Мальчик без денег

       Парень тыльной стороной ладони отбивает по двери, после засовывает руки в карманы и терпеливо ждет, когда его впустят в квартиру.        Взор парня падает на заклеенный глазок. Когда дверь открывается, то ветер скользит по волосам, перебирает взлохмаченные волосы. Родной дом. На пороге стоит мать. Вид которой не из лучших, бледное лицо, мешки под глазами и непонятные Хосоку искорки во взгляде. Чон стоит напротив, пытаясь догадаться боль ли это, но отпускает раздумья и просто заходит в коридор, захлопывая за собой дверь.        Его спина выгибается дугой, он медленно снимает обувь, боясь поднять глаза и встретиться со взглядом матери, что до сих пор стояла рядом и чего-то ждала. Темноволосый все же разгибается, вытаскивает конверт с деньгами из сумки.        - Сыночек, - начинает мать, забирая деньги и Хосока в дрожь бросает, чуть-чуть от боли и чуть-чуть от того, что обычно безразличный взгляд женщины, сейчас такой пронзительный и заинтересованный. – Нам с отцом звонили из школы, сказали, что ты не приходил, так где же ты был?        Она отвлекается, чтобы открыть конверт, охает и поднимает взгляд.        - Где ты все время пропадаешь? Откуда берешь деньги и почему так ненавидишь собственную семью, Чон Хосок, ответь, хотя бы мне, объясни все, расскажи, прошу, пожалуйста, я твоя мать, я должна знать это.        Парень хмурит брови, выглядывает выступающие слезы на чужих глазах, где-то внутри тоже начинает плакать, но снаружи кутается шиповками, отстраняясь от разговора строгим взглядом.        - Может быть… - она все еще сжимает деньги в руках. – Может быть, ты продаешь что-то запрещенное?        - Что? – Чон опирается на стену, звонко смеясь, ведь мать предполагает невозможное. Вскоре тихо выдыхает, понимая, что хорошо скрывает свой способ заработка. – О чем ты?        - Чон Хосок, ответь на мой вопрос, - женщина уже со злом смотрит. – Я твоя мать, я имею право знать.        Темные волосы рядятся дрожащими пальчиками. Он понимает, что от ссоры не уйти. Осознает, что именно сейчас его всего вывернут наизнанку.        - Мама? – он проходит вглубь. – Где же ты была, когда я приходил домой побитый, когда ходил в рваных штанах, когда просил еды у людей на улице, где же вы были с отцом. Где? Вы пили, пропивали все деньги, жалея время, что я забрал у вас, да? Вас не было в моей жизни тогда, нет и сейчас, так что же изменилось, я просто приношу вам деньги, а вы покупаете на них еду, алкоголь, платите за квартиру. И раньше не интересовались моими прогулами, не интересовались тем, откуда в холодильнике еда и откуда у тебя новые платья, а у отца рубашки со штанами, откуда у вас вещи, совсем ненужные. Вам было плевать, а сейчас вдруг решили поиграть в родителей, заботливых из себя построить? Ты называешь меня сыном, хотя ненавидела меня до того момента, пока я не начал приносить в дом деньги.        Руки ныряют в карманы, парень наконец выговорил все, что крутилось в голове долгие годы.        А в ответ лишь получает по лицу конвертом с деньгами, что после разлетаются в стороны.        - Прочь…        Мать шипит и плачет одновременно. Хосоку стыдно. Хосок не знает, что делать. Хосоку наплевать, он слышит ругань в свою сторону, разворачивается и уходит в единственную комнату в этом доме. Достает сумку и портфель, наспех скидывает в них все вещи, в пакеты кладет учебники и получив лишь осуждающие всхлипы, уходит, теряя семью навсегда, бросая все, за что держался и для чего жил.        В душе все кипит, идти некуда, обида обжигает легкие. Что он наделал? Ноги сами приводят в дешевый отель. Минимум вещей, еды, денег. Он окончательно потерялся в этой жизни.        Лампочки за старыми окнами тускло освещают помещение, все как дома, только тут спокойней. Все как дома, только тут нищета не постоянна, все как дома, тут тоже нет родителей.        Хосок пялится в потолок, разглядывает его трещинки, очень глубоко вздыхает и прикрывает глаза. Так хотелось спрятаться, остаться с закрытыми глазами навечно, но мир был против, все было против и оставалось лишь терпеть, ждать того момента, когда жизнь сама по себе изменится. Или прекратится. Уже нет разницы. Нет вообще ничего.        На пустых полочках шкафов время осело пылью. Холодные пальчики бы прошлись по ним, оставляя за собой множество полос, однако руки немеют и тело теряет чувствительность, заставляя задуматься о всем, кроме здравого смысла.        Хочется, чтобы крышу мотеля сорвало и унесло ветром, а самого его засосало в открытый космос, одаривая той невесомостью, которую он еще никогда не испытывал, но желал испытать всем телом.        Мечты навсегда остаются мечтами, чьи-то руки гасят фонари. В комнате гуляет темнота, односпальная кровать пустая, пусть на ней и лежит человек.        Хосок заводит будильник на пять утра, обещает себе проснуться вовремя и пойти в школу, после прикрывает глаза, опадая на подушку, как осенний листик на промерзшую землю.