Ким Ён Су. Девушка конец света
***
Палату под ключ, всех и каждого гнать за шиворот, не нужно завистливых свидетелей. Когда двое друг друга желают (не только плоть) – то это всё же немного/много интимно. Чонгука от этого тошнит: вот встанут посередине дороги и начинают лизаться, обжиматься всем напоказ. Они так не сделают, они воспитаны. Закроются в комнате как партизаны. Будут смотреть друг на друга изучающе, будто в первый раз из-за долгой разлуки после расставании. И лизаться уединённо, тоже в первый раз. Вкус, понимаете ли, вообще другой. Мириться, конечно, тупая, но приятная штука. Тэхён и Чонгук лежат на больничной кровати, им хватает места, хватает терпения всего лишь держаться за руки, переплетая пальцы: холодное одеяло лижет запястные косточки, подбирая угол. Тела друг по друге истосковались, но набрасываться нельзя, в этом и химия. Тэхёнова ладонь гладит немного шероховатый подбородок и в который раз убеждается, какой Чонгук ещё ребёнок с мелкой растительностью на лице. Романтичный момент под звук прикроватного монитора, не такой слащавый как в кино, нет – момент настоящий, наполненный какой-то глупой и безразмерной нежностью. Почти тихо... Нужно помолчать, чтобы понять друг друга, чтобы о чём-то договориться. Они оба ждали этого, и оба усмехаются, когда вспоминают разное, но всё же общее: первое знакомство, новогодний застой в лифте, компресс в ухе и прочие плюхи – случайные ли? Да какая разница. Если б цветочник только знал, что совсем не ошибётся, то наверно пролез бы сквозь толпу девчонок сам. Теперь-то уж в линзах и при хорошем освещении тело и лицо исключительного человека как на ладони. Попробуй спутай. Чонгуку хочется спросить о многом. Например, почему у старшего такие уставшие красные глаза, а ещё, почему он так исхудал, но боится взболтнуть лишнего. Ким ведь признаваться не станет, ему нет смысла раскрывать свою боль – она вся его, наверно, заслуженная за взбалмошный характер. Во всяком случае, какая бы она не была, Тэхён не умеет и не привыкать жаловаться. Он всё и всегда хранит на глубинах души, полагая, что так должно не болеть. — Я до последнего ждал, что ты меня найдёшь. – Чонгук говорит с обидой, но сейчас она не весит и грамма, ведь факт исчерпывающий. Он уже здесь. Просто дошёл обходными путями и в не самое лучшее для них время. Чонгук с недавних пор немного счастлив, Тэхён не. Но так бывает. Больной и глупый упорно хранит молчание, ведь вдаваться в глубокие умозаключения совсем нет желания. Он не пошёл и не стал искать, потому что он слаб. Тэхён не может обеспечить ту безопасность, которая есть у всех нормальных людей, неважно, в отношениях ли они или просто друзья. Но раз они с Гуком априори не здоровы из-за какой-то внеземной тяги друг к другу, то пусть летят на самотёк все предрассудки. — Мне нужно набраться храбрости и стать сильным… – Ким говорит загадками, потому что если хочешь кого-то сберечь, то в первую очередь стоит начать со лжи (со всяких заячьих следов). Так поступают стратеги, а правда, она всё равно всплывёт потом, как самое вонючее дерьмо. – Чтобы защитить себя… и тебя. И себя и тебя и это что-то между ними, чему нет продолжения. — А меня-то почему? – Чонгук искренне не понимает. И это не удивительно: для него мир знаменитого человека окутан тайнами. Он даже не придаёт значение основному роду занятия старшего, ссылаясь на то, что ведь все люди трахаются… а Тэхёну что, запрещено? Весь мир делает это сутками напролёт, каждый старается надрочить больше спермы, кончить как можно больше раз за ночь, перебрать самых разных партнёров – как в гонке за первенство. Может быть всё это и было игрой. Секс – всего лишь самая продаваемая реклама. Суть в том, кто предложит больше. Иногда это не только деньги. А что предлагал Чонгук? — Потому что ты – мой. Звучит по-простому, как само собой разумеющееся. Но согревает очень, разливаясь по венам. Вместо всяких признаний и обещаний про верность. Хорошо, это хорошо, что иногда принадлежать кому-то в удовольствие. Мой? Мой и всё. Чонгук не успокаивается, повторяет про себя снова и снова, давится улыбкой точно пятилетний. Конечно, а чей ещё то? Только один Тэхён никому не принадлежит, но жаловаться то что. Общественное достояние все-таки у него под крылышком, а это уже многое. Ким Тэхён – непостижимое искусство во всех его проявлениях: то уродливое, прекрасное, запутанное. И, как и любое искусство, его тяжело понять простому зрителю. — Давай сбежим? С уст младшего срывается легко, бездумно. …из этой больницы, из этого города, из страны. Можно подставить что угодно, смысл не поменяется. Тэхён думает ровным счётом 0,2 секунды, выбор очевиден, загорается искра. Чонгук ведёт себя как непослушный мальчишка, но этого-то и не хватало. В конце концов, актёр имеет право выделить себе недельный отпуск. Нужно перед смертью надышаться вдоволь, чтобы хватило про запас. Впереди борьба, борьба о которой он даже не представляет. О которой не представляет Чонгук. Решающий бой со смертью, ведь правда, такое чувство что она дышит в затылок, предлагая испытать судьбу – раскинуть кости. И как бы Ким не хотел соглашаться, но его путь тернистый. А если он через эти тернии пройдёт, то страх навсегда потеряет свою форму. — Куда? Можем слетать в Японию. Ты был в Японии? – у Тэхёна просыпается энтузиазм, к слову, он ещё никогда с таким интересом не подходил к отпуску. Деньги он не считает, они у него есть в достатке, стоит только Чону чего-нибудь пожелать. Богатый любовник, его мальчик – курортный роман, пляж, море, сгоревший нос. Но куда уж там… — Ну… Есть ещё предложение. Мы можем поехать к моей бабушке в Инчхон. К ночи уже будем там, если ты не против? Против? В этом и суть Чонгука – ему не нужны деньги, дорогой отдых в экзотических местах. Он простой. Простой, как снег. Странно, что не ляпнул про родительский дом или квартиру с Хосоком. А Тэхён усмехается, гладит по шее своего туристического гида и думает… Ну и к чёрту. Хоть в Тмутаракань (главное без тараканов). — Ты уже начинаешь знакомить меня с родственниками? Как мило. Это было бы уместной издёвкой, если бы под собой не крыло другой смысл. Нет же, дело не в родственниках и близком маршруте. Просто Чонгук хочет, чтобы Ким хотя бы дотронулся до того, чего не имел никогда – семья, дом? Кто знает, может быть ему станет легче? Может быть Гук исполнит его мечту. В любом случае, отправиться куда-то вместе, неважно куда – слишком лучшая идея. — И как меня представишь? Женихом? – Тэхён играет бровями, откровенно забавляясь. Просто «другом» быть не в кайф. – Или невестой? – приглаживает челку за ухо, вытягивая губы, игриво хлопая ресницами. «ну, дурак» – думает младший. – Чонгук-оппа? Идиот. Чонгук-оппа кидается на свою обнаглевшую бабу, понарошку обвивая шею руками, взбираясь сверху. Дездемона на ночь не молилась и не станет, а убить жалко (красивая всё же). Тэхён ему позволяет подурачиться, хотя в этом тандеме он всё же за главного и ни о какой смены позиций речи не идёт. Поэтому Тэхён так резко тянет Гука на себя (мол хватит, хорош), прижимая к груди, кусая за щеку и ещё за губы. На губах останавливает подольше, размеренно, язык к языку, извёртываясь из стороны в сторону. — А трахаться-то мы там будем? – вопрос не к месту. Рушит нахрен весь настрой. Чонгук закатывает глаза, словно сам только что об этом не думал и вообще приверженец целибата. Встаёт с кровати, расчесывает волосы пятерней, усиленно сдерживая уголки губ, на которые по какой-то дурацкой присказульке можно пуговки пришивать. Дездемону есть за что казнить, она без царя в голове, она испорчена с юных лет! И показывает Тэхёну средний палец, с высокомерным таким лицом. Типа сфигали он такой после подлости с ним спать будет. И вообще, Чон мужикам больше не верит. И вообще… Тэхён на жест Гука реагирует подобающе, шепчет одними губами «хуй», поглаживая онное место. «на него и сядешь» Вот и договорились! Вот и условились.***
Уходят тихо, чуть ли не на цыпочках: сбегают, даже не оставив записки и не предупредив главврача. Чонгук кидает в свою сумку имеющиеся в палате вещи Тэхёна, какие-то медикаменты с тумбы и баночки с мазями, так как упрямый Тэхён заниматься этим не хотел (бессмертный наверно, море по колено). Чону очень хочется побыть защитником, примереть на себе роль рыцаря, который спасает принцессу от дракона, и удерживая свою принцессу за руку (предположительно грубую и волосатую), шёл на парковку, где счастливый и довольный их ждал водитель Пак. Интересно, как быстро меняется людское мнение. Ещё недавно он не мог на них смотреть, теперь сияет. Невозможно не улыбнуться в ответ. Чонгук ему благодарен, ведь именно он устроил им этот подарок. Ким командует, чтобы сначала заехали к нему, ведь нужно взять кое-что ещё. Кое-что, по мнению Тэхёна, младшему знать не обязательно, и он в одиночку поднимается в квартиру, переодевается и складывает дорожную сумку. Состояние нервозное какое-то, словно за ними бегут ищейки и лишь бы не попасться (на таймере считанные секунды). Последний раз находясь в этом доме Тэхён ещё не имел проблем, а теперь оглядываясь в недалёкое прошлое, осознаёт, что прошлые неурядицы были ерундой. За время отсутствия мужчины, Гук делает важные звонки. Сначала набирает брату, который по интонации усмехался, пожелав «отличного времяпровождения» и что-то про «предохраняйтесь», словно его вообще-то кто-то спрашивал. Следующая на очереди была бабушка, к которой он собственно и хотел привезти свою принцессу. Бабуля ответила ни с первого раза, но очень обрадовалась, услышав голос внука, не видящего целый год. Так всегда: рутина накрывает с головой и не находится минуты, чтобы позвонить близким людям, пока они ещё живы, пока всё это имеет смысл. Бабушка тоже воспринимает новость Чонгука положительно, щебеча, что наготовит им вкусностей раз уж такой повод. «мда. повод отличный. лучше не придумаешь» Вернувшийся Тэхён кладёт сумку в багажник, и открыв дверцу, просит Чонгук пододвинуться к окну, потому что долго сидеть он не сможет, а вот долго лежать, да ещё и на чужих коленях, каких-то очень привлекательных – самое оно для длительного путешествия. А путешествие не куда-нибудь в соседний квартал, а в Инчхон. Чонгук счастливый, он как никогда чувствует себя переполненным, завершённым, правильным. На лице эта заячья улыбка, виднеющиеся смешные зубы и совсем тёплый ребячий взгляд, устремлённый на макушку Тэхёна. А Тэхён держит глаза прикрытыми, потому что клонит в сон, а на границе этого сна чужая рука разглаживает ему волосы, гладит виски и магическим образом делает так, что всё значительное и огромное уменьшаясь в размерах, больше не имеет значения. Головная боль спадает, остаются только мысли, но и они вскоре все до единой сходят к единственному человеку с острыми коленями. И этим мыслям необходима свобода действий. Наверно… сказка. Такое не бывает в жизни, чтобы раз! – всё бросить и надеяться на чудо. Но пусть чудо не произойдёт, всё-таки самое важное уже произошло. Уже случилось то что их связало. Развязать так сходу не получится, такие нити самые прочные. Чонгук нашёл Ким Тэхёна в толпе фанаток, одарив цветами, и Чонгук нашёл его сейчас в больнице, протянув руку помощи. Между этими событиями тьма эмоций, сменяющихся от безразличия до сильной заинтересованности. С трудом верится, что когда-то Чонгук мог смотреть на этого человека иначе или даже испытывать к нему неприязнь. Как же быстро меняется людское мнение. Если бы Тэхёну рассказали такое неожиданное развитие сюжета полгода назад, он бы рассмеялся в лицо этим людям. Если бы рассказали Чонгуку, он наверно бы даже не понял о чём речь. Геи? А это кто? Мужчины в любви? Или любовь в мужчинах?***
Чонгук подметил, что с Тэхёном они все время встречаются вечерами, а разъезжают по городу исключительно ночью, что стало такой обыкновенностью. Бабушкин спальный район находился на окраине Инчхона, улицы здесь были разрисованы персонажами из корейских сказок с облупившейся краской и навевали Чонгуку воспоминания из детства. Теперь они наверно будут ассоциироваться только с Тэхёном. Выходя из машины, оба ёжатся. Погода мерзкая, снежная поземка задувает под штанины и путает дорогу, заворачивая мини воронки вокруг ступней. Свет в доме всё ещё горел, а Тэхён смотрит на этот домик: маленький и аккуратный, и думает, что когда-нибудь обязательно хотел бы жить в таком доме подальше от захламлённого мегаполиса. И может быть завёл бы семью, собаку, вскопал бы землю для сада. Но эти планы звучали настолько грандиозно, что Вселенная запрос просто заблокирует, даже не дослушав – потому что даже мечтать нужно, влезая в рамки. Госпожа Ли выскакивает первая, ещё до того, как они открыли ворота, зажимая Чонгука в объятиях и пустив слезу. Ким Тэхён мнётся в стороне, ему сложно воспринимать сердечную встречу родственников, но ему нравится быть наблюдателем, особенно видеть радость у младшего. Эта радость отличалась от какой-либо другой приятной встречи. Чонгук знакомит их тут же, мямля типа «это мой друг Ким Тэхён», а его бабушка даже глазом не моргнула, приветствуя хорошего знакомого своего внука – холёного рослого мужчину. Возможно она действительно не знала о Тэхёне, либо просто сделала вид. В любом случае так было проще всем. Госпожа Ли была низенькой и сухонькой женщиной, едва достающей парням до плеч и с точно такой же заячьей улыбкой, из-за которой Тэхён к ней сразу проникся всей душой. Можно подумать, что в одном доме два Чонгука и это само собой прекрасно. Ещё с порога в нос ударяет запах хвои и ладана, но Тэхён запах ладана не распознаёт, потому что никогда не был в церкви, а пожилым людям свойственно в кого-нибудь веровать. Древесная смола пахнет до одури сладко, расслабляет тело моментально. Поговаривают, что аромат ладана лечит душевную боль, дарит человеку чувство спокойствия и защищённости и уничтожает бактерии в воздухе, но чем бы не являлось это неизвестное нечто, актёру оно пришлось по душе. Но ещё больше запах наготовленной еды и сам вид накрытого стола. Минус в том, что у Тэхёна прописанная диета, а маяться у толчка ему совсем не хочется и из всех чашечек-тарелочек он съедает ложку-две. В гостиной у хозяйки стоит маленькая ёлка, украшенная гирляндой и какими-то старыми игрушками, а так как послезавтра празднуется соллаль, настроение плывёт вверх. Бабушка стелет Тэхёну на диване возле этой самой ёлки, которая отбрасывает цветные тени на стены и пол, а сам Чонгук насмехающе показав язык, скрылся в своей спальне, пожелав всех самых сладких снов в холодном одиночестве с одеялом. А спать перехотелось, хоть глаз выколи, особенно при мысли что через стенку лежит Чон, а вместе знаете ли теплее. И почему им вообще нельзя спать в одной кровати? Или друзья так не делают? Ну кто там как живёт Киму неизвестно, а он (!) делает что ему захочется, и взяв свою подушку, бесшумно пробирается в комнату Гука, плотно прикрывая за собой дверь. Скрипят половицы, сдавая преступника почти сразу, а ещё скрипит кровать – и что это вообще за вселенская подстава? Вообще-то Чонгук этого и ожидал, в самом деле, не будут же они спать вместе, а вот пробираться друг к другу по ночам никто не запрещал. И Тэхёну заваливаться рядом никто не запрещал, но кровать достаточно узкая, чтобы свободно разбрасывать руки и вертеться из стороны в сторону. И это старшему тоже нравится – так можно прижаться ближе, обняться, а ещё лучше ногу закинуть, чтобы вообще никуда не сдвинулся. Ну куда ж он денется? Гук всё же из этого плена выбирается, поворачиваясь к Тэхёном лицом. У Чонгука смешно слипаются глаза, поэтому похож на котёнка. От таких поездок он всегда устаёт самый первый, но всё ещё часто мигая тяжёлыми веками, глядит на Тэхёна, у которого играет еле проступившая улыбка. Безмятежная. Отдых идёт ему на пользу. Япония на этом фоне вообще теряется. — Тебе нравится здесь? – Чонгук уже в подвесном состоянии и говорит сипло, но с надеждой. Ему хочется думать, что его идея не оказалась провальной. Но Тэхён смеётся от вопроса, от этого сонного мальчишки и утыкается ему куда-то в район шеи, пробираясь под футболку, делая глубокий протяжный вдох, широко зевая и опуская руку на тёплую спину. Так намного удобнее. Они сегодня устали оба, перенесли стресс (особенно при встрече) и должны набраться сил. Никаких приставаний, всё чин чинарём как у нормальных друзей. А друзья ведь с друг другом не целуются? Не целуются. Только друзья-то из них говно: Тэхён с ним ничем не делится, не звонит неделями и, если что, делает вид будто они не знакомы. Поэтому им положено исключение из правил. На гавань сонной идиллии опускается штиль. И тело Тэхёна дурманит запах, который кажется, пробирается в самое сердце, нейтрализуя боль.***
Чонгук морщится и ворочает головой по подушке. Что-то вырывает его из сна, а за окном уже начинает светать. То есть время возвращаться по своим койкам. Тэхён не спит уж как минут пятнадцать, то задумавшись о чём-то, то наблюдая за спящим. Но если честно занятие это скучное, а спящий от прямого взгляда даже носом не повёл. Но Тэхён знает массу других способов пробуждения. Сейчас, например, он елозит под одеялом, поглаживая коленкой пах Чонгука, который теперь просто обязан проснуться (и пах и Чонгук, ага). — Ты что творишь? – младший же просыпаться ни в какую не хочет, хватая колено, не позволяя ему продолжать водить по уже утреннему стояку. Голос у него хриплый и слова растянуты. Доставать его сплошное удовольствие. Это их второе утро, которое они встречают и вот прикол – Тэхён опять уходит, только теперь всего лишь в другую комнату и без записок. У Кима хитрое лицо, теперь он пытается пробраться до штанов Гука рукой, а тот опять его ловит, заводя руки Тэхёна за спину и наваливаясь сверху, как неподъёмный груз для обездвиживания. Тэхён не особо расстроен текущему положению, всего лишь лыбится, ему и самому лень что-либо делать. — Ты зануда, знаешь это? — Ага, – мычит Чонгук, выталкивая пинками «друга». – Не забудь подушку. Второй раз парни просыпаются уже ближе к девяти часам, и то Тэхён от шагов младшего, который как слон топал туда-обратно. Окончательным пробуждением стал запах еды с кухни, где стучал нож о деревянную доску. Потянувшись на диване и собрав силы, Тэхён поднялся, потирая глаза и наблюдая забавную картину, чисто семейную, что ли: Чонгук смотрит в телефон готовя по рецепту и немного неловко режет овощи, напевая себе под нос какую-то песню, совсем-совсем неплохо напевая-то. Ему для завершённости образа только фартука не хватало и бигудей на волосах. — Доброе утро, дорогая, – съязвил разбуженный мужчина, хлопнув младшему по жопе, и усевшись за стол, снова прикладывая голову на дерево. Шея отказывалась работать. — Я тебя всё-таки разбудил? – Чонгук выглядит выспавшимся и довольным. Поглядите-ка на него, а чуть раньше был несговорчив и злой. И из его интонации понятно, что как слон Чонгук ходил совсем не случайно, а, чтобы сделать несговорчивым и злым уже Кима. — Ты себе готовишь? – Тэ пропускает мимо ушей издёвку, кивая головой на разделочную доску. — Нет. Тебе. – Актёр вскидывает брови, впрочем, не произнося вопрос вслух. Но за него всё сказал сам Чонгук, продолжив: – Я читал твою медицинскую карту. – На лице ни одна жилка не дрогнула, Гук говорит совершенно спокойно, при том что знает какое у Тэхёна занимательное заболевание, которое скорее всего он получил не от натуги в туалете. Но даже словом не обмолвился ни в машине, ни вчера ночью. Да и когда он вообще мог успеть её прочитать. Быть может здесь снова замешана пара водителя-секретаря. – Будет делать пюре. Тебе ведь только мягкое есть можно? Тэхён машет головой, хотя потом соображает, что Чон на него не смотрит, да и вопрос задан чисто по факту. Невеста-Чон-Чонгук совсем обнаглела, ведя себя как полноправная хозяйка, но было в этом что-то увлекательное, такое, что хотелось включиться и подыграть. Такое, чтобы встать позади вплотную и следить за готовкой. — А что ты ещё знаешь? – вопрос каверзный и слетает полушёпотом. — Всё. Сначала проходит какое-то время, прежде чем Ким что-либо ответит, а пока они оба стоят обездвижено и Тэхён прикидывает, что младший-то получается главный свидетель, которого в случае чего убирать нужно первым. Но куда ж его убирать? И откуда он вообще такой понимающий взялся? Всезнающий. Тэхён сплетает руки у него на талии, склоняя голову на чонгуково плечо. На самом деле актёр рад, что ему не пришлось объясняться самому, подбирая нелепые фразы. За него уже всё сделали и как всегда всё решили. Жизнь интересная, Чонгук подавней. И он глупый наверно, раз повёз его к себе. Люди с головой на плечах думают о последствиях, а о ком думал Чон? Ну не знаю… — Знаешь и всё равно меня не прогоняешь? Вопрос остаётся без ответа, так как слышится стук входной двери и на кухне стремительно появляется бабушка. Тэхён успевает отпрянуть и облокотиться о кухонную тумбу, приветливо улыбаясь хозяйке. В руках у хозяйки пакет с травами, она говорит, что взяла у соседки «чабрец с мелиссой» и заварит им полезный отвар. Чонгук улыбается сам себе, начиная с новой силой дубить по доске. О Тэхёне теперь позаботятся сразу два неравнодушных человека и больным он отсюда точно не уедет. В этом и заключался план чонгуковой терапии. И воздух свежий и свежие мысли. Может быть что-то да из этого получится? — Тэхён, вы любите травяной чай? А старший как болванчик, только и делает что качает головой, подвиснув при слове «трава». Конечно любит, он пробовал всякую. Не мелиссу конечно, но сорта отборные.