, правда. Ты не представляешь, насколько они для меня важны. Это первые порождения моей силы, от которых меня саму не тошнит, извини за двусмысленность. Но ты правда думаешь, что мы сможем найти решение за неполную пару суток? Знаешь, на Земле Бет я была под руководством одного парня… он специализировался на поиске выходов из проблемных ситуаций. Его практически невозможно было загнать в угол… хотя однажды всё же загнали. Но даже он не смог помочь мне. Вряд ли мои «дети» более везучие. Мы ведь происходим от одного источника. Моя сила хочет, чтобы я страдала, и всё что я порождаю — тоже. А она ужасно хитрая и подлая сука.
— Не преувеличивай. Шарды не способны на человеческую подлость. Они максимизируют уровень конфликта у пользователя, да. Но и только! У тебя естественный триггер был или искусственный? Уточняю, ты получила свою силу в результате стресса, или выпила флакон Котла?
— Выпила… половину флакона. С этого всё и началось. Откуда ты знаешь про силы из пробирки? Котёл и на вашей Земле действует?
— Не то, чтобы действует… но некоторые личности из этой вонючей конторки у нас бывали. Так вот, от них я знаю, что шарды «из пробирки» — это мёртвые шарды. И они более безопасны, чем их живые аналоги. Они не подключены к общей сети, и поэтому не давят на мозги пользователям, хотя и могут их наказывать за «неправильное», по их мнению, слишком трусливое поведение. Но эту мотивацию нетрудно просчитать и перехитрить.
— Не давят?! — взвилась на дыбы Ноэль, чертовски напомнив ему в этот момент разгневанную Дэйр-Ринг. — Не знаю, может другие и нет. Мой — ещё как давит. Он пытается захватить моё тело — лезет вот это, — она указала на мешанину плоти ниже пояса. — Он пытается захватить мой разум, насылая сны и видения. Он хочет, чтобы я уснула и отдала ему управление.
Ричард нахмурился. Всё это АБСОЛЮТНО не соответствовало той информации о Мистериях Червя, которой он располагал. Либо у девочки богатая и нездоровая фантазия, либо Александрия и Контесса бессовестно лгали Ковенанту о принципах работы шардов… либо он столкнулся с каким-то очень необычным шардом. Выпивание только половины флакона, насколько он понимал, ТАКОГО результата дать не могло. Даже если все без исключения ограничители оказались в другой, недопитой половине. Да, искалеченный таким образом шард может попытаться выполнять приказы носителя несколько… необычными способами. Но он не будет проявлять инициативу! У него просто нет такого понятия, подобная самодеятельность противоречит базовой структуре Кита!
Может ли быть, что кто-то снял не только ограничения конкретного цикла, но и общие, постоянные ограничения шардов? Что эта клетка громадного тела Кита мутировала в раковую опухоль? Но даже развоплощённые ударом Дракона, превращённые в тёмную энергию шарды Ковенанта не вели себя так.
— Ты сможешь потерпеть ещё пару дней?
— Если не придётся участвовать в новых драках, и будет достаточно мяса — смогу. Сражения заставляют тратить биомассу, усиливают голод… А голод — это она… Голодная Сука в моей голове… точнее, ниже пояса… но и в голове тоже…
— Обещаю, как только я закончу с клонами, сразу займусь твоей проблемой. Просто нужно решать их в порядке очерёдности. Знаешь, я всего лишь простой бессмертный парень, который только и умеет, что летать, менять облик, менять температуру, проходить сквозь стены, двигать предметы силой мысли, стрелять лазерами, бить током и создавать астральную проекцию, немного знает многомерную физику и инженерное дело. У меня нет особой силы выкручиваться из любых ситуаций. Но мне как-то постоянно приходится это делать. И пока получалось.
Первое решение проблемы лежало на поверхности. Неполное решение, но лучше, чем ничего.
У Ричарда был при себе универсальный синтезатор органики, «скатерть-самобранка» Охотника за душами. Полкило любого органического вещества в минуту. Тонна с лишним за ту самую пару суток.
Каждый клон пожертвовал около двух граммов своей биомассы, превратив её в бесклеточную жидкую кашицу, протоплазму, молекулярный раствор. Ричард дал машине проанализировать эту субстанцию, после чего скомандовал «воспроизвести такую же».
Если каждый из двадцати пяти клонов уменьшит свой вес до пятидесяти килограммов (что в пределах допустимого веса для человека), за двое суток синтезатор воспроизведёт массу, равную их собственной. Чего достаточно для полной «перезарядки».
Проблема в том, что это решение было крайне ненадёжным.
Во-первых, они все зависели от полевой кухни. Которую можно было потерять, украсть, уничтожить наконец. Построить второй синтезатор Ричард не мог — наука Охотников слишком сильно превосходила науку Ковенанта.
Во-вторых, производительность синтезатора ограничена. Он удовлетворяет потребности клонов, но делает это крайне неэффективным способом — из-за этого даже при круглосуточной работе его мощности едва хватает на существующую стаю, а если Ноэль родит ещё фрагменты, он не справится вообще. Он воспроизводит все вещества, которые есть в их телах. На самом же деле нужны только химические «ключи» от ядра — их двухдневную норму наверняка можно уместить в ампулку с виноградину размером. Но как их выделить среди прочих веществ, составляющих тело супершоггота? Сами клоны понятия не имели, что конкретно им нужно. Ядро предусмотрительно не снабжает конструкты этими знаниями. А если, вдруг осенило Ричарда, какого-то одного химического состава там вообще нет — есть цикл превращений молекул, постоянно меняющийся код? Тогда механическое копирование более раннего состава вообще не поможет.
И главное, это невозможно определить, пока они не начнут распадаться. А тогда может быть поздно…
Сюда бы Костепилку! Хоть на минуту! Эта маньячка бы мигом определила, что и в какой пропорции требуется синтетическим организмам. Да что там Костепилка, сам Ричард, вероятно, с этим тоже справится… если ему дадут лабораторию и пару десятков лет на работу.
Минутку, но шард Костепилки создан на основе знаний цивилизации ми-го (во всяком случае, они сами так утверждали). А ми-го, как утверждают яги, до нынешней эпохи дожили. И вполне активны. Правда, ему, как и ягам, нечем оплатить их услуги.
Размышления оказались прерваны очередным приступом тошноты у Ноэль, после которого число клонов возросло с двадцати пяти до тридцати шести. Оригиналы ведь всё ещё находились в плену внутри её тела, и механизм копирования продолжал работать. Правда, вместе со «злыми двойниками» она смогла извергнуть и два настоящих фрагмента супершоггота, которые были тут же убиты. Но пока она сможет избавиться таким методом ото всех оставшихся, копий станет под сотню. Что потребует от каждого сбросить активную биомассу до двенадцати килограммов — иначе синтезатор не сможет их «прокормить». Это вес двухлетнего ребёнка! А пока они активно торговались со «старшими братьями» за имена и облики — каждый хотел быть уникальным и неповторимым.
Ричард просунул щупальца в тело Ноэль и по очереди заморозил каждого пленника криокинезом. Куски льда её телом не воспринимались ни как пища, ни как материал для копирования. Поэтому они были сразу отторгнуты, а снаружи их уничтожили раньше, чем они успели оттаять. Процедура получилась довольно неприятная, но после неё Ноэль стало легче, и неуправляемое пополнение армии клонов уже не угрожало.
— А нас ты тоже можешь так заморозить? — спросил Человек-Пластик.
— Могу, но что толку? Я же не смогу постоянно стоять рядом с вами и поддерживать охлаждение, а как только я снижу концентрацию, вы сразу оттаете.
— Тем не менее, если собрать нас вместе, то продержать заморозку два дня ты сможешь. Мы просто хотим исключить риск. Хемо выделит из своего тела небольшой пузырёк — автономный модуль с интеллектом мыши или птички. Ты будешь кормить этот пузырёк продуктами из синтезатора, а мы проведём это время в заморозке — и соответственно, не будем стареть. Через два дня он либо погибнет, либо нет — в обоих случаях ты нас разбудишь и сообщишь результат эксперимента, чтобы мы знали, можно ли рассчитывать на твою машину.
— Да, хорошая идея, — согласился Ричард, ругая себя, что сам не додумался. — Значит, так и сделаем.
Пока Ричард будет занят заморозкой, он не сможет никуда двигаться. А Ксальтотуна предупредить о задержке было надо. Пришлось отложить криогенные опыты на полчаса и сгонять к магу передать сообщение. Любой из метаморфов охотно вызвался бы гонцом, но у них скорость была в разы ниже, чем у малков.
Ксальтотун на берегу скучать не захотел, и попросил разрешения хотя бы посмотреть на Избранное Дитя.
— Перенести всю твою армию я не смогу, — возразил Ричард. — А без твоей магической защиты они погибнут.
— Не погибнут. С ними останутся двое младших колдунов, к тому же мы снова «превратим» их в змей.
— На двое суток? Превращение иллюзорное, а человек, чувствующий себя змеёй, в джунглях будет подвержен множеству опасностей! Нет, если ты хочешь потерять половину отряда — пожалуйста, это твои люди, а не мои. Мне чем меньше в Пифон тащить, тем лучше…
— Ладно, я останусь здесь. Но буду следить за тобой в магический кристалл.
— О, это сколько угодно. Должно же у человека быть развлечение.
— И если ты будешь так любезен, чтобы вернуть мне изумруд, я смогу не только видеть тебя, но и говорить с тобой.
— Ты действительно думаешь, что я пожертвую своей свободой ради минутного удобства?
— Я могу дать клятву, что больше не использую эту драгоценность, чтобы призвать тебя против твоей воли.
— Не используешь ты — использует кто-то другой.
Тем не менее, мысль о том, чтобы иметь постоянную связь, казалась заманчивой. Всё-таки Ксальтотун — опытный маг, знакомый с местным раскладом куда лучше, чем Ричард. И уже показал, что идеи ему в голову порой приходят нетривиальные.
— Если у тебя есть другая драгоценность, можешь наложить на неё заклинание связи со мной. Но только связи. Ничего, кроме разговора.
— Ритуал создания такого кристалла займёт четыре часа, а ты вроде собирался вернуться к своим товарищам как можно быстрее? Хорошо, вдобавок к клятве не притягивать тебя, я поклянусь ещё, что при необходимости уничтожу изумруд, но не позволю ему попасть в чужие руки. Так будет достаточно?
Ричард задумчиво пожевал губами.
— Ладно, попробуем. Но клятвы вперёд!
Ксальтотун был поистине человеком со стальными нервами. При виде Ноэль он даже не вздрогнул — ну да, после того, как насмотрелся на настоящих демонов, многоголовое нечто с половиной человека на верхушке особого впечатления не производило.
— Избранное Дитя… — пробормотал он тем же тоном, что и в первый раз, склонив голову и с интересом рассматривая её сквозь мерцающую дымку поверхности кристалла. — Под водой она ещё больше?
— Примерно столько же, даже чуть меньше, — покачал головой Ричард. — У неё высокая плавучесть, много полостей с воздухом.
— И она умеет разговаривать и понимает человеческую речь?
— Только при ней такого не ляпни. Особенно когда у меня работает переводчик. У этой девочки весьма горячий нрав, и не без оснований. Если она просто сделает из тебя тонкую мясную лепёшку одним ударом лапы, а потом съест эту лепёшку — это, считай, сильно повезло. Она может и кое-что похуже сделать.
— Не стоит меня лишний раз пугать. Я знаю, на что способны даже простые отродья Шаб-Ниггурат, а уж Избранное Дитя…
— Но если ты мне поможешь разобраться с её проклятием — думаю, мы оба будем к тебе куда более благосклонны.
— Ты мне льстишь. Я сильный маг, но не настолько, чтобы исцелять чужих демонов. Возможно, когда мы оба вернёмся в Пифон и в моём распоряжении будет библиотека храма Змея… но не сейчас.
— Ты неправильно меня понял. Я сказал «разобраться», а не «исцелить». Найти лекарство прямо сейчас мы вряд ли сможем, но вот выяснить, в чём причина болезни и как она будет протекать дальше — есть шанс.
Ричард не намерен был терять зря ни единой секунды. Да, его щупальца целиком заняты поддержанием температуры тридцати шести сгустков нефтяного желе ниже нуля по Фаренгейту. Но голова-то свободна!
Для начала он попросил Ноэль рассказать всё, что она знает о собственной силе — как она была получена, как воздействует на мозг и на тело, при каких условиях производит клонов, какими они были…
Девушке явно было неприятно это рассказывать, но она изложила всё с потрясающей чёткостью, выдающей недюжинный ум и концентрацию.
— Так значит, твоё тело клонирует всё живое, вплоть до бактерий?
— Кроме моих собственных клонов, и тех, чья биохимия сильно отличается.
— И все твои клоны подчиняются тебе?
— В той или иной мере. Они атакуют других и не трогают меня, но отдавать им более сложные команды я могу не всегда и не со всеми. У каждого свой характер… ну, насколько у насекомых или крыс вообще могут быть характеры.
— Прекрасно. Тогда попробуй клонировать это…
Бактерии «белого света», обитавшие в теле Ричарда, были приспособлены к низким температурам и титанскому метаболизму. В этой фазе они копированию не поддавались, так же как и сам Ричард. Но они были смертными — он добавил их в себя уже после того, как съел плод жизни. У них могли меняться поколения, а это — ключ к адаптации.
Он сделал инъекцию в тело одного из ягов, заодно уточнив, сколько им ещё понадобится времени, чтобы окончательно разобраться со своим «собратом». Ганеши выглядели совершенно ошарашенно, но смогли выдавить из себя, что через пару часов закончат.
Спустя час у него уже был вполне «земной» штамм «белого света». Этот раствор он и ввёл в тело Ноэль. Точнее, Ехидны — это имя он узнал из рассказа о её силе. Она очень не любила своё кейповское прозвище, но Ричард пояснил, что использует его исключительно для уточнения.
— Ноэль — это ты выше пояса, а Ехидна — это ты же, но ниже. В бою у меня может не быть времени уточнять, какую из половинок я имею в виду.
— Ладно, — буркнула мутантка. — Но в тех случаях, когда тебе не надо проводить различия, когда ты имеешь в виду меня всю целиком — будь добр, зови всё же по имени. Я всё ещё хочу убить того, кто придумал это слово… точнее, придумал применить его ко мне.
Её тело немедленно скопировало бактерии, и вскоре в теле Избранной выстроилась вполне чёткая сеть электромагнитной телепатической коммуникации. Специализированных электрических органов ни у Ноэль, ни у Ехидны не было (хотя последняя могла их со временем отрастить). Но из-за огромного тела общая масса бактерий оказалась настолько велика, что они сами по себе, даже без специальных усилителей, формировали довольно мощный передатчик.
— А вот теперь мы послушаем, что там тебе нашёптывает эта коза, — усмехнулся Ричард, подключаясь к ней.
То, что сидело в Ехидне, было умным. Пожалуй, не глупее самой Ноэль.
Едва ощутив чьё-то постороннее присутствие в пространстве, где они всегда были наедине, тварь тут же поняла, что дела пошли не по плану.
Не зря, ох не зря Сущности наделили своих подопечных множеством разнообразных сил, но только не телепатией. Взаимопонимание было их главным врагом, «разделяй и властвуй» — главным принципом. Если бы миллионы обладателей шардов смогли договорится между собой, они бы легко добили ослабленных Китов, пустивших почти всё своё могущество в цикл. Но они не могли. Каждый считал другого в лучшем случае ничего не понимающим тупицей, в худшем — эгоистичным и лживым негодяем.
Стратегия травли строится в первую очередь на отчуждении. А отчуждение строилось на фундаментальной ошибке атрибуции:
«Человек склонен объяснять свои успехи диспозиционно, а неудачи — ситуационно; для чужих успехов и неудач всё прямо наоборот. Например, чужое опоздание часто объясняют непунктуальностью или несобранностью опоздавшего, а собственное опоздание — пробками или тем, что «вчера спать лёг поздно». Причиной блестящей сдачи экзаменов сокурсником указывают «он всю ночь не спал, хорошо подготовился» или «ему повезло с экзаменационным билетом», а причиной собственного успеха считают высокие умственные способности или хорошее знание предмета».
Окружающие воспринимали Ноэль как Ехидну — эгоистичную, подлую и жестокую тварь, склонную к манипуляции и садизму. И она действительно была такой… в тех ситуациях и контактах, в которых ей приходилось участвовать. Но мало кто мог понять и представить, что её такой сделало, что ей приходилось выдерживать и с чем бороться каждый день. Не выспавшийся даже одну ночь человек редко бывает добрым и любезным. А человек, который не высыпался в течение года? Да, тело Ехидны поглощало токсины усталости, в этом плане поединок был честным. С абсолютной регенерацией она также не нуждалась и в восстановлении микротравм. Без этого её мешки под глазами уже превзошли бы по размеру тело Ехидны. Но сон нужен человеку не только для того, чтобы отдохнуть и восстановить тело. Это ещё и мозговая «перезагрузка», сортировка и архивация данных, полученных в течение дня.
И вот с этим шард помогать не собирался. Совсем. Вернее, он бы с радостью помог, если бы Ноэль закрыла глаза и расслабилась. Но если носитель отказывается совершать естественные для него действия — кто же ему доктор? Такое поведение способствовало конфликту, так что шард не вмешивался. Он только предотвращал потерю концентрации внимания. Да, Ноэль жила как в бреду — но это был очень точный и системный бред.
Если бы Ехидна появилась в результате естественного триггера, подобный уровень отчаяния давно спровоцировал бы второй триггер, слом ограничений системы — и ситуация бы хоть немного выправилась. Но её сила была мёртвой, полученной из флакона Котла. У мёртвых шардов вторых триггеров не бывает.
А так работала петля положительной обратной связи. Окружающие, видя, что Ноэль ведёт себя как последняя сука, не спешили ей помогать. А она в свою очередь, видя в них равнодушных скотов, которым плевать на её беду — не пыталась улучшить своё поведение, у неё более серьёзных проблем хватало.
И только её внутреннее чудовище было всегда рядом. Только оно всегда помогало и подсказывало. Только оно понимало её как никто. Только ему было не наплевать. Да, Ноэль прекрасно понимала, что это забота фермера о корове, идущей на убой, что цель всех этих манипуляций — сожрать её целиком и занять её место. Но полностью игнорировать её тем не менее было трудно. Её лейтмотив всегда одинаков:
Поднялся свист, проткнули стрелы облака,
И крик последний на немых губах затих
И все настойчивей вдали трубят рога,
И нет защитников тебе среди живых.
Как спел однажды твой потерянный кумир —
Но ты сейчас не сможешь вспомнить этот стих —
Опять беда, и снова гонят на флажки,
И нет защитников тебе среди живых.
Ты слишком поздно узнаешь вороний грай,
И дом горит, ты бьешься в стены и скулишь,
Забиты двери, и отсюда только в рай,
И нет защитников тебе среди живых.
Улыбка нежная, ты пьешь из этих рук,
И звонкий хохот между серых стен повис…
Водичка с ядом. А ты думал это друг?
Ведь нет защитников тебе среди живых.
Ты снова ищешь себе крышу и еду,
И на дворе уже зимы дрожащий штрих…
Но ты уходишь, чтобы отвести беду,
Ведь нет защитников тебе, среди живых.
По чердакам однажды прятаться устав,
Ты выйдешь первым против ста смертей своих.
И над тобой никто не возведет креста,
Ведь нет защитников тебе среди живых.
И вдруг тут появился кто-то чужой, кто-то посторонний. Кто-то, кто подставил плечо не только снаружи, но и внутри. Кто сказал «можешь поспать немного, а я тут пока разберусь». Кто нарушил многолетнюю работу.
Неудивительно, что тварь пришла в бешенство. Уже почти готовая добыча — сорвалась с крючка! Какой-то дилетант своими грязными щупальцами лезет в её шедевральную работу!
Она сделала единственное, что ей оставалось. Она атаковала. Единственным способом, который был ей доступен.
Плоть и кровь Ехидны вскипели, когда многочисленные железы выбросили ударный коктейль боевых гормонов — ярость, страх, недоверие, отвращение (в первую очередь к самой себе). По нервам толщиной с хороший кабель устремились потоки стимулирующих видений.
Перебором — по другому не могу,
Злая школа непрощения врагу,
Партизанский собирается отряд,
Будь засранкой — тот кто рядом, тот не брат.
А враг навсегда остается врагом,
Не дели с ним хлеб, не зови его в дом,
Даже если пока воздух миром запах,
Он, хотя и спокойный, но все-таки враг.
Если он, как и ты, не пропил свою честь,
Враг не может быть бывшим, он будет и есть.
Будь же верен прицел, и не дрогни рука,
Ты погибнешь, когда пожалеешь врага!
Но Ричард в эти игры играть тоже умел. Отпустив клонов супершоггота (не до них сейчас, пусть себе оттаивают), он со всей силы удержал вскинувшуюся Ехидну многочисленными щупальцами. Физическая сила у них была примерно одинакова, но рвать когтями и зубами марсианина — всё равно, что сражаться с каплей воды. Он растекался по ней живой смирительной рубашкой, перехватывал лапы в тех местах, где применить принцип рычага было невозможно, так что от её мускулов не было толку. Она тоже перестраивалась, пыталась принять более удобную форму для боя, меняла конфигурацию костей, отращивала новые конечности — но Ричард это делал раз так в сто быстрее. Все выпады проходили впустую. Он даже не тратил на это своего внимания — тело удерживало взбесившуюся химеру просто на рефлексах, пока разум был целиком занят другим — ментальным поединком. В этом плане у него было колоссальное преимущество — он мог целиком доверять собственному телу, не опасаясь, что оно при самозащите нечаянно убьёт пленницу. Зелёные марсиане не убивают.
А внутри он тем временем спокойно и целенаправленно выстраивал плотину на пути волны безумия. Посылал успокаивающие сигналы в мозг, высасывал или расщеплял лишние гормоны, отсекал нервы (у человека такая оперативная хирургия обернулась бы параличом, но для Ехидны это были только царапины). Он разделил разум на три потока, словно у него выросло три головы — одна повернулась к чудовищу, вторая — глядя сверху, контролировала физиологию, а третья общалась с Ноэль, убеждая девушку, что она больше не одна, что время отчаяния и ужаса прошло.
От края до края небо в огне сгорает
И в нём исчезают все надежды и мечты,
Но ты засыпаешь, и ангел к тебе слетает,
Смахнёт твои слезы, и во сне смеёшься ты.
3асыпай на руках у меня, засыпай,
Засыпай под пенье дождя,
Далеко, там где неба кончается край,
Ты найдёшь потерянный рай.
Во сне хитрый демон
Может пройти сквозь стены,
Дыханье у спящих он умеет похищать.
Бояться не надо, душа моя будет рядом
Твои сновиденья до рассвета охранять.
3асыпай на руках у меня, засыпай,
Засыпай под пенье дождя,
Далеко, там где неба кончается край,
Ты найдёшь потерянный рай.
Подставлю ладони, их болью своей наполни,
Наполни печалью, страхом гулкой темноты.
И ты не узнаешь, как небо в огне сгорает,
И жизнь разбивает все надежды и мечты.
3асыпай на руках у меня, засыпай,
Засыпай под пенье дождя,
Далеко, там где неба кончается край,
Ты найдёшь потерянный рай.
В мире снов, в мире снов.
Все надежды и мечты.
Неожиданно он ощутил рядом чьё-то присутствие. На пути полчищ кошмарных сновидений вставали одна за другой фигуры бойцов. Вот Морфеус вскинул винтовку и начал поливать фантомы очередями из AK-112. Это, конечно, не Эмпирей, здесь воображаемое оружие не наносит врагу реального урона, даже не причиняет боли — но тварь была вынуждена отвлекать на него часть информационных потоков, и тем самым, меньше доходило до Ноэль.
Вот взмыли в воздух трое ягов — видимо, подсоединились через Сердце. Их сияющие зелёные крылья раскинулись над полем боя, создавая ветер, который отбрасывал врагов прочь.
К полнейшему изумлению Ричарда, к схватке присоединился через изумруд и Ксальтотун. Он запел-зашипел древние заклинания на языке змеелюдей — и из его посоха ударили молнии. Да причём не в армию видений — а в ту тварь, которая скрывалась за ними! Похоже, маг что-то понял насчёт врага — то, что было ещё неясно Ричарду. И знал, как его можно уязвить по-настоящему — монстр зашипел в ответ, ещё противнее, и начал отползать в глубины шарда.
Если с другом вышел в путь —
Веселей дорога!
Без друзей меня — чуть-чуть,
А с друзьями — много!
Там, где трудно одному, —
Справлюсь вместе с вами!
Где чего-то не пойму —
Разберем с друзьями!
На медведя я, друзья,
Выйду без испуга,
Если с другом буду я,
А медведь — без друга!
Что мне снег, что мне зной,
Что мне дождик проливной,
Когда мои друзья со мной!
Ксальтотун хотел было ринуться вслед — добить чудовище — но Ричард придержал его за плечо.
— Стой. Там, у себя — она сильнее. Мы отбили атаку — этого более чем достаточно. Теперь Ноэль сможет нормально выспаться, без кошмаров и без опасения, что Ехидна захватит её тело. А когда она проснётся, то будет гораздо вменяемее. И сама сможет дать этой бестии отпор. Кстати, друзья… Я вам всем очень благодарен, но как вы догадались, что мне нужна сейчас помощь?
— Ну, я внутри тебя сижу, если не забыл, — хмыкнул Морфеус. — Было бы трудно не заметить этого.
— А я следил за тобой через амулет, — добавил Ксальтотун. — Если бы ты заупрямился чуть больше и отказался отдать мне изумруд — возможно, мы бы с тобой сейчас не говорили. Нет, не потому, что ты бы погиб, я себя не переоцениваю — но потому, что возился бы с Избранной ещё долго…
— А наще убежище находится на спине этого чудовища, — закончил правый яг. — Когда вы начали драться, нас затрясло и чуть было не сбросило в воду. Тонуть, как ты понимаешь, нам совсем не хотелось, поэтому мы использовали малую часть силы Сердца, чтобы понять, что здесь происходит. Прости, но мы не хотим тратить её больше самого необходимого, так что весь дальнейший разговор — в реальном мире.
И он растворился в воздухе, вслед за двумя своими братьями по вере.
Было самую малость обидно, хотя Ричард понимал, что это обычная проходная ситуация — во время боя с общим врагом все объединяются, но стоит только угрозе исчезнуть, как боевое братство начинает таять. Все вспоминают старые распри — например то, что Ксальтотун по-прежнему намерен в будущем заполучить Сердца-Близнецы, пусть и отказался пока от попыток это сделать — но лишь пока.
— Как тебе удалось ранить эту тварь? — он указал во мрак, где скрылось бесформенное чудовище, отдалённо похожее на козла, окружённого языками пламени.
— Друг мой, возможно я не так стар, как ты, и не так много миров видел, как ты. Возможно, я не так хорошо разбираюсь в повадках тварей Шаб-Ниггурат, как её культисты. Но я всё-таки колдун, и навыками боя с демонами владею неплохо, да и мощь мне как верховному жрецу дарована немалая. Их изгнание и усмирение именем Отца Сета, владыки демонов — необходимый навык для каждого аколита, желающего прожить более трёх дней.
Демон! Ну конечно же! До Ричарда наконец-то дошло, что именно напоминали ему ощущения при контакте с этой бестией.
Демонами в Хайборийскую Эру, как и в предшествующую ей Турийскую, неразборчиво называли всех существ, явившихся из иных пространств, с других звёзд, из прошлого или из будущего. Если можно призвать и контролировать — значит демон. Сам Ричард был демоном по этой классификации.
Но попадались среди них и вполне настоящие демоны — сущности Эмпирея, воплотившиеся в Материуме в той или иной форме. И Сет, являясь сам эмпирейной тварью, естественно, имел на них немалое влияние, которым щедро делился со своими верными слугами.
Все «странности» поведения шарда теперь получили железобетонное обоснование. Он просто находился под управлением иномирового паразита!
— Получается, Избранное Дитя — не парачеловек. Она — парадемон!
Ноэль спала, положив голову (человеческую) на колени Ричарда. Её лицо выражало совершенно безмятежное счастье и покой. Он, приняв относительно гуманоидный облик, тихонько перебирал пальцами её волосы, периодически кормил пузырёк Хемо продуктами из синтезатора, и в ожидании результатов размышлял. Ему не давал покоя всего один момент — с виду малозначимый, но важный. А именно — каким же это образом демон Ехидны мог отступать в шард и вылезать из него обратно? Ведь шарды питаются многомерной энергией, а демон представляет собой чистейший сгусток такой энергии. Это выглядело так же нелепо, как мышь, решившая спрятаться у кота в желудке! Даже не просто спрятаться, а обустроить себе там норку, со складом припасов и местом для сна.
Хотя если подумать, в природе подобные казусы (пища, живущая внутри едока) встречаются не так уж редко. К примеру, рыбы-клоуны, обитающие между щупальцами актинии. Или птичка, которая бесстрашно прыгает между зубов крокодила, выковыривая оттуда остатки еды. Или глисты, которые обитают в нашей пищеварительной системе, хотя состоят из вполне съедобного в принципе белка. Чтобы это случилось, паразит или комменсал должен обладать иммунитетом к попыткам его переварить. Симбионт-мутуалист тоже может выработать подобный иммунитет, но для него есть и другой вариант — он может тем или иным способом убедить хозяина его не трогать, продемонстрировав, что приносит пользу и/или удовольствие. Хотя нет, стоп. Для паразита второй путь тоже вполне реален. Он, конечно, пользы не приносит, иначе бы не был паразитом. Но вполне может создать у хозяина иллюзию такой пользы, простимулировав его тем или иным образом.
Осталось выяснить, какой из двух путей предпочитает демон Ноэль. Мозг девушки он захватывал посредством иллюзий. Вполне вероятно, что и с её шардом работал аналогичным образом. Шарды — существа невероятно умные, но при этом крайне наивные. Демоны же, напротив, глуповаты (не все, но многие), но при этом обладают инстинктивной хитростью.
Допустим. Тогда следующий вопрос — а откуда этот демон вообще взялся? Ноэль не повезло нарваться на заражённый шард? Или это Ехидне не повезло нарваться на заражённого носителя? Или демон проник в эту связку уже после того, как они стали единым целым?
И имело ли к этому какое-то отношение то, что она выпила лишь половину флакона? Скорее всего да, маловероятно, чтобы это было просто совпадением.
И ещё… Ноэль говорила, что у неё было видение… когда она взглянула сама на себя глазами своего шарда, то поняла, что была не тем человеком. Неподходящим носителем. Сам шард «хотел» бы слиться с другим — и только песня Симург нарушила его планы, заставив Ноэль выпить эту пробирку.
Но опять же, это можно понимать двояко. Демон внутри шарда хотел слиться с более сильным (или более соответствующим ему по характеру) псайкером? Или шард не хотел сливаться с человеком, в котором сидел демон?
Посмотрим на это с точки зрения самой богини. В её культе Ноэль — Избранное Дитя. Получила бы она такой титул, если бы завладела этой силой случайно? Нет конечно, её бы назвали Самозванкой, в крайнем случае Хранительницей, но не Избранной. То есть Чёрная Коза была как минимум довольна результатом этого слияния, если не изначально его планировала. Как говорится, шард предполагает, а бог располагает.
Косвенным указанием на то, что Ноэль и раньше была жертвой демона, являются её психологические проблемы — нервная анорексия и невозможность выстраивания нормальных отношений с окружавшими её людьми.
Нет, это не демоническая одержимость в классическом смысле — щупальца у девушки не росли, предметы вокруг неё не загорались. Всё в пределах обычных подростковых психологических проблем. Но неврозы Ноэль вполне могли стать маяком, приманившим рогатую бестию. С точки зрения Чёрной Козы, Ноэль испытывала дефицит плодородия, жизненной силы — и беззвучно молила о помощи. Вот ей и было послано в ответ на эту мольбу благословение. «Чем смогла, тем помогла» — у большинства богов весьма своеобразные представления о благе смертных.
Симург, конечно, не могла видеть демона как такового. Но если он сидел (и собирался сидеть в ближайшие годы) тихо, не устраивая эмпирейных штормов — вполне могла предвидеть, что дав вот этой смертной доступ к флакону, можно произвести значительные возмущения в мире Земли Бет. Что она и организовала. Нельзя сказать, что кто-то кого-то переиграл — демон Губителя или Губитель демона. Обе стороны получили то, что хотели. В проигрыше оказались только люди этого мира, которым и так несладко было.
А дальше — классическая информационная атака посредника, иначе известная как «человек посередине». Когда оба собеседника думают, что беседуют друг с другом, а на самом деле общаются с хакером, который, в зависимости от своих интересов, часть сообщений переправляет нетронутыми, часть модифицирует, а часть и вовсе принимает, но не отправляет дальше. Шард уверен, что пользователь его целенаправленно взламывает. Пользователь уверен, что шард его целенаправленно сводит с ума.
Поэтому вариант «просто изгнать демона» — в принципе может и сработать, но только на самый крайний случай. Обе стороны симбиоза уже изрядно покорежены — и если Ноэль ещё в принципе можно вернуть в форму обычной психотерапией, с добавкой электромагнитной телепатии, то для работы с шардом нужна как минимум Клонария. Кроме того, такое изгнание приведёт к конфликту с Шаб-Ниггурат, а кому это, собственно, нужно — враждовать с богами?
И с политической, и с медицинской точки зрения гораздо разумнее взять эту тварь под контроль, и заставить исправлять то, что натворила. В одиночку Ричард с этим не справится — не тот уровень навыка «демонология». А вместе с Ксальтотуном? А с подсказками Щедрости? Это уже несколько иной разговор.
Но чтобы поговорить с Ползучим Хаосом, ему нужно уснуть, а это можно будет сделать лишь после того, как выспится Ноэль.
Пока можно подумать о другом.
Слово «парадемон» было распространённым ругательством на Ма-Алека-Андре, и означало «что-то ещё более мерзкое, чем обычный демон (вирус в Великом Голосе)». Причём слово «демон» в марсианском языке звучало совершенно иначе, а вот «пара» — точно так же, как и в земных языках. Ричард этому не придавал особого значения — четыре звука могут совпасть относительно легко. В том же русском языке, например, есть слово «пара», означающее «две штуки чего-то». Как объяснил когда-то Алефу Славный Годфри, слово «парадемон» родом с Апоколипса, а в язык зелёных марсиан попало во время предыдущего контакта, несколько тысяч лет назад. Назывались этим словом элитные ударные войска Апоколипса, авангард его армии — что-то вроде ВДВ.
Но кто скорее всего доставил Ноэль на эту Землю, выдернув её в последний момент из-под плазменного сгустка бывшей подруги? Кто поддерживал её связь с шардом, оставшимся в «коробке»? Очень, очень похоже на образ действий Доброй Бабули.
А зачем на свете пчёлы? В смысле, зачем Бабуля раскидывала девиц с Земли Бет по разным не очень приятным мирам? Чтобы протестировать их на пригодность к поступлению в Фурии. А что такое Фурии? Элитные женские войска на Апоколипсе.
Может ли быть случайностью, что Ехидна идеально описывалась именно этим самым словом? Демон с собственным шардом. Сформированное по тому же принципу, что «парачеловек» и «пара-ИИ».
Как давно уже Дарксайд (или кто там у них правит), набирал себе слуг с Земли Бет? А может не только с неё? Может и с других миров «коробки»?
Каменные Люди — сильные псайкеры. И как он успел понять за время общения с Бабулей и Годфри — неплохо разбираются в многомерной физике. Подчинить и использовать в своих целях демона им должно быть не так уж трудно.
Да, конечно, паралюди появились на Земле Бет совсем недавно. Лет двадцать назад, или около того. Очень мало по меркам долгоживущих Каменных Людей. Но когда у вас есть Бум-Труба, отношения со временем могут быть… своеобразными. Если Ричард сквозь поток времени с трудом продирался, пытаясь добраться до своей эпохи, то жители Апоколипса, похоже, скакали по нему туда-сюда, как кузнечики, хватая всё полезное, что попадалось. Безотносительно к тому, в какой эпохе и на какой планете это находилось. И между двумя визитами на Землю Бет, в один и тот же год, у них вполне могли пройти тысячелетия.
С другой стороны, у той же Александрии или Костепилки никаких демонов не было, хотя они рассматривались как кандидатки в Фурии… Уж это бы Ричард распознал, особенно в те времена, когда у него было Кольцо. Да и не он один, Мадам Мэндилип тоже в этих делах толк знала. И Охотник…
Может быть, им демонов собирались подсадить позднее, уже после прохождения экзамена? Или не все Фурии являются парадемонами? Эти два подмножества войск Апоколипса могут частично пересекаться, но не обязательно совпадать.
Конечно, сейчас это всё отвлечённые размышления. У него есть и более важные дела, чем заниматься исторической этимологией. Но скоро эта проблема станет актуальной — если ему удастся вытащить Ноэль из психологического кризиса, немедленно появится Бабуля, и поставит уже знакомое условие — либо отключение от шарда, либо вступление в ряды Фурий. А у Ричарда нет Розы, Дракона и Контессы, чтобы повторить трюк с похищением шарда. Нет и трюмов Гора, чтобы его увезти. Откровенно говоря, он перед бабкой сейчас совершенно беспомощен!
Ноэль открыла глаза только через два дня. Больше спать даже после года бессонницы невозможно. Сладко потянулась и обняла Ричарда.
— Спасибо… Ты не представляешь, как мне было хорошо…
— Представляю, — улыбнулся Ричард. — Я же был к тебе подключен.
Конечно, трансляция ощущений «белым светом» — совсем не то, что эмпирейная телепатия, но некоторое представление о состоянии собеседника она даёт.
— Ну что с моими детьми? Твой синтезатор сработал?
— Отчасти. Мне удалось продлить жизнь пробного организма дольше расчётного периода, но в итоге он всё равно погиб.
— Как это так?
— Ага, я тоже был озадачен. Похоже, там сложнее, чем «одно неизменное ключевое вещество», но всё-таки проще, чем «постоянно изменяемый набор химических ключей». Там что-то вроде таймера в каждой молекуле, счётчик поколений, вроде теломер.
— Погоди, но ведь твой синтезатор воспроизводит как раз молодые молекулы!
— А вот это самое интересное. Когда старые и молодые молекулы перемешиваются между собой, они как бы обмениваются информацией, и их «таймеры» выставляются на среднее значение. Старые омолаживаются, молодые стареют. Причём не на среднее арифметическое между двумя значениями, а на среднее между всеми молекулами. То есть ближе к тому значению, молекул с которым в смеси больше.
— Понимаю, — Ноэль прикусила губу. — То есть, чтобы существенно омолодиться, хотя бы наполовину, фрагмент должен единовременно поглотить массу раствора, сравнимую с его собственной?
— В точку. И если с маленьким пузырьком я с третьей попытки это делать научился, то с большой стаей… Нужно найти что-то более надёжное. Пока я как врач при больном на аппарате жизнеобеспечения. Мы кое-как можем поддерживать в них жизнь, но кроме этого ничего не можем делать. А кругом враги.
Рассказ о Бабуле он решил отложить. Это не так срочно, есть ещё время для решения. А рассказывать придётся долго и много.
— Мы приняли решение полностью утилизировать его Эссенцию, — сказал яг.
— Даже так? — поднял бровь Ричард. — А что же случилось с ценностью жизни, о которой вы столько рассуждали?
Глаза яга вспыхнули яростью.
— Никогда больше не спрашивай об этом, демон! Когда мы приняли твоё предложение, мы не понимали, на что шли. Никогда больше ни один из нас не притронется к этому чудовищу, никогда больше подобное извращение природы не будет рождено на свет! Этот клон оказался средоточием всего, что мы отрицаем, что ненавидим и презираем, чего боимся! В нём нет ни единой черты, достойной сохранения, достойной жизни! Мы два дня искали и не нашли совершенно ничего, мы удаляли дефекты и пороки, пока не остались перед совершенной пустотой.
— В таком случае — это идеальный источник бесконечного топлива для Сердец, разве нет? Это даже не жестокость, они ничего не почувствуют.
— Нет! — яг поднялся во весь рост, резко взмахнув хоботом. — Я уже сказал — ничего подобного не будет больше создано! И не заговаривай об этом больше, иначе узнаешь наш гнев!
— Хорошо, хорошо, — Ричард поспешно поднял руки. — Но хотя бы об использовании того заряда, что вы уже получили с первого клона, я могу спросить? На сколько его хватит, и как вы намерены его потратить?
— Вначале мы окинем мысленным взором всю Землю и определим положение ядер Вековечного врага. Затем мы сдвинем слои земли таким образом, чтобы создать обвал и раздавить эти ядра.
— Но ведь это сработает только на тех супершогготах, которые прячатся в грунте или камне? Насколько я понимаю, те, что прячутся на дне морей, озёр или рек, для вас неуязвимы? Воду так легко в оружие не превратить?
— Верно, поэтому морских и речных тварей мы поразим иным способом. Распылим выше по течению радиоактивные вещества — это такие медленно действующие яды — и дадим Вековечному врагу втянуть их в себя вместе с водой.
— Я знаю, что такое радиоактивные вещества! — отрезал Ричард. — И сильно подозреваю, что супершоггот это знает тоже, даже если он не съел ни одного грамотного физика за миллионы лет. В конце концов на парочку месторождений урана он наверняка успел наткнуться, а создать биологический детектор радиации не так уж трудно. Так что с вероятностью процентов восемьдесят ваши изотопы застрянут во внешних слоях его протоплазмы, а затем будут отфильтрованы и выплюнуты. После чего к охоте на вас присоединятся все супершогготы Земли. Оцените свои шансы, учитывая, что мы сейчас от одной-единственной особи еле отбились.
— Ты прав, — стоит отдать Ганеши должное, они могли оценить и принять чужую точку зрения, если та была достаточно аргументирована. Жаль только, что далеко не по всем вопросам. — Если ты можешь предложить что-то лучшее, чтобы избавить нас от этой угрозы, мы готовы тебя выслушать.
— Товарищи, да я бы с радостью! Но чтобы строить планы с использованием Сердец, мне нужно точно знать их возможности.
— На самом деле мы и сами до конца их не знаем, — неохотно признался яг, сидевший слева.
— И не потому, что мы его недостаточно изучали, — добавил средний. — Мы потратили на это сотни тысяч лет. — Но работа с Сердцем — это более искусство, чем наука. Результаты во многом зависят от оператора, причём не только от его личности, но даже от настроения, с которым он берётся за камень. Также они меняются в зависимости от «топлива», то есть от того, душа какого именно яга была залита в кристалл. Что же касается более или менее воспроизводимых эффектов, когда операторами выступаем мы трое… Мы можем заглянуть в любую точку Земли с ничтожными затратами Эссенции, и в любую точку Солнечной системы — с большими затратами. Можем увидеть прошлое любого предмета или существа, если оно физически дотронется до грани Сердца. Можем восстановить их, сделав такими, какими видели в этом прошлом. На небольшом расстоянии от Сердца, обычно пять-десять шагов, мы можем изменить размеры любого предмета или существа. Большое будет выглядеть и ощущаться малым. Или наоборот. Мы можем продлевать этот эффект сколь угодно долго с небольшими затратами Эссенции на поддержание, но тем не менее, он нестабилен. Как только видоизменённое тело удалится от Сердца на расстояние хотя бы в полтора раза больше того, что было в момент трансформации, оно тут же скачком обретёт свои истинные размеры. Мы можем гасить любую увиденную магию, которая придётся нам не по нраву — причём для этого дела неважно, видим ли мы колдовство перед собой, своими глазами, или же наблюдаем его на огромном удалении через то же Сердце. Мы также можем позволить духам из Страны Снов стать на время видимыми и осязаемыми в нашем мире. Но это не материализация, всего лишь передача физических эффектов.
— Охренеть можно, — пробормотал Ричард. — Если это у вас «простые бытовые возможности на каждый день», то я боюсь даже думать, на что этот артефакт способен, если оператор немного поднапряжётся. Единственное, чего я не понимаю — это как с помощью перечисленных сил устраивать обвалы или травить кого-то радиацией?
— Нам казалось, ты более догадлив, демон. Взять большую скалу, уменьшить её до размеров камня, который можно взять в руку. Взять этот камень, в другую руку — Сердце. Уменьшить всё вместе — себя, камень и Сердце — до размеров мельчайшего насекомого или крупного микроорганизма. Сквозь трещины в земле и камне проникнуть в этом уменьшенном виде в пещеры, где спит Вековечный враг. Оставить камень в трещине и быстро улететь. Когда к камню вернутся его прежние натуральные размеры, он растолкает породу вокруг себя и спровоцирует обвал.
— Ага, а чтобы отравить морскую особь — аналогичным образом незаметно пронести баночку с порошком урана?
— Уран слишком слаб. Полония-210.
— Хм… А где вы возьмёте полоний в таком количестве? Он же нестабилен! У вас тут где-то спрятан ядерный реактор?
— Функция обращения времени. У нас есть запасы Свинца-206, который ранее был Таллием-206, ну, а тот, в свою очередь — Полонием-210. Мы можем увидеть его предыдущее состояние и вернуть.
— Погодите, а не дороговато ли выходит? На преобразование одного моля свинца в полоний у вас — при идеальном КПД — уйдёт свыше ста тонн тротилового эквивалента, — быстро прикинул Ричард. — Лично я бы не стал жечь на такое дело невосполнимую Эссенцию.
— Я уже сказал — предложи лучший вариант, мы готовы выслушать.
— Если вы можете уменьшить самих себя до размеров «мельчайшего насекомого», то есть примерно 0,3 миллиметра, то нашу общую знакомую, — он кивнул в сторону Ноэль, — где-то до миллиметра, так?
— Разумеется. Технически в этом нет ничего сложного, но… Погоди, ты же не хочешь…
— Хочу. Вы, друзья, насколько я понимаю, не мстительны. Причина, почему вы хотите произвести такой геноцид — это всего лишь забота о собственной безопасности. Вы боитесь, что если убить только одного супершоггота, остальные захотят избавиться от вас, когда проснутся. Но есть лучший способ. «Единственный способ избавиться от драконов — это иметь своего собственного». Даже пара десятков клонированных фрагментов существенно затруднила нападение на вас. А если на стражу вашего маленького поселения встанет полноценное ядро? А с ним — тысячи фрагментов? Это не только от других супершогготов, но и от остальных охотников за Сердцем будет крайне надёжная защита. Вроде того же Ксальтотуна.
— Мой клон был самым отвратительным существом, которое я только знал… — начал было правый яг.
— Всё правильно. А клон Вековечного врага будет самым отвратительным существом… для Вековечного врага. Это будет Вековечный друг. Принцип негативной фотографии. Где было чёрное, там появляется белое, и наоборот.
— Хорошо, допустим даже, в этом что-то есть. Допустим, мы обезопасим таким способом себя. Хотя нет никаких гарантий, что через пару тысяч лет он сам не заскучает, не проголодается и не попытается сам завладеть Сердцем. Даже если он будет сотворён «хорошим», годы меняют наши побуждения. Но дело даже не в этом. Ты понимаешь, что не убить сейчас остальных — это значит взять на себя ответственность за все их жертвы в грядущие миллионы лет?
— Вы много тысячелетий наблюдали, как они пробуждаются, питаются и снова уходят в спячку. Что-то это у вас особых угрызений совести не вызывало, пока один из них не покусился лично на вас и ваше имущество, разве нет? Я не предлагаю вам самый этичный или самый человеколюбивый путь — на такой вы уже опоздали встать. Я предлагаю самый эгоистичный. И да, как раз в этом смысле… Насчёт того, что характер меняется со временем… да, меняется. Но учитывая, сколько времени супершогготы проводят во сне… Намного раньше, чем клон эволюционирует во что-то агрессивное, вы либо найдёте способ вернуться на родную планету, либо, уж извини за откровенность, умрёте от старости и уйдёте в свой кристалл, к сородичам. Мы говорим об отрезках времени в миллионы лет.
— Если бы он обучался только на опыте — это было бы верно. Но характер Вековечного врага формируется из тех, кого он сожрал. Кем или чем ты предлагаешь его кормить?
— Коровами, овцами. Свинками, только не очень часто. Козами не надо, он и так уже… козлёночком стал. Не хватало ещё, чтобы вырос полным козлом. В конце концов, если вы увидите, что эволюция его сознания пошла не в ту сторону, вы всегда сможете откатить её назад с помощью того же Сердца.
Дискуссия продлилась до вечера. Яги упирались ещё долго, но к Ричарду присоединились все клоны, понявшие, что речь идёт о возможности заполучить собственное ядро. Они помогли убедить не только слоноголовых, но и саму Ноэль. Ей эта идея тоже пришлась не особо по нраву — она всё ещё не доверяла своей силе и своим порождениям. Но не могла отказать Ричарду после того, как он решил её проблему со сном.
— Но после этого мы будем в расчёте, — предупредила она. — Дальнейших подвигов от меня не жди, я тебе не мать-героиня и вообще не героиня. Даже не злодейка. Я чудовище.
— Как скажешь, милая, — улыбнулся Ричард, целуя её двумя головами — в человеческий лоб и в собачий нос.
В следующую минуту налетевший вихрь зелёного света вырвал Ехидну у него из рук. Когда свечение угасло, перед ним стоял монстрик размером с кошку. А рядом с ним, в биоброне из Хемо — яг размером с мышь.
Ричард не удержался и одним пальцем потрепал подругу по голове — её тельце на загривке Ехидны и вовсе казалось крошечным, совершенно кукольным. Ноэль раздражённо пригнула голову.
— Давай его сюда уже, нечего время терять!
Ричард кинул ей заранее пойманного жука. Едва коснувшись тела Ехидны, тот впал в сонливость и был поглощён. А через несколько секунд зубастая пасть изрыгнула его копию. Вместе с одним из фрагментов Вековечного врага, которого Ричард тут же сжёг лазером — даже маленькая капелька могла быть опасна, если бы успела сбежать, она бы сразу выросла до прежних размеров.
— Порядок! Твой шард работает исправно и в уменьшенном состоянии. Можно отправляться.
Два других яга тоже уменьшились, как и все клоны — никто из них не горел желанием оставаться на растерзание Вековечному врагу. Ричард осторожно подхватил их щупальцами и взлетел, направляясь на запад — именно там, по словам ягов, находилось ядро единственной бодрствующей твари.