В назначенный день, он был готов. Гарри Поттер был абсолютно уверен в своём решении, бесповоротно и окончательно, ничто не могло измениться. Ему даже предоставили нормальную одежду, а именно, парадную. Попросив авроров выйти и дать ему переодеться, хотя бы из уважения, ведь он был их начальником долгое время, Гарри всё так же удалось незаметно спрятать палочку внутри рукава. Наконец, он подал сигнал, и, авроры вновь вошли в его камеру, после чего, его отконвоировали в зал суда. Четверо авроров, причём, среди них были те, кому Поттер никогда не давал спуска, и тем не менее, те, кто его уважали за это. Пока они шли, Гарри молчал. Ну, а что можно было сказать? Спросить у ребят, как работа? Было бы глупо. Лишь когда они уже подходили к залу суда, Робертсон сказала: «Шеф, вы хорошо выглядите». Это ничуть не смутило Поттера, за месяцы своего заточения он переосмыслил многое, как и то, что ему теперь вообще плевать, что о нём подумают остальные.
Когда бывший глава аврората и его сопровождающие вошли в зал, все разговоры сразу затихли, и всё внимание было приковано к нему. В зале воцарилась почти гробовая тишина, на что Поттер лишь усмехнулся. Что удивительно, руки были свободны, и, остались свободными даже после того, как его подвели к кафедре обвиняемого, где он, согласно регламенту будет давать свои показания и защищаться. Хотя даже сам Гарри признавал, что в его случае, это скорее публичное подтверждение случившегося, и, вину свою он также признавал.
Кингсли смотрел на него с печалью, тем неуловимым сожалением, которое может испытывать только искренне переживающий за кого-то человек. Брувствер, может, и не стал хорошим министром, но он остался тем, кто уважает Гарри. Среди остальных, Гарри отметил постаревших Молли и Артура Уизли, и, если из взгляда первой, можно было отметить сильную ненависть и желание умертвить Поттера, то, во взгляде Артура читалось даже большее сожаление, чем во взгляде Министра. Гарри всегда нравился мистер Уизли, он был спокойным и тихим человеком, пусть и со своими тараканами в голове. Ещё Гарри знал, что Артур Уизли действительно любит свою жену, и, тут что-то из разряда «сердцу не прикажешь». Та искренняя радость у мужчины, когда он называл жену «Моллипусенька» не может быть подменой. Наверное, Гарри всё равно не хотел бы жить так, как жили Уизли. Отдельно от них держались Рон, рядом с ним стояла Браун. И, если Рон прожигал в Поттере дырку, от того, как ненавидел своего когда-то лучшего друга, то его пассия усмехалась. Что же, смеётся тот, кто смеётся последним. Взгляд Джиневры был идентичен взгляду её брата и матери, такой же, полный ненависти. Перси… Ну, он был самим собой, вроде бы беспристрастен, но было видно в его взгляде некое презрение, впрочем, он всегда так смотрел, на всех. Чарли, Джорджа и Билла не было. Это хорошо… Когда все собрались, и заседание началось, Кингсли начал зачитывать Гарри обвинение…
— Лорд Гарри Джеймс Поттер, вы…
— Гарольд, Министр. Отныне зовите меня Гарольд, — перебил его Мужчина-Который-Любит-Побеждать-Тёмных-Лордов.
— Лорд Гарольд Джеймс Поттер, а ещё, Лорд Блэк, — добавил Брувствер, смотря на свой пергамент с речью. — Вы обвиняетесь в преступлении особо тяжкого характера. Убийстве героини Второй Магической Войны, с применением Магии Крови. Также… — на лице Кингсли заиграли желваки, он осмотрелся по сторонам, и, позади него выжидающе смотрели на всё, что происходило остальные присутствующие. — Министерство Магии предъявляет вам, мистер Поттер, иск за то, что вы удержали нахождение трёх артефактов, Даров Смерти. Бузинной палочки, Мантии Невидимости, и, Воскрешающего камня… — их взгляды встретились. Секунд на пять в помещении воцарилась гробовая тишина, все боялись даже вздохнуть.
Тишину нарушил сам Поттер. Неистово захохотав, он, словно разбудил весь зал, и волшебники стали перешёптываться. То, как Поттер смеялся, даже привело многих в ужас, находившихся в помещении. Когда же Гарри перестал смеяться, резко замолкнув, все пересуды и шептания также утихли.
— Нет, честно, удивили, Кингсли! — воскликнул он, уже проявляя неуважение к текущему Министру. — Конечно, оспаривать случай с Гермионой было бы глупо, тут я, каюсь, виновен по всем статьям. Вина тяжким грузом лежит на моих плечах и будет со мной очень долго, ведь я понял, что она — единственный человек, который стоил того, чтобы побеждать Волан-Де-Морта, — взгляд бывшего Главы Аврората изменился. Зелёные глаза-изумруды вспыхнули, наполнившись такой решимостью, на которую способен только Гарри. Его уже было не остановить от задуманного, и не заставить замолчать… А когда он упомянул Тёмного Лорда всуе, на душе стало тепло, когда больше половины зала вздрогнуло, будто Темнейший сам был перед ними. Впрочем, Гарри Джеймса Поттера ведь итак окрестили новым Тёмным Лордом, поэтому… — Я нахожусь среди лжецов и предателей, и вы не заслуживаете того, чего имеете. Но вы, кажется, забываетесь. Дары Смерти это то, что не принадлежит никому, Я не являюсь владельцем Мантии, я лишь Хранитель. Бузинную палочку я уничтожил, а от Воскрешающего Камня я избавился. Лишь Смерть властна над ними, и, вы, осмелились заявить свои права на них? Воскрешающий камень из века в век хранился в роду у Гонтов, а к ним попал от рода Слизерин. Бузинная палочка — страшный артефакт, из-за которого за всё это время крови было пролито намного больше, чем пролил я, и, наконец, Мантия Невидимости, которая принадлежала Игнотусу Певереллу, моему далёкому предку от рода которого мантия перешла в род Поттеров. Но я не об этом, — осадил министерских работников Поттер. — Глупо пытаться что-то доказать тем, кто слеп, глухому не объяснишь, как красиво пение птиц по утрам, слепому не покажешь всю красоту заката, а с немым не получится поговорить по душам. Альбус Дамблдор. — В зале вновь воцарилась тишина. — Вот с чего я хочу начать рассказ. Великий Светлый Волшебник, как мы его любим называть, хотя, сколько грязи вылилось на бедного профессора Дамблдора. Знаете, о мёртвых ведь говорят только хорошее, но, раз уж вы первые начали, то меня не будет грызть совесть. Именно Альбус Дамблдор является ключом, первоисточником и причиной того, что произошло, происходит и ещё произойдёт. Именно Дамблдор создал Волан-Де-Морта, хоть вы это и так, наверное, знаете. Спланировал ли гениальный волшебник всё, или же так сложились обстоятельства, но многие действия бывшего Директора Хогвартса способствовали становлению Тёмного Лорда. Из маггловской среды обитания, в жестокие времена, из самого центра злобы и ненависти, из приюта, Дамблдор кидает мальчика по имени Том Реддл в Магический Мир. Мало что изменилось в нашем мире для Тома, ведь, когда дети узнавали, что он из маггловского приюта, к нему относились даже хуже, чем к магглорождённым. Уже в приюте Реддл стал жестоким, озлобленным сукиным сыном, а ещё от природы он был наделён хитростью и рассчётливостью, что помогло ему, но не до конца, раз уж мы с вами здесь стоим.
— Мистер Поттер, — начал было Кингсли, но Гарри снова поднял руки вверх.
— Понял вас, Кингсли, к основному. Альбус Дамблдор, не буду говорить обо всех его грехах, постоянно, всему обществу твердил о величии и всемогуществе любви. Сила Любви — это то, что по-настоящему творит чудеса, и, я долгое время как осёл верил в то, чем меня накормил профессор. А именно, Директор Дамблдор скормил мне целую кучу гиппогрифьего дерьма, как и вам всем. Но, я, вроде как, не хотел больше говорить об этом. Сила Любви. Любовь — действительно Великая Сила, и, благодаря ей люди творят великие дела. Но есть опасная черта — Любовь может стать Ненавистью, утрата любви может привести к ненависти. Северус Тобиас Снейп любил мою мать Лили Эванс, и, от осознания недоступности этой любви он совершил ошибку в юности, став Пожирателем Смерти, этот грех он нёс с собой всю оставшуюся жизнь, и смерть и я восхищаюсь им. Себя же я презираю. За то, что был слеп в любви, за то, что был слеп в этой жизни. Воспользовавшись моим доверием и наивностью, вы, обратили мою любовь против вас. Теперь это ненависть. Так узрите же! — вскинув руку, в которой вдруг оказалась палочка вверх, Поттер окружил себя щитом. Это был не обычный протего, магия была поистине тёмная. Щит был похож на пламя, окружавшее своего хозяина. В следующий же момент в него полетело с десяток заклинаний, среди которых были также и Третье непростительное. Когда же Авада почти достигала цели, она разбивалась о щит. Впервые в истории, поэтому, как только несколько Авад развеялось о щит, не достигнув цели, в Зале вновь воцарилась тишина. — Джиневра Молли Поттер, в девичестве Уизли, я, Гарольд Джеймс Поттер в уплату твоего долга жизни мне, беру то, что принадлежит мне по праву. Твою жизнь, — Гарри направил другую руку в сторону Джинни, которая в один миг побледнела до состояния мела, и, ту вдруг вздёрнуло вверх. — Твою жизнь я забираю не из прихоти, а по праву Лорда Поттера, за то, что ты, будучи моей должницей, способствовала самым что ни на есть прямым образом моей смерти, желая её всем сердцем. Так пусть все твои желания обратятся против тебя самой! — зелёная вспышка света объяла Поттера, и тишину, царившую до этого, нарушил истошный вопль Джиневры. Дело в том, что та начала гореть, и огонь только начинал распространяться. Направленные на Джиневру заклинания типа Агуаменти не помогали, и она продолжала кричать. Сам же Гарри захохотал несвойственным ему смехом, который эхом раздавался по всему залу. Мужчина продолжал смеяться и попросту шёл к выходу из зала, когда же перед ним встала группа из волшебников, видимо, желая его остановить, он замер.
— Предупреждаю один единственный раз, не расступитесь, я пробьюсь силой, — среди этих волшебников определённо были те, кого он не хотел бы убивать. Аврор Лайонс, его подопечная, пепельная блондинка, которой он смело мог доверить свою жизнь на любом задании, Кингсли, мистер Уизли…. Были там и Рон с Персивалем Уизли. Поттер уже решил для себя, что прорываться будет либо через Рона, либо через Перси. Из всей группы они слабее остальных, ведь Лайонс он натаскивал лично.
— Что это за щит, Гарри? — с интересом спросил Кингсли, как будто они сейчас стоят в тренировочном зале в дружеской обстановке, а сам Поттер минутой ранее крикнул: «Смотрите, что могу!». Если бы всё было так… Если бы…
— Родовой дар, — спокойно сказал мужчина. — Я вообще поражён, почему родовую магию считают запретной, — усмехнулся он. — Конечно, Магия Крови стоит того, чтобы быть под запретом, но разве Родовые Дары — не дары от самой магии? — пока сын Джеймса и Лили Поттеров разглагольствовал, его обступили уже со всех сторон, сжимая кольцо.
— Ты же не думаешь, что сможешь уйти, а? — усмехнулся Рон, уверенный в своём преимуществе.
— Как вы там однажды сказали Фаджу, а, Кингсли? Действует он эффектно? Эффективно?
— Поттер оскалился, и в следующий миг события начали развиваться совсем стремительно и не в пользу Министерства.
Поттер просто рванул вперёд, начав давить грубой силой на своих оппонентов. Он всё ещё не был так силён в дуэлях, хотя в последнее время, после вступления в наследство и до Азкабана, он успел выучить много заклинаний. Поэтому понимал, что таких динозавров, как Кингсли ему придётся продавливать силой. Что же, Динозавр или разъярённый Кинг Конг?
Несмотря на весь свой опыт, Кингсли был явно слабее, как и его компаньоны, и, через пять секунд после силовой дуэли, противостоявшие Поттеру маги, просто вылетели из зала, и Гарри проскользнул на выход. Уже перед тем, как он исчез за углом, его щит исчез, а сам брюнет чуть было не получил несколько опасных заклинаний себе в спину.
На пути Поттеру, как ни странно, попалось немало авроров, и прежде, чем оказаться на свободе, он хорошенько расчистил себе путь. Не разбрасываясь на боевые заклинания, Поттер не щадил никого, пробивая себе путь. Щиты, которые ставили некоторые авроры были слишком слабыми, видимо, Гарри был плохим начальником, раз в его подчинении были такие сопляки. Впрочем, может быть это он вкладывал слишком много силы в свои заклинания, но несколько человек он банальным образом разделал пополам, спасибо Снейповой Сектусемпре. В его роду было много тёмных магов, и, особый вид магии, которым он, к большой удаче обладал. Когда он выбрался на верхние уровни министерства, откуда уже была возможна аппарация, дабы его не отследили, он просто провалился вниз.
Свидетели, и те, кто его преследовали, лишь увидели, как Поттер шагнул в тень и исчез. Он просто провалился вниз, использовав Теневую Аппарацию. Щит Тени, который он использовал, как и Теневая Аппарация требовали больше затрат магии. Его задели, но не сильно, хотя, плечо следовало бы обработать. Он оказался на Гриммо двенадцать, и сразу же приказал Кричеру забирать отсюда всё ценное, сообщив, что дом вскоре будут штурмовать. В последнее время эльф слушался хозяина, беспрекословно исполняя любой приказ, и это ещё до ситуации с убийством Гермионы. В том, что сейчас его можно считать полноправным Тёмным, Поттер не сомневался.
— Кричер, отправляйся в мой замок, и жди меня там. Ты всё понял?
— К нему? Хозяин, вы уверены? Он же безумен, — взмолился эльф, но увидев выражение лица своего повелителя, Эльф тут же исчез, появившись в другой части дома, начав собирать вещи. Дождавшись исчезновения Эльфа, Гарри опечатал дом, заблокировав доступ почти ко всем его частям, в частности к родовому алтарю. Подойдя к портрету Вальбурги Блэк, Поттер молчал…
— Я многое натворил. Наверное, когда узнаете, что именно, вы будете меня считать даже большим Блэком, чем Сириуса.
Дальше, Поттер отправился к себе домой. Уходя и сжигая мосты, он не мог не попрощаться с детьми. Возможно, в следующий раз им придётся драться против него. Когда он вставил ключ в замок и открыл дверь, дети сразу же оказались в гостиной, с палочкой наготове. Увидев отца, дети были шокированы, сам же мужчина медленно вошёл в дом.
— Я вам не говорил, что мы ещё увидимся? — улыбнувшись почти во все свои тридцать два зуба, мужчина направился в сторону спальни. Где-то, в одной из полок была монета. Та самая, которая ему нужна. Которые они использовали в Отряде Дамблдора. Дети, конечно же, накинулись с вопросами. Уже найдя то, за чем он пришёл, Поттер сказал:
— Дети, отныне вы сами по себе. Я убил вашу мать, — не самые лучшие слова для прощания, но больше он им ничего не сказал. Вновь использовав Теневую Аппарацию, он оказался в своём родовом замке. Как только он переместился туда, ему больше не нужно было сдерживать себя. Смачно выругавшись, он пошатнулся, и сполз по стене. Сил было мало, он оказался прямо в хозяйских апартаментах. Из-под кровати вдруг засверкали два глаза, красные, словно сам Волан-Де-Морт воскрес и смотрит на него. К этому взгляду он никогда не сможет привыкнуть.
— Не ты. Ты мне понадобишься потом, — сказал Гарри. После этих слов раздался тихий звон, похожий на звук колокольчика, и два глаза исчезли. — Кричер! — воскликнул Поттер.
— Мне нужны лекарства, и восстанавливающие зелья, а также, чтобы ты приготовил мне поесть! — перед ним появился старый эльф, уже с зельями в руках, бережно оставив их на полу, он исчез.
***
Когда Гарри принял душ, стол уже был накрыт.
— Кричер, он не пугал тебя? — спросил мужчина эльфа, стоявшего неподалёку от стола, и наблюдавшего за трапезой хозяина. Взгляда на домового эльфа хватило, чтобы понять.
— Что же, можешь возвращаться на Гриммо. Я справлюсь здесь сам.
— Хороший, Правильный Эльф никогда не бросит своего Хозяина! — возмутился эльф, которого банальным образом трясло. Место, в котором они находились было очень жутким, честно говоря, даже сам Гарри чувствовал себя немного неуютно.
— Хороший Эльф, Кричер, не обсуждает и не подвергает сомнению приказы своего хозяина, — сказал Гарри, нахмурившись. — А ты хороший эльф. Я справлюсь, честно… — после этих слов Кричер исчез, и, даже на огромном расстоянии, как его хозяин, Поттер чувствовал благодарность эльфа. — А тебе я, кажется, уже говорил, что и ты и Кричер служите мне. Оба. Пошёл вон, — рыкнул брюнет, и почувствовал, как за ним исчезает второй его слуга.
Сразу же после ужина, он уснул. Кое-как добравшись до кровати…
***
Проснувшись, он сразу же взял в руки монету, которую когда-то использовал ОД для связи, с протеевыми чарами. В размышлениях о том, кому он может довериться и кого может посвятить в свою ситуацию, брюнет провёл около часа. На ум приходило несколько имён, и главными кандидатами были Полумна Саламандр и Невилл Лонгботтом. В верности этих двух он мог не сомневаться, хотя, для себя маг решил, что отныне и впредь он будет сомневаться во всех. Приготовив себе завтрак, мужчина взял с собой несколько зелий, и исчез. Сначала он решил отправиться к Полумне. Дома его встретил её муж. Рольф Саламандр, Гарри всегда считал этого мужчину даже более странным, чем сама Полумна, но сейчас… Ситуация отчётливо напоминала случай на седьмом курсе, когда они охотились за крестражами. Дом Лавгудов и сам Ксено Лавгуд. Предательство. Тут, правда и не пахло предательством и вызовом авроров, да и иностранные Министерства теперь не станут вмешиваться во внутренние дела Британии. Что-то было не так…
— Так, куда ушла Полумна, говоришь? — осматривая полку с книгами, задал вопрос брюнет.
— К своей школьной подруге, которая тоже здесь живёт. Обсуждают… Э, всякие проблемы.
— Правда? — ухмыльнулся Поттер. — аврорские привычки позволили ему вытащить палочку быстрее Саламандра. — Экспеллиармус! Инкарцеро! — в один миг сказал он.
— Значит, к подруге, — голос у брюнета изменился, его зелёные глаза вовсю изучали мужчину в кресле. — Взглянув Рольфу Саламандру в глаза, Поттер чуть ли не прошипел: «Легиллименс!» — нет, защита у мужчины была, но с Поттером он не сравнится. Не то, чтобы это была заслуга Снейпа, нет, но годы в Аврорате обязывали Гарри стать лучше, и он стал.
Окунувшись в воспоминания мужчины, Гарри стал искать нужную ему информацию. Отсеивая ненужную, он собрал всё в один ком: «Карты. Долги. Бандиты. Разбой. Захват Полумны и сыновей. Угрозы о убийстве жены и детей. Договорённость. Прощение долга за продажу Полумны и детей. Молчание или Смерть».
Когда Гарри закончил, мужчина в кресле трясся. Он, впрочем, тоже. Только от ненависти. Дикой, необузданной. Вскинув палочку, Гарри начал произносить третье непростительное….
— Авада… — он остановился. — Нет, Саламандр. Ты не заслуживаешь такой смерти. Гадкая ухмылка посетила лицо Поттера. — Цицерон, — ледяным тоном произнёс он имя своего второго слуги. Позади Избранного появился тот, кого звали. Это был не эльф, не гном, не человек. Ростом он был чуть меньше полутора метров, лицо было неестественно белым, красные глаза со зрачком, отдалённо напоминавшим кошачий. Одет слуга был в странного типа одежду — можно было назвать его шутом, но это было бы очень странно. — Он твой. Делай то, что пожелаешь нужным. Можешь даже заставить его помучиться подольше, но убивай его прямо здесь. У тебя пять минут… — сказав это, Гарри ушёл на кухню. Ужасно хотелось выпить стакан воды, в горле отчего-то пересохло. И, пока он не торопясь шёл к графину, из гостиной раздавались вопли. С последним глотком всё стихло…
