Mezza Morta

Земля качается, когда Люси наконец-то ступает с корабельного трапа, плывет под ногами, неясная и зыбкая, совершенно неотличимая от бескрайней воды, привыкнуть к которой за такое долгое путешествие оказалось проще простого. Ветер хлещет в лицо прохладой и последними брызгами, треплет волосы и юбку, словно пытаясь удержать, заставить повернуть обратно и возвратиться туда, далеко-далеко, где, по слухам, еще остались самые близкие приспешники их лидера, так и не разошедшиеся по своим дорогам. Но Люси упрямо шагает вперед, хотя внутренне и обмирает от страха — если и чужая земля не пожелала принять ее, то найдет ли Люси место здесь, в родном, но совершенно негостеприимном доме? Почему-то шанс на успех сейчас кажется ей совсем призрачным. Люси плывет сквозь толпу, разномастную, невыносимо громкую, но ее замечает почему-то сразу же. Замечает и забывает, как дышать. Потому что она — худшее, что могло бы случиться с Люси здесь, худшее, что можно было бы себе вообразить. Потому что встреча сейчас лицом к лицу с Зельдой Фицджеральд кажется Люси гораздо больнее, чем известие о гибели ее супруга. Человека, отдавшего все и даже чуточку больше за возможность хотя бы на секунду приблизиться к своей мечте. И именно поэтому Люси так стыдно. Потому что она, возомнившая невесть что девчонка, первая ступила на родной берег. И первая принесет одинокой женщине весть о том, что в семье ее больше не осталось никого. Но, быть может, у Люси еще будет хоть чуточку удачи. Быть может, она сможет просто пройти мимо, склонив голову так низко, что под растрепанной челкой не будет видно ни ее глаз, ни их выражения и судорожного страха быть узнанной. Капли этой веры толкают Люси вперед не хуже локтей снующих вокруг людей. Но уверенность тает еще до того, как по-женски цепкие пальцы Зельды хватают ее под руку. — Ты вернулась, наконец-то ты вернулась, милая моя, — шепчет Зельда, и в ее больших, широко раскрытых глазах плещется столько искреннего счастья, что все силы Люси куда-то исчезают. Ей никогда, никогда и никто еще не был так рад. Чужая радость кружит голову, дурманит, словно мерное качание волн. И Люси даже не может возразить, не смеет возразить, когда Зельда притягивает ее ближе и обнимает так крепко, как могла бы обнять только своего мужа. Но сейчас его рядом нет — нет и уже никогда не будет. Сейчас рядом есть только Люси. Маленькая, глупая и никому до этого момента не нужная Люси. — Девочка моя, Скотти. Где же ты была все это время? Пусть даже теперь ей и придется стать кем-то другим.