Несостоявшийся щелбан, или пять заданий Лучшей Ученицы Тёмного мага

Румпельштильцхен смешал все ингредиенты, принесённые согласно условиям заданий Вольхи — пыльцу фей (она символизировала небо), воду из подземной реки (символ преисподней) и человеческую кровь (символ земного, да ещё и кровь врага и того, кто знал его, Румпельштильцхена, самого ещё человеком), — в нужный час. Произнёс все необходимые заклинания. Дождался нужной минуты — и вынул из тайного хранилища кинжал с собственным именем на волнистом лезвии. Теперь оставалось самое главное. Сейчас смешанные ингредиенты стали сплошным тёмным порошком, и Румпельштильцхен покрыл лезвие кинжала, там, где было имя, этим порошком. Целиком. А затем, прикрыв глаза, начал медленно говорить новые, завершающие заклинания… Вольха проснулась от того, что стала задыхаться. Первое, что она ощутила — это запах гари и сильный жар, а также сжимающий горло угарный дым. Она закашлялась в подушку, мгновенно очнувшись ото сна, и вскочила с кровати, накрыв нос и рот рукавом ночной рубашки — и в ужасе попятилась к стене, видя, как разгорается пламя прямо в комнате: наверняка не только в комнате, подумалось ей, а во всём доме, ибо такое количество дыма, что глаза больно открывать, не могло появиться за короткое время. Вольха снова закашлялась: тонкая ткань рубашки плохо защищала от угара; жар становился сильнее, пламя подбиралось всё ближе, а страх сковывал и мешал думать. Обвалившаяся балка пробудила в ней не только способность кричать, но и осознавать своё положение; Вольха взмахнула рукой — один раз, другой, третий, но ничего не происходило. Первое, что пришло ей в голову, это позвать наставника, что она и сделала. А Тёмный колдовал… ...когда до него долетел зов о помощи. Словно очнувшись от сна, маг вздрогнул, распахнул веки, прислушался. Глаза его расширились, рука, державшая кинжал, напряглась. Вольха была в опасности и не могла помочь себе сама. То, что она добывала ингредиенты и породнилась с Тёмным по крови, связало её и с проводимым им ритуалом — в её волшебстве должны были происходить сбои. Но кто мог на неё напасть?! Селяне? Неужели посмели бы… Ведь всерьёз он об этом даже не задумывался… Губы продолжали машинально произносить слова, тёмный порошок с шипением начал исчезать с поверхности кинжала, медленно — слишком медленно, — забирая с собой буквы имени Румпельштильцхена — по одной. Если ритуал будет прерван, он уже не случится никогда — его можно провести только один раз. Проклятье, нет! Нет… Вольха, решив, что её не слышат, в панике бросилась было к двери по памяти, но жуткий грохот оттуда и пребольно обожжённая пламенем нога её переубедили — девушка машинально шагнула обратно, к стене, подальше от огня, но он всё подбирался, неся с собой убийственный дым. Ведьма слышала собственный крик как будто издалека, сквозь хриплый кашель и страшный треск пламени вокруг; становилось просто невыносимо жарко, когда Вольха вновь позвала Тёмного: — Румпельштильцхен! Учитель, пожалуйста! Буквы исчезали невероятно медленно, потеплевший клинок уже буквально трясся в руке Румпельштильцхена, а новый крик Вольхи издалека принёс ему самое настоящее страдание. Давно ему не приходилось испытывать такой мучительной душевной борьбы. Внутренний голос буквально кричал, чтобы он, Тёмный маг, сначала завершил ритуал — он успеет спасти Вольху. Конечно, успеет. Наверняка… И вновь нет ответа. Вот оно, значит, как кончится… только-только обрела потерянную семью — и погибла сама в пожаре. Когда-то давно ей удалось спастись от огня и металла по счастливой случайности: тогда, почти десять лет назад, Вольха упала в подвал и переждала там нападение на свою деревню. Сейчас же такого никак не может случиться. Жаться к стене плотнее было некуда, и ведьма, кашляя в рукав и жмурясь от жара, дыма и света, свернулась обожжённым и хнычущим клубком на полу. Стало дурно; Вольха чувствовала, что теряет сознание, а параллельно этому… горит. Боль была острая, пронзающая, и хотелось вопить, хвататься за волосы — которые, к слову, тоже стремительно укорачивались, — но она не нашла в себе сил даже двинуться. Только тихо, почти беззвучно шевеля потрескавшимися от сухости губами произнесла, прежде чем погрузиться в темноту: — Дядя… дядюшка… Румпельштильцхен как проснулся — отшвырнул клинок, на котором уже оставались лишь последние три буквы, в сторону, тот со звоном упал на пол. Миг — и Тёмный исчез, другой — появился рядом с Вольхой, третий — потушил на ней одежду и волосы, подхватил на руки, переместился в замок. Будь ты проклят со своим абсолютным бессмертием и могуществом. — Вольха! — Румпельштильцхен склонился к ней, касаясь ладонью её лица, в панике страшась, что всё-таки опоздал и она сейчас умрёт. Нет. Ни в коем случае. Он принялся водить дрожащими руками над телом Вольхи, заживляя ожоги, убавляя боль, вспомнил о ещё одном сильном средстве. Переместившиеся с полок две колбочки с грохотом попадали из его рук, разбиваясь. На осколках осталось приличное количество желеобразного вещества, которое при помощи магии превратилось в сияющий порошок и было рассеяно над девушкой, на пару мгновений вызвав золотистые искорки. Вольхе казалось, что свет, показавшийся в конце будто бы бесконечного тоннеля — то самое место, куда хочется попасть всем. Где-то там, среди сияющего света, прослеживались длинные рыжие локоны и до боли знакомое мамино лицо. Она улыбалась первое время, махала рукой, только потом, когда была уже совсем близко, чуть нахмурилась и наморщила носик — так она делала всегда, когда была чем-то недовольна. Ведьма знала, что умирает, и знала, что не должна. Что это неправильно, и даже к маме, к братьям идти ну совсем, совершенно не хочется. Это старая семья, давно потерянная, которую не вернуть, а совсем недавно — или, быть может, даже давно — появилась новая и любимая. Настоящая семья, которая ждёт и любит. Ради неё, ради дядюшки, которого она всё равно будет называть любимым наставником — ради них стоило плюнуть на всякие небеса и развернуться к ним… э… спиной. Вольха открыла глаза и тихонько кашлянула. Что-то явно случилось странное, ибо таких потолков у неё дома никогда не было. И Тёмный обычно не стоял рядом с постелью с таким выражением лица, будто случайно ткнул в неё шампуром. А ещё лёгкие горели, дышать было сложно и даже больно… — Что происходит? — голос был хриплый, и Вольха вспомнила, что долго кричала. А потом… потом и всё остальное. Так резко и внезапно, что голова загудела с новой силой, и рыжая поморщилась, прикрыв глаза. — Всё хорошо… хорошо, — голос у Румпельштильцхена так же дрожал, как и руки, но третью склянку он не выронил, а умудрился поднести к губам Вольхи. Приподнял её голову. — Выпей, это… внутри полечит. Она послушно глотнула, и это было даже приятно, учитывая, как пересохло в горле. И, действительно, стало куда легче. Девушка вновь приоткрыла глаза и посмотрела на Румпельштильцхена с нежностью, благодарностью во взгляде. — Вы… пришли. Не сразу, но… вы пришли за мной! От её взгляда и слов он ощутил такой стыд, что мгновенно сгрёб названую племянницу в объятия, только чтобы спрятать лицо в её обгоревших волосах. Прости меня, прости, прости. — Я должен был прийти раньше. Я мог не успеть… Проклят, говоришь? Давно… — Но ведь успели, — не ожидавшая таких эмоций с его стороны, Вольха тоже обняла дядюшку чуть растерянно. Ей было всё равно, почему он появился так поздно. Совершенно не хотелось знать. — Спасибо. Глядя поверх её плеча, Румпельштильцхен заметил лежавший на полу клинок. Его имя полностью восстановилось на лезвии. Он был и останется рабом этого проклятого оружия, и рано или поздно оно окажется в чьих-то руках. — Не за что меня благодарить, — Румпельштильцхен отстранил Вольху и глубоко вздохнул. Теперь, когда с ней всё было в порядке, мысль о том, что так долго лелеемый план провалился, словно пригнула Тёмного к полу. Что ж. Видно, это судьба, и пытаться уйти от неё бесполезно. — Что с вами? — Вольха поглядела на него обеспокоенно. — Что-то ещё случилось? — Ничего. Ничего не случилось, — Румпельштильцхен попытался выдавить из себя улыбку и махнул рукой. Кинжал за спиной Вольхи исчез, снова отправляясь в хранилище. — Давай лучше позаботимся о тебе. Точнее, о комнате для тебя. — Мой дом… Он сгорел полностью, да? — Вольха только что с ужасом осознала, что жить ей теперь негде. Конечно, Румпельштильцхен выделит ей комнату, но… оставаться тут надолго было бы неудобно — доставлять им с Белль лишние хлопоты не было желания. А потом мелькнула мысль в голове: кажется, ещё более страшная, чем мысль о потере дома. — Кир! Где Кир? Его не было, когда дом загорелся, он вернётся на пепелище и… и… — и что будет дальше, она пока ещё, к сожалению или к счастью, не сумела придумать, но о собаке очень волновалась. Мало ли, что может случиться! Что могут сделать селяне с псом ведьмы, чей дом не побоялись поджечь? — Я позабочусь об этом, — успокоил её Румпельштильцхен, мрачно понимая, что всё равно ему сегодня не уснуть. Да и не только об этом. Если бы селяне не подожгли дом Вольхи, магический ритуал с избавлением от власти кинжала над Тёмным состоялся бы, а значит, они виноваты и ответят за это. Так ответят, что остальные надолго это запомнят… — Спасибо ещё раз, — кивнула она, осторожно поднимаясь на ноги. Стоять было не сложно, хотя коленки и подрагивали. — Я ваша должница. А теперь… Мне кажется, не стоит будить Белль и Бэя. Завтра им всё расскажем, согласны? — Да, конечно, — Румпельштильцхен встал рядом, приглядывая за ней. Ещё пошатнётся. — Недавно Белль убрала одну комнату. Хочешь, перемещу нас туда сразу, чтобы пешком не ходить? А утром пришлю Белль к тебе. — Давайте, — Вольха сильно сомневалась, что сумеет дойти туда сама. Но ещё большие сомнения её терзали по поводу сна. Она точно знала, что если уснёт, то ей будет сниться огонь, а с такими снами… попробуй усни. Румпельштильцхен молча переместил их в ту комнату. Подумал ещё кое о чём, кашлянул: — Может, тебе новую… ночную рубашку?.. И с волосами бы надо… разобраться. Чтоб спать всё это не мешало. — А что с волосами? — Вольха, отвлекшись от разглядывания обстановки в комнате, потянулась и повела пальцами по обгоревшим остаткам. — Ох… придётся остригать. Магия волосам вредит, лучше своими руками всё сделать. А насчёт рубашки… — девушка сконфуженно поджала губы. — Ну… тут и магией можно, если у вас нет подходящей… Хмыкнув, Тёмный маг щёлкнул пальцами и материализовал на Вольхе ночную рубашку наподобие той, которую носила Белль. Пока исчезала старая и появлялась новая, он быстро отвёл глаза и потом снова посмотрел на ученицу: — Панталончики с рюшечками не нужны, случаем? — Нет, спасибо, — Вольха побагровела и опустила глаза. — Волосами займёмся завтра? Я и так усну, если что. Не так уж и мешает… — Хорошо. Я могу дать тебе зелье от плохих снов, если вдруг… мало ли что. — Я как раз хотела попросить! — чуть рассеянно улыбнулась девушка. После произошедшего уснуть она вряд ли смогла бы без помощи зелий. В руке мага тут же очутился небольшой фиал с прозрачным зельем, который он и вручил Вольхе. — Одного глотка хватит. Остальное можешь оставить себе — на всякий случай. — Раз так, спокойной ночи? — она улыбнулась, хоть и вышло вяло. После пожара спать почти не хотелось, однако отоспаться стоило — мало ли, что будет завтра, а Вольха сонная. Негоже. — Спокойной, — Румпельштильцхен отступил к дверям. Вольха откупорила фиал, вздохнула и сделала глоток зелья. Думать о том, насколько она была близка к смерти, не было желания: после таких мыслей придётся глотнуть ещё зелья, ибо вариантов своей трагической гибели при пожаре ведьма могла выдумать хотя бы штуки четыре, а потом увидеть их во сне. Благо, как только Вольха опустила голову на подушку, поняла, что на самом деле очень устала и хочет спать, так что не успела она вовсе о чём-то подумать, как провалилась в объятья сна-без-сновидений. Румпельштильцхен же вернулся в лабораторию, бездумно уставился на стол, где стояли пустые колбы. Где-то в его душе образовалась пустота, и теперь её медленно, но верно заполняла злоба. Из-за проклятых жителей проклятой деревни… Нетерпеливый взмах рукой, и Тёмный маг исчез в клубах сиреневого дыма. До рассвета он достаточно отведёт душу, заодно и Вольхиного пса отыщет.