the business of caring

+++ – 77 диспетчерской, я нашла потерпевшего. – 10-4, информация по номерам? – Думаю, ты уже знаешь их наизусть. – Хехе, 10-4, 77. Удачи. Монти ничуть не выглядел довольным. – Тебе действительно нужно было оформлять это официально? – простонал он, прикладывая усталую ладонь к лицу и пиная ржавый бампер. Лекса пожала плечами, цепляя кабели к старому аккумулятору Монти и нажимая на рычаг. На улице было холодно – слишком холодно, чтобы заряжать аккумуляторы и болтать о ненасущном. И однако. – Кларк это нравится. – Вижу, вы уже зовете друг друга по именам, – подметил Монти. Никто, кроме Лексы, всерьез никогда не звал Кларк по фамилии. Лекса пожала плечами. – Спустя четыре года – самое время. – Полагаю, – согласился Монти. – Но позволь дать тебе совет: избегай Джаспера настолько долго, насколько можешь. С тех пор, как он узнал, что ты живешь у нее дома, он вдолбил себе в голову, что вы втайне женаты уже как минимум год. Он обожает теории заговора. В следующий раз, когда вы останетесь наедине, будь готова к паршиво прикрытому допросу. – Спасибо за предупреждение, – искренне ответила Лекса. От Джаспера уже были проблемы в его лучшие дни. И ей абсолютно не платили достаточно, чтобы взаимодействовать с ним в его худшие. Монти немного покивал и дыхнул на свои холодные руки, пытаясь их немного согреть, когда потирания оказались безуспешными. – В этом не одна его вина. Кларк никого не пускает к себе домой, поэтому он был немного возмущен, когда ты неожиданно к ней переехала, – он был слишком тактичный и чувствительный, чтобы сказать все в лоб, но она могла прочувствовать его осторожные зондирования в поисках информации. (А Лекса ненавидела оказываться зондируемой. Мужчинами.) Лекса изогнула бровь. – В последнее время мне часто говорят подобное. Ты тоже обвинишь меня в бесчестных мотивах? – спросила она легким и шутливым тоном, хоть и постоянные предположения, что она планировала предать Кларк, начинали немного колоть. Монти поморщился, виновато горбя плечи. – Извини. Обязанности лучшего друга и все такое. Если это имеет значение – я тебе верю. Но речь не обо мне. Поэтому я обязан сказать: если ты чем угодно ее обидишь – и я имею в виду чем угодно – я тебя грохну, Вудс. Его тон был настолько же жизнерадостным, насколько агрессивным и на удивление ужасающим. Ненадолго Лекса задумалась, сколько мужчин и женщин Монти заманил в лапы смерти за их неподобающие взаимодействия с Кларк. В тихом омуте всегда черти водятся, верно? – Честно, я просто на какое-то время сплю на ее диване, – убедила его Лекса. Сон на диване Кларк начинал походить на встречу с отцом спутницы на выпускной, который решил прочистить в гостиной всю свою коллекцию огнестрельного оружия, когда она попыталась сводить Кларк на пару часов танцев под зорким наблюдением классных руководителей. Только у этой спутницы оказался десяток отцов, а на лбу Лексы, очевидно, было прикреплено внушительное досье уголовных преступлений. – Да, я знаю, что для тебя это просто ночевки на диване. Но для Кларк это гораздо большее. С вами обеими все будет в порядке, – вежливо сказал он. – Полное доверие. Не без подтекста с угрозой, конечно же. Но полное доверие. Что ж, теперь, хотя бы, если Лекса когда-нибудь решит забыть о здравомыслии и подкатит к Кларк, то ей не придется во второй раз проходить через этот цирк «знакомство с родителями». Так что почему бы не вычеркнуть это дело из списка. – Хорошо, а теперь попробуй ее завести, – сменила тему Лекса, проверяя заряд на запасном аккумуляторе. Монти ни слова не сказал по поводу смены темы, устраиваясь за водительским сидением тех четырех колес и половины мотора, которые он звал машиной. Как бы часто люди ни шутили по поводу машины Монти, оторвавшейся от его технического ноу-хау на несколько световых лет, они выдерживали шутки в дружелюбной манере в свете знаний о страшных финансовых проблемах Монти. Однако страшные финансовые проблемы были у большинства студентов колледжа. В конце концов, они все были товарищами по страданиям. Мотор несколько раз крутанулся, икнул раз или два, и затем вернулся к жизни под радостный возглас Монти. Лекса отсоединила зажимы и выключила переносной аккумулятор перед тем, как захлопнуть капот. Светящееся лицо Монти ожидало ее на той стороне лобового стекла, подкрепленное двумя поднятыми вверх большими пальцами. Он опустил окно, и Лекса обогнула передний бампер, встречаясь с ним у водительской двери. – Восстала из мертвых, – усмехнулась она, выше приподнимая «тот, что побольше» в своих руках. (Октавия была права: Беллами никогда не смог бы его взять.) – Меня всегда поражает, что нам удается ее реанимировать. – Меня тоже, – нервно сказал Монти. – Когда-нибудь я попаду в реальную проблему. Увидишь меня катящимся на пары на розовом трехколесном велосипеде моей сестры – знай, что моя удача иссякла. Лекса закатила глаза, но не смогла сдержать улыбки от представленного образа. Порой она забывала, насколько ей нравится Монти – скорее всего из-за того, что он способен держать рот закрытым, в отличие от других ее очаровательных коллег. В последующем исследовании машины сочувствующий взгляд Лексы упал на свалку на заднем сидении – огромная холщовая сумка, куча старых тряпок, коробки из-под еды на вынос и внушающее количество использованных баллончиков с краской. Баллончики с краской? Так, а вот это уже нечто прямиком из Скуби Ду. – Откуда столько баллончиков? – Лекса старалась звучать нейтрально, но вышло немного «сюрпризик» для ее вкуса. Магазинный коп идет по следу и все такое. Монти нахмурил брови, поворачиваясь в своем сидении. Он выглядел настолько же удивленным, насколько и она от вида состояния задней части его машины, но понимание быстро завладело его лицом. – Ах, да. Большой инженерский проект, над которым я работаю. Или работал. Боже, мне надо прибраться в машине. – Похоже на то, – пробормотала Лекса, не способная оторвать взгляда от содержимого его задних сидений. (У нее плохое предчувствие, Скуб.) – Что ж, – сказал Монти, опуская руки на руль. – Мне пора бежать в лабораторию. Передавай Кларк привет. Лекса медленно кивнула, отступая на шаг назад, чтобы Монти мог уехать, но ее глаза следили за ним, пока его старая машина не скрылась из виду. Подозрительно. – 77 диспетчерской, запуск машины успешен. Номер дела, пожалуйста? – 10-4, номер дела 069101. – 10-4. +++ – Заранее предупреждаю, я вернусь сегодня поздно вечером. Но я уже приготовила тебе ужин, так что просто поставь в микроволновку контейнер из-под полки с мясом, – отвлеченно сказала Кларк, путаясь пальцами в проводах особо замысловатого приемника. Она корпела над ним уже час, иногда вскрикивая, когда случайно ударяла себя током или царапала руку отверткой. Кларк не была экспертом по электронике, но она была упрямой и достаточно знакомой с приемниками, чтобы с горем пополам довести их до полурабочего состояния. Лекса прекратила печатать, тщательно стараясь не задеть стопки бланков штрафов, окружавших оба ее локтя. Ее позиция была, мягко говоря, нестабильной. – Я и сама способна себя прокормить. – Ну конечно, – снисходительно сказала Кларк. Лекса нахмурилась и вытянула подбородок над стопками бланков, чтобы бросить на нее мрачный взгляд. – И что это должно значить? – Я пытаюсь сказать, что когда ты приносишь нам обед, то это день еды на вынос. Когда я приношу нам обед, это с любовью приготовленная еда. Не нужно быть гением, чтобы понять, что ты не умеешь готовить, – отметила Кларк. – И мне плевать, сколько ты тренируешься, выносная еда не может быть твоим единственным источником питательных веществ. С негодованием Лекса отодвинула покачивающиеся документы, чтобы смерить ее более эффективным суровым взглядом. – То, что я не готовлю, не означает, что я не умею. Я просто занята! – Как и я, – легко парировала Кларк. – Не злись. Твоя беспомощность настолько же милая, насколько и смешная. Неожиданно Лекса вспомнила, почему она и Кларк постоянно препирались, как старая супружеская пара, последние несколько лет. В этом была их природа. – Я знаю, что ты считаешь это комплиментом, но это не так. – Сделать тебе комплимент определенно не входило в мою основную цель. – Ладно! – вздохнула Лекса, пораженно вскидывая руки. – Завтра вечером я приготовлю восхитительно посредственный ужин. Все, что от тебя требуется – появиться, натянуть улыбку и стерпеть его. Гарантирую, после этого ты больше не будешь жаловаться на еду на вынос. – О, так теперь ты для меня готовишь? – рассмеялась Кларк, осторожно опуская руку на сердце. – Это так неожиданно. Ты уверена, что справишься? – Ты побуждаешь все мои плохие стороны вылезти наружу. – А вот теперь я жалею, что не пыталась сделать тебе комплимент. Все последующие подшучивания отложились на потом, когда Кларк опять вскрикнула, отдергивая руку от препарируемого приемника и беря поврежденные пальцы в рот. Разрождающаяся триумфальная, детская улыбка растягивала уголки губ Лексы, пока Кларк не одарила ее взглядом, вызывающим ее попробовать посмеяться. К несчастью, она не проявила благосклонность и не убрала пальцы из рта, и улыбка резко соскользнула со стремительно краснеющего лица Лексы. На следующее Рождество она собирается попросить Господа о более зрелом мозге и менее гейских мыслях. Аминь. Впервые в своей жизни Кларк позволила Лексе ретироваться за документами и оставила неловкое отступление без насмешек. Ей требовался момент, чтобы вытащить свой зеленый мозг из омута непотребных мыслей, воззвать к Иисусу и перефокусировать раздражение. К тому моменту, когда она позволила себе бросить взгляд через баррикады, Кларк уже вернулась к возне с проводами, высунув язык из-за зубов. Бейсболка Лексы на ее голове была повернута козырьком назад – на ней она все равно смотрелась гораздо лучше. – Монти, часом, не художник? – выпалила Лекса. Смена темы была не худшей идеей, но и гладкого перехода тоже не вышло. – Что? – Кларк бросила на нее странный взгляд. – Почему? – Просто интересно. Спустя момент Кларк пожала плечами и вернула внимание на приемник. – Он неплох в пейзажах. Мы были в одной группе на парах искусства – так мы и встретились, к слову. Но сейчас из него такой же художник, как и из меня. Мы хорошо усвоили только часть с «голодный» и «страдающий». – Но ты хороший художник, – мягко сказала Лекса. Ей выдавалось больше моментов изучить обрывки бумаг и холсты дома у Кларк в последние несколько дней. Ее слова не были пустой лестью. – Наброски в конспектах по биологии и на салфетках? – скептически спросила Кларк. – Прошу. Работа художником была лишь моей дурацкой мечтой, пока я не стала взрослой и потрепанной жизнью. Хотя бы внешность осталась. – Так Монти умеет рисовать, – прояснила Лекса. – Да, полагаю. В последний раз, когда я видела его работы, ему неплохо давались пейзажи. +++ – Газета генерического университета, Майя у телефона. – Привет, это Лекса Вудс из полиции кампуса. – Без шуток. Мне поступали странные звонки за мою карьеру здесь, но этот берет главный приз. Чем я могу вам помочь? – Это прозвучит довольно странно, но несколько недель назад, когда начался весь бардак с вандализмом, ты кое-что упомянула. Ты сказала, что ходила спекуляция, что вандал был вспомогательным офицером из полиции кампуса. – Да, припоминаю. А затем вы повесили трубку. – Эй, ничего личного. Ты просто безгранично меня раздражаешь. – Рада, что мы наконец ладим. – С языка сняла. – Что ж, это был не совсем подтвержденный слух. На него обратили внимание на одном из форумов анонимных признаний в университете. Кто-то утверждал, что это была работа изнутри, но виновник не мог признаться, так как в противном случае потерял бы работу. Это привело к спекуляциям в Твиттере и паре анонимных наводок в мою сторону. Но ничего конкретного. – Что, черт возьми, такое «Твиттер»? – Это, несомненно, самое невинное, что я когда-либо слышала. Я сделаю вам одолжение и не буду отвечать на этот вопрос. К слову, вам стоит чаще выбираться на люди. – Университет не платит мне за то, чтобы я «выбиралась на люди». – Да, они платят вам за ловлю вандалов. Вот уж действительно действенное вложение средств. – Мне не нравится твой тон, Марисса. – Тогда немного нечестно, что мне так нравится ваш? – Я стараюсь не вести счет. И какие анонимные наводки вам поступили со спекуляций в, эм, Твиторе? – Иногда я не могу понять, всерьез ли вы. – Я никогда в жизни не была настолько «всерьез». Что там с наводками? – Один человек утверждал, что это был демон, посланный покарать нас за того орудующего несколько лет назад на кампусе серийного мастурбатора. Двое сказали, что это был Тупак, и что он наконец вернулся после постановки своей смерти – удивительная солидарность для теории заговора. Было только двое людей, которые, по моему мнению, не несли ахинею. Первый – какая-то девушка, которая сказала следить за следующими росписями и что это не единичный случай. Она убедила меня взглянуть самой и написать пару статей. Второй был каким-то парнем, который сказал мне про вебсайт и попросил распространить эту информацию для пожертвований. – Это звучит не так уж и странно. – Нет, видите ли, наводка про сайт пришла ко мне спустя несколько минут после его создания, до комментариев или поступления пожертвований. У меня такое чувство, что у него было близкое знакомство со всем этим делом. А девушка позвонила мне в ночь первой росписи – она тоже показалась мне слишком знающей. Они были просто слишком быстры со своими наводками. – Хмм. Думаешь, обе наводки дал один и тот же человек? – Не знаю. Скорее всего нет, верно? Но часть меня чувствует, что некоторые слухи и наводки распространялись специально. Все это попахивает рекламным трюком. – К чему ты и сама приложила руку. – Виновата, признаю. Я теперь подозреваемая? – А ты хочешь ей быть? – Да. Офигеть, это было бы так круто. – Ага, и теперь ты не в списке подозреваемых. Тебя предало твое рвение. – Черт. Легко пришло, легко ушло. – Ладно, мне нужно остановить одного из моих работников от попыток заставить меня влепить ему штраф за домогательства на работе. Нет– нет! Прекратите спрашивать Беллами о глубине его заднего прохода, никто не засовывает жезлы регулировщика ни в чьи– стоп! – Эм, ладно. Не буду мешать. – Спасибо, Марти. Ты была на удивление полезна. – Меня зовут– ай, ладно. До скорого, Вудс. – Пока. +++       Список Подозреваемых:       1. Монти Грин       2. Анонимный художник из студенческого совета       3. Тупак.       4. Марни/Марти/Марла(??) – газетная крыса       5. Та сучка, что все время занимает парковочное место Лексы       6. Финн Коллинз +++ Финн Коллинз. Как объяснить феномен, известный как Финн Коллинз. Финн был тем парнем, что носил такую качественную одежду, что ее было нельзя обнаружить в магазинах, но если постараться, то ты сможешь найти трехсотлетнего портного из Венеции, который вручную сделал каждый стежок на его дурацком кармане, пока ему пел серенаду пра-пра-пра-правнук Бетховена. Финн был тем парнем, что каждый раз появлялся на людях на новой роскошной тачке, и если бы его имя не было любовно выгравировано золотым курсивом на углу каждого бампера, то ты бы был уверен, что все они были либо краденными, либо снятыми. Финн был тем парнем, что слишком много знает о марках вин, чтобы доверить ему принести долбанные чипсы на неформальную встречу друзей – у вас на руках окажется бутылка Массандры 1775 года, комплекс неполноценности и никаких чертовых Доритос. Финн был тем парнем, что отведет тебя на свидание в самый дорогой ресторан в радиусе ста миль, чтобы просто посмотреть на собственный автограф на чеке в конце вечера (и если он находил сексуальное удовлетворение от воспоминаний вида двойных петелек в его «Л», когда он возвращался этим вечером домой – никто не мог этого доказать). Финн был тем парнем, для ненависти к которому тебе не требовалась причина. Финн Коллинз был полной титькой. – Боже, Финн Коллинз – полный кретин, – пробормотала Октавия, раздраженно пролистывая ленту в телефоне. Лекса оторвала глаза от бумаг и с энтузиазмом закивала. – Ага? У меня только что был внутренний монолог по этому поводу. – Штрафная Банка, Октавия, – бросила Кларк из шкафа с оборудованием. – Но он же кретин! – запротестовала Октавия. Что-то громыхнуло по полу шкафа, и Кларк вздохнула. – Не знаю, он довольно милый. Он похож на щеночка. Кларк была красивой, но абсолютно не обладала вкусом. – Ага, на щеночка, который скорее всего не знает, как стирать собственные шмотки, – выплюнула Лекса. – Я была с ним на паре свиданий, – как бы между делом сказала Кларк. – Он не такой ужасный. Но про шмотки ты определенно права. Принимай как хочешь. Октавия резко развернулась, отвесив челюсть в отвращении. – Воу, ты была на свидании с Финном Коллинзом? Фу. Как ты вообще его переносишь? – Каждый раз, когда он пытался говорить, я запихивала свой язык ему в рот. Октавия притворилась, что выпалила рвотным снарядом в проржавевшую мусорку рядом с ней. Если бы на Лексе не было рубашки куратора, то она бы присоединилась к блевотной вечеринке. Ее лицо, должно быть, исказилось в жуткой гримасе, поскольку когда Кларк вылезла из шкафа и бросила на нее взгляд, она прыснула со смеху. – Господи, да я же шучу. Проявите ко мне хоть немного уважения. Все, что от меня требовалось – это начать говорить о всяких житейских вещах вроде готовки тако или смены лампочек, и он изумлялся. Этот парень богатый, но довольно беспомощный. Думаю, о нем думают хуже, чем он заслуживает. Октавию, кажется, это не убедило, но она оставила тему его отношений с Кларк, возвращая их обратно к текущей проблеме. – Ладно, не будем о твоем ужасном вкусе в парнях, ты думаешь, что это он? Сейчас это популярная теория, а он вроде как не отрицает. И это странно. Финн выложил в сеть фотографию самого себя, разрисовывающего стену старого сарая недалеко от кампуса, утверждая, что он «практиковался». После этого по интернету раскрутилась теория. Он был как раз тем самым обходительным, сносно выглядящим белым парнем, в лице которого люди хотели видеть вандала. После разлетевшихся слухов, пожертвования полились на сайт на втором дыхании. Был ли он вандалом или нет, он определенно делал кого-то очень богатым. – Монти сказал, что это был богатый парень, который любит вино. Я позвоню Джасперу и спрошу, является ли он его Гейским Исключением или нет. Он почувствует, – сказала Кларк, плюхаясь на стул рядом с Октавией. Октавию передернуло. – Если он хочет себе Гейское Исключение, то пусть выберет кого угодно, но не Финна. Это же стыдно. Что ты думаешь, босс? Думаешь, Финн – наш вандал? – Думаю, что это не исключено, – медленно сказала Лекса. – Он, кажется, очень любит внимание. Дайте мне знать, если он выложит что-то более подозрительное. – Или я могла бы просто позвонить ему и спросить, – предложила Кларк. – Я умею убеждать, – добавила она, подмигивая. Образы Кларк, вешающейся на шею Финна в какой-нибудь дорогой тачке и убеждающей его, выжглись на подкорке мозга Лексы. Она буквально могла прочувствовать, как ее лицо отправляется в путешествие негодования и самопознания, но она оказалась бессильна, чтобы его остановить. Не было ничего хуже, чем путешествующее без твоего разрешения лицо. Октавия внимательно за ней наблюдала, словно она была лучшим в мире долбанным детективом, а не везучим свидетелем несанкционированного лицевого приключения. – Нет, – отрезала Лекса. – Не звони ему. Тебе – нам он не нужен. – Уверена? Я могу пригласить его на завтрашний ужин, – настояла Кларк. Лекса прожигала взглядом монитор компьютера, выдалбливая ответное сообщение ее лейтенанту по поводу их завтрашней защитной переквалификации. – Ты не будешь его никуда приглашать, – прорычала она. Радостный взгляд, направленный Октавией между ними двумя, эффективно убил разговор. +++ Перед тем, как ей было дозволено вернуться вечером домой, чтобы беспомощно поноситься по кухне Кларк и смутить саму себя, Лексе нужно было заскочить в главный офис окружной полиции ради требуемой для вспомогательных офицеров сессии переквалификации. Это была не самая будоражащая деятельность, но у нее была возможность побить своих коллег, так что все не так уж и плохо. Когда она приехала на своем пикапе, небольшая группа офицеров уже слонялась по парковке, потягивая воду из бутылок и дружелюбно друг друга оценивая. Ветераны выглядели преимущественно скучающими и уставшими от проводимой дважды в год требуемой сессией, а новые члены смеялись слишком громко и ерзали слишком много. Она могла почуять страх с другого конца парковки. Пахло… свежим мясом. Лекса схватила несколько сумок из машины, заполненных тренировочными перчатками и прочим учебным оборудованием, затем направляясь к двери без приветствия всех остальных. Они побрели за ней следом огромным сгустком, к которому постепенно присоединялись бегущие отставшие. Если у ветеранов это вызывало скуку, это и рядом не стояло с полным отсутствием интереса у Лексы. Она была на таком бессчетном количестве сессий, что ей дали лицензию инструктора, чтобы им не пришлось нанимать кого-то еще. Ведомству проще заплатить ей за несколько дополнительных часов десять раз в год, чем нанимать кого-то из другой компании или платить штатному офицеру. – Мы сегодня поработаем без защитных подушек? – спросил Миллер, вытягивая Лексу из ее скучающих раздумий. Она даже не заметила, что он шел с ней рядом, пока он не подал голос. Лекса слегка улыбнулась и затрясла головой. – Лучше не стоит. В прошлый раз все вышло боком. Зови это как хочешь, но все мы знаем, что это фактически дедовщина. Миллер тихо рассмеялся себе под нос. – Говори за себя. Я просто хочу проверить, смогу ли я опять врезать Беллами по лицу. – Я тоже, – прошептала Лекса. – Но лучше не стоит. Вопреки тому, что обычно он был серьезным парнем, Миллер улыбнулся ей и пораженно пожал плечами. Хоть официально его еще не лицензировали, на практике он тоже являлся инструктором. Лекса уже запросила ему лицензию, чтобы было кому занять ее место после выпуска. Устрашение не входило в требования их тренировочных сессий, но Лекса предпочитала подход жесткой любви для введения в должность новичков и укрепления духа ветеранов, поэтому она согнала улыбку, как только они приблизились к залу. Миллер последовал за ней, опять натягивая строгое выражение лица. Лекса почти окаменела к моменту, когда они в последний раз свернули по коридору, но вся ее решимость превратилась в пудинг, стоило ей заметить двух людей, разговаривающих прямо рядом с комнатой хранения оцифрованных записей. Кларк стояла в каких-то десяти метрах от нее, держа в руках массивную башню диспетчерских протоколов и смеясь над чьими-то словами. – Ну и я ему говорю – мы не можем оба быть в доску, когда постучим в дверь этого судьи. Кларк рассмеялась глубоким, чарующим смехом и неловко переложила в руках бумаги, открывая ее собеседника. Анья опиралась о дверной косяк с одним из своих бесконечных стаканчиков с кофе в свободной руке. Она расхохоталась над своей собственной историей и тут же начала травить другую. Лекса прищурилась. До того, как она успела открыть рот или швырнуть свой телефон в голову Аньи, кто-то врезался в ее спину. Она отшатнулась вперед на несколько шагов и развернулась, чтобы выжечь дыры в сетчатке Октавии. – Господи, – простонала Октавия, потирая нос. – Почему ты так резко остановилась? – Я – я не останавливалась, – отрицала Лекса, упираясь руками в бедра. Октавия осмотрелась вокруг в поисках поддержки, получая в ответ лишь пару робких кивков или отведенный взгляд. – Ты остановилась! Ты смотрела туда, а затем ты… – она замолкла, когда ее глаза проследили за собственным жестом, превращая ее недовольство в хитрую улыбку. – Оу. – Нет. Октавия ухмыльнулась. – В смысле нет? Лекса затрясла головой. – Просто нет. Вы все, живо в зал. Начинай без меня, Миллер. Я догоню через минуту. Вспомогательные офицеры дружно заполняли зал вокруг Лексы, пока та пробивалась через толпу в сторону потенциальной катастрофы, которую Анья гарантировала для нее обеспечить за пределами комнаты с записями. – Лекса, – обратилась Кларк, загораясь в лице от растянувшейся довольной улыбки. Имя Лексы, кажется, сорвалось с языка Кларк непреднамеренно. Очевидно, это было единственное объяснение использованию той формы ее имени, которая не предназначалась ни для насмешек, ни для выведения ее из себя. Кларк выглядела настолько же удивленной, но она успешно скрыла это спустя несколько секунд. – Что вы тут делаете? – спросила Лекса, мечась между ними взглядом. Когда она сравнялась с ними, Лекса забрала массивную стопку документов из рук Кларк и облокотила ее о свое бедро. Кларк тряхнула руками и выпалила ей благодарной улыбкой. – Спасибо. Я оцифровываю некоторые старые записи с окружной полицией перед сменой в больнице. Веселого мало, но мне больше нечем заняться. – Я знаю, чем ты можешь заняться, – вставила Анья. Лекса выпалила в нее прикрытым мрачным взглядом, но она все равно продолжила. – Ты когда-нибудь видела их переквалификацию? Это уморительно. Тебе стоит пойти посмотреть, как Лекс избивает своих коллег. Кларк ухмыльнулась. – Звучит весело. – Эм, это не так уж интересно, – пробормотала Лекса, перемещая документы на другое бедро и бросая на Анью напряженный взгляд. – Ты не пропускаешь ничего важного. – Что ж, если Лекс не хочет тебя там видеть, – беззаботно сказала Анья, – ты всегда можешь заскочить на стрельбище. Я научу тебя стрелять. – Н-нет, – выдавила Лекса. – Э, знаешь, тебе стоит взглянуть на переквалификацию офицеров. Ну, то есть, это обучающе. И образовательно. И все такое. Анья триумфально ухмыльнулась и развернулась к выходу. – Пожалуй, ты права. Лекс очень хороша в инструктаже. Она ждет-не дождется, когда сможет обучить тебя, Кларк. До скорого, ребята. Единственный человек, которого Лекса хотела обучить, был Аньей, а весь урок состоял исключительно из размашистых поджопников. Но были и приятные вещи. После предложения Лексы донести документы до машины Кларк за нее, Кларк улыбнулась этой своей чертовой улыбкой и легко держала Лексу под руку во время всего пути до машины. И обратно. Так что, знаете. Не все так плохо. К их возвращению в тренажерный зал Миллер уже закончил демонстрировать защитные маневры и почти завершил захваты. В редком настрое устроить зрелище, она вызвала к себе нового рекрута и продемонстрировала довольно сложный маневр. Он был броский, неуместный и определенно стоящий глаз Кларк на ее спине. Когда они перешли к базовым приемам борьбы, Лекса взяла щит-подушку и позволила Миллеру побить по ней какое-то время. После нескольких раундов они поменялись местами. Под конец Миллер наклонился ближе и пробормотал в ее ухо. – Сделай ту штуку, где ты меня перекидываешь и прижимаешь к земле, – на удивленный взгляд Лексы он сверкнул быстрой улыбкой. – Это будет впечатляюще, – его глаза метнулись к сидящей в углу Кларк, и она проследовала за ним взглядом. Когда она поймала глаза Кларк, диспетчер лениво помахала ей пальцами. Миллер вскинул бровь. – Ладно, – пробормотала Лекса. – Сам напросился. Даже запыхавшись и растянувшись на животе с заломленной за спину рукой, Миллеру удалось гордо взглянуть на ее уголком глаза. – Молодчина, – прошептал он. Опьянев от эндорфинов и украденных улыбок, Лекса позволила уговорить себя провести тренировку без защитных подушек в конце сессии. Обычно это было забавно и весело ровно до того момента, когда новому рекруту ломали нос. Но ломанные носы воспитывают силу воли. Лекса встала в пару с Октавией после того, как Миллер бросил ее ради возможности заехать Беллами по лицу. Некоторым друзьям порой бывает полезно заехать по лицу. Ничего личного. Все проходило преимущественно гладко – Октавия уворачивалась и притупляла ее удары с умелой легкостью. Из нее был быстрый ученик и хороший партнер для спаррингов. Ее удары были немного дикие и резкие для тренировочной сессии без защиты, но Лекса старалась их глушить и не отвечать такими же. Все было в порядке. Все было в порядке ровно до того момента, когда Лекса позволила себе оторвать взгляд от партнерши и перевести его на Кларк, бесстыдно любовавшейся ее плавными движениями и блуждающей взглядом по тем частям тела, которые определенно были не ее лицом. Она отвлеклась всего на секунду, но этого было достаточно для Октавии, чтобы огреть ее мощным ударом в челюсть. Неожиданный удар включил ее инстинктивный режим задержки преступника, и она резко прижала Октавию к мату до того, как успела осознать произошедшее. Октавия шумно вдохнула, рухнув на мат, выдергивая Лексу из ее режима «бей или беги». – Вот черт. Извини. Блин, ты в порядке? Не отвечая на ее вопрос, Октавия перекатилась на спину и поднесла руку к челюсти Лексы с виноватым видом. – Вот блядь, извини, виновата. Я не хотела бить тебя исподтишка, босс. Я совершенно не заметила твой гейский кризис! – Мой что? Я не– это не кризис. Октавия неясно прожестикулировала. – Ну ладно. Твою гейскую экспедицию с восхождением в горы. Пофиг. Суть в том, что мне жаль. Лекса потерла челюсть перед тем, как поднять Октавию на ноги. В худшем случае будет небольшой синяк. – Не переживай. Это моя вина. Все были немного помятыми к окончившейся почти сразу после неловкого момента Лексы сессии. Она не горела желанием встречаться взглядом с Кларк, но это крайне сложно не сделать, когда для уборки зала в помещении остаетесь только вы вдвоем. – Я не знала, что вы умеете драться, – сказала Кларк, передавая Лексе одну из сумок. – Признаю свою ошибку. Приняв сумку и перекидывая ее через плечо, добавляя ее к массивно выглядящему грузу, словно у вьючного мула, Лекса натянула усталую улыбку в ответ. – Студенты любят пить. Пьяные люди любят драться. – Твоя челюсть в порядке? – Кларк решила не дожидаться ответа, делая шаг вперед и осторожно охватывая руками челюсть. Ее пальцы поглаживали стремительно рдеющую отметину, пока глаза бегали по лицу Лексы в поисках любых признаков дискомфорта. Лекса несколько раз удивленно моргнула, пока не вспомнила, как говорить на английском языке. – Эм. В порядке, – почти прошептала она. – Уверена? Вообще-то, после дальнейших раздумий Лекса с сожалением заметила, что ее вот-вот хватит летальный сердечный приступ. Поэтому нет. Это смертельно. – Мне поехать вместе с тобой в больницу, чтобы ты убедилась? – ее пальцы продолжали мягко гладить лицо Лексы – что уже было неуместно для быстрого осмотра. Как бы банально это не звучало, Лекса была уверена, что смогла бы провести всю свою жизнь в этом моменте. Преимущественно из-за того, что жить ей, скорее всего, оставалось недолго. Гребанное желание исполнено. Почему-то ясное осознание всегда приходит в странные моменты. К примеру, только с отвлеченно поглаживающей ее изувеченное лицо Кларк, пока Лекса отходила на тот свет из-за какого-то гейского сердечного заболевания, она поняла, что влюблена в эту чертову девушку. Замечательно. – Я в порядке, – пробормотала Лекса. С осознанием пришло некое спокойствие. – Обещаю. +++