***
Поттер сидел в Главном Зале, с недавних пор он водрузил там стул, отдалённо напоминавший трон. Сегодня настроение было хуже некуда. В последнее время он устал разговаривать с призраками прошлого. Это была то Гермиона, то Сириус, то мать с отцом. А всё из-за этого долбаного камня. Гарри не хуже умерших понимал, что он совсем не тот мальчик, который побеждал Тёмного Лорда, вот только он не сожалеет о том, что сам стал ничуть не лучше Волан-Де-Морта в глазах народа. Он вновь держал Воскрешающий Камень в руке, и рядом с ним снова стояла Гермиона, такая грустная и молчаливая сегодня. Он сильно изменился, и сейчас действительно был похож на настоящего мужчину, в том плане, что его решения были расчётливы и жестоки, поступки безжалостны, внешний вид преобразился достаточно сильно, да и одежда отныне не маггловская, а та, которой подобает быть. Нет, он не имел ничего против магглов, но… Но в плане одежды, нет ничего лучше того, что уже имеется в его гардеробе. Гарри не был уверен в том, что сегодня ему удастся проникнуть в Министерство незамеченным, а когда он не уверен в принятии того или иного решения, он планирует всё до выверенного конца. Просидев с утра и до самого вечера в главном зале, Гарри решил, что вскоре, когда будет годовщина победы над Волан-Де-Мортом, которую несмотря на то, что победитель сам стал антигероем, будут праздновать, он сможет проникнуть в министерство незамеченным. А сейчас, нужно будет попросить старого знакомого об одной услуге. В гардеробе он нашёл боевую мантию, которая, тем не менее, выглядела на нём великолепно. Серебряного цвета наплечники придавали ему воинственности, как он полагал. Приготовившись, и, не забыв захватить с собой портключ, Гарри переместился к особняку Малфоев, где сейчас в гордом одиночестве должен был находиться Драко. Старый враг, школьный соперник, и тот, кто спас его. Нет, конечно, Гарри не раз мог попросить Цицерона прийти и забрать его, но Малфой вернул ему палочку, а это много значило для Поттера. Защита на особняке Малфоя, какая-никакая, а была, потому что стоило только Поттеру переступить порог, войдя на территорию особняка, из него вышли Малфои. Люциус, Нарцисса, и их сын. Драко. — Мистер Поттер? — удивился Люциус. — Что вы здесь… — Разве я не могу навестить своих товарищей, — усмехнулся Поттер. — Может, пригласите в дом меня, проявите вежливость? — Если вас кто-нибудь видел, — обеспокоенно говорила Нарцисса, и брюнет понимал, почему волшебница так боится. - Я позаботился о маглоотталкивающих чарах, и чарах отвлечения внимания, миссис Малфой. Несмотря на реабилитацию Малфоев, за ними до сих пор пристально следят и пытаются больно ударить по их роду при каждой возможности. Так, оказавшись в гостиной Малфой-Мэнора, где эльфы уже накрывали на стол, перенесённый в центр комнаты, Гарри отметил, что раньше она выглядела более мрачно. — Может, объяснишь, зачем прибыл? — спросил Драко. Его отношение к Поттеру не сильно изменилось, даже несмотря на то, что гостя клеймили чуть ли не величайшим злодеем всех времён и народов. Наверное, в основном из-за того, что Малфой знал большую часть правды, ну, и потому, что образ Поттера-дебила, коим тот был в Хогвартсе, никак не выходит у блондина из головы. — Прибыл отблагодарить вас, конечно же. Ну и, как же я мог оставить вашу семью без внимания? — улыбнулся Поттер, отчего вся семья Малфоев поёжилась. — Знаете, несмотря на то, что ваши взгляды на чистую кровь разительно отличаются от моих, вы мне нравитесь. Все. Вы, Люциус, хоть и скользкий друг, как говорил вам Волан-Де-Морт, — после произношения этой анаграммы все трое поморщились — имя Тёмного Лорда на всю жизнь отпечаталось в их памяти. — Люциус, я восхищаюсь вами именно за это. За то, что вы всегда найдёте выход, и всегда останетесь в выигрыше. Ну, почти всегда. — Малфой-старший кивнул. — Ты, Драко, хоть и запомнился мне в школе, как избалованный говнюк, нравишься тем, что молча делаешь свою работу. Нет, во многих случаях ты плошал, как девчёнка рыдал, например, с убийством Дамблдора, но после войны ты стоически выслушивал все нападки на тебя, не отвечая ни на одну из них. Ты почти молча навестил меня со своим отцом, и, сам видишь, к чему это привело. О вас, миссис Малфой, я готов рассказать больше. Хвалебная ли это ода, или нет, судите сами, но вы, как по мне, олицетворяете истинный дух материнства. Вы — заложница обстоятельств, но не изменились, оставшись собой, даже когда в вашем доме поселился Том Реддл. Вы всегда старались оберегать Драко, желая ему самого лучшего, и, пусть вы тоже придерживаетесь теории чистой крови, как вас растили в роду Блэков, и, чему придерживается род вашего мужа, я восхищаюсь вами. Ведь вам не стоило бы больших усилий сказать змеемордому, что я жив, и он бы убил меня, юнца, как одного из своих ПСов. А потом мог найти Драко, по вашей просьбе, в знак своей милости и щедрости. И я уверен, с Драко бы всё было в порядке. Вы поступили так не из-за того, что я оказал вам услугу, а из-за того, что я того же возраста, что и ваш сын, и даже чем-то его вам напоминал. Вы поступили так, осознавая и прекрасно видя, какое будущее вас ждёт, если Тёмный Лорд победит. У вас бы его не было. Каждый день вы бы жили в страхе немилости, в страхе перед вашим Повелителем. Я пришёл, чтобы сказать вам спасибо, а ещё, чтобы расспросить тебя, Драко, об Астории, твоей жене. Глаза Малфоя полыхнули огнём, а скулы задрожали. По сей день, видимо, эта тема оставалось для блондина нежелательной. — Что нужно тебе, Поттер? Что ты хочешь узнать об Астории? Узнать, откуда появились эти слухи? Причину смерти? — Слухи меня не интересуют, Драко, а причина смерти, как я догадывался, есть болезнь. Не знаю, что именно, но… — Проклятье! — Малфой до хруста костяшек сжал кулаки. — Тори была проклята, вернее, её род был проклят одним из далёких предков, и, проклятье легло на неё, а не на её сестру. Знал бы ты, как мне было больно видеть её, как угасает жизнь в теле моей дорогой Астории. Я ничего не мог сделать, и даже лучшие зельевары нашей страны оказались бессильны. На некроманта выйти не удавалось, и, всё было тщетно. Скорпиус корил себя долгое время в её смерти, а потом ещё эта история с маховиком времени, чёрт его раздери. Поттер, я ненавидел Волан-Де-Морта всеми фибрами своей чёртовой души, но… — Ты был Мальчиком-Без-Выбора, Малфой, — перебил собеседника брюнет. — Знаю, это печально. Возможно, мы действительно могли бы быть друзьями, даже если я оказался на Гриффиндоре, будь ты менее заносчив. Тем не менее, не мог бы ты поподробнее рассказать о проклятии, наложенном на род Гринграссов? — Зачем тебе это, а, Поттер? Хочешь стать спасителем хреновым ещё раз? — Мне это интересно в моих целях, Драко. Ради науки, — "и, возможно, ради тебя, если я попаду в прошлое, а ты не будешь меня выводить из себя", — подумал про себя Поттер. — Хорошо, хорошо, — ответил Малфой, откинувшись в кресле. — Тори упоминала, что данное проклятие было наложено на её семью от какого-то спятившего предка, кажется, Торвина Гринграсса. Дело в том, что раньше род Гринграссов был светлый, несмотря на то, что все его члены постоянно заканчивали Слизерин. И, однажды, Фанна Гринграсс, кажется, вышла замуж за другого мужчину, магглорождённого, и, к тому же, тёмного мага. Он не был плохим, насколько я знаю от Тори, но его аура была тёмной, как и некоторые поступки. Не слишком тёмной, видимо, чтобы быть за это убитым. Чёртов Торвин Гринграсс проклял свою пра-правнучку, или просто правнучку, сказав, что отныне, если род Гринграссов будет иметь цвета тьмы, быть его женщинам проклятыми, больными, и не способными родить хороших наследников. Проклятие распространялось на всех членов рода, но, так как в ходе последних войн и попытки Тёмного Лорда установить свою диктатуру, Гринграссы не выказывали своих позиций, да и вообще, не совершали ничего противозаконного и ужасного, проклятие бездействовало. Когда же Тори вышла за меня замуж, её аура приняла совсем иной цвет из-за моего рода. Малфои, увы, известно всем, Тёмные маги, и, это стало фатальнейшей ошибкой. Знай я обо всём этом заранее, я бы никогда так не поступил с Асторией. Она заслуживала самого лучшего… — когда Драко закончил, Гарри даже показалось, что тот сейчас заплачет. — Она любила тебя, Малфой, и видела в тебе хорошее. Просто так она бы не сказала тебе «да». Я думаю, несмотря на прожитую жизнь, Астория была счастлива, что стала Малфой. Счастлива, что родила Скорпиуса, он ведь у тебя чудесный малый, общается с моим сыном, Алом, они лучшие друзья. В их дружбе есть отголоски того, чего не было в нашей, но это именно их дружба. Они — не мы, совершенно на нас не похожи, тем не менее, их объединяют общие стремления, — Поттер встал. — Спасибо за гостеприимство, думаю, мне уже пора, — подойдя к Малфою, он протянул тому скрепку. — Вот. Если у вас будут проблемы, не знаю, если министерство на вас нападёт, то сожми её и вызови меня. Я услышу. — Почему ты думаешь, что… — Драко, в Министерстве сидят не идиоты, и, если захотят, они могут сложить два плюс два. Мою тётю убили за то, что она была МОЕЙ тётей. На её дом в Литтл-Уингинге напали, уничтожив его. Нападали не группой из трёх человек, а кучей. Я не хочу, чтобы из-за меня пострадали и вы, поэтому, решил вам оставить это для связи. Встав посередине комнаты, Поттер поклонился, и ушёл в тени, решив произвести ещё большее впечатление на Малфоев. Оказавшись дома, Гарри вздохнул. Ему осточертело бездействовать, но нужно было тщательно подготовиться, на случай, если что-то пойдёт не так. В Министерстве он отправится в прошлое. Помнится, на пятом курсе им даже никто не мешал, когда они заявились туда под вечер, когда… Когда из-за него и его ложных видений, посылаемых Волан-Де-Мортом, погиб Сириус. Гарри вновь погрузился в воспоминания, размышляя, когда всё пошло не так. Возможно, с самого начала, возможно, с этого года, когда Гермиона вдруг резко отказалась от поста Министра Магии. Она ведь наверняка выиграла бы у Кингсли, но резко сняла кандидатуру. С чем это было связано, чёрт его знает. Так или иначе, займи она пост Министра, об отношениях Гермиона бы забыла, может быть, даже, развелась. Точно, поэтому она и решила уйти. Отношения. Это всё ведь произошло как раз тогда, когда они узнали о грешках Уизли. Чёрт возьми! Гарри отправился в главный зал, после чего высвободил Ская. Хранитель сам просился наружу, гримуар аж вибрировал. Всё-таки, это животное будет своевольным, что бы там не напридумывал себе Поттер. Странно, но у дракона были зелёные глаза, как у Гарри. Зрачки были разными, но глаза… Внимательный взгляд зелёных глаз заставлял Поттера поёжиться. Несмотря на то, что его Хранитель так просился наружу, когда Гарри его выпустил, дракон замер в центре зала, уставившись на него. Началась некая битва взглядов. — «Хозяин, тебя одолевают сомнения. Мне это не нравится» — за этот период Скай вырос до размеров обычного дракона, и это при том, что он всё ещё продолжает расти. Однако же, общаться он научился совсем недавно, и его мысли были обрывчаты. То, что они могли общаться, обмениваясь мыслями, к слову, было невероятным. Учитывая, что Гарри не давал читать свои мысли даже самым бравым легиллиментам, общение со своим Хранителем было очень и очень удивительным. Видимо, Скай не претендовал на чтение его мыслей, он просто желал донести свои мысли до своего хозяина. — Скай, я… Просто, я боюсь, знаешь. Боюсь, что мне не удастся спасти её… — «Кого?» — несмотря на то, что сам дракон общался не вслух, Гарри забывал об этом, и говорил с ним будто со своим товарищем, часто забывая общаться именно телепатически. — Свою женщину, ту, которую ты должен будешь называть Хозяйкой, как меня своим Хозяином. — «Но ты мой Хозяин. Я не признаю кого-либо ещё. У нас связь именно с тобой. Что, если она мне не понравится? Я не смогу относиться к кому-либо по-другому. Я не захочу». — Дракон мотнул головой, выдыхая через нос. — «Успокойся, Скай. Если я люблю её, значит, ты тоже будешь её любить. Она чудесная, уж поверь». — Улыбнулся Гарри. — «Вот вырастешь до нужных размеров, тогда и узнаешь. Попробуй полетать немного. Тебе нужно учиться, ведь ты же дракон». — «Я ещё не умею. Слишком тяжёлый. Крыльям тяжело». — Ничего страшного, — вновь вслух сказал брюнет. — Я позанимаюсь немного, а ты можешь посмотреть…***
Спустя полгода, Гарри понимал, что медлить нельзя. Малфоя старшего, к сожалению, посадили. Засадили Люциуса именно по подозрению в пособничестве Тёмному Лорду Поттеру, то есть, ему, но Драко удалось выкрутиться, как и Нарциссе. Они общались через скрепку, что Гарри им оставил, и, Малфой сказал, что за ним и за его матерью, и даже за Скорпиусом следят, поэтому, Поттеру к ним лучше не соваться. Что же, радует, что самих Малфоев решили не трогать, видимо, слишком уж важными они являются для Министерства. Деньги Малфоев, которые те уже десятилетиями тратят на откаты для Министерства, да и не только. Сейчас всё это было не важно. Около недели назад он случайно проговорился Луне о том, что готовится воскрешать Гермиону. Он отрабатывал боевые заклинания, и, при помощи Ская, Гарри тренировался уворачиваться от заклинаний. Надо сказать, тренировочные условие были экстремальными, потому что попади дракон хоть раз, Поттеру бы пришлось очень несладко. Дракон не обладал способностями к колдовству, но мог придавать форму огню, который извергал. Чаще всего получался большой огненный шар, от встречи с которым уйти было нелегко. Когда вошла Луна, спросив, к чему он так готовиться, то Гарри, будучи занятым тем, что уворачивался от пламени, сказал: — Готовлюсь на тот случай, если что-то пойдёт не так, когда я буду воскрешать Гермиону, — только потом он уже понял, что сказал лишнего, но слово — не воробей. Поэтому, с того дня Лавгуд сама тренируется вместе с ним, по усиленной программе. Конечно, не настолько усиленной, чтобы уворачиваться от пламени Ская, но, к концу тренировки волшебница уже с трудом стояла на ногах, что свидетельствовало о том, что она потратила почти все силы. Как бы Гарри ни пытался, ему не удалось отговорить свою подругу от этой авантюры. Он не хотел, чтобы она шла вместе с ним, но волшебница сказала, что или так — или никак. Вместе с ними в последнее время находился и Цицерон, который всё больше внимания уделял Луне, меньше доставая своего повелителя. В то же время, у него, как у слуги, было много других обязанностей — поддерживать чистоту в замке, сторожить его, он даже чинил некоторые вещи в этом большом мэнноре, сетуя на то, что идея попросить своего повелителя завести побольше домовых эльфов уже не кажется Цицерону такой уж плохой. Кричера Поттер отослал на Гриммо, сейчас тот забарикадировался в родовом доме Блэков, и не высовывается. Хоть шпионов Ордена и Министерства там сейчас не наблюдается, всё равно, нужно было отвоёвывать Гриммо 12, и начинать необходимо было с самого малого. Так, прошла ещё неделя интенсивных тренировок, и Поттер решился. Поход в Министерство состоится сегодня ночью, поэтому днём Гарри напоил себя и Луну восстанавливающими зельями, а затем приказал ей ложиться спать, при этом пообещав, что ни за что не отправится без неё. Сам же он ещё раз решил освежить в памяти знания о ритуале воскрешения, и, только после этого Гарри поспал. В назначенный час его разбудил Цицерон, а на кровати уже лежала готовая форма, в которой Гарри отправится в министерство. Когда он оказался в столовой, то с удивлением отметил, что на Луне точно такой же костюм, причём сидел он как влитой. Резко, у Поттера заболела голова, прямо после взгляда на свою подругу, и он увидел, что её сегодня ждёт смерть. Гримаса ужаса исказила его лицо, но не успел он произнести и слова, как та заговорила первой. — Я знаю, что мне суждено умереть сегодня, Гарри, и я хочу умереть. Не надо препятствовать этому, я ведь и сама смогу добраться до министерства. Моя смерть ничего не значит, потому что теперь я точно уверена, что у вас с Гермионой всё получится. Я только ещё не знаю, как умру, скажи, тебя тоже посетило только видение, или же ты отчётливо видел… — Видение! — перебил её Поттер. — Луна, я не хочу, чтобы ты… — Мне незачем здесь жить, Гарри, — перебила уже волшебница своего друга. — Дружба — не то, ради чего я могла бы жить, но вот цель. И, сейчас моя цель совпадает с твоей. Вернуть к жизни свою подругу - Гермиону. Умереть ради благой цели — мечта многих, и, сегодня я смогу это сделать, Гарри. Не жалей меня, не нужно. В конце концов, я полностью осознаю, что делаю, и, честно говоря, мне кажется, что смерть — это не конец, а лишь новое начало. У меня нет якорей, которые бы меня держали, а вот у Гермионы есть. Это ты. Я была сильно удивлена, что вы не нашли друг друга ещё в Хогвартсе, но после того, как ты рассказал про то, что вас опаивали — всё встало на свои места. Знаешь, я не голодна, — улыбнулась волшебница. — Думаю, мы можем отправляться прямо сейчас, не тратя времени на поздний ужин. Если, конечно ты хочешь подкрепиться… — Нет. Думаю, нет, — Поттер подошёл к своей гостье. — Цицерон ведь на меня обидится, — сказал мужчина. — Может, ты хотя бы с ним попрощаешься? — О, пожалуй, ты прав. Господин Цицерон….***
Оказавшись в Министерстве Магии, они подозрительно быстро дошли до Комнаты Смерти. Узнав, что Луна сегодня примет свою смерть, Цицерон взбесился и заявил, что отправится с ними. На шее у Гарри покоился гримуар, и, Скай, который прошёл испытания полёта, находясь в нём, ожидал своего часа. Гарри подошёл к Арке Смерти, вновь услышал шёпот, и, завороженно смотрел внутрь арки. Сквозь полотно не было видно ничего, лишь какие-то тени и серое пространство. Как только Гарри положил камень поверх самой арки, и, направив на неё Бузинную Палочку, начал читать заклинание, взвыла сирена. — Мы с господином Цицероном! — попыталась перекричать вой сирены и голос Гарри Луна. — Задержим их. Закончи это, Гарри! Ты должен! Сам Поттер читал заклинание, и в это же время из палочки выходило золотистое свечение, направляясь прямо в арку. Не маловажным было и то, что думать Гарри был должен только о том, кого хотел воскресить, то есть, о Гермионе. Он продолжал читать заклинание, ощущая, как в ушах у него нарастает шум, а от арки начинает исходить вибрация, распространяясь по полу. В помещении резко поднялся ветер, появились дежурные авроры, после чего между ними и Луной с Цицероном завязалась нешуточная битва, и, если поначалу они старались обезвредить проникнувших, то после того, как Цицерон с остервенением разделался с троими, авроры стали бить на поражение. Пелена, натянутая на арку спадает, и, в помещении поднимается такой вой, что все, кроме Поттера, даже биться перестали. Рёв, исходящий от арки был настолько оглушительным, что сконцентрироваться было невозможно, но Гарри продолжал выходить за рамки возможного, не прерывая заклинание. Сил тратилось не мало, но, когда Гарри дочитал заклинание и перешёл на крик, выкрикивая имя Гермионы, авроры решили, что было бы неплохо расправиться с ним, пока он сам не вступил в бой. И, ровно тогда, когда Поттер увидел, как со стороны арки к нему идёт какая-то тень, изнутри самой арки, ровно тогда один из новоприбывших авроров запускает аваду. Гарри не обратил внимания на это, да и нельзя было. Сдвинется с места — ритуал сорвётся. Луна Саламандер искренне улыбается. Вот он её момент. Одновременно с авадой, волшебница рванула в сторону своего друга, применив аппарацию, чтобы успеть. Оказавшись позади него, чуть ли не прислоняясь спиной к Поттеру, блондинка использует себя, как живой щит. В этот же момент из арки Смерти выходит человек, и, авроры впадают в ужас. Это была Гермиона Грейнджер. Заметно исхудавшая, она шла в чёрном балахоне, который был надорван в районе ног, но так, чтобы колени были скрыты. Этого замешательства со стороны авроров хватило, чтобы Цицерон, увидевший смерть Лунной Девы, впавший от этого в ярость, сравнимую с яростью берсерка, закружился, словно юла, держа в руках два острых и пропитанных ядом клинка, и почти в мгновение уничтожил мракоборцев. Ритуал закончился, и, Гермиона уже полностью вышла из арки. Молча, она шла к Поттеру, на лице которого начали выступать дорожки от слёз. Впрочем, сама волшебница тоже была готова разрыдаться. С её губ сорвалось лишь тихое «Гарри», и Поттер сорвался с места, кинувшись в её объятия. — Гермиона, о, моя Миона… — дрожащим голосом говорил Поттер. — Ты жива… — Да… — они обнимали друг друга, неистово целуя, пока, наконец, не оторвались друг от друга, для того, чтобы отдышаться. После этого взгляд Гарри был прикован к Арке, которую вновь окутала пелена. Но даже через неё было видно два силуэта, один из которых принадлежал смерти, а другой… — Полумна, — выдохнула шатенка, обернувшись к арке. — Спасибо… Луна, в девичестве Лавгуд, не сказала ничего. Да и не скажет уже, увы. Смерть была в своём каноничном для многих образе, длинный и чёрных балахон, и, для комичности, даже коса в руке. Выставив другую руку вверх, Смерть притянула себе воскрешающий камень, и, кивнув Поттеру, развернулась и пошла внутрь Бездны. За ней пошла и Луна. Это было её новое путешествие, и… — Возможно, там она найдёт свою мать, — сказала в задумчивости Гермиона. Раздалось множество хлопков аппарации, и, Гарри понимал, что свидетелей оставлять нельзя. Он не желал пользоваться Бузинной палочкой, но она была невероятно мощным артефактом, поэтому, он дал себе слово, что это единственный раз, когда он применит её в бою. Развернувшись и загородив Гермиону, Поттер сначала приказал Цицерону забрать тело Луны, а затем коснулся гримуара, после чего желанием преобразил накопленную в гримуаре энергию во взрывную волную, направив её вперёд. Рвануло с такой силой, что всё помещение ощутимо затрясло, и, потолок начал рушиться. Если часть авроров выжила, они были погребены под обломками, а в это время Гарри оказался уже вне комнаты с аркой, захватив с собой Гермиону. Удивительно было и то, что саму арку ни взрывной волной, ни падающим потолком не повредило. Оказалось, что ходьба стоила Гермионе немалых усилий, и, нужно было продержаться, пока Цицерон не прибудет вновь. Призвав слугу вернуться к ним, как только он сможет, ибо даже Цицерон не мог путешествовать туда-сюда без передышки, Гарри посадил Грейнджер себе на плечи, после чего начал прорываться к выходу. В одной из книг он вычитал заклинание плотного тумана, и, когда он расправился с очередной группой авроров, сначала защитившись, а затем запустив цепочку убивающих заклятий, таких как Сектусемпра, Редукто и Авада Кедавра, Поттер добился результата. Силы ещё были, но на долгий бой ему их не хватит, поэтому, немедля он решил использовать то самое заклинание тумана, о котором читал. Проблема, правда, была в том, что сам он будет видеть ничуть не лучше остальных. Когда они добрались до Центрального Зала Министерства, до выхода оставалось уже совсем чуть-чуть, и, чувствуя, что тот уже оцеплен, Гарри вначале применил заклинания тумана на всё помещение, защитившись щитом теней — все авроры и дежурные министерские сотрудники, бойцы из отдела Департамента Магического Правопорядка, начали кидать в разные стороны разноплановые заклятия — от бомбард до смертельных. Это, в какой-то степени, было ошибкой. Туман был настолько густым и плотным, что не было видно даже тех, кто находился чуть дальше расстояния вытянутой руки. Это был отличный шанс для побега, и, Гарри быстро достал кинжал, полоснув себя по ладони, после чего призвал своего Хранителя. Рёв дракона, раздавшийся в помещении, произвёл неизгладимое впечатление. Долбанув по Скаю заклинанием, отводящим внимание, вложив в заклятье как можно больше сил, Гарри посадил на него Гермиону, после чего запрыгнул сам, и, сначала приказал дракону пальнуть огнём вперёд, что хранитель послушно выполнил, а затем: — «Взлетай, живо!» — Когда Скай выдохнул огненный шар, который имел плотность, который просто пробил потолок, вместе со стеной, и только тогда дракон взлетел. Осколки с потолка осыпались на пол, те из министерских работников, кто не попытался броситься в рассыпную, в основном к стенкам, были погребены под завалами. К счастью, ни магловские телекамеры, ни спутники не заметили большого дракона, взлетающего в ночном Лондоне. Сегодня было красивое небо, и звёзды были высоко-высоко, мерцая на чёрном покрывале ночного покрова. — «Хозяин, она дрожит. Видимо, ей холодно», — предупредил Скай. Кивнув, Поттер умудрился в полёте снять мантию костюма с себя, накинув на Гермиону, а затем сколдовать согревающие чары. Им повезло ещё, что Скай чувствовал, в какой стороне находится замок Поттеров, иначе летать им пришлось бы долго. Даже несмотря на это, к концу полёта Гермиона стала засыпать. Когда дракон опустился на землю, Гермиона Джин Уизли, в девичестве Грейнджер, уже спала, её придерживал Гарри. Неизвестно, как Гарри следовало бы сейчас обращаться к волшебнице, ведь она была мертва, и фактически, её брак был аннулирован самой смертью. Позволив Скаю вернуться в гримуар, Гарри отнёс Гермиону в замок. Он сразу же направился в свои покои, и, положив любимую на кровать, решил сначала обработать раны, перед сном. Всё же, в битве ему не удалось выйти без ранений, вероятно, его ранило осколком после пущеной бомбарды. Когда Гарри подозвал Цицерона, тот был сам не свой. У демона было паршивое настроение, но срываться на хозяине он не посмел. Осторожно расспросив Цицерона о его состоянии, Поттер попросил демона принести ему зелья и целебную мазь. Когда просьба была исполнена, Гарри приказал тому поместить тело Луны на пять минут в очищающие источники, затем, когда оно будет очищено, переместить в гостевые покои, на кровать, где она спала при жизни. Сам же Поттер чувствовал, что потратил сегодня почти весь резерв. Всё же, он вкладывал слишком много силы в заклинания, и, наверное, ещё пару дней будет чувствовать усталость…***
Проснувшись, Гарри обнаружил, что Гермиона ещё спит. Во сне они оба свернулись в позу эмбриона, протянув руки друг к другу. Наверное, со стороны это выглядело романтично, но когда волшебник пролежал так около десяти минут, он понял, что это, вообще-то, не очень удобно. Выпрямившись, он продолжил лежать, не переставая держать любимую за руку. Всё это словно сон, чудесный сон. Он был бы куда более чудесен, если бы не мёртвая подруга в другой комнате. Не решаясь встать, боясь побеспокоить сон Гермионы, Гарри размышлял о мужестве поступка Лавгуд. Она знала, что умрёт сегодня, и, тем не менее, прошла свой путь до конца. Возможно, кто-то мог бы принять это за тупость, но Луна спасла его от Авады, и, похоже, что она знала, что именно так всё и закончится. Кажется, свою с Джинни дочь они не зря назвали Лили Луна Поттер. Лили Поттер закрыла от авады его, Гарри, а Луна Лавгуд также закрыла его от авады, но, конечно, при других обстоятельствах. Единственное общее в обоих случаях брюнет никак не мог отбить или увернуться от непростительного. Он не знал, сколько они пролежали так, но, в конце концов, Гермиона открыла глаза. Её пробуждение было медленным, словно волшебница не верила в это. Сначала она освободила свою руку, сразу же прикоснувшись к Поттеру, попробовав на ощупь его лицо, бороду, проведя пальцем по губам. И только потом, встрепенувшись, она подалась вперёд, чтобы поцеловать его. — Боже, ты невероятен, — со смехом произнесла она. — Я… Это многое для меня значит, Гарри, правда. У магглов была такая мысль, что иногда, с годами утраты, любовь к тому, что ты потерял, становится только сильнее, вместе со скорбью. Когда я оказалась там, за гранью, я сильно расстроилась тому, что ритуал не удался. Я сразу догадалась, что твои чувства ещё не были тверды. И, поверь, у меня нет особого желания рассказывать тебе, что там. Скажу лишь, что твои родители и Сириус там были, а ещё профессор Снейп. Кажется, после смерти нас всех тоже ждёт свой мир, и, там даже лучше. Но меня тяготило пребывание в том мире, ты был моим якорем, я так хотела быть рядом с тобой, быть твоей… Мне повезло наблюдать за тобой, и, о Гарри, ты стал совсем другим человеком. Я не считаю это плохо, наоборот. Однако что нам делать с прошлым. Согласишься ли ты повторить этот ритуал? Любишь ли ты меня ещё? — Не бойся, дорогая Гермиона, — ответил ей мужчина. — Нет нужды более повторять этот ритуал. Фламель рассказал мне о скрижали времени, и, что мы можем отправиться в прошлое, не совершая этот глупый ритуал. Правда… — Что? Что такое? — беспокойство отразилось в её глазах, так как волшебница боялась. Ведь она только-только вернулась к жизни, и… — Скрижаль охраняется, и находится в отделе Тайн. Но знаешь, Луна, перед тем, как идти за тобой, сказала, что теперь уже точно уверена, что у нас всё получится. Поэтому, не бойся. Мы ведь будем вместе, — улыбнулся Гарри. — Я видела, что ты сделал с теми, кто причинил Луне боль, Гарри. Знаешь, по-моему, ты даже поторопился, отправляя их на тот свет? — Что, Госпожа Почти-Министр, вы бы придумали способ более элегантный? — усмехнулся волшебник. — Простите, но я, увы, не вы. — И в этом твоё достоинство — Гермиона нахмурилась. — Знаешь, Гарри, ты изменился, за то время, что меня не было, а может быть, это пребывание за гранью смерти влияет на меня так, превращая в распутную женщину, но я хочу тебя. Всего, и без остатка. Только вот, проблема в том, что я ещё ужасно хочу есть. Хочу пить. Хочу ощутить вкус еды и воды за очень долгое время… — И ты стоически терпела, пока я достаю тебя своими разговорами? — Гарри пододвинулся к Гермионе, и, обняв, прижал её к себе. — Боже, так чего же мы ждём? — задал он вопрос вслух, и подскочил с кровати. Он и сам изрядно проголодался, при этом брюнет просто не мог себе представить, что же тогда испытывает его любимая.***
Из столовой они вышли, наевшись до отвала. Они шли, держась за руки, и, Гарри не мог не сказать Гермионе о чудесной библиотеке, в которой множество очень интересных книг. Загадочно улыбнувшись, та сказала, что у неё ещё будет много времени, чтобы эти самые книги изучить. — Знаешь, тогда у меня есть для тебя прекрасная новость. Предлагаю тебе оценить источники, которые находятся здесь, под зёмлей. Можно сказать, под подвалом. Вода там обладает невероятными свойствами, и, ты должна в этом убедиться, — серьёзно сказал Гарри. На это волшебнице нечего было ответить, и, поэтому они переместились туда прямо из коридора. — Ого! Интересно, а каких размеров твой замок в целом. Я просто не помню, как он выглядит снаружи… — Ты спала, — улыбнулся Поттер, времени зря не терявший, и уже избавившийся от одежды. Разбежавшись, Гарри прыгнул в воду, после чего позвал за собой подругу. — Примерно, как Хогвартс. Знаю, слишком большой, но ты ещё увидишь, почему так. Впрочем, наверное, за всё время я так и не изучил замок до конца. Поверь, он удивителен, — Гарри замолчал, увидев, как Гермиона стыдливо прикрыла грудь, а также своё сокровенное место, после того, как избавилась от одежды, которую Гарри любезно предоставил ей из гардероба в Замке. Удивительно, но, похоже, замок предполагал, что здесь будет жить много людей, и, одежда в нём уже была. Неизвестно, откуда она была здесь, но, вероятнее всего, ещё со времён предыдущих Поттеров. Учитывая, чем они будут заниматься позднее, эти действия Гермионы выглядели слишком нелепо, слишком смешно… — Не стесняйся, Гермиона, — сказал он. — Я ведь планирую тебя долго не отпускать сегодня вечером, и, изучить каждый сантиметр твоего тела. Не под микроскопом, конечно же, — кажется, его слова и безобидный смех расслабили женщину, и, та убрала руки, открывая вид на своё тело. Нет, определённо, Гермиона не была красивой от природы, и не обладала пышными формами, однако, при том, что она пережила, ей можно было простить то, что у неё просматривались рёбра, или то, что её коленки, казалось, торчат. И даже видневшиеся скулы, Гарри был готов простить всё. Как только Гермиона подошла к источнику, вода начала бурлить. Замок чувствовал желание хозяина, и, сейчас вода нагревалась до нужной температуры. Сам Поттер подвинулся к краю источника, ожидая, свою любимую. Стоило только волшебнице погрузиться в воду, он увлёк её в поцелуй. Им пришлось разорвать его, когда они, потеряв точку опоры, соскользнули и погрузились под воду. Вынырнув, пара рассмеялась. — Ты прекрасна, — прошептал Гарри, глядя своей любимой прямо в глаза. — Знаешь, я… Если ты этого не хочешь, ничего страшного. Я буду ждать столько, сколько нужно, — несмотря на свои слова, Поттер давно не испытывал столь сильного возбуждения, и был готов взорваться уже сейчас. — Глупый ты, Гарри, — ответила ему волшебница. — Мы с тобой многое упустили, а заодно, мне нужно показать замок. Понимаешь, о чём я? Это можно сделать в разных местах, — сказала она, вовлекая его в новый поцелуй. — Тогда, думаю, начнём с более детального знакомства с моей спальней?..***
Гермиона была такой маленькой и хрупкой, и, целуя её, прижимая её к себе, Гарри боялся ненароком навредить своей любимой. Брюнет медленно входил в партнёршу, лаская при этом её грудь, пытаясь вызвать стоны наслаждения своей подруги. Когда он вошёл полностью, она всё-таки не выдержала, и, смяв простыню, прогнувшись, она издала стон, пытаясь его заглушить, словно это что-то постыдное. Наращивая темп, они постепенно добились друг от друга результата. Брюнет не мог долго выдержать вида такой Гермионы. Раскрасневшейся, находящейся под ним, прикусившей губу и тянущейся к нему. Прижавшись к ней, он придавил её своим телом, продолжая движение внутри неё. Уткнувшись в её волосы, Гарри вдыхал их аромат, и, это сносило крышу сильнее любого достижения. Словно он своими руками и телом сейчас создавал новое, самое яркое и сильное воспоминания для Патронуса. В конце концов, Гермиона быстрее подошла к пику, её стоны стали громче и чаще, она начала извиваться, пытаясь ослабить наслаждение, дабы продлить его, пыталась отвлечься, царапая спину своего партнёра, но не помогало! — О, Гарри, — кричит волшебница, когда волна оргазма полностью поглотила её, да так, что в глазах на мгновение потемнело, а когда она всплыла из глубин феерии чувств, женщина обнаружила, что Поттер и не думал останавливаться. Подхватив Гермиону двумя руками, он приподнял её на кровати, переворачивая , выходя из неё, а затем, он снова вошёл, когда та была повёрнута спиной к нему. Сминая её груди, он впился в шею, словно он вампир из тех фильмов, который кусает свою жертву в шею, очаровывает её и выпивает досуха, без остатков. Извиваясь, Гермиона выгибается, совершая попытку поцеловать партнёра. Отвечая на её стремление, Гарри склоняется, на секунду приостанавливаясь, словно беря паузу, целуя её, пока руки продолжают блуждать по её телу, а после, вновь обхватывает партнёршу двумя руками, наращивая темп. Постепенно, движения становятся всё более аритмичными, брюнет уже не может себя сдерживать, издавая стоны, больше походившие на полурычание, в это же время, она чувствует, что на неё накатывает вторая волна наслаждения. В конце концов, после ещё нескольких фрикций, сначала кончает он, слегка дёрнувшись при этом, словно повиснув на её теле, а затем, от невероятных ощущений, которые она испытывает, когда внутри неё растекается его семя, оргазм накрывает и её. Обессиленные, они падают на кровать, и, прижав Гермиону к себе, Гарри улыбается. Ох, он мечтал сделать это ещё с того момента, в палатке, когда они танцевали, а может, даже раньше, курса с четвёртого, когда увидел её на балу. Гормоны уже тогда играли, отдавая исключительно в одно место, в котором, как и в слове мозг, четыре буквы. Сколько летних дней, он изнывал по своей лучшей подруге, гоняя руку по своему члену, стыдно было признаться. А затем, видимо, Молли Уизли решила действовать радикально, и вдруг у Гарри возникает интерес к Джинни Уизли, мысли о которой всё чаще и чаще появлялись в голове. Но сейчас это не важно… — Люблю тебя… — говорит ей Гарри, после чего оба проваливаются в царство Морфея, оставляя свечи на люстре догорать.***
Проснувшись, Гарри незаметно покинул комнату, и, выйдя в коридор, призвал Кричера. Приказав эльфу приготовить завтрак на него, и на Гермиону, Поттер также тихо вернулся в спальню. Ещё не проснувшись, во сне Гермиона переместилась на его половину кровати, словно она искала его, его тепло… Улёгшись рядом с ней, Гарри позволил волшебнице устроиться у него на груди, и просто лежал, не веря в своё счастье. Кажется, впервые за почти два года, он вновь познал, что такое любовь. Ему же казалось, словно прошлая целая вечность. После сегодняшней ночи, Гарри чувствовал себя иначе, тёплое чувство, идущее от сердца, разливалось по всему телу, а на душе он ощущал спокойствие. Словно все паззлы встали на свои места, осколки его души были склеены. За завтраком, они почти не общались, обмениваясь взглядами и улыбаясь, словно им обоим по семнадцать. Гермиона хихикнула, когда Гарри разлил сок, засмотревшись на неё, сам же мужчина улыбался, слушая смех своей любимой. Сейчас ей нужно было смеяться, нужно было любить, нужно было… Жить. После обеда, Гарри попросил Гермиону решить вопрос с Луной. Одеть её, для похорон. Он решил, что и сейчас проведёт ритуал сожжения, правда, уже во дворе этого Замка. Гермиона сказала, что примет любое его решение. Завтра они простятся с телом своей подруги, а сегодня пара решила изучить замок. Помимо обширной библиотеки, здесь был также обширный склад для хранения ингредиентов, и уже готовых зелий, похоже, именно отсюда Цицерон и приносил их. Также, были ещё гостевые апартаменты, и целые залы, специально выстроенные, похожие на вольеры для животных. Также, они дошли до коридора с портретами его предков, который Гарри, честно сказать, видел впервые, и не думал о его существовании. Когда он добрался до портрета родителей, с которого они ему улыбнулись, поприветствовав его, признав в нём своего сына, Гарри крепче стиснул Гермиону за руку. Для него это было тяжело, всё-таки… Были ещё и оранжереи, где росли растения, и даже большая комната, в конце которой в углу стояло пианино. Что удивительно, комнаты не выглядели заброшенными, а это значило, что Цицерон бывал здесь, убирал здесь, и, похоже, заботился о благосостоянии помещений. Вернулись обратно в спальню они только под вечер, и почти сразу же отправились на ужин. Оба волшебника признались друг другу, что сегодня чувствуют ужасную сонливость, и, возможно, после ужина им обоим стоит хорошо поспать.***
На следующий день, Гарри и Гермиона оделись в чёрное, и, заранее подготовили место для Луны. Им даже пришлось пожертвовать одним из деревьев в саду, чтобы подготовить лежбище, кострище для их подруги. Держась за руки, они стояли перед телом мёртвой Луны Лавгуд, и, рядом с ними был и Цицерон, пришедший проводить свою Богиню. С позволения Гарри, Цицерон первым сказал речь, первым попрощался с той, что скрашивала его дни в этом замке. Он был верен своему хозяину, и любил его всей душой, какая может быть у демона, что служит кому-либо, но Лунная Леди… О, она была особенной. — Лунная Леди, о Госпожа! — говорил Цицерон. — Когда вы мне сказали, что умрёте, я до последнего надеялся, что это лишь ваша шутка. Потом, я осознал, что вы никогда не шутили с недостойным Цицероном, относясь ко мне со всей серьёзностью, и это ещё сильнее ранило меня. Я буду скучать по вам, вспоминая вас и о вас, вы ушли на встречу новым приключениям, Цицерон будет молить высшие силы, чтобы на вашем пути было как можно меньше препятствий. Цицерону жаль, что он, всё же, не смог вас спасти, хотя хотел, о да… — демон замолчал, уставившись на тело погибшей. Он не знал, что ещё ему хочется сказать, да и слова уже не помогут той, которая поразила его. — Ты всегда была своевольной, Луна, — заговорил Гарри. — Твои отношения с Гермионой были натянутыми, её образ и мышление человека, погружённого в учёбу, никак не сочетался с твоей лёгкостью, беззаботностью и открытостью. И Гермиона, и я, мы, наверное, завидовали тому, что ты легко можешь поступить по-своему, не взирая на обстоятельства. А ещё, ты была очень сильной, поразив всех нас тогда, на пятом курсе. Ты быстро умела находить ключи к доверию у остальных, и, наверное, даже если бы ты общалась с Малфоем в школе, ты смогла бы повлиять в лучшую сторону и на него. Я счастлив быть твоим другом, и счастлив проводить тебя. Подойдя к Лавгуд, создавая огненное заклинание и поджигая костерище, Гарри сказал последние слова, посвящённые своей подруге: — Смерти меньше всего боятся те люди, чья жизнь имеет наибольшую ценность… Ты не боялась смерти, Луна Лавгуд, ибо твоя жизнь есть бессмертие, ибо память о тебе и есть жизнь, и ты всегда будешь жить в сердцах своих друзей.