— Слушай, Виктор, ты брось возиться! Мне всё равно, как спать. Я могу ночевать хоть на гвоздях. — Нет, милая моя, это ты брось! Где я тебе среди ночи гвоздей достану?! Рина Зелёная. Разрозненные страницы
***
Тэхён педантично копошится в гардеробной. Всё должно быть идеально с головы до пят. Нельзя говорить о мужчине плохо, который даже яйца бреет – это уж извините полный абсурд. Готовится так, словно завтра на кремацию и выбелен до блеска (немножечко смешно, правда? чтобы потом не трогали лишний раз грязными паклями). Идеально выбритая щетина, выровнен тон лица, подстрижены ногти на руках и сняты серьги. Идеальный мужчина начинается с нескольких простых правил. Во-первых, следует облачиться в чистую рубашку, вдеть золотистые запонки, найти мягкий свитер, приятный коже ладони, приятный женскому глазу. Во-вторых, надушиться Её любимым парфюмом, увлажнить руки кремом и огрубевшие участки тела, чтобы везде пахнуть вкусно. На последнем этапе взять то, что подарено Ею: кожаное портмоне, кашемировое однобортное пальто от Армани, швейцарские Её любимые часы, пачка открытых Мальборо для брутальности образа. Все остальные правила заложены во взмахе ресниц, важен выгиб бровей и подобранность гримас. Исключительная подача себя, искусный взгляд, короткая улыбка при встрече на троих, считая водителя и вынужденное молчание, словно не знакомы и мчатся на деловую встречу. Она отвернётся к стеклу и будет делать всё совершенно обычно: угнетенно помалкивать и выдумывать ухищрения. Тэхён в курсе, как быстро множатся испорченные тараканы в Её голове. В салоне будет витать исключительный из правил запах ванили, въедающийся в нос приторностью. Исключительное одеяние на ней и сумка с камушками, такая пышущая деньгами, как и её хозяйка. Как и исключительный водитель, у которого мышц на теле больше, чем соотношение пропорций с головой. Запах дорогой мебели специальной секретной квартиры заманит в ловушку памяти – и эта петля будет долго мучить охами, вздохами, отдалёнными стонами, юношеским бредом. Если откровенничать, то обойдёмся без откровений – пластика для Неё ещё не бессильна, но наглядно натянут за уши обольстительный оскал. Раньше он выглядел живее… как у настоящего зверя. Её морщинки под накрашенными глазами пролягут чуть заметными витиеватостями, и постараются обмануть дату в паспорте. Уточнённая леди, скорее дама, стянет кремовые перчатки и кинет на пол, она очень любит производить впечатление, хотя им обоим известно, что можно обойтись и без феерии. Прелюдия всегда дурацкая, как вытянутая жвачка, рвущаяся длинными белыми нитями, которую в итоге пихают под крышку стола. Тэхён первый отлучится в ванну, чтобы всё обдумать хорошенько и привести себя в порядок (припрятанные стимуляторы останутся тайной между проёмами кафельных плиток). Тут всё сложнее чем кажется, сложнее чем выглядит. От идеальности происходящего зависит его жизнь, карьера, будущее, изначально построенное на грязи. Какая разница, в чём предстоит измазаться снова – а постель останется холодной и будет попахивать смрадом секса. Только здесь он такой отвратительный. По-настоящему. У Тэхёна не встаёт только рядом с ней, и знать ей это совсем не обязательно. Она любит самостоятельно освобождать Тэхёна от одежды, как маленького мальчика, перебирая прядки волос и гладя края ушей, больше не краснеющих, а теперь и холодных с январского мороза. Любит, когда Тэхён послушный и ластящийся, выпрашивающий нежности, высовывающий язык на манер собачий, преданный – почесать животик как составляющая ритуала. Алая помада перед глазами окрашивает кончик языка и у Неё расширяются зрачки. Она даже снимет часы с запястья, потому что ничего не должно мешать наслаждаться искусством, которое она сотворила своими руками. Если бы Микеланджело услышал интерпретацию его видения, перевернулся бы в гробу: в куске мрамора не было ангела, но Гардиана настойчиво резала камень, чтобы освободить его, вопреки всему. Вы лепите правильную фигуру? А Вы? Гардиана – женщина за сорок, китайской внешности и с большой родинкой под глазом. Смешно создавать целый фанклуб от одного имени и дарить Тэхёну дорогущие подарки, чтобы каждая обзавидовалась и задалась резонным вопросом. Или не смешно? Первая английская буква V и вымышленное имя после. Вигардиан… Как влюблённая дурочка, играющая по своим правилам. Вы задумали посмеяться? А Вы? — Тэхён-и, ты был хорошим мальчиком? Она любит делать неожиданные визиты, так же, как и подарки с письмами. Любит трогать тело Тэхёна и дуть на загорелую кожу, будто мрамор потечёт мёдом. Полы её кружевной юбки нужно поднять (она безбожно молодиться, даже не одела трусиков) и у Тэхёна нет претензий по этому поводу, потому что он правда хороший мальчик. Если бы все мальчики вели себя так… — Я скучала, малыш… Ты уже такой разгорячённый. Гардиана предпочитает сидеть голышом друг на друге, особенно если она сверху и задирает подбородок выше, что можно сравнивать линию выбеленной кожи с настоящим цветом жёлтого лица. В этот момент мир должен узреть их и не отпускать глаз с постыдных сцен, словно они Адам и Ева в райском лесу, и вместо спелых яблок Гардиан сорвёт косячок и затянется алыми губами, поглаживая то, что давно стоит налившись, благодаря нужным таблеточкам. Прикуривать друг у друга – заученное правило. Тест на доверие, искренняя привязанность наверно. Гардиан любит его полные губы и когда водит большим пальцам по их трещинкам, и когда пихает между ними косяк, ухмыляется как скульптор, доведённый до экстаза в преддверии продажи нового лота. Травка пахнет по-особенному, и расслабляет также. Тэхён вообще-то знает настоящее имя Гардианы, рылся ещё в действе в ее кабинете, ну а потом все официально читал, подписывался под Гана Цянь и готовился стать знаменитостью. Точнее его к этому и раньше готовили, и те методы Тэхён усвоил на всю жизнь. Опытная женщина с богатым кошельком и связями научила всем премудростям что знала сама, и Кима давно отпустило чувство стыда, неприязни, истоптанной гордости. Не смотря на всё, он продолжает нести в массы своё истинное имя, не изменённое другими документами, и вот за это стоит действительно быть благодарным: Ким Тэхён и так одна сплошная подделка. Не чистейшей пробы. Но с купленной гравировкой. Цянь всё прекрасно знает, крепко держит за ремешок и за яйца (как аналог), гладит волосы любимого мальчика и трогает-трогает ожившую скульптуру. Ради Тэхёна она не поскупится ни перед чем, ведь семена приносят плоды, и уже тянется за шумным пакетом, где очередной дорогостоящий подарок. И её шершавая рука водит по члену плавно, с присущей любовью зайца к морковке. Потом, занесёт руку между двумя долями дальше, к запретному месту – Тэхён этого не любит, жмурится, и расслабляется на выдохе, когда пальцы возвращаются обратно. Второй рукой, Гардиана устанавливает камеру на прикроватной тумбе и после «меня это так возбуждает», нажимает на запись. Такое привычное время съёмки, где показать бы себя с лучшей стороны: изворотливые изгибы, напряжённые ягодицы, размеренные постанывания и переигранное вожделение. А дальше стелется настоящий сольный номер, где за главную роль дадут леденцы. Малыш давно вырос и камень обрёл черты.***
На выходных приезжала мама Чонгука и Хосока, которая оставила деньги на жильё, передала от вечно занятого папы привет и таскалась с Хосоком, который больше обычного был взвинчен и взбешён каждой мелочью, впрочем, как и во все выходные, когда приезжает мать. Всё от того, как он не любит быть в положении ясельного ребёнка и ждать, пока кто-то вытрет жопу на горшке. Ну а мама и приезжает раз в две недели или того реже. Так лучше. Терпеть нрав старшего сына пытка, а наказаний и так с лихвой для их семьи. В отличие от матери, Чонгук научен выносить колкости, хосоковскому языку, прилежен в учёбе за немощным, и это не приносит никаких поощрительных сертификатов. Увы. Ах. Перед отъездом мама констатировала Чонгуку воспаление отита, рассмотрев красное ухо и так, и сяк. Хотя Чонгук был уверен в теории обычного «продуло», но не стал упираться, когда мать вставила в ухо компресс ватки с маслом корицы, чтобы грело. Запах стоял такой одурительный, словно кто-то открыл окно в магазин мыла или куда-нибудь, где пахнет точно так же сладко. Даже Хосок сменил гнев на милость и вдыхал по-особенному дольше, с непривычки жадно. Чонгук специально кинул взгляд в сторону своего рюкзака и учебников, чтобы мама не усомнилась лишний раз. Расцеловала младшему сыну щеку, помахала перед дверью ладонью и с сумкой покинула квартиру. Чонгук был убеждён, что все матери любят своих детей, пока они школьники. Потому что у школьников есть устав и всё, что их сдерживает – школьная форма. В смысле, психология проста: «Я глажу твои рубашки и отправляю в школу, значит ты занят, занят, ты обязательно станешь человеком». А Чонгука больше ничего не держит. Хосок говорит, что подаренная книга неинтересная, и никогда не признается, что на самом деле давно уже читал её в электронном виде, и что у младшего поразительный дар быть таким назойливо-хорошим, абсолютно не поддающимся грубости. Хосока держат его собственные ноги. В заложниках целых один человек и его страхи. Например, рыжий кот сходит за первый из них.***
Тэхён взмылен. Ступает широкими шагами, слегка не выспавшийся и не весел, голову повесил от заёбанности и смотрит придирчиво на каждого мимо проходящего. С одной короткометражкой покончено, и работал он не покладая рук в буквальном смысле, но на площадке продолжается своя катавасия, и на работу опаздывать нельзя. Нельзя, даже закрыв глаза на немаленькие привилегии, дарованные Гардианой. Менеджер плетётся позади и боится шикнуть, что у Тэхёна одна прядь на голове разобщает причёску, и что он несётся как тайфун, и вообще не презентабельно выглядит. А у Вана для него американо со льдом, и, если так будет продолжаться, он весь выльется от шаткости положения. А в гримёрке играет музыка, слишком спокойная атмосфера с порога обволакивает вошедших, около кого-то сидят забавная Шинае и Чимин, улыбаются, завидев Тэхёна и манят подойти ближе. Стафф ещё еле-еле расхаживается по углам, шарясь в конфиденциальности диалогов своих смартфонов, накручивая волосы на пальцы и кушая полуфабрикаты. И ничего важного не происходит. Былая вспыльчивость отпустила обороты и вроде тайфун повернул на север. Нельзя выбиваться из шаблона «привычного Тэхёна», который мил и почтителен. Даже если выбиваться из шаблона и хамить – тэхёново кредо. Шинае вертит своё «колесо» и жует жвачку, с материнской любовью выпялив глаза на юношу. После определённого разглядывания с иного ракурса, Тэхён почти готов закатить глаза и громко цыкнуть. Этот малолетний сталкер наступил в новую атаку, пробравшись к доверенным лицам, то есть перешёл все границы. Ким даже не знает его имени, и честно говоря, не очень интересуется. Первым, чем он займётся сейчас, это выпрет его взашей. — Карамелька, ты только глянь, – у нуны нет чувства такта, что, например, перед чужими людьми называть его следует хотя бы по имени. И глядеть никуда не хочется. Вот совсем. А смущённый, явно смущённый мальчишка смотрит исподлобья, пока Шинае совсем уж без стеснения тычется носом тому в ухо (это что там за диковинка?), под тэхёнов вопросительный взгляд. Нервно скидывая пальто на рядом стоящий стул, Ким ищет ответы у немого Чимина, по-простецкому улыбающегося и хлопающего по животу свою модель, вечно недовольную сучку. Тэхёна естественно. — Чёрт, да это гениально! – Шинае гладит щеку этого мальчика, к которому у Тэхёна особенные требования и претензия – не появляться перед ним на глаза. А он ещё и сидит на его кресле, на его любимом удобном кресле, строя саму невинность, сложив ладошки на коленках. – Мне тебя прям скушать хочется! Обойдя кресло дугой, Тэхён решил всё-таки убедиться в адекватности Шинае, вытворяющей что-то из ряда вон. — Я сейчас! – визажистка поскакала в неизвестное направление неизвестно за чем. Чимин отвлёкся на сообщение в телефоне и вроде наступило то самое время. И Ким увидел ватку в ухе, которую так нахваливала Шинае. Вот просто ватку в ухе и ничего суперинтересного. Вспомнив действие визажистки, Тэхён без задней мысли приблизился к лицу своего цветочника, кончиком носа ткнув в ватку, от которой, правда, очень вкусно пахло, что в принципе особой необходимости в близости не было. Тэхён отметил, что кожа на лице школьника совсем без волос, что только подтверждает его незрелость. Не специально получилось зацепиться пальцами за подбородок и уж потом заметить в момент рдеющие кончики ушей. Совсем случайно. Чонгук опустил глаза, ругая себя на чём свет стоит. Опять же, это всё секундная заминка и не представляющий собой важности момент. Не так ли? А скушать правда хочется. И аромат не на шутку пробудил в желудке голодного зверя. Шинае всё быстренько оборвала, крикнув из коридора: — Гуки! Ты же Гуки? – сунула тому в руки какие-то документы, назвала милашкой, и прямо-таки наглядно выпрашивала той же реакции от Чимина с Тэхёном. — Я теперь также буду делать. И вообще буду, без болезни. Классно. – И Чонгук под три пары любопытных глаз с совершенно разными эмоциями, поспешил убраться. Знала бы мама, какую свинью подложила для сына. И если воспалённое ухо лечится, то точно не носом Ким Тэхёна. — А что у него? – Тэхён задался разумным вопросом, проследив за удаляющейся спиной, скрывающейся за дверью. Было бы чрезвычайно глупо подцепить какую-нибудь инфекцию, всего лишь понюхав ватку. Хм, инфекцию? — Ухо продул. А пахнет маслом корицы. Писос, как это круто пахнет. Да? Тэхён усмехнулся, отгоняя от себя машущими руками весёлую Шинае (писос-писос, думал он) и её открытый пупок (да сколько можно!?). «Писос-писос», – думал Чимин. – «Да сколько можно?». — Набью себе солнце вокруг пупка, чтоб у вас совсем глаза вылезли, придурки! Бу-бу-бу. (с маслом корицы?) Так вот что за аромат. Дичайший аромат. Вкусный, значит? И Тэхён не уверен, что запомнил имени. У него память больше на лица.***
Чонгук мнётся на скамейке около подъезда. Кажется, рядом самая элитная высотка в городе, высокое здание, незнакомый чуждый район, неприветливый ветер с липким языком, да по щекам, да по ладоням... гонит, что ли? Одноклассница, что докучала Чонгука долгое время, наконец напросилась на встречу. Чонгук не джентльмен, не клёвый парень, и вместо букета какого хиленького или шоколадки, принёс только себя и своё больное ухо, простуженное горло, запотевшие очки, школьную форму в рюкзаке. Задаваться сложными вопросами Чон не хотел, и почему девчонка со школы к нему прилипла не вызывало интереса. Это странно и страшно, больше даже страшно. Она же точно ждёт от него первых действий? Попросит его поцеловать или ещё чего похлеще? Чонгук считает по пальцам сколько раз целовался и закатывает глаза от каждого неудачного опыта. Может быть герой-любовник это не про него? Вот если бы она попросила его ухаживать за ней (как за ребёнком, конечно), готовить или же помогать одеться, идеальный парень обрёл бы стандарт, а всё остальное пришло бы позже. Сиделка из Чонгука идеальная. А чтобы быть идеальным, всего лишь нужно одно из пунктов в наличие: кого-то немощного и беззащитного, сойдёт даже пёс. Милая девочка, совсем не ребёнок, с накрашенными по-взрослому глазами, выходит из подъезда, чеканя сдержанный и грациозный шаг. Вылизанная до ниточки, причесанные волосы, Чонгук отличался только дурацкими очками и щурил глаза, рассматривая капроновые колготки из-под пуховика. «Чокнутая?» — Тут холодно… – сипит она, ежившись в осмотре потемневшей улицы. — Ага. — Пойдём ко мне? — Ага. Чонгук не тугодум вообще-то, он в курсе что происходит у людей, когда дома никого нет. Прикол в том, что этим человеком будет Чонгук, и что ему там потом за закрытыми дверями делать (и как пихать) неизвестно. То есть теоретически известно, но этого всё же недостаточно для того, чтобы пихать по-настоящему. — Не поцелуешь? Ага. Она закусывает губу, разочарованно хмурит брови и вроде сама приближается к сидящему Чонгуку, который состроил лицо великомученика. — Ты такой болван, Гуки. – Она ведёт себя развязно и умело или старается делать вид, обхватывая чонгуков шарф и слюнявя губы ни как при первом разе. Не совсем целующий в ответ, не совсем деревянный, Чонгук предпринимает идею обнять девчушку за талию, а та его руки тянет ниже – на попу и шепчет давно известное: «дома никого». — А кот? – (какой ещё кот, блин) Болван. — Я сама котёнок. Дурёха. В такие момент Чонгук уверен, он лишён чувства юмора, иначе как реагировать на такие подкаты? Разве они собирались не погулять и пообщаться? Ну и тут она находит аргументы. — На улице темно. А ты знаешь, как я темноты боюсь? Чонгук не знает и даже не предпринимает попыток притворяться. Мол, а я-то тут каким местом? Но на то самое место указывали её прямые намёки. «Нравишься» говорит. «Ты» говорит. «Очень». А потом тянет за собой в ту самую высотку, где обычная нога человека не ступает, показывая расписной холл, двух горилл из охраны, декоративную сакуру во всю стену этажа и мямлит про бассейн на предпоследнем и про ресторан, и про подземную парковку, где даже есть отдельные гаражи. Висит на плече Чонгука как обезьянка, а они у него широкоплечие хочется сказать, не хиленькие в общем, хотя по большему счёту это из-за Хосока, которого приходится поднимать и таскать. Точно не из-за физических упражнений у Чонгука прибавилось мышечной массы, просто на это нет ни времени, ни сил, ни денег. — Знаешь! Знаешь? – говорит. Восклицает. – Кто у меня сосед сверху? – и блокирует за Чонгуком дверь, которую теперь только если танком сносить. И вообще ему не нравится тон, с которым она преподносит вселенскую тайну. Наверно единственную, которую она никому не растрепала. Или же наоборот, единственную, которая у неё вообще была. «Тэхён» говорит. «Тот, что Ким» говорит. А потом «нравишься ты», его собственной ладонью ведёт себе под юбку и заблаговременно закидывает голову, будто постигла оргазм вне расписания. В квартире полумрак и шторы закрытые, и кто-то там гнал про фобию и пел о страхах. О страхах, кстати… Чонгук чувствует влажную ткань, какую-то пульсирующую точку. — Подожди-ка. – Чонгук не уверен, неуверенно заторможен и покажется глупым. Ким Тэхён? Это тот, что сверху? Знаменитость? А она по-доброму усмехается, не сексуально отталкивает Чонгука к стене и тот лопатками врезается в деревянную панель. «Вот и нагулялись» проносится рекламной строкой. И шумя отброшенным пуховиком на паркете, она тянется к ширинке Чонгука. И чтобы не удивляться, Чон знает, что такое минет, ему в средней школе делала старшеклассница, они потом ещё дружно застирывали ее блузку от въедливых пятен, пока она набожно клялась больше в рот не брать. А как говорит Намджун-хён: «за пиздёж в рот возьмёшь», и это великая цитата. Так та потом брала снова, брала без разбору, и салютовала Чонгуку чистыми белыми воротничками. Умелица. — Ты такой красивый… – когда это одноклассники стали сосать друг у друга? Может потому что уже бывшие и не такие горячо любимые одноклассники? А ещё и из параллели же. А ещё в голове пусто-пусто и Чонгук в пол голоса стонет, чувствует, как жарко в застёгнутой куртке и как здорово быть не инициатором. Может только так ему удастся избежать проблем? И всё равно стыдно. Чонгук наобум кладёт свою руку на её затылок, сжимая волосы и толкается глубже, а она мычит, давится. Гук думает, что, как и в фильмах, это проделывать здорово. Чувствует, что скоро следует разрядка, и, если что (ну правда), он больше не будет ни за кого ничего стирать. Если завоськается, пусть ломает голову сама, что там, да как. Она подготовилась хорошо и из кармана тащит влажные салфетки, вытирая и губы, и Чонгука, и то, что попало мимо. Затевает игру куда дурашливей, мазюкая губы своим липким блеском и приглашая Чона на родительскую обитель. Пачкает его в поцелуе: щёки, губы, шею, хохоча от того, что получается. Спасибо что не спермой. А что получается? Получается так, что Чонгук не отворачивается, и не то, чтобы ему нравится или нет. Привкус у этой помады такой… вкусный, он и не пробовал никогда краситься женской косметикой. И ходить с обветренными губами ему нормально, не зудит. — Давай на сухую. «На сухую, ага. А у самой всё мокрое» – думает Чонгук. Она в спешке скидывает одежду и бросает куда придётся блеск. Звук был такой, словно тот разбился, и дай Бог, если не пополз по белому ворсу. Шёлк постели кутает спину Чона, целует холодной простынью, и ничего, если они тут помнут родительский матрас. «Здорово» говорит. «Глубже» говорит. «Трогай меня». Трогать? И Чонгук ни к месту задаётся вопросом: а как стонет Ким Тэхён в том порно? Ну в том, о котором писали в блоге. И есть ли эти видео вообще… Просто в самом деле интересно, как такой весь из себя представительный и надушенный парфюмом, на все их с Хосоком месячные деньги, некто, мог в прошлом самозабвенно трахаться на камеру, чтобы заработать место в шоу бизнесе. Конечно, люди в принципе сексом занимаются, это не открытие, но, когда вот так… якобы актёры, а не проститутки... И совершенно точно принимает решение: больше не отвечать своей дикой однокласснице в диалоге, которая с воплями сейчас несётся в ванну, и таки застирывая комплект постельного белья из шёлка, которому можно без всяких «если» сказать до свидания. Ну а что вы хотели, когда первый секс и никаких резинок? Никаких мозгов. / Застёгивая молнию на джинсах уже в лифте, морща нос – не понравилось, не задело, только отняло время, задержала, пищала громко, что боится родаков. Чонгуку иногда мнится, что он какой-то неправильный, ну в плане того, как он относится к теме постели. Их мнение с одноклассницей явно расходятся. То ли он себе его представляет не так, то ли вообще представлений не имеет, и всё виденное с экранов не впечатлило. Чонгук останавливается в холле элитной высотки ещё ненадолго, в которую он больше не попадёт уж точно, и смотрит на сакуру (розовую прекрасную вишню), сделанную так необычно и со вкусом, и даже можно с настоящей спутать, если вдруг вбежать посреди весны с хорошей камерой и настроением. Похоже из всего прочего, это то, что зацепило его внимание больше. Он такого никогда не видел. Он такого больше никогда не увидит. Не земля из-под ног уходит, а сердце, когда кто-то опускает руку на чонгукову талию, пока он-то, эстет недоделанный, кашляет от испуга и от гриппа. А потом ему носом проезжает по скуле, у того самого ухо, где покоится компресс. Ростиком немалым, но хочется признаться, из охраны нет желающих насиловать малолетних. По крайне мере, до сегодняшнего дня Чонгук такого в газетах не вычитывал. — Ты всё-таки меня преследуешь, малявка? Малявка? Преследуешь? О боже, он так и не стёр блеск! И пахнет от него сладкой корицей. И совсем неправильно суждение, что простуда лечится носом Ким Тэхёна. И пусть тот увидит его шрам на щеке еще поближе (пусть!пусть!), который между прочим по его вине. Также, как и украденные цветы. /Пусть увидит то, что их свяжет/ Тэхён повернёт лицо Чонгука к себе (словом, так и не вспомнив имени), точно также обхватит за подбородок и развяжет улыбочку коряво, будто сейчас ему сделают признание, а он уже ответит нет. Как самый популярный парень в школе, что сыт признаниями в любви. О любви и о маскараде. Что только не сделаешь, чтобы понравиться другому человеку… Блеск сияет переливчатым цветом и держится только на чонгуковых губах, как написано на упаковке – стойко, реально (!), и при разном свете, воспринимается по-разному. Например, сейчас – совсем провокационно.