Планета доктора Моро

Последний на Земле город Старцев являл собой плачевное, но при этом всё ещё величественное зрелище. Город, которому миллиард лет. Город, где первый камень был заложен ещё в эпоху Предшественников, когда о Предтечах и людях никто ещё не слышал, а Левиафаны были молодым, немногочисленным, но при этом крайне амбициозным народом — вероятными кандидатами на роль носителей Мантии Ответственности. Впрочем, сама передача Мантии в те времена рассматривалась как чисто теоретическая возможность — Предшественники ещё не собирались на покой. Да и самих звездоголовых никто тогда ещё не именовал Старцами. Это был народ в самом расцвете сил, полный пассионарности. Их вожди планировали начать на Земле новую жизнь, свободную от ошибок прошлого. И начали — да так начали, что даже змеелюдям впору бы самоудавиться от зависти! Этот город был уже стар, когда только начиналось строительство Каэр Ду, и всё ещё стоял, когда пала вторая Валузия. Он пережил несколько ударов Ореола, множество циклов Жатвы и Схождения, заключение системы в «коробку» и катастрофический выход из неё, дрейф континентов и их принудительную лепку Жнецами под карты давно исчезнувшей Эрде Тайрин. Несколько раз, несмотря на свою потрясающую живучесть и приспособляемость, его жители всё-таки вымирали полностью. От Ореола не спасали ни толща воды, ни глубочайшие подземные убежища. Но не проходило и трёх циклов, как их цивилизация возрождалась, подобно Фениксу из пепла. Всё дело в том, что размножались Старцы спорами. Эти одноклеточные частицы плевать хотели на излучение Ореолов — нервной системы у них не было. Они вообще почти на всё хотели плевать. Хотя это были споры в растительном и грибном смысле, то есть клетки размножения, по живучести они скорее напоминали споры бактерий. Уничтожить их могло разве что погружение в смесь крепких кислот или нагревание до трёх тысяч градусов. Любые менее экстремальные воздействия они выдерживали, не теряя способности к прорастанию. А для роста им требовались только вода, свет и ряд весьма распространённых элементов. Старцы — гигантские одноклеточные, так что спора не делилась, а просто росла, словно набухая от поглощённых веществ. Постоянно укрытая крепкой клеточной стенкой, она готова была в любой момент высохнуть и вернуться к анабиозу, если условия снова станут неблагоприятными. Когда новорожденный Старец (извиняемся за каламбур) достигал примерно миллиметра в длину, у него формировались органеллы, соответствующие примитивной нервной системе. После этого он переходил к подвижному образу жизни и гетеротрофному питанию. Когда он достигал роста примерно в метр, его мозг уже был сравним по сложности с человеческим. Но и до этого он был вполне себе самостоятелен. Человеческий младенец без присмотра родителей в дикой природе умрёт за пару часов. Для новорожденного Старца биосфера любого климатического пояса Земли была и колыбелью, и пелёнкой, и материнской грудью с молоком. Он мог догнать, убить и съесть почти всё, что было меньше его по размерам, убежать или спрятаться почти от всего, что по размерам превосходило. Ну не рассчитаны земные фауна с флорой на такого конкурента — почти неуязвимого для зубов и когтей (пробить оболочку в принципе можно, но с одного удара — разве что саблезубому тигру, а долго себя жевать в одном месте он не даст), способного летать и плавать, одинаково хорошо видеть днём и ночью, причём во всех направлениях сразу, свободно выдерживать давление от нуля до тысячи атмосфер и температуры от минус пяти до плюс семидесяти по Цельсию! А уж когда эта тварь, вдобавок, ещё умная, памятливая, может пользоваться орудиями и охотиться стаями — тут вообще тушите свет, сливайте воду. У нормального животного против такого суперхищника шансов нет. Старец даже экологически почти неуязвим! Земной хищник, сожравший всю добычу в ареале обитания, сам вымирает от голода. А эта скотина звезданутая спокойно себе укореняется и переходит к фотосинтезу, пока мимо что-то съедобное опять не пробежит! Конечно, «эффект Маугли» никто не отменял. Выросшие из спор «дикие дети» — это ещё не Старцы в культурном смысле. Не наследники великой древней цивилизации. Первые поколения будут просто опасными животными. Со временем они, возможно, создадут новую культуру — на уровне каменного века. Но даже когда поднимутся к новым вершинам — через пару миллионов лет — у них всё равно ничего общего, кроме внешности, не будет с теми, вымершими Старцами. Так неоднократно бывало в Галактике с перезасеянными народами. Биологический вид — один и тот же, цивилизации — абсолютно разные. Если, конечно, не вмешаются Заветы. Да, у Старцев есть Заветы. Более того, в отличие от людей, которые в тысячный раз исполняют один и тот же танец под неслышную для них музыку, Старцы о Заветах знают, и умеют ими пользоваться. Новых создавать, правда, не могут — когда-то могли, но растеряли это умение с годами. Но те, что уже есть — выучены ими от мембраны до мембраны. При грамотном использовании эти Заветы делают их культуру фактически бессмертной, несмотря на смертность (от насильственных факторов, старения Старцы не знают, опять извиняемся за каламбур) не только каждой отдельной особи, но даже их всех сразу. Нет, Заветы Старцев не указывали имя каждой исторически значимой личности и название каждого исторически значимого региона. Они всего лишь диктовали повышенный интерес к собственной истории, способность и желание в ней разобраться. Всего за десять тысяч лет «дикие дети» пройдут путь развития от каменного до атомного века. А потом что-то неодолимо потянет их собраться в городе в Антарктиде. Они найдут там записи своих предков, и расшифруют их, и преисполнятся почтения, которое затем перейдёт в гордость. И поймут, что являются не сиротками Вселенной, а наследниками древнейшего и почтеннейшего рода. И войдут в опустевший город, и поселятся в нём, поняв, что вернулись домой. И возьмут вещи предков, и станут ими пользоваться, как своими. И изучат по книгам и запоминающим машинам язык предков, и заговорят на нём как на родном. И традиции предков станут для них священными заповедями. И возьмут исторические хроники предков, и продолжат их вести в том же стиле. И ничего не скажут собственным детям о том, где они родились и как выросли. И через сотню циклов, когда бывшие «дикие дети» окончательно вымрут от разных несчастных случаев, лишь самые дотошные историки обратят внимание на десятитысячелетний пробел и резкую смену имён в этих хрониках. Есть в летописях дыры и в миллион лет, но это же не повод для беспокойства. Просто, видимо, ничего интересного не случалось в этот период, нечего было сохранять для потомков. Подобное двоемыслие было неотъемлемой частью исторического и видового снобизма Старцев. С одной стороны, они гордились тем, что могут вымереть и возродиться, что сами проводят собственный перезасев, не полагаясь в этом на Империи, богов и вообще ни на кого постороннего. С другой — не слишком хотели знать, когда и как это с ними уже случалось в прошлом. Потому что в историях глобального вымирания как правило достаточно много неприятных подробностей, которые мешают раздуваться от гордости за великое прошлое. Одни могут показать, что вы далеко не столь могущественны и несокрушимы, как вам хочется себя видеть. А другие и вовсе случились исключительно по чьей-то глупости, причём этого «кого-то» могли успеть провозгласить великим героем. Нет, полностью такие вещи из памяти не стирались, чтобы не наступить повторно на те же грабли… но знали о них только узкие специалисты по соответствующему периоду, с особым допуском, число которых было крайне ограничено — а простые граждане и о существовании этих специалистов не имели понятия. Тех, кто знал все периоды вымирания, а не какой-то один, вообще можно было пересчитать по пальцам одной руки Старца. Тем не менее, как бы иронично Ричард не относился к их пропаганде, он вынужден был признать — эволюция и Предшественники подарили этому виду исключительно эффективный метод защиты от ксеноцида, которым в этой галактике не занимался только ленивый. Но и воспользовались они этими подарками весьма грамотно. Конечно, Ричард подозревал, что Жнецы, а может и Луны тоже, им слегка подыгрывали. Из уважения или из ностальгии — всё-таки не каждый день встретишь такое живое ископаемое. Если бы любая из Империй пожелала заняться ими всерьёз, вряд ли их бы спасли все эти ухищрения — раскиданные по всему Мировому океану капсулы со спорами и плиты с историческими записями на случай уничтожения города в Антарктиде. Но против врагов более или менее равных это работало. Тем не менее, Вековечный враг со второй попытки сумел найти в этой защите дыру. Он просто создал не одноразовую, а постоянную бойню. Сам он не мог тысячелетиями дежурить в городе и убивать всех вновь выросших звездоголовых, которые придут поклониться могилам предков и стать настоящими Старцами. Ему тоже надо было спать — его скорость и сила требовали соответствующей платы. Но шогготы обычные, которых Старцы всё ещё использовали в период его вторжения — могли. В режиме ожидания они потребляли совсем немного энергии. Для их пропитания хватало популяции слепых пингвинов, разведённых теми же Старцами. Следовало лишь запрограммировать их соответствующим образом, что для более развитой формы жизни не составило никакого труда. Конечно, появись на Хребтах Безумия настоящие Старцы, они бы призвали взбесившихся амёб к порядку. Не очень легко, не без потерь, но укротили бы — или уничтожили. Но у «диких детей» не было нужных знаний и квалификации, а получить их по книгам они не успевали — шогготы нападали быстрее. На всякий случай охрана мёртвого города была запрограммирована уничтожать также всех других гостей. — Так что нам придётся хорошенько подраться, прежде чем мы доберёмся до цели, — предупредил Ричард. — Шоггот в боевом режиме — крайне неприятная штука, я сам таких использовал, знаю. — Ничего, — хмыкнула Ехидна. — Мы ещё неприятнее. Полицейской не нравилась идея помогать Старцам или просить их о помощи — Великая Раса воевала с ними значительную часть земной истории. Но протестовать, не выдав себя, она не могла, так что изобразила энтузиазм. Древний город охранялся относительно слабо. Несколько часовых шогготов в ключевых местах, и те из-за холода — в вялом, полусонном состоянии. Подавляющее большинство ушло в подземные тоннели — там было тепло и хватало еды. Неудивительно, ведь их задачей было — препятствовать ЗАСЕЛЕНИЮ города, а не быстрой разведке оного. Даже люди или Старцы могли бы, при соблюдении известной осторожности, войти в город и выйти из него живыми. Что уж говорить о зелёном марсианине с его сверхчувствами, способностью становиться невидимым и проходить сквозь стены. Вот протащить с собой тело убитого шогготами Старца было бы не в пример сложнее. Ещё сложнее — найти его. Вообще Вековечный враг тел старался не оставлять — не потому, что предвидел появление ягов, а потому, что в мёртвых телах могли остаться готовые к созреванию споры. Такие «посмертные роды» для Старцев не были редкостью — более того, это был единственный доступный им вариант живорождения. Пока родитель был жив, споры дремали в нём тысячи лет, не имея доступа к солнечному свету — он мог выбросить их наружу только осознанным желанием. Но в момент смерти организм высвобождал особые сигнальные вещества, переключающие спору с фотосинтеза на гетеротрофный цикл питания с самого начала. Труп родителя становился для ребёнка настоящей кладовой питательных веществ. Так что шогготы были запрограммированы сначала отъедать голову жертвы (это быстрейший способ убить Старца и одновременно — добраться до его Эссенции). Но потом, если им не мешали, они растворяли и всё остальное тело. Однако здесь были не только жертвы вторжения супершоггота и убитые сторожами «дикие дети». Существовал и третий источник тел, перекрыть который Вековечному врагу было намного сложнее. Дело в том, что таких мест, как кладбища, у Старцев не было. Старения они не знали, умереть могли лишь насильственной смертью, да и та была необыкновенно редка из-за чрезвычайной прочности их тел. В силу этого у них не возникало обычных для людей проблем «куда девать кучу мертвецов». Статистика «один погибший на тысячу населения за тысячу лет» считалась высокой смертностью для мирного времени — ещё не выходящей за рамки нормы, но около верхнего края окна допустимого. А вот 0,2 процента умерших за тот же период — уже явная аномалия, знак что в технике безопасности надо что-то менять. Конечно, во время войн, коих Старцы за свою историю вели немало, цифры были совершенно иные. Но на войне и вопрос «куда девать тела» обычно не стоит. Если даже об этом не позаботился противник, у вас, как правило, есть более актуальные проблемы. Добавьте сюда, что тела Старцев в земных условиях практически не были подвластны разложению. Крайне редкое явление — односторонняя биологическая совместимость. Для Старцев было съедобно большинство земных животных — а вот их самих не мог сожрать практически никто. Посмертного аутолиза в их физиологии также не было. Под влиянием свободного кислорода и воды разлагались они несколько хуже, чем пластмассы, но несколько лучше, чем стекло. В тропиках на полный естественный распад тела Старца требовалось около ста тысяч лет, в вечной мерзлоте — срок, превосходящий время существования Земли. Из всего этого возникла традиция, которая людям бы показалась по меньшей мере странной — хоронить каждого умершего в мирное время прямо на месте его смерти, и там же ставить памятник. Во время военное практиковался специальный ритуал каннибализма — чтобы трупы не попадали в руки и щупальца врагов. Даже за миллиард лет город не превратился в один сплошной некрополь. Во-первых, потому что он был очень велик. Размером с современный мегаполис в ширину, но намного, намного больше в высоту. Как-никак, он прилепился к высочайшим горам этой эпохи. А во-вторых, потому что в собственном городе Старцы умирали крайне редко. Сотни мегалет — достаточный срок, чтобы выработать действительно безопасный образ жизни. Здесь не было общественного транспорта, не было ни малейших признаков ядовитых для Старцев веществ ни в воздухе, ни в воде, ни в пище, не было опасных животных, болезнетворных организмов или паразитов. Всё перечисленное постоянно проверялось специальными службами. Для людей, живущих в горах, большую опасность представляло бы падение с высоты, но крылатые Старцы не могли разбиться, даже если вдруг теряли сознание прямо в полёте — хотя с чего бы здоровому взрослому существу его вдруг терять? Их крылья в этом случае сами раскрывались под напором набегающего воздуха и в достаточной степени замедляли падение, чтобы удар не представлял для их прочных тел ни малейшей опасности. Дома также регулярно и тщательно проверялись на надёжность, все сомнительные участки подлежали немедленной перестройке или сносу, так что вариант «кирпич на голову упал» был не для них. Цивилизация гипертрофированной предусмотрительности. В принципе, любой народ, проживший в относительно неизменном виде больше миллиона лет, становился таким в большей или меньшей степени. Тормозить прогресс так же увлекательно, как и творить его, — все зависит от исходной установки и от воспитания. Змеелюди были такими, почти во всех своих воплощениях, как и Глубоководные, и ми-го. Такие цивилизации уязвимы перед внешним врагом, но зато могут быть уверены, что никогда не уничтожат сами себя. А ведь именно самоуничтожение было второй по степени «популярности» причиной гибели цивилизаций в Галактике — сразу после циклов Жатвы. Но Старцы с их миллиардом лет непрерывной (не считая кратких эпизодов перезасева) истории достигли в этом настоящего совершенства. Умирали они в основном в научных экспедициях, туристических и деловых поездках и разведывательных вылазках за пределы своего города. Превратить всю Землю в целом в полностью безопасную среду им не хватало ресурсов на протяжении большей части истории. Были периоды (причём периоды в геологическом смысле этого слова!), когда они контролировали целые континенты, но затворниками им приходилось жить чаще и дольше. Супершоггот, конечно, вычистил город от захоронений, найдя и сожрав все трупы, какие смог. И окрестности тоже. Но перекопать каждый квадратный метр Антарктиды на километр вглубь ему было не по силам. А памятники, отмечавшие места захоронений, разрушались эрозией за считанные сотни тысяч лет. Их восстановления Старцы не практиковали, считая естественный распад символом, отмечавшим окончательный уход умершего в историю. Нередко его друзья и родственники были ещё живы, когда могила стиралась до основания. У Ричарда тоже не было возможности перекопать всю Антарктиду вдоль и поперёк, зато у него были в союзниках Ганеши, а у тех — Сердце, которое можно попросить просто показать интересующий объект. И то, что он под землёй, не имеет для технологии, пронзающей пространство насквозь, никакого значения. Они выбрали труп времён Первого Восстания Шогготов. Безголовое туловище лежало в районе Земли Виктории, под метром промёрзлой земли и километром льда — когда умер этот Старец, Антарктида ещё не была ледяной пустыней. Вполне понятно, почему до этого трупа не добрался Родитель. Непонятно было только, как самим похитителям до него добраться. Даже дематериализовавшись, Ричарду придётся сквозь километровый лёд тащиться долго — но это полбеды, главная же беда — как потом вытащить обратно тело, которое дематериализоваться не умеет? Ну где этот Фор Так со своими дезинтеграторами, когда он пригодился бы больше всего?! Теоретически можно пробурить лёд биолазерами или продолбить щупальцами, но к тому моменту, как Ричард закончит делать эту шахту, на выходе его уже будут ждать все шогготы Антарктиды. Со слухом у них всё в порядке, и с восприятием тепла — тоже. — Может, поищем всё-таки другого, не так глубоко? — с надеждой спросил он у ягов. — Этот оптимален по возрасту, — сурово ответили Ганеши. — Более молодые особи чересчур деградировали и могут не справиться с той задачей, которую нам нужно решить. В конце концов, они не справились с шогготами во время Второго Восстания. Более старые — более развиты, но могут не иметь нужного опыта. Вдобавок, нам понадобится слишком много времени, чтобы посвятить их в курс дела. Ну вот почему так происходит всегда и во всех эпохах? Соратники придумывают гениальную стратегию, а тактику, то есть инженерные вопросы, вешают на него? С единственным исключением — часть барсумской эпохи он мог перевалить это на Дракона, но тогда это всё плохо кончилось. Причём уменьшить тело, чтобы его можно было протащить сквозь миллиметровую скважину, они тоже отказались — нечего, мол, энергию тратить! Пришлось аккуратно вырезать ультразвуком цилиндрик метровой толщины и диаметра, поднять его щупальцами и отложить в сторону. Потом второй такой же. Потом третий. И так больше тысячи раз. Усталости бессмертный не испытывал, скуки — тоже, но когда на каждый погонный метр уходит около тридцати секунд — полный проход занимает часов десять, плюс-минус час. Подплавляя и снова замораживая лёд на особо хрупких участках — чтобы всё это не рухнуло тебе на голову. И всё это время приходится нервничать, не идёт ли к тебе какая-нибудь тварь, призванная Родителем. Одно радовало — яги были вынуждены платить за свою жадность. За тысячелетия обитания в жарких джунглях они совершенно отвыкли от холода и теперь чувствовали себя не лучшим образом. Полицейская тоже была вынуждена постоянно приплясывать, чтобы согреться, но её тело хотя бы адаптировалось, постепенно покрываясь густой лохматой шерстью. Да и размеры служили ей определённой защитой. У Ганеши ни того, ни другого не было. Они даже к Ехидне прижаться в поисках тепла не могли, так как их «биоскафандры» остались со Сфинксом, а без них прикосновение привело бы к немедленному клонированию. Приходилось обнимать друг друга и кутаться в крылья, словно в плащи. Ричарду же морозы были только на руку, точнее на щупальце — он чувствовал себя как дома, на Ма-Алека-Андре. Конечно, даже минус тридцать — это всё ещё слишком жарко для выходцев с Титана, но он мог тратить чуть меньше энергии на криокинез, чтобы поддерживать себя в форме. Но всё было тихо — он пару раз поднимался из шахты, чтобы проверить, нет ли угрозы, но Ганеши каждый раз говорили, что признаков подозрительной активности не наблюдают. Ни своими глазами, ни через Икс-кристаллы. Наконец Ричард вытащил тяжеленное бочкообразное тело на поверхность и брякнул его на снег. — Вроде всё в порядке. Можно колдовать. — Наша наука — не колдовство, — сурово поправил его центральный Ганеши. — Мощь Сердца основана исключительно на знании. Мы не заключаем сделок с демонами и не приносим жертв. — Ну да, кроме самих себя, — хмыкнул Ричард. — Ладно, это я так, жаргон просто. Я и свои работы по дизайну космических кораблей порой колдовством называл. В общем, давайте приступать, если не хотите продолжать проверять себя на морозостойкость. Яг неуклюже кивнул массивной слоновьей башкой, и опустившись на колени, возложил горящий багровым светом кристалл между боковых складок тела Старца. Второй с похожим кристаллом — тщательно следил, чтобы Ричарду не пришло в голову его схватить и улететь прочь. — Вижу прошлое, — медленно заговорил яг, прикрыв глаза в трансе. — Десять миллионов лет назад, ещё до нашего прилёта… он погребён, так же, как и сейчас, но слой льда тоньше… Тридцать миллионов… льда почти нет… Сорок миллионов — зелёные земли, полные лесов… труп ещё мягкий, как будто умер вчера… в нём нет ни капли той жидкости, что заменяла Старцам кровь, она вся вытекла через обрубок за миллионы лет… Под его речитатив тело и впрямь становилось мягче и меньше в объёме. — Я лечу дальше… шестьдесят, сто миллионов лет… Здесь нет лесов, здесь пустыня, но не снежная, а песчаная… Труп захоронен в песках, а над ними проносятся удивительные ящеры… Сто пятьдесят миллионов… он уже не труп, точнее, ещё не труп! Я вижу, как он крадётся через лес, держа в одной руке какой-то прибор, а в двух других… кажется, это оружие… — Захватывай его образ! — напомнил третий яг, которому кристалла не досталось. — Осторожнее, не уйди слишком далеко в прошлое! У обрубка шеи сгустился туман, постепенно принимающий форму звезды. Но само тело вдруг начало уменьшаться… — Сто семьдесят миллионов лет назад, я вижу его совсем юным… Он ещё не легендарный воин-охотник, он всего лишь дитя, которое идёт в школу, расположенную у края океанического шельфа… — Возвращайся! — голос второго яга превратился в крик. — Ты заходишь слишком далеко! — Возвращайся! — теперь уже и в голосе Полицейской послышалась тревога, на её человеческом лице отобразилось беспокойство. — Двести восемьдесят миллионов лет назад, — бубнил между тем яг в трансе, — это существо ещё не родилось, его далёкий предок наблюдает в телескоп, как в Солнечную систему входит полая искусственная планета, населённая огромными насекомыми… Тело перед ними уже уменьшилось до точки, до споры… исчезло. — Я подключусь к нему и попытаюсь вытащить! — предложил яг со вторым кристаллом. — Бесполезно, он вошёл в скольжение, ты только свалишься ко дну времён вместе с ним! Высасывай его душу, только так его можно вернуть! — Шестьсот миллионов лет назад… Дальний предок того дальнего предка помогает строить убежище и одновременно тюрьму для слизней-псайкеров, появившихся на Земле после очередного засева Жнецами — по заказу Руки… Яг, державший Сердце Слона, резко прижал его к груди своего товарища. Тот умолк и рухнул на землю. — Что это было? — немного ошарашенно спросил Ричард. Яги не ответили. Двое оставшихся встали на колени над телом соплеменника и пели мрачную песнь на языке, никогда ранее не звучавшем на Земле. «Скольжение, — ответила электромагнитным сигналом Полицейская, подойдя поближе. — Основная угроза для дураков, путешествующих сознанием во времени без должной защиты. Потом объясню подробнее. Сейчас осмотри всё вокруг. Не должно быть ни одного предмета с острыми или прямыми углами между двух плоскостей. Если есть, их нужно срочно загладить или уничтожить такие предметы». Требование звучало в высшей степени странно, но Ричард послушно осмотрелся по сторонам. В человеческом городе этих углов было бы до черта, но они находились в первозданной природе. Ни небо, ни земля не имели никаких острых углов, только линии разной кривизны. Как говорил учитель Ричарда ещё в Убежище, «Дельта-функции существуют только в математике, физика же имеет дело исключительно с гауссианами разной ширины». Даже вырытая им шахта была круглой, а не квадратной в сечении. На всякий случай он заровнял лазером и её края. «Вроде бы всё чисто. А теперь объясни мне, в чём смысл этого ритуала?» — за всю историю изучения многомерной физики Ричард ни с чем подобным не встречался, и был заинтригован. «В защите от…» — Кристаллы! — это слово Полицейская выкрикнула уже вслух. Сердце Аримана мерцало совершенно нехарактерным для него синим светом, внутри проглядывали резкие ломаные тени, а из его многочисленных рёбер сочился дымок, от запаха которого Ричарда едва не вывернуло наизнанку… Услышав словосочетание «Гончая Тиндалоса», большинство людей представит себе нечто вроде собаки Баскервилей. Кстати, правильный перевод именно «Гончая Баскервилей» — в оригинале она ведь Hound, а не Dog. Люди с чуть более раскованной фантазией могут добавить щупалец, рогов, крыльев. Но почти все вообразят себе оскаленные пасти, голодные глаза, кривые зубы и когти… Стоп, кривые?! В Гончих Тиндалоса нет ничего кривого — кривизна им чужда. Только прямые линии и углы между ними. Из-за этого их анатомия очень сильно отличается от любого земного организма, да и большинства внеземных тоже. Представьте себе крест, вырезанный из чёрной бумаги. Теперь сделайте эту бумагу абсолютно, совершенно чёрной, так что она кажется просто провалом, дырой в пространстве. Ни единый квант света не отражается от неё. На самом деле это, конечно, не бумага, а структура, подобная клеточной мембране, только с фрактальной геометрией поверхности на микроуровне. Но это при личной встрече неважно — вряд ли у вас будет возможность взять кусочек Гончей на анализ. Важно, что у вас есть практически плоский чёрный крест. Теперь представьте, что от каждого из четырёх концов креста отходят три перекладины меньшего размера, ширина и длина которых примерно втрое меньше, чем у креста основного. А от их двенадцати концов — по три ещё меньших. От этих тридцати шести — по три ещё меньших. И так далее, пока вам хватит остроты зрения. У вас получится структура, которую в математике именуют фрактальным деревом. Самые маленькие кресты на его концах имеют микронную ширину. Их перекладины состоят из отдельных молекул. Бесчисленное количество мелких лапок, способных манипулировать даже отдельными молекулами. Кустовой робот на языке инженеров. Впечатляюще? Да, но всё ещё не страшно. Почему же человек, увидевший Гончую, сходит с ума от ужаса, почему его разум оказывается расчленён раньше, чем тело? Крест, как всем известно, состоит из четырёх углов, сходящихся вершинами к одному центру. У правильного креста все эти углы — прямые, по 90 градусов. Теперь немного наклоните одну из перекладин, так, чтобы все эти углы стали острыми. Градусов 60 будет в самый раз. Не нужно быть профессором геометрии, чтобы понять, что это просто не-воз-мо-жно! Сумма углов, закрывающих собой плоскость, всегда равна 360 градусам — просто по определению! Если вы уменьшите два угла в кресте, то два других при этом увеличатся. Если два угла станут острыми, то два других — тупыми! ВСЕ углы могут быть острыми, только если их больше четырёх. Если мы добавим ещё одну перекладину, к примеру. Ну, или если края каждой перекладины не параллельны между собой, если это не прямоугольники, а клинья, направленные остриями к центру. Но здесь не тот, и не другой случай. Перекладины прямоугольные, и их две. И при этом углы между ними — острые. Человеческий разум такое воспринять не в силах. Это противоречит нашим самым фундаментальным представлениям о пространстве. От одного такого креста человек ещё может отвести взгляд, потрясти головой и забыть его, как страшный сон. Но когда их сотни, и они переходят друг в друга — ваш взгляд мгновенно запутывается в этом лабиринте. Само пространство растрескивается у вас перед глазами, и ваш разум проваливается в эти трещины. Распадается, рассечённый их острыми краями. Такой «крестовый глюк» — универсальный василиск, действующий почти на всех разумных существ современной Галактики. Когда дымок, бьющий из граней кристалла, сгустился во фрактальное тело Гончей, Ричард только взглянул на него — и забился в припадке. То же самое произошло с обоими ягами. Более опытная в таких делах Полицейская вовремя закрыла все глаза, и благодаря этому сохранила относительную боеспобность. Относительную — потому что наослеп драться несколько сложновато, особенно против кустового робота. Ехидна махнула щупальцем туда, где видела тварь в последний раз, и это щупальце упало на промёрзлую землю. Отсечённое от центрального ядра регенерации, оно тут же начало разлагаться. Соприкосновение на уровне отдельных молекул оказалось слишком слабым и кратковременным, чтобы шард мог парализовать или скопировать её противника. В бою Гончая Тиндалоса является буквальным воплощением принципа «порхай, как бабочка, жаль, как пчела». Её вес не больше осеннего листочка, а вот совокупная площадь при этом — больше квадратного дециметра. При такой парусности даже малейшее движение воздуха становится для неё хорошей опорой — Гончая буквально бежит по ветру. В какую сторону направлено дуновение, при этом роли не играет. Гончая складывает своё ломкое плоское тело, словно оригами, таким образом, чтобы использовать силу ветра против него самого. Принцип тот же, что у парусника при лавировании, только практическое воплощение в тысячу раз сложнее. С таким принципом передвижения по Гончей крайне сложно попасть, даже если ты зряч и по какой-либо причине невосприимчив к «крестовому глюку». Твоё же собственное движение поднимает ветер, который она использует, чтобы выскользнуть из-под удара. Возможно, сверхзвуковые пули или лазеры могли бы решить вопрос. Но единственный в их команде обладатель лучевого оружия был сейчас явно не в состоянии целиться и стрелять. С другой стороны, у Гончих (их уже стало две), с Ехидной тоже возникли некоторые проблемы. Они могли сколько угодно плясать вокруг неё в воздухе, срезая куски плоти. Но её таким способом не то, что убить — даже повредить и замедлить невозможно. Любые поверхностные ранения для неё не страшнее щекотки. А вгрызаться вглубь, чтобы добраться до ядра — ну-ну, удачи. У Полицейской тут же появятся собственные Гончие, причём сразу в количестве этак тысячи, учитывая крошечную массу каждой особи. Интересно, будут ли они любить искривления и ненавидеть углы? Тварюшки, похоже, о силе Ехидны откуда-то знали, и потому в глубину старались не лезть. Их просто становилось больше с каждой минутой, причём им уже не нужен был для этого кристалл. Они размножались в геометрической прогрессии: через углы тел двух первых Гончих в местное пространство просочились ещё две, через этих четырёх — ещё четыре, и так далее. Очень скоро они смогут срезать мясо с её тело быстрее, чем Ехидна сможет его отращивать. Ричард на несколько секунд регенерировал, избавив свой мозг от вредной и опасной информации, глянул на окруживший его вихрь пляшущих фрактальных остроугольных крестов — и снова ушёл в глубокую ментальную агонию. Тело Ехидны пыталось сопротивляться, приспосабливаться к тому, что его постоянно режут на кусочки. Оно отращивало то хитиновую, то костяную броню, перья, шерсть, жировые прослойки — увы, против роя бесчисленных молекулярных лезвий-манипуляторов с умным наведением и неевклидовыми углами резки всё это помогало лишь чуть лучше, чем никак. Возможно (и то не факт), помогла бы броня из металла, из алмаза, из некоторых видов керамики. Но увы, неорганика находилась за пределами возможностей её шарда. Она могла бы синтезировать нефть, бензин, керосин, метан и ряд других горючих жидкостей и газов. Конечно, Гончим всё это напрямую не повредит, они с лёгкостью увернуться что от горящих плевков, что от языков пламени. Но если соорудить достаточно большой костёр и целиком в него залезть, тварюшки будут вынуждены на время отстать. Проблема в том, что во-первых, горение заживо будет расходовать её биомассу с такой же скоростью, как и свежевание Гончими. А во-вторых, если Гончие и отстанут от неё, то тут же полетят к другой добыче — к ягам и к Малефику. Не то чтобы их выживание Полицейскую сильно волновало само по себе, но Ноэль бы их не бросила в такой ситуации — а значит, и той, что её изображает, этого делать нельзя. Внезапно её перестали резать со всех сторон. Раздался негромкий звонкий треск, словно ломался свежий лёд. Шкуру окатило таким холодом, что в сравнении с ним предыдущий антарктический мороз показался почти парной баней. А потом вокруг воцарилась глубокая звенящая тишина. И в этой тишине она услышала голос. Глубокий чистый голос, который не мог принадлежать ни мужчине, ни женщине, ни взрослому, ни ребёнку. Если можно представить себе человека, у которого вместо голосовых связок трубы церковного органа, то это звучало бы примерно так. — Опасности больше нет, — произнёс этот голос. — Во всяком случае от Гончих. Но я бы не советовал тебе открывать глаза. Потому что если ты их откроешь, то увидишь меня, а всякий, кто меня видел — умрёт. Полицейская послушно зажмурилась ещё сильнее, потому что прекрасно поняла, кому этот голос принадлежит. Тот, кто с лёгкостью прикончил стаю Гончих Тиндалоса, словно обычных дворняг, может в одно мгновение расправиться и с Ехидной. Да, по галактическим меркам это мелкий, не стоящий внимания божок. Локальный идол, почитаемый лишь на Земле, и то далеко не на всей и не во все времена. Многие авторитетные исследователи его и за бога-то не признают — считают просто отожравшимся демоном. Но ей и такого более чем хватит. Великая Раса в целом не отличалась религиозностью. Ей случалось бросать вызовы богам и побеждать. Но одно дело — мощь расы в целом, а другое — судьба одного маленького глупого агента. Тут лучше быть поскромнее и повежливее. И разумеется, как можно меньше знать. — Я не смотрю, — тихо сказала она. — Что мне делать дальше? — Сейчас я уйду. Подожди с закрытыми глазами минут пять для надёжности, затем можешь возвращаться к своим. — Слушаюсь, — без колебаний ответила Полицейская. — И ты даже не станешь задавать никаких вопросов? — немного удивился голос. Она несколько секунд помялась, выбирая ответ, наилучшим образом соответствующий характеру Ноэль. — Любопытство убило кошку, — сказала она наконец. — У меня тысячи вопросов, но я понимаю, что не в том положении, чтобы их задавать. Я могу опознать значительно превосходящую силу, когда сталкиваюсь с ней. Если вы захотите, чтобы я что-то узнала, вы мне сами это скажете. — Мудро, — одобрил голос немного разочарованным, как ей показалось, тоном. — Что ж, передай Малефику, что Хастур выплатил свой долг перед ним. Он поймёт. Прощай. И молись всем богам, каких знаешь, чтобы мы никогда больше не встретились снова. — Не понял! То есть как это «уничтожил»?! — Он не спрашивал моего мнения, — вздохнула Полицейская. Разговор с воплощением Алчности обещал стать непростым. — Когда я вернулась к нашей стоянке, Сердце Аримана уже было уничтожено. — Ну твою ж мать… — Ричард тоскливо опустил все щупальца. — Эти боги вообще обнаглели… это же был чёртов Икс-кристалл! Артефакт, способный воскрешать мёртвых и показывать прошлое! Ему же цены не было! А его растоптали, как какую-то стекляшку?! «Он был слишком опасен теперь, — Полицейская перешла на мыслеречь. — После того, как «засветился» перед Гончими. Они уже знали этот путь, и могли в любой момент использовать его для повторного вторжения. А второй раз Итхакуа мог поблизости и не оказаться». «Стоп, давай помедленнее. Что такое эти Гончие в конце концов? И кто такой этот Итхакуа? Ты их знаешь?» «Знаю, это базовые элементы подготовки любого путешественника во времени. Гончие Тиндалоса — это что-то вроде системы безопасности Железных Служителей. Одна из главных угроз для нас». В общем-то все галактические Империи Древних (и те Четыре, что существовали во времена Ма-Алека-Андры, и те, что им предшествовали), были вынуждены тем или иным образом следить за любителями поковыряться в прошлом. Контроль пространства требовал контроля времени — независимо от того, хотите вы этим заниматься или нет, вам придётся. Потому что любой сверхсветовой звездолёт уже фактически является машиной времени — это ещё Эйнштейн на самой первой Земле доказал. Нет, его не обязательно использовать именно таким способом — так же как атомную энергию не обязательно использовать для создания бомб. Можно спокойно летать от звезды к звезде за считанные дни и (почти) не бояться парадоксов. Но если поставить себе цель — убить собственного дедушку, то сверхсветового двигателя для этого необходимо и достаточно. Ну, ещё нужны знания физики в объёме студента старших курсов. Особенно опасны, конечно, не самосогласованные машины времени. Это бомбы в чистом виде. А ведь собранная «на коленке» машина из пары релятивистских звездолётов и портала по умолчанию самосогласованной не является. Поэтому большинство Империй вводит на своей территории полный запрет на такие путешествия. Некоторые — де-юре («Да не нарушишь ты принципа причинности в моем историческом световом конусе. А не то!»), другие — де-факто (просто находя всех путешественников и делая им козью морду). По крайней мере до тех пор, пока подопечные не научатся строить самосогласованные машины времени, там уже возможны варианты. Жнецы, конечно, тоже это делали. Для них эта проблема была в высшей степени актуальна. Самая старая из Империй, они контролировали временной промежуток более длительный, чем кто-либо ещё. Но у них была одна слабость. Они не могли изучать нейрофизику. Поэтому если кто-то строил обычную механическую машину времени и пытался изменить прошлое в значительных масштабах — они знали, что делать. Специальные приборы на Ретрансляторах засекали перемещение, Жнецы отправлялись к этой точке и проводили там небольшую Жатву. Но если кто-то пользовался нейрофизикой, магией, чтобы сделать то же самое, то с его обнаружением могли быть… проблемы. К тому моменту, когда нарушитель исторической последовательности наконец обнаруживался по волнам последствий, эти волны могли разойтись очень далеко. Если вы прыгали в прошлое на пятьдесят тысяч лет или более, зона зачистки могла охватить всю Галактику! Правда, нейрофизические машины времени создавали парадоксы значительно реже, чем механические. Предшественники знали, что делали, и принцип самосогласованности был заложен в нейрофизику как таковую. Эмпирей, Жидкий Космос — всё, что было создано Азатотом и связано Йог-Сотхотхом, было самосогласованным. Гарантия, так сказать, от производителя. Проблема в том, что «редко» не значит «никогда». Информационное пространство загаживалось мысленными отходами разумных и их неумелыми попытками колдовства в течение миллионов лет. Да, его периодически очищали Ореолы, но такое радикальное лекарство было как бы не хуже болезни. Даже системы, выстроенные с огромным запасом прочности, давали сбои. В них появлялись дыры, и в эти дыры могли проскользнуть темпоральные преступники. Повсеместно гадят ведьмы И колдуют колдуны. Мир обязаны беречь мы От влиянья Сатаны. Кто там с огненной геенной Наш костер посмел сравнить? Можем разницу мгновенно Вам на вас же разъяснить. Для решения этой проблемы и были созданы Гончие. То есть на самом деле Великая Раса не знала, физически их Жнецы создали или просто где-то нашли и приручили. Гончие не содержали нейрофизических решений в себе — но могли в своих целях нейрофизику использовать. Они видели те самые дыры в потоке длительности, разрывы, сингулярные точки — и проскальзывали в них, ища нарушителя. Когда он находился, Гончие убивали его и выпивали его Эссенцию. Но если нарушитель удачно сопротивлялся или бежал… Гончие начинали размножаться экспоненциально — до тех пор, пока их число не становилось достаточным для решения задачи. В процессе они могли запросто сожрать всю планету. Да, их главной целью была Эссенция путешественника во времени, но все другие разумные тоже годились на закуску — если у них были нейросети. «Они запомнили твой запах, мой запах и запах ягов, — мрачно заключила Полицейская. — Я не физический запах имею в виду, конечно, хотя его тоже. Но в первую очередь — сигнал нашей Эссенции. И они запомнили путь через Сердце Аримана. Они могли в любой момент вылезти из него даже просто так, без причины. Но при любой попытке применить Сердце, произведённой кем-либо из нас — они бы вылезли гарантировано. Так что… Итхакуа в каком-то смысле поступил правильно. Боги не доверяют смертным… особенно путешественникам во времени. Стоит сказать спасибо, что он просто не убил нас всех». «Но мы могли бы передать Сердце кому-то другому, кто в этом не участвовал! Мы могли бы изменить его форму, так чтобы граней не осталось, возможно найти другие пути в пространстве-времени, незнакомые Гончим… Чёрт, я точно не знаю, но теперь мы НИЧЕГО не можем сделать! В том числе и вернуть разум ягам!» «Меня в этом обвинять не надо. Я сделала, что могла. Или по-твоему, мне следовало вызвать бога на дуэль? Мой демон, между прочим, именно этого от меня и требовал. Я половину внимания вынуждена была тратить на то, чтобы его связывать…» «Что вообще за божество этот Итхакуа, и какого ему от нас вдруг понадобилось?» «Мы вообще-то сейчас на его территории. Итхакуа — божество холода и ветра, повелитель полярной ночи, брат Вендиго. Ему в последние миллионы лет принадлежат северные и южные полярные земли. Также он служит Хастуру, хотя и не слишком охотно. Характер скверный. Не женат». «Погоди, Королю в жёлтом же всего десять тысяч лет! Как он мог подчинить себе божество, которое в сто раз старше?» «Во-первых, время в Эмпирее не линейно, во-вторых сила богов зависит далеко не только от их возраста, хотя с годами они, конечно, становятся сильнее… Хастуру молятся на сотнях планет, у Итхакуа же влияние не сильно выходит за пределы Земли. Ну и наконец, многое решают связи. Хастур в хороших отношениях с Шаб-Ниггурат и Ньярлатотепом, а Итхакуа из-за своего склочного характера перессорился со всеми, кроме Вендиго». «Ясно. Итак, у нас парочка безумных ягов, Сердце Слона, которое никто, кроме них, не может активировать, очень злой Родитель и его армия шогготов». — Куда-то мы не туда пришли, — сказал Ричард вслух. — Ты вроде неплохим тактиком была на Земле Алеф. Есть варианты, что нам делать? Потому что я так вот сходу не вижу. — В крайнем случае я клонирую ягов. — Только в самом крайнем, — Ричард вполне понимал стоящую за этим логику. Двое Ганеши ещё живы, а значит, доступны для копирования. Их злые двойники, конечно, сразу убьют свои оригиналы, но на Ехидну не нападут. И управлять Сердцем они умеют… будут уметь. И с энергозапасами у них проблем не будет, поскольку энергетическим вампиризмом, ненавистным оригиналам, они займутся с радостью. Но с теми, чьи души заключены в Сердце Слона, это будет окончательный разрыв. Стоит ли оно того? «Кстати, что произошло с Эссенциями в Сердце Аримана?» «Точно не знаю. Вероятнее всего, их пожрали Гончие, когда проходили сквозь кристалл». «Но Гончие были убиты здесь, в нашем мире… значит, Эссенции должны были высвободиться… они, кстати, психовампиры или пожиратели душ?» «Пожиратели. Но при уничтожении их физических воплощений пожранные души вместе с информационными матрицами самих Гончих возвращаются через те же углы в Тиндалос — на их базу. Узники Сердца Аримана уже не здесь — они за пределами известного нам пространства-времени». Ричард выругался. Обитатели второго Сердца будут совсем не рады это услышать. Попробовать восстановить сознание Ганеши посредством электромагнитной телепатии? Ма-Алефа-Ак когда-то был очень сильным психохирургом, теоретически его навыки у Ричарда ещё есть. Но если в их разуме всё ещё господствует «крестовый глюк», то Ричарда он тоже захватит, стоит войти в контакт… Стоп, захватит, и что с того? Для него это лишь временное неудобство, не постоянное безумие. Он уже видел Гончих один раз, в крайнем случае увидит снова… А может и не увидит, работать с чужим сознанием, поддерживая барьеры в собственном — для зелёного марсианина вполне реально. Он вкратце изложил Полицейской свой план. — Хорошо, — кивнула она. — Попробуй их излечить, мне это кажется логичным. Но сначала надо убраться из Антарктиды. Здесь у нас слишком много врагов. До океана дойдём пешком, тут не слишком далеко, а дальше используем тот же метод «судна на подводных крыльях». — Если мы сможем вернуть рассудок Ганеши, то из Антарктиды уберёмся гораздо быстрее. Уменьшение предметов производит Сердце Слона, а не Аримана. Так что логичнее потратить пару часов сейчас, чем несколько суток потом. — Если сможем. Если нет, а откат тебя застанет в самый неподходящий момент — я останусь одна против армии шогготов… и не знаю, чем ещё Родитель намерен нас атаковать. — Откат у меня длится две-три минуты, потом я прихожу в норму. Сейчас же нет крестов вокруг, а такой срок, полагаю, ты продержишься. — Ладно, — Полицейская поморщилась. — Мне это не нравится, но рискнём. — Не могу, — Ричард устало выпрямился после получаса мучений. — Да, я когда-то владел телепатией, но тех навыков, что у меня остались, недостаточно. Всего-то требовалось чуть-чуть попрактиковаться, чтобы разбудить соответствующие умения — они же остались в глубокой памяти… но яблочко каждый раз воспринимало это, как изменение личности, и как только в движениях его мысленных щупалец появлялась какая-то твёрдость и уверенность — сразу же откатывало всё назад. Оно оберегало статус «сейфа». От «крестового глюка», впрочем, спасало тоже, так что жаловаться было грех. «В таком случае им никто не поможет, — сочувственно транслировала Полицейская. — Я могла бы назвать тебе адреса нескольких хороших психохирургов этой эпохи, но ни один из них не является Вечным. А любой смертный телепат, пользующийся глазами, только заразится от них, чем усугубит нашу проблему». «Но в этом случае и клонировать их бесполезно. Твои клоны ведь сохраняют память оригиналов, так что они появятся на свет уже с эпилепсией. Вряд ли даже шард Ехидны сможет настолько изменить оригинал, чтобы сделать неуязвимым для крестового глюка — это фундаментальное свойство нейросети». «Верно… разве что на роль источников Эссенции они сгодятся, но для запитки Эссенцией опять же нужен хоть один вменяемый яг…» «Погоди-ка, а Эссенции ягов в Сердце Слона к этому глюку уязвимы?» «Насколько мне известны свойства Икс-кристаллов — не должны быть». «Вот! Значит, нам нужно найти способ скормить Сердцу воспоминания их последнего часа, не тронув более глубокие…» «Для этого нужна сущая мелочь — активировать его. А активировать может только яг… Опять порочный круг…» «Не совсем. Сердцу плевать, какой яг его активирует — вменяемый или безумный». Ричард снова активировал электромагнитную телепатию, но теперь он обходил кору больших полушарий и через «белый свет» послал сигналы непосредственно в спинной мозг. Он заставил руку яга подняться, взять кристалл — и затем через мозг послал в Сердце инициирующий импульс. Столь топорного воздействия не хватило бы, чтобы манипулировать пространством и временем… но для установки связи с духами его оказалось вполне достаточно. Мёртвые яги оказались крайне недовольны сложившейся ситуацией, но не настолько, чтобы отказать в помощи двум своим всё ещё живым товарищам. Так что, как только Ричард наконец сумел их более-менее успокоить, они пусть неохотно, но взялись за дело. Через несколько минут уцелевшая парочка была в порядке. Потери по большому счёту ограничились одним ягом и Сердцем Аримана. И как ни цинично это звучало, второе было жаль куда больше. Яга-то можно воскресить, хотя бы теоретически, пока Эссенция есть, а вот артефакт был поистине уникален. — Ну теперь, по крайней мере, мы можем отсюда убраться, — заметила Полицейская. — Куда? — хмуро спросил яг. — Теперь, когда атака провалилась, а один из осколков Сердца потерян, для нас нет безопасного места на Земле. Союзники и слуги Родителя достанут нас где угодно. — На Земле — пожалуй, — согласился Ричард. — Значит нам нужно отступить дальше, за пределы Земли. — Наши крылья давно увяли. Переход через Страну Снов слишком тяжёл и опасен — там нас в первую очередь будут поджидать. Способных к перелётам космических кораблей на Земле сейчас нет. Возможно, мы бы могли построить планетолёт, способный доползти хотя бы до Луны — наших знаний для этого достаточно — но на это уйдут годы и годы, которых у нас опять же нет. — Верно. Однако из ваших же архивов я узнал, что вам известен ритуал призыва существ, называемых Звёздными вампирами. Он вкратце объяснил суть «Ноэль» — хотя Полицейская наверняка и так была в курсе, но требовалось поддерживать маскировку. Существо, обитающее в открытом космосе. Большую часть времени они находятся в состоянии невидимости. Звездные вампиры питаются, высасывая всю жидкость из тела своей добычи, становятся видимыми только после еды, когда принимают цвет поглощенной жидкости. Их мельчайшие присоски и когти позволяют им без труда схватить и «выпить» свою жертву. Появление монстра всегда сопровождается сардоническим неестественным хихиканьем. Таким способом невидимый вампир оповещает жертву о своем прибытии. Насытившись, Звездный вампир немедленно исчезает, и жуткий смех следует за ним. Заклинание для вызова существа не требует наличия психосилы, хотя это часто опасно, поскольку испытывающий жажду Звездный вампир, вероятнее всего, употребит вызывающего в качестве пищи. — Ритуал призыва, но не подчинения. Хотя мы сами тоже вампиры, но в другом смысле, и в нас они увидят просто пищу. Хотя оставшейся силы Сердца и достаточно, чтобы отбить такое нападение, пользы от подобного визита не будет. — А нам и не нужно управлять тем, кто явится на зов. Достаточно лишь схватить и удержать его достаточное время, чтобы он коснулся Ехидны. Яги переглянулись. — Это может сработать. Но даже если клон будет неагрессивен к нам, как потом отдавать ему команды? Языка Звёздных вампиров мы не знаем, а они недостаточно разумны, чтобы выучить любой из наших языков. Клоны Ехидны ведь не имеют никаких дополнительных знаний, кроме памяти оригинала… — Кроме того, — добавил второй яг, — если Вековечный враг охотится за многомерностью, это может навести его на опасные мысли. Кто помешает ему вслед за нами призвать и сожрать такую же тварь? Если у Родителя появятся невидимые фрагменты, способные к межпланетным перелётам, мы  окажемся даже в большей опасности, чем сейчас. И не только мы. — Не появятся, — покачал головой Ричард. — Вот кого он точно никогда не станет жрать — это детей Йог-Сотхотха. Все супершогготы слишком ценят своё эго, чтобы играть по чужим правилам. Они хотят объединить всех в себе, но совсем не готовы объединяться в ком-то другом. Если бы они готовы были получить многомерность ценой подключения к Великой Грибнице, то давно сделали бы это. Плодовых тел на планете за эпохи их эволюции было достаточно, некоторые — совсем молодые и слабые. Против армии метаморфов они не продержались бы и минуты. Но споры Йог-Сотхотха сами усвоили бы нового носителя вместо того, чтобы быть усвоенными. Кстати, надо будет подбросить эту идею Сфинксу — что отвратительно и ужасно для прототипа, то ему наверняка понравится. Что же касается языка для общения…  электромагнитную телепатию на «белом свете» вроде бы никто не отменял? — В принципе нет, но чтобы размножиться и сформировать транслирующий контур в таком крупном и экзотическом организме как Звёздный вампир, бактериям понадобится часов десять, не меньше. За это время он на край Солнечной системы улететь успеет… — Не успеет, —  хмыкнул Ричард. — Я его подержу. «Боюсь, ты упускаешь один маленький нюанс, Мастер, — раздался в голове голос Морфеуса. — Будь мы с тобой в полной силе, конечно, без проблем удержали бы эту звёздную скотину, сколько понадобится, чтобы её подковать и внуздать. Но ты уже неделю носишься туда-сюда по доисторической Земле и за это время ни разу не поспал. Учитывая, за счёт чего типичный вампир становится невидимым и неосязаемым, я далеко не уверен, что мы сможем не свалиться в Страну Снов, когда тварь начнёт как следует брыкаться». Ричард обдумал предупреждение и нашёл его достаточно весомым. Тем более что Морфеус всё ещё под действием Уравнения, а значит, не может не только солгать, но даже как-либо исказить факты, во всяком случае — намеренно. Действительно, стоило бы выспаться, прежде чем приниматься за ловлю наполовину эмпирейной зверюги. Но каждый лишний час, проведённый на Земле, мог стоить жизни всей их компании. — На Земле есть ещё человекоподобные вампиры? — спросил он ягов. — Я имею в виду вампиров в смысле потомства Йог-Сотхотха, а не любителей пососать Эссенцию вроде шамбло, — он в последний момент заменил оборот «вроде вас», ведь Ганеши от психического вампиризма как раз отказались. — Немного, но есть. Несколько тысяч лет назад мы сами были такими, но с тех пор, как отпали крылья, многомерных тканей в наших телах не осталось. Сами ми-го, разумеется. Некоторые из их человеческих последователей. Но объясни, зачем тебе ещё вампиры? — Хочу использовать одного в качестве ретранслятора команд для клона Звёздного вампира. Поскольку все они связаны в единую сеть — по определению — их мысленные послания друг до друга дойдут сразу. И разница языков тут не важна — Великая Грибница уж точно не худший переводчик, чем «белый свет». — В принципе, такое возможно, — задумчиво сказал яг. — Но большинство вампиров этой эпохи — существа эгоистичные и несговорчивые. Вряд ли на переговоры уйдёт меньше времени, чем на укоренение твоих бактерий. Это если у тебя вообще есть, что им предложить. — Скажи им, что я знаю, — внезапно прозвучал в ушах Ричарда новый, но хорошо знакомый голос. — У меня есть и место, и человек, и подходящая цена. — Ксальтотун?! Ты наблюдал за мной всё это время? Как ты пережил встречу с Гончими?! — Я верховный жрец Сета, демон. Это даёт некоторые привилегии. Когда нужно, бог смотрит через мои глаза, а Отца Змей крестом не изгонишь. — Искренне за тебя рад. К сожалению, у меня нет для тебя столь же радостных новостей. — Ошибаешься, демон. Я знаю об уничтожении Сердца Аримана, и это меня радует. — Неужели? Ты ведь так стремился его заполучить… — Да, но разрушение — тоже неплохой исход. По крайней мере, теперь я могу быть уверен, что его не используют против меня. Если бы я мог получить ту же уверенность относительно Сердца Слона, я был бы полностью удовлетворён. Я сам лишь сейчас понял, что больше боялся Сердец, чем вожделел их. Достичь верховной власти в Ахероне, а затем и на континенте, я смогу и собственным колдовством и интригами. Главное, чтобы меня не сбили на взлёте. — Извини, устроит тебя, но не устроит меня. Меня просто жаба давит второй камушек разбивать — мне и первого дико жаль. — Тобой манипулирует Цатоггуа?! — Ричард чуть ли не увидел, как Ксальтотун выпрямился и нахмурился. — Нет, это просто выражение такое. Одно из моих имён — Алчность, а её кое-где изображают в виде огромной жабы. — Поосторожнее с выражениями, особенно среди жрецов Змея. Хорошо, послушай. Ты собираешься бежать с Земли, чтобы избежать гнева Родителя. Я охотно помогу тебе в этом, если ты заберёшь кристалл с собой и поклянёшься не возвращать обратно. Унесён в космические бездны — для меня всё равно, что уничтожен. Ахерон — всего лишь земная империя, не звездная. — А ты не хочешь бежать с нами? Если Родитель обнаружит, что не может достать своих главных врагов, он обрушит свой гнев на тебя… — Не боюсь. Теперь я знаю, что из двух тварей осталась лишь одна. Кроме того, твоими усилиями у змеелюдей теперь есть Вековечный друг. Ричард имел собственное мнение относительно способности Сфинкса к сотрудничеству, но он был последним, кто стал бы спорить в этой ситуации. Если колдун удовлетворён исходом — прекрасно! В интересах Алчности, чтобы он таковым и оставался! — Хорошо, я дам тебе клятву, что Сердце Слона на Землю не вернётся, если нам удастся его унести. Точнее, что сделаю для этого всё, от меня зависящее. — Прекрасно. Вампир, который тебе нужен — Акиваша, принцесса Стигии. Она в большом долгу у меня, так что сразу после получения клятвы я свяжусь с ней и скажу несколько слов, после которых она будет стелиться перед тобой шёлком.