Трансметрополитен (Transmetropolitan)
***
Пробуждение для Тэхёна было делом трудным, даже более чем. С первых секунд показалось что тело разваливается на части или он наконец-то помер (последнее очень радовало). К счастью, Тэхёну повезло, как везёт давно и по-крупному. Приехавший по первому зову менеджер Ван отыскал своего подопечного господина среди комнат, прошерстив весь коттедж, и сразу отвёз в частную клинику, где Тэхён каждые полгода проходил медосмотр. Смотреть на актёра было откровенно страшно: бледное почти белое лицо, приспущенные джинсы, а на голой коже виднелась стёкшая кровь – это уже не говоря про жуткий запах перегара по все комнате. И не говоря про то, что переживать было из-за чего: ещё пару минут опоздания и Тэхён мог впасть в кому, если вообще не умереть. Дышал он очень редко (раз восемь в минуту), но к счастью ещё дышал. Врачи практически сходу поставили диагноз «алкогольное отравление», промывая актёру желудок и обрабатывая имеющиеся раны. Чуть позже ему была оказана дополнительная помощь, потому что у Тэхёна нашли трещину заднего прохода. Это было ожидаемым следствием насилия, поэтому проснувшийся после всех процедур Ким Тэхёна чувствовал себя так разбито. Первые дни в больнице были самыми тяжёлыми: приходилось привыкать к назойливой боли от каждого телодвижения, насильно питаться больничной едой, в которой присутствовал только диетический рацион из различных пюре и каш. А ещё было одичало. Рядом никаких бегающих разноряженных людей или офисных работяг кроме медсестёр, периодически проверяющих капельницу. В дорогой клинике был конечно и соответствующий сервис – красивая отдельная палата, в которой на одной стороне стены тёмно-коричневые деревянные панели, а напротив койки стоял телевизор с букетом цветов в вазе. В самом конце палаты размещался застеклённый утепленный балкон с большими окнами и мягким диваном. Окна выходили на стоящие рядом бизнес-центры с несколько десятков этажей, и вечером, когда облака сгущались в насыщенно голубой, наверно ближе к синеве, любоваться видом было незабываемо – за это Тэхён был благодарен. Атмосфера располагала к скорейшему выздоровлению, но от вынужденного затворничества крышу рвало только сильнее. Тэхён всячески избегал мысль о том вечере, и получалось у него это может не слишком хорошо, но с ума сходить он точно не собирался (пока не собирался). Нельзя было не признать, что после так называемого «расставания» актёра с Чонгуком, у того слетел стоп-кран и всё вообще полетело к чертям. Обычно Ким Тэхён поступал рационально и с подходом ко всему, тем более что касается его тела. А тело – это его работа. Гардиана наверно будет рвать и метать от его попустительства. Но останавливать себя у Кима не было ни желания, ни внятных причин. От скуки Тэхён даже ударился в чтение, книгами снабжал менеджер (больше некому), который каждый день приходил убедиться в сохранности своего господина. А господин как был грубияном, так им и оставался, и тихому доброму Вану было по душе видеть прежнего Ким Тэхёна. Когда есть с чем сравнивать, вдруг начинаешь ценить прошлое. Тэхён об этом не думал. Хотя сравнивал безусловно. На седьмой день первой недели уже зарождалась клаустрофобия от вечного лежачего положения, и Тэхён собрался на прогулку. От больничной одежды он отказался сразу, вылёживая в палате в домашних футболках и пумовских трениках. Ходить по коридорам с капельницей может и не круто, но хотя бы бодрит. Да и «простых» людей в таких клиниках нет, а значит можно не бояться засветиться. Да и от кого прятаться, если журналисты всё давно знают и наклепали статьи о его госпитализации, только вместо настоящего диагноза был выдуман банальный аппендицит на фоне ослабленной иммунной системы. Врачи к Киму обычно приходили сами: либо на плановый осмотр, либо на уколы. В виду исключений сегодня он решил зайти в процедурную первый и на своих ножках. Кто ж знал, что ему снова приспичит наделать делов. Всё от того, что возле медицинского стола стояла симпатичная молодая девушка, скорее всего интерн, а значит работает сравнительно недавно, и обернувшись на хлопок двери, смущённо зарделась. — Господин Ким, зачем вы встали? – не удивительно что все медработники знали каждого пациента в лицо, когда как Тэхён, например, впервые её видел. — Гуляю, – Ким хоть и ощущал себя немного неуютно из-за непрезентабельного вида, но в принципе он даже таким был хорош. – Можете поставить мне укол? – невольно мужчина стал вести себя соблазнительно, сработал животный инстинкт или какая-то другая хрень в голове, которая не выключается даже после «пробитого» зада. Менеджер Ван наверно сказал бы, что это хороший знак. Ну это как посудить. Для Тэхёна да, а вот для людей рядом с ним – не очень. — Конечно… Да. – Девушка проверила больничную карточку пациента, подобрала нужные лекарства, пока Тэхён лишь слегка спустил штаны с трусами, облокотившись о кушетку. Укол больнючий, что пришлось зажмурить глаза, морща нос. Ну что ж, лекарство вкусным не бывает, как и прописанные пилюли. — Плохо? – Интерн подложила на место прокола спиртовую ватку и подошла к скорченному Киму ближе, что было большой ошибкой. Наверно именно это движение стало отправной точкой. Когда Ким Тэхён прекратил выжимать из себя страдания и поднял голову, то оказался на уровне глаз с этой девушкой, при близком осмотре у которой и глаза стали красивее и губы полные малиновые. И вообще, через белый халат просвечивала тёмная ткань кружева, что ужасно возбуждало. Трахаться с медсестричкой в процедурной звучит заманчиво. — Уже нет. – Он переложил горячую ладонь на её ногу, скользя выверенно, продвигаясь по внутренней стороне бедра, внимательно глядя в испуганные глаза. Тэхёну доставляло производить на людей такое неизгладимое впечатление и видеть загорающее желание в их взгляде. – А вам? Шокированная всем происходящим девушка не двигалась с места, раскрыв рот от изумления, а Ким не останавливался, просто потому что ему так взбрело в голову, захотелось и хоть трава не расти. Дотронувшись пальцами до ткани трусиков и игриво пощекотав между ног, наслаждался картиной перед собой. Если бы Тэхёна учили с детства что так делать нельзя, он наверно и не делал бы, и не вёл себя как разбалованный ребёнок, но его учили как раз наоборот – вести себя распущенно, фривольно, зная себе цену. Покрасневшая девушка опустила голову, неожиданно сводя ноги вместе, цепляясь за мужскую руку. — Не надо, – говорила она сиплым голосом, но эта тактика возымела обратный эффект. Тэхёнова рука с катетером одновременно царапала нежную кожу и забиралась под ткань. Тэхён не был уверен в своих силах на сегодняшний день как любовник, и просто хотел поэкспериментировать. Над людьми конечно. Над собой-то он уже наэксперементировался. — Ты же тоже этого хочешь? – эта фраза всегда срабатывала, на Чонгуке в том числе. Всего лишь психологический приём, который ставит под сомнение непоколебимое «нет». Стоит только немного закатить глаза, тяжело подышать над ухом и дело за малым. — Нет. Не здесь. Я… Я не хочу. – Проведя-таки своим неуёмным пальцем вглубь половых складок и почувствовав выделение смазки, он коротко улыбнулся и достаточно резко убрал руки, возвращаясь в нормальное положение. Он не задыхался, и не тем более уж покраснел. Он выглядел и вёл себя как обычно. — Хорошо. Извини. – На автомате. Растерянности возбудившейся девушки не было предела, она так и осталась недостоять-недосидеть возле своего стола, мотая сопли на кулак. Не таким она представляла себе своего кумира, который повёл себя как последняя скотина. У молодой фанатки развенчивались все подцепленные из телевизора идеалы, но отрицать нельзя, что и скотина была сексуальной, и она все же смогла чем-то подцепить его, хотя бы в интересах секса. Медсестрёнка-сестричка уже тысячу раз пожалела за своё «нет, не хочу», а актёр, только покинув кабинет засмеялся, обрадовавшись отказу. А то сами поймите – ласкать её, гладить, делать лишние телодвижения, как-то извёртываться, в следствии чего тупо устать в середине дня. В этом и было их отличие. Многие мечтают хотя бы находиться в одном помещении со знаменитостью, а она: и постояла рядом, и потрогала, и даже была задета сама. Недосягаемость звезды в этом и есть – вы можете знать о ней кучу информации из интервью, как о близком человеке всё знать, но близки вы никогда не будете, и вместе не будете, и счастливыми не станете. Но система же иногда даёт сбои? Ким Тэхён был в определённой степени доволен собой, хоть ничего и не заимел от тесного контакта. Катил себе свой лекарственный груз как ребёнок тащит за собой игрушечную машинку, и зайдя в палату, моментально унюхал запах духов своей китайской мамочки – настроение как коровой слизало, вместе с нормальным выражением лица. Гардиана изволила явиться со своим «приветом». Привет сидел на балконном диване в клетчатом костюме-тройка и… золотым значком на груди. Быть напуганным не в его стиле, но по крайней мере очень удивлённым можно. Очень. К горлу ком, в глазах разноцветные пятна. Ну, блять. Опять.***
Чонгук чувствовал прилив необоснованной детской радости, катая коляску Хосока по заснеженной детской площадке. Чон Хосок сидел с умиротворённым лицом, на коленях которого лежал коричневый клетчатый плед, и в целом он был преисполнен такой же лёгкостью. Снега было не так уж и много, но под ногами всё равно хрустел, ко всему прочему снова шёл лёгкий снегопад, опадая на чёрные куртки как гороховый узор. Чонгук о таком никогда даже не думал, не то чтобы мечтал. И вот он с разбитым сердцем снова обретает близкого человека в лице брата, у Хосока всё обстоит лучше – он влюблён, для него на улице в самом цвету идёт весна, он наконец-то становится мягким по отношению к другим, теряя панцирь неприступности (надолго ли?). Жизнь, казалось, поворачивается к ним передом и протягивая руку, шепчет: «пора получать счастье» да, выстраданное. Кому какое. Разное… На носу лунный новый год, в Корее называемый Соллаль. Город украшен гирляндами, деревья как белые статуи стоят ровно в ряд одинаковыми насаждениями, подпёртые деревянными палками. Глаз радуется, когда рядом бегают дети с красными щеками и хозяева, выгуливающие своих питомцев. Город живёт. Чонгук и Хосок тоже, пусть они и неудачники оба. Поддерживать друг друга всегда немножечко лучше, чем существовать по одиночке. Закон стаи? Может быть. У нас это называется семьёй. Чонгук снова и снова возвращался к думам о состоянии здоровья брата. Последнее обследование показало, что фактически ноги брата в порядке, но из-за своего психологического барьера (что-то с психосоматикой), он не может встать и пойти. Невролог подтвердила эту новость, увидев улучшения реакции мышц. Теперь дело оставалось за самим Хосоком, которому нужно перевинтить настройки в голове и начать жить для себя и ради себя, не оглядываясь назад, не виня себя в чём-то. Но вина… грызла. Она крепко засела в душу. Кто рассудит? А Чонгук всё шагал, озираясь по сторонам. Каждый думал о своём, но угрюмые складки на лбу не залегали, больше им не место. Не в их доме, не в диалоге. Гук пытается тоже перенастроить свой канал, чтобы думать только положительно, притягивая не негатив, как раньше, а только хорошее. Пока братья не обращали внимание на окружающих, окружающие обратили на них, их вообще сложно не заметить. Со стороны неожиданно налетает как ураган маленькая девчушка с двумя смешными хвостиками, у которой вместо шапки были одеты мохнатые тёплые наушники. — Дядечка, – она припала к ногам Хосока, протягивая ручку в варежке. – Это вам. Лицо Хосока в этот момент нужно было просто видеть воочию: удивлённое лицо, немного взмокшие глаза, губы в слабой улыбке. А она всё говорит: — Дядечка, вы такой красивый. – Протягивая две конфеты в шуршащей обёртке. Брат конечно взял их со всем уважением, пожал юной леди ладошку, помахал на прощание, прикрывая глаза. — Ну что, дядечка? – Чонгук остановился в паре метров от белоснежной аллеи, сев на корточки перед братом, лукаво посмеиваясь от проявившейся чувствительности старшего. – Пойдём, что ли? Хосок без колебаний протянул ему ладонь. Теперь он ему доверял во всём: свою жизнь, свои ноги. Сказка продолжалась, снежинки приземлялись на ресницы, обветривая губы. Но сколько бы не продлилась эта сказка, выжимать из неё нужно на полную катушку, чтобы потом не осталось сожалений. Чтобы потом, когда закончится зима, как затянутся раны, когда налетят новые заботы – оставался вкус, тот самый вкус счастья. На этой же детской площадке стоял один немаловажный человек. Початая сигарета тлела в её хрупкой руке, губы дрожали то ли в улыбке, то в совершенной иронии. Она щурится чтобы вглядеться – вот там стоит мальчик Ким Тэхёна, как-то замешанный с Ганой, этот мальчик поднимает на руки парня-колясочника, того самого, что общается с ней в сети. У Давон не было вразумительного толкования увиденной картины. «Сокджин…?» нет, Давон наконец-то услышала отдалённое «Хосок-хён», и теперь уже точно улыбалась. Она не испугалась новым откровениям, которыми никак не мог поделиться сам Хосок. Возможно для этих двоих так было лучше – без слов, без муторных разговоров на повышенных тонах. Давон тянет за белое пальто детская ручонка. «тётенька» говорит. «это вам» говорит. «вы такая красивая» От красивой тётеньки разит табачным дымом, с окурка летит пепел, подхваченный ветром он устремляется ввысь. Было ли это чистейшим совпадением – никто из них не знал. Хосок с Чонгуком громко смеялись, извалявшись на дороге. Давон так и осталась сидеть на корточках, докуривая третью по счёту сигарету. И внимательно следить за тем, как она чуть не подставила брата человека, в которого кажется влюблена. А этот брат, по её мнению, крутил шашни с самой противоречивой личностью китайской паучьей жилы. Чон Чонгук. Чон …Хосок? Да, красивое имя. Вот и познакомились.***
У Тэхёна затруднённое дыхание, но он пытается сразу взять себя в руки. Перед врагами нельзя показывать свои слабости, особенно если они завалились в твою палату и прикидываются давними приятелями. Гана сидит в кресле, положив ногу на ногу, показывая стройные ножки и замшевые высокие сапоги на шпильке. Как и все китайцы она была низкорослой и носила исключительно каблук. На её руках красовались новенькие лайковые перчатки, чернобурковая шубка, красные губы. «жаба» думает Ким. — Здравствуй, дорогой? Как твоё здоровье? – ситуация до жути комичная. Вот она привела виновника его ухудшенного здоровья, притащилась сама, наверняка снова вешая на него новые поганые задания. — И тебе не хворать… – Тэхён в отличие от других «куколок» Ганы, мог позволить себе острить, но в пределах разумного. Всё потому что он был одним из первых в числе детей, которых самостоятельно воспитала Гардиана. Она действительно была ему матерью. И как любая мать научила быть похожей на себя, желала «только лучшее». Она скалится ему в ответ, переводит взгляд на министра О Сон Дона, показывая, что в долгу не останется. — Слышала на днях вы познакомились с Господином О? Правда, Тэхён? – если бы не выдрессированная манера следовать этикету, Ким бы изошёлся желчью. Ладно, Гана то была привычной медузой горгоной, от неё другого ждать и не приходится, а вот новоиспеченный «господин о» напрягал. И не только своим колючим взглядом, который он не сводил. Буквально раздевал. Буквально снова насиловал. Брр. Аж в животе зачесалось от нервоза. — Не припоминаю, если честно… – Тэхён потёр подбородок. – Ты же знаешь, я каждый день завожу новые знакомства. – О Сон Дон выдавливает из себя первую улыбку, которая была вроде притягательна с точки зрения красоты, но больше схожа со звериной мордой. Мужчина был выхолен, как не присмотрись: высокий, статный, с грубыми, но пропорциональными чертами лица и важный момент, маленький штрих – лёгкая небритость, добавляющий шарм. От этих людей веяло бешеными деньгами и опасностью. В такие моменты Тэхён ненавидел себя больше всего, потому что есть с чем сравнивать. Рядом с менеджером Ваном, например, он царь и бог, но уподобь его великой и могучей Гардиане – Тэхёна можно посадить на подушечку пальца, размазав по стенке. Такая роль Киму не нравилась, да и кому понравится? — Правда? Ну ничего страшного, Тэхёни. У вас ещё будет время познакомиться поближе. – Гана намеренно выделила слово «поближе». И тут и до депрессии недалеко и до окна, то есть желание не быть вообще. Если по-человечески, Тэхён не заслужил такого больничного визита, но кто ж тут люди? Если только цирк уродов. — Ты, конечно, вправе отказаться… – нет, Гардиана никогда не имеет в виду серьёзно, намекая на свободу выбора. Просто умеет вести деловой разговор, просто… сука. «сука.сука» — …Господин О давно спонсирует наш… клуб по интересам. – Тэхён не мог не хмыкнуть от такого чудесного сравнения. Ага, как же. – Так вот… — Так вот, – Гардиану перебил громогласный голос, выбивающий из рассудка Тэхёна последние капли невозмутимости. Этот голос не просто подчинял себе людей, он буквально приносил физическую боль. Кем он был на самом деле Тэхён не знал, конечно, и узнавать совсем, совсем не горел желанием. – Ты мне очень приглянулся, Тэхён. Я был бы очень признателен, если бы ты принял моё предложение. Они без умолку повторяли про какое-то предложение. Ну так скажите уже! Господи. — Ближе к сути, пожалуйста. — …Стать моим любовником. – У Тэхёна как по щелчку пробил холодный пот. С него хватит и того, что его через силу нагнули только раз. Он не переживёт этого кошмара снова. Нет. Он точно кого-нибудь убьёт или самого себя. Уж лучше дальше продолжать работать в порноиндустрии. — Тэхён, понимаешь, для наших клиентов нужно постоянно обновлять базу. Ты знаешь, как я тобой дорожу. Но годы берут своё. Ты в любом случае ничего не теряешь! Гардиана просто светилась от счастья. Как же, О Сон Дон был в том же настроении, и оба они собрались на этом празднике жизни, ломая психику Тэхёна окончательно. Актёр всё понял. Не дурак. Если откажется, его рано или поздно уберут, потому что он себя… изжил. У проституток рано выходит срок годности, хотя для Тэхёна все дороги только открываются. Жизнь, понимаете ли, такова, какая она есть – и больше никакова. Тэхён в ловушке, со всех сторон окружён. Подавлен. До истерики вот-вот. — Я могу подумать? – Гардиана положительно мотнула головой, хотя это скорее всего значило, что подумать нужно быстро и согласиться. А ещё это значило, что у Тэхёна мало времени, чтобы что-нибудь придумать. — И да, дорогой… – Гана повернулась на прощание, отвлекая своего принца от задумчивости. – Тот мальчик… Чон Чонгук? Если тебе он правда нравится, то прими правильное решение. Я не стану преследовать его. Слов не было. Это абсолютное поражение. Руки и ноги связаны, к шее приставлено лезвие. Но Ким Тэхён ещё не осознал, что для него выпала отличная возможность задуматься, как сильно он дорожит своей жизнью, что есть для него эта жизнь и почему он так хочет помочь Чонгуку, который для него и не друг… и не враг. Да, это прекрасный шанс повернуть свою жизнь на сто восемьдесят градусов. Главное не сбиться с маршрута и не потонуть. И не сойти с ума всё-таки. Лишь бы не сойти.