Герман Гессе. Степной волк
***
Тэхён весь день ходил сам не свой, всё думал и думал. Что-то внутри него встрепенулось, наконец-то ожило, захотело расцвести. Впервые он подошёл к той черте, когда жизнь захотелось повернуть в другую сторону, когда всё «до» – хочется оставить в прошлом. Горечь на языке никогда не покидает рта. Тэхён знал, он был сильно убеждён, что, примеряя бесчисленное количество ролей, не только в кино, но и в повседневной жизни, себя он так и не нашёл: нигде и ни в чём. За всеми этими цветными и расписными масками не было человека, который к чему-либо стремился, мечтал. В душе всё тот же потерянный мальчик, стоявший на пороге чего-то неизведанного и глядящий в глаза страха. Этот мальчик наконец проснулся и рвётся изнутри. Ему нужен глоток воздуха. Тэхёну он нужен тоже. Агония, которая накатывала его в больнице, здесь заблудилась, испугалась (?). В этом доме, в каждой комнате, а в особенности рядом с Чонгуком ей просто не было места. Наверно, Кима это пугало, но ещё больше – это новые желания. Просто Чонгук по глупости снял ручник, а что там теперь дальше не видно и предугадать сложно. Может быть с обрыва на полной скорости? Или в какой-нибудь путь: далёкий, долгий, долгожданный. Вряд ли… Тэхёну ещё падать и падать. Грузили актёра и в буквальном смысле карманные часы, лежащие на самом дне сумки. Когда Чонгук ушёл в магазин, он закрылся в комнате, достав дорогую вещь и рассматривая её рентгеновским зрением. Сейчас он уже не бьётся в конвульсиях от данного презента, чёрт с ним. Чуть треснувшее стекло, впрочем, не портило искусство мелкой сделки, качество продукта. И пусть эта вещица не стоила тех миллионов долларов, в ней был прок. В этой уродливой постановке они сыграли немаловажную роль. Тэхён подошёл к своему плану с трезвым рассудком и расстановкой, пришлось подключить заржавевшие мозги. Он взял с пуфика чонгуков ноутбук, выходя в интернет. Ким точно знал, что пользоваться своими гаджетами ему нельзя, ведь вероятность наличия в них прослушки велика, а лишних проблем ему не надо. Лучше подстраховаться. В интернете мужчина целенаправленно искал аукцион редких изделий, чтобы просмотреть ценники. Его часы могли обойтись за приличную сумму денег, но даже этим О Сон Дон никогда не откупится от содеянного (кто вообще сказал ему, что Тэхёна можно заманить безделушками?). И если замысел когда-нибудь осуществится, он покажет своё правосудие. Суть в том, чем оно будет являться и когда придёт его время. Всех преступников нужно наказывать. Всех жертв нужно спасать. Тэхён связался с Сяо по фейсбуку, предположив, что дня через два он ему ответит и ответит конечно положительно. Этот скользкий тип всегда играл на две команды, и та что предложит больше побеждала. Тэхён же предложит ему сделку, в которой он обменяет патек филипп на вещдок. Попытка не пытка всё же. Возможно если начать сотрудничать со следствием и показать видео с коттеджа, можно будет следить за всеми передвижениями министра, а там присесть ему на хвост, ведь рыльцо у него по-любому в пушку. В том, что видео действительно существует, Тэхён не сомневался: такие люди как Сяолун или как Гана, всегда тыкают камеры по всему периметру дома. Сумрак комнаты не проблема. Реальная проблема – существование кассеты. План был простой: добыть доказательство изнасилования, взять справку из больницы, связаться с одной девушкой и уже потом пойти в полицию. Эта девушка (по наводке людей китаянки) точит зуб на всю паучью сеть. Журналистка в особенности гонятся за Кимом, и пару раз он действительно ловил боковым зрением эту идиотку, которую легко было запомнить: «неприметная» кепка, длинные коричневые волосы и фотоаппарат с макрообъективом. Возможно, если дать ей на руки все улики и документы, а также полную информацию не только об О Сон Доне, но и о китаянке, дело двинется с мёртвой точки. Начать нужно с малого. Тэхён уже сделал половину: он влился в систему Гардианы и знает (предположительно) все слабые места, следующим этапом будет министр и его окружение. Как бы Тэхёну не претила мысль быть его любовником, надолго это не затянется, по крайней мере не должно. И естественно, от слива записи изнасилования напрямую зависит репутация Ким Тэхёна. Но она скорее всего не дойдёт до суда, Тэхёну свернут шею раньше. Подкупить судью для О Сон Дона проще простого, поэтому чтобы втереться в доверие журналистке и следственному отряду, он должен дать обвинения по факту. Гардиана была права. Ким Тэхён действительно износил своё тело и устал. Пора на пенсию, пора садить сад, разъезжать на велосипеде, курить трубку на веранде. Или просто уйти со сцены софитов. Глаза слепнут безбожно, и, если вовремя не остановиться – полная темень. Гибель. А разве смерть ему поможет? Разве она заставит поплатиться всех обидчиков? Конечно же нет. Смерть – всего лишь яма. А в яму сгинуть можно в любое время. До самого вечера Тэ с Чонгуком ничем интересным не занимались и не выходили на улицу (ни считая Гука), а лежали на диване, облокотившись друг о друга и переключали скучные каналы. Сидеть только вдвоём, никуда не торопясь и тупо смотреть ящик – казалось бы, скука смертная, но скука, приготовленная по-домашнему. В его квартире, например, плазма стоял чисто для вида, другое назначение для неё он так и не придумал. А здесь всё по-другому. Даже кушать вместе, толкая друг друга ногами под столом приятная традиция. Что-то из другой Вселенной, подкинутой им случайно. Ким Тэхён притирается к этому быту, Чонгук давно привык. Всё слишком родное, уже как-то подстроенное под разные мнения, вкусы, характеры. Жить вместе становится просто, словно всё так и было раньше, им и не нужно притворяться, ну только если перед бабушкой. Она кстати стала странно себя вести, пропадая целый день у соседки, и смотреть стала на Чонгука лукаво, точно сейчас что-нибудь сказать хочет. Только открывает рот и замолкает, предполагая, что это не её дело или всего лишь не решаясь. Есть догадки на этот счёт, но Тэхёна, например, это вообще не колышет. Он незаинтересованно улыбается и продолжает лежать на чонугуковых коленях перед телевизором, сбоку играет огоньками ёлка. Завтра праздник. Напрягаться и переживать не хочется. На диване всегда третьей подсаживается лень, которая шепчет над ухом всякие заманчивые предложения. Ну там полежать подольше, позевать, поесть за просмотром. Только кушает постоянно Чонгук, ему можно и нужно. А Ким употребляет перемолотые яблоки или бананы, предпочитая им обычные каши. А в бонус чай из зверобоя и чабреца, который ого-го как успокаивает, что и новости можно глядеть без саркастичных комментариев. Поздно вечером, когда возвращается Госпожа Ли, развешивая вонючие сухие веники на кухне, отправляет спать своих баранов, и Чонгук уходит в свою комнату, но дверь не запирает. Когда выключается последняя лампа, Тэхён не собирая пожитки, тихонько пробирается в спальню. Теперь он завалился без подушки, теснив младшего, горячо дыша ему в затылок. «Ну наконец-то» – подумали оба, не собираясь засыпать так скоро. Если так подумать, трещина сзади уже перестала беспокоить его как раньше, но в виду профилактики стоило воздерживаться от некоторых привычных вещей ещё недели две. Но секс, понимаете, сам себя не воспроизведёт и заменителей ему нет – просто передёрнув в душе напряжение не снимешь. А рядом, ещё и совсем под боком лежит желанный мальчик, который бесшумно улыбается, потому что он всё понимает и чувствует. Он ведь тоже не железный. — Господин Чон, разрешите нарушить ваше личное пространство? – старший говорил намеренно изменённым дедовским голосом, уже проскользнув рукой под футболку и медленно водя по прессу, а под ним короткие сокращения. «Так уже же нарушил» — Вы больной, вам нельзя, – смешливо вторит Чонгук, пытаясь отшвырнуть кисть, но та намертво приклеилась к животу и от большего напора, больше обнимала. Тэхён отступать от намеченного не желал, а того, кого желал, просто потешался. Больной во всех смыслах, хотя кому-бы рассуждать об этом, так точно не Чону. — Если очень аккуратно, то можно, – мужчина мажет губами по шее отрывисто, заигрывая бесхитростно. При таком наступлении сложно выстоять, но ещё «чучуть» возможно. Пусть Тэхён поизворачивается, в конце концов в прошлый раз он накосячил и раздвинуть ноги по первому его зову – неуважение к себе – это раз. Но выпендриваться откровенно долго – неуважение к ним обоим – это наверно два. Рука Тэхёна сползает ниже спальных штанов, ухватываясь за бугорок. Чонгук от этого весь подобрался, зажал ноги и задышал редко, откинув макушку на Тэхёна, который тут же к шее то приник, водя по ней носом, вдыхая самого Чонгука, как оголодавший. От чужого прикосновения «там» член подпрыгивает, понемногу наливаясь. Ким ведёт до основания, плотно сомкнув пальцы и доходит до мошонки, сдавливая. Ощущения новые, а всё что было «до» совсем не так: теперь без какой-то зажатости, но с большим возбуждением. Набирая темп, Тэхён сам начинал двигаться в такт, толкаясь сквозь ткань, приметив удобный угол, а Чонгук чуть слышно вздыхал, закусывая губы. Доводить до оргазма младшего было не нужно, всего лишь разогреть, а вот подготовить надо другое место и для этого места Тэхён припас с собой охлаждающую смазку, вроде бы вытащив её из ниоткуда. Член ноет, когда его оставляют возбужденным, а Ким уже переходит к узкой дырочке сзади. Сфинктер немного подрагивает, от холодного густого проникновения Чонгук выгибается, разводит руками в разные стороны, лишь бы за что-нибудь ухватиться. Для этого Тэхён подставляет свою руку, чтобы крепко сцепиться и терпеть вместе. Тэхёна тоже немного пробирает дрожь волнения, ведь у него самого там ноет от воспоминаний, поэтому он с Чонгуком ещё ласковей, ещё аккуратней, особенно когда на своей шкуре ощутил степень «удовольствия». Причинение боли в их постели не имело смысла. Куда лучше, если секса хотят оба, но будет грубым и неправильным обозвать этот контакт всего лишь сексом. Занятие любовью? – правда, звучит приятнее на слух? Так, чтобы было не плохо, а, чтобы было хорошо вместе. Чон растягивается туго, он ранено хрипит, кусая тэхёнову кожу, силясь не прокусить до крови. Вроде ещё не на пределе, но башню уже сорвало и невтерпёж слиться воедино как тогда, уже даже пофиг крем для рук или масло залить в зад, только не переставать. Осязаемость острая, точечная, перед глазами разноцветные круги. Чонгук толкает Кима в грудь, попросив не подниматься, усаживаясь сверху, но не решаясь опуститься самому. Это было милым жестом участия, ведь Тэхёну противопоказаны нагрузки и Тэхён в долгу не останется. Ну правда же. У Гука вытекает смазка и её приходится собирать обратно, вталкивая внутрь. Тело горячее, рельефное, открывается снизу прекрасным ракурсом, особенно если можно и потрогать, и огладить. Ким крепко удерживает своего мальчика за талию, другой рукой направляя член на вход, чтобы тот не ударялся мимо и не приносил лишние неудобства. Расставив бёдра пошире, проникновение произошло более-менее сносно, можно и потерпеть немножечко, но насаживаться всё ещё помогает Тэхён, потому что неудобно и неопытно. И потому что хочется повыть. Прямо на луну. Кровать скрипит предательски, разносятся пошлые шлепки и Чонгук на грани громких стонов – оба надеются, что у бабушки сон глубокий, такой же глубокий как... да и неважно. Мужчина старается раскачиваться медленнее, чтобы снизить трение и посторонние звуки, и затыкает рот Чона поцелуем, на каждом замедленном толчке вбиваясь глубже. Как на качелях, Тэхён конечно не «тяни-толкай», то движения колебательные – дело привычки. И держаться, держаться покрепче на взлёте. Скользко и потливо, но непотребно страстно. Вот так: в обнимку и пошло. На маленькой постели, но не так важен размер кровати, господи, неважен даже город или дом, когда ловишь одну волну, которой тебя топит, забивая уши, нос и горло. Тэхён с Чонгуком чувствовали эту связь, оба знали, что это скоро закончится – их время, оба выжимали из этого момента каждую кроху. Запомниться нужно так, чтобы остаться на зубах, въесться под кожу. Загадывать на будущее не стоит, но что, если эта неделя последняя? Других таких не будет, вообще никаких вместе. Потому-то это так важно. Со-хра-нить. Память всё сделает, она послушная работница. Резервная копия – клик, клик. Чонгук запускает руки в волосы, разглаживает нахмуренный лоб влажными губами, желобок покрылся испариной. Ну уж нет, не сейчас. Поцелуи всё исправят. Ведь исправят? Быть счастливым просто: когда обнимаешься, то нужны только руки, а прижиматься нужно всем телом, то же самое с поцелуями. Наклоняясь, вот так. Это называется притяжением. Влечением. У всех есть свои имена. Чонгук лежит на груди у Тэхёна, засмотревшись чёрными как сама тьма глазами в одну точку, пытаясь отдышаться, о чём-то глубоко призадумавшись. Мужчина ему не мешает, не тормошит для какой-нибудь глупости, а водит узоры на его спине, растягивая прилив удовольствия. Пару минут после оргазма положено провести в молчании, потому что трогать оголённые провода нельзя – это постельный этикет, а они воспитанные люди. — Хён, – Гук откликается глухо и всё ещё тупит в сторону, такой серьёзный и загруженный. Тэхён мычит на зов, спуская руку ниже по позвоночнику, поглаживая голые ягодицы. Мгновение уличено самое подходящее, чтобы кинуть какую-нибудь атомную бомбу. – Я кажется… тебя люблю. Чтобы БУХ! И запредельно громко, пугаясь взрыва и закрывая уши. Но Тэхён так делать не станет, ведь он с недавних пор набирается смелости (как и обещал) и опускает ладони младшему на шею, Чонгук тоже кладёт свои сверху – тогда и налаживается контакт. Глаза в глаза, тишина убаюкивает блудных сыновей, а сыновья абсолютно не в себе, чтобы к кому-нибудь прислушиваться. Два волка грустные, первородные животные, у которых глаза горят алым и тела застыли в защитном положении. От признания внутри пустошь и заполнять её нечем, хоть плачь. И грустно не потому, что эти слова нельзя произносить, а именно потому что они настоящие, и не брошенные на ветер, а сложенные в аккуратный свёрток. Луна всему свидетель, вот пусть и забирает эти звуки, а тишина, забиваясь в перепонки, штурмует тревожащую паузу. Ким Тэхён повторение важных слов не любит, но и отвечать его никто не просит. Чонгуку главное было сказать самому то, что лежит на сердце булыжником, а про хёна и так все понятно. Вообще-то Чонгук всезнающий, он знает всё и всё понимает. Нужно просто вглядеться повнимательней и всё прочесть по глазам: звериным и грустным, отливающим градиентом меди. В них наверняка найдутся ответы. Ну и с новым годом, между прочим вторым по счёту.***
Тэхён в полудрёме до самого рассвета, Гук скатился на бок и тоже не смог заснуть, маясь от затёкших конечностей. Ночь выдалась тяжёлой, но больше выматывающей физически. Однако Тэхён даже не шевелится, чтобы сделать попытки подняться и уйти в гостиную. Ему тут понимаете ли тепло, постель нагрета, а что там? Ёлка, «дурман трава» и ладан? Чтобы впасть в зимнюю спячку, что ли? Нет уж, лучше вытащить глаза. — Хё-ён, иди к себе. – Устало тянет младший, приоткрывая веки. Актёр непослушно отворачивается в другую сторону, перетягивая одеяло на себя. – Ким Тэхён. Да-да, он самый. — Вали отсюда. – Гук показывает свои заячьи зубы и щекочет чужой бок, но бок не в пример самому Чонгуку на щекотку не реагирует и всё как об стену горох. — Сам вали. Кстати да. Хороший блок, даже не придраться, если бы комната была ничейной, а так она очень даже чейная, а Тэхён тут вообще гость понарошку. Чонгук с силой дёргает старшего на себя и вскидывает брови, указывая на дверь, прямым текстом готовясь послать на знакомый орган. Они же изначально обо всё договаривались, а нарушения договора дело подсудное, особенно если судья – семидесятилетняя бабуля, которую хватит инфаркт от милующейся парочки. — Не хочу. Вот сука. Тэхён закусывает губу, вытягивая слог. Крутит между пальцами чонгукову мочку и выглядит довольный жизнью, даже несмотря на недосып. Ещё секунд десять и опять всё по новой: мучить простыню, мучиться самим и тихо смеяться, ведь рассудок набекрень, а в окно стучит первый свет, на цыпочках проскакивая по ковру и прибиваясь к стене, оставаясь как бы на стрёме. На улице последние заморозки, а дальше только потепление. Но в доме где есть отопление и тёплые живые грелки – без разницы на прогноз погоды. Гук шипит на Кима, который неловко роняет с тумбы пустую кружку, которая хоть и не разбивается, но издаёт характерный звук. «Идиот» бесшумно запрокидывает голову, заливаясь в хохоте. Трахаться под шумок ему не приходилось никогда, но хочется признаться это весело. Особенно, когда кровать снова не вовремя скрипит, а на кухне приглушённо слышится возня с посудой. Так оба тут же замирают, прижимаются друг к другу тесно и от понимания, что их кажется спалили, опять смеются. Госпожа Ли умнее чем они могли себе представить, и переглядки их ещё в первый день заметила, только сейчас увидев пустой диван без спящего гостя убедилась окончательно. Внук-то приволок домой не невесту красавицу, а взрослого мужика: немощного, с больным желудком раз ест только кашки, но красивого. Вооот теперь идти обратно не надо. Тэхён своего добился. Можно и заснуть с чувством выполненного долга. Давно пора себя раскрыть. А то лень таскаться от места к месту, как неприкаянный буй. Снова просыпаясь уже к полудню, Тэхён аккуратно стягивает с себя одеяло, чтобы не разбудить Чонгука. В доме слышится всем известные праздничные песни, шум радио и пряный запах, исходящий от имбирного пирога. Ким собирает свои вещи по полу в спешке и прежде чем натянуть футболку, включает чонгуков ноутбук, чтобы проверить почту. На фейсбуке висит одно непрочитанное, заведомо известно от кого. Барабанная дробь. Сяо действительно прочитал и ответил, а также согласился сделать обмен, но только при встречи, а не по почте. Он любил мутить воду, но понять его тоже было можно, китаец всего лишь прикрывал свою шкуру и старался делать всё максимально безопасно. Даже находясь с Гардианой в близких отношениях, переходить ей дорогу всегда плохая идея. Натянув приятельскую улыбку, Тэхён собрался с силами и вышел из комнаты, чтобы выйти покурить и проветрить голову, вдруг придут ещё какие-нибудь хорошие идеи. Но бабуля подкараулила актёра в гостиной, схватила его за руку и наклонила к себе поближе, поцеловала в щёчку, сразу пожелав и доброго утра, и счастливого года. Тэ немного растерялся от простодушия бабушки Чонгука, но слова благодарности не забыл, почувствовав в руках сунутый подарок. Не торопился его распаковывать. На душе была необычайная лёгкость, а мелкие хлопья снега летели неспешно, как в замедленной съёмке, радуя глаз. Початая сигарета была зажата между губ, руки мёрзли и их он убрал в карманы куртки, которую не удосужился полностью застегнуть. Курить можно и так, вкус табака от этого не меняется. А завибрированный телефон немного растормошил утреннюю дрёму. Сообщение было от неизвестного номера, абонент которого извещал про какой-то сюрприз. Мол хочет сделать анонимный подарок. Могли и номером ошибиться. Тэхён отвечать конечно же не стал, вполне возможно кто-то из фанаток опять достал его номер, чтобы писать всякую хрень, и благополучно заблокировал экран, сев на ступеньки под козырьком. Но фанатка не унималась, снова адресовав письмо. Ким открывал его лениво, почти закатывал глаза, однако глаза закатываться сразу перестали, округляясь от увиденного. Тэхён вытащил сигарету изо рта, чтобы та не выпала, и вперил взглядом получше. На чёрно-белом фотоснимке была его мать, красивая улыбчивая женщина с частыми кудряшками и с микрофоном в руках. Не узнать её он просто не смел, но и отвечать боялся. «узнаёшь?» Узнаёшь, а как же. «имеешь право знать кто её убил» Сообщения приходили по одному слову, каждый раз пиликая стандартной мелодией и приводя в нервоз всё тело. Эта история древняя, похороненная на самое дно памяти, тормошить там нечего и некого, лишь систему нервную. А маленький мальчик проглочен реалиями, которые покруче криминального прошлого, ему нет дела до убийства матери шалавы. «ты его уже встретил» Говорить сразу по факту этого человека не учили, он издевался специально, только зачем? И какой ему умысел рассказывать Ким Тэхёну эту давнюю историю. Он жил столько лет и не задавался этим вопросом, и не надо было. И нормально жил. «он выкупил тебя у китаянки» Руки скрутил тремор и мобильный никак не хотел лежать ровно. Верить словам этого человека глупо, хотя бы потому что он его не знает и никогда не видел. Но коротит на славу. Стоит напрячься хоть из-за того, что этот некто знает и про китаянку и про О Сон Дона. Один только Ким Тэхён ничего не знает. Только полагает что обхитрил и разгадал каждую тварь. А твари скидываю кожу, прячут свои скелеты по новеньким сундукам. Хихикают за его спиной. «благодаря ему ты и жив» «с новым счастьем, Тэ» Тэ? С новым счастьем, Тэ? Кем бы не был этот человек, мужчина его ещё обязательно встретит. Раз уж он сам решил вылезти на поверхность и всколыхнуть воду. Очень немногие люди называли его так в детстве, этой немногой была, и сама мать, и частые любовники, и некоторые соседи. Умора в том, что сколько не ломай голову, он не вычислит отправителя «скромного» подарочка. Призраки прошлого возвращаются к месту события, чтобы пролить свет на старую тайну. Без сомнений, чтобы выловить всех тварей и обрести свободу, в первую очередь Тэхён должен освободиться от мёртвого эха матери, преследующего его сквозь годы. Её смерть – ключ в сокровищницу.