Счастье есть

Когда Таня, наконец-то пробившись через неугомонную толпу, добралась до родителей, Софья и Леопольд нежно прижали дочь к себе. Они виделись довольно часто — почти каждый день, но все равно не могли в полной мере насытиться обществом друг друга. Кроме того, Таня все никак не могла забыть, что Чума ещё жива — и поэтому дорожила родителями ещё сильнее, чем раньше. — Мама… — против воли плечи девочки начали вздрагивать. В горле ощущался ком. Слезы, которые Таня всегда так ненавидела, вновь подступали к глазам. — Мама… — Ну-ну, Таня, перестань! — Софья нежно обнимала дочь, покачивая из стороны в сторону и гладя по волосам. — Чего ты? Все же хорошо! Ну? Таня и сама не могла объяснить, откуда у неё появляются слезы и почему это происходит. Это происходило почти помимо ее воли. При этом Таня понимала, что, узнай об этих слезах кто-то из тибидохцев — пусть даже верные друзья, Ягун или Ванька — ее бы непременно подняли на смех. Плакать от счастья, конечно, возможно, но не каждый же раз! А в случае с Таней именно так и было — каждый раз при встрече с родителями ей на глаза наворачивались слезы. Наконец, минут через пять, Таня окончательно успокоилась, и, найдя укромный уголок, предалась общению с родителями в полной мере. — Ну, — Леопольд весело улыбался, глядя на сияющих от радости Таню и Софью, — что, дочка? Тебе скоро пятнадцать, а ты все ещё плачешь, как маленькая! Непорядок, а? — Знаю, папа, — кивнула Таня, лукаво пряча глаза. — Но я так люблю вас, что это простительно. И потом, я не боюсь упреков! — О, уж это-то мы знаем! — откликнулся Леопольд, шутливо потрепав дочь по голове. — Однако меня беспокоит одна твоя особенность, Таня. Ты не можешь провести даже трёх дней без того, чтобы не впутаться в историю! Я вообще удивляюсь, как ты вытерпела без этого почти неделю… — На самом деле, похоже, не вытерпела, — отозвалась Таня, вспоминая о подслушанном разговоре со стола преподавателей. — Папа, а ты не знаешь, где сейчас… Она? Имени девочка назвать не отважилась, но родители и без этого поняли, о ком она. Да и как могло быть иначе, если весь магический мир до сих пор боялся Той-Кто-Есть до дрожи. — Нет, — Леопольд грустно покачал головой, — однако я думаю, нам вряд ли стоит её бояться. Она так и не нашла у нас… То, что искала. Таня напряглась, ощутив, что отец, возможно, стремясь защитить её от опасности, чего-то недоговаривает. И это «что-то» очень сильно её встревожило… *** После «родительской сорокапятиминутки» начинались обычные тибидохские занятия. Однако сегодня Тане хотелось, чтобы первый урок — защита от сглаза у Зубодерихи — скорее закончился. Ей не терпелось обсудить услышанное с друзьями, но на уроке, увы, это было невозможно. Урок проходил в обычном для Тибидохса стиле — пока Великая Зуби пыталась вложить в головы учеников хоть какую-то мысль, эти самые ученики обстреливали друг друга искрами. Таня же, которой досталось место рядом с Ритой Шито-Крыто, роковой девицей с темного отделения, старалась быть тише воды, ниже травы — и это ей вполне удавалось, пока по всему классу не разнесся властный голос Зубодерихи: — Гроттер, к доске! Таня так удивилась, что едва не опрокинула коленями парту. Она никогда не пользовалась особой популярностью у преподавателей, и каждый вызов к доске её немного шокировал. Однако теперь делать было нечего, и Таня, встав под сверлящими взглядами всего класса, направилась к доске той походкой, которой обычно идут на эшафот. — Итак, ученица Гроттер, на прошлом занятии вам было поручено найти контрзаклинание от сглаза, превращающего любого неосторожного в летучую мышь! — намеренно чопорно и, пожалуй, чересчур возвышенно продолжала Великая Зуби. — Специально для вас я приготовила муляж летучей мыши, который в любом случае ни во что не превратится, но заклинание распознает. Это заклинание изучают во втором семестре второго курса, а дважды два, как всем известно, четыре, то есть ответ должен быть проще некуда! Итак, Татьяна Леопольдовна, я жду! Здесь Тане пришлось испытать вторичный шок, потому что ее никто никогда не называл по отчеству. Однако в шокированном состоянии нельзя было пребывать долго — гневно блестевшие глаза Зубодерихи доступно объясняли, что долго ждать она не собирается, а то и, упаси Древнир, сглазить может на скорую руку, да так, что сама потом не вспомнит отвод. — Э-э… Ну… — нерешительно протянула Таня, прошерстившая вчера весь Справочник Белого Мага, но нашедшая только одно заклинание, более-менее подходившее к заданию. — Пискус невнятнус! Феофил Гроттер, проворчав что-то укоризненное, выбросил зеленую искру. Маленькая летучая мышь, чуть подпрыгнув, окуталась светло-зелёным сиянием. Вжав голову в плечи, Таня смиренно ожидала оценки преподавателя. Великая же Зуби, никуда особенно не торопясь, поднялась из-за стола и раза три обошла вокруг злополучной мыши. Таня уже готова была провалиться сквозь землю (технически, кстати, это было вполне возможно — всего-то триста тридцать пять слогов, которые требовалось выпалить на одном дыхании), когда наконец Зубодериха неспешно произнесла: — Что ж, весьма неплохо, Гроттер. Я ожидала от вас значительно худшей работы. Садитесь. И помните — настоящий маг должен быть уверен в своих словах. Даже если он ошибается. Остаток урока прошёл вполне в рамках приличия. Однако Таня, все ещё изнывавшая от необходимости поговорить хоть с кем-то, еле дождалась перемены. *** — Ффух! — шумно выдохнул Баб-Ягун, едва они с Таней и Ванькой вышли из аудитории. — Мамочка моя бабуся, пристрелите меня кто-нибудь, только предупредите за неделю, чтобы я смог купить бронежилет! Нет, Валялкин, что бы ты там не говорил, а эту особу надо срочно женить! Сил моих нет! — Я не понимаю, а чем ты недоволен? — отозвался как всегда невозмутимый Ванька. — Я недоволен? Да я зверею! — возмутился Ягун. — У нас отнимают право на личную жизнь! Безобразие просто! — Ягун, угомонись, — Таня успокаивающе коснулась локтя друга, — у нас ведь нет выбора. Вернее, он есть, но я в нашу лачугу обратно не хочу. Лучше послушай, что я узнала утром… С этими словами девочка рассказала о случайно услышанном отрывке из разговора преподавателей. — Я боюсь, — призналась она, закончив рассказ, — никто не видел Чуму уже двадцать лет. Мне кажется, она что-то задумала. — Вчера бабуся проговорилась, что академик и тридцать три богатыря в последние дни чаще обычного патрулируют Буян, — вспомнил Ягун, — а когда академик что-то делает, для этого обычно есть причины. Он же не Клопп какой-нибудь. А если для этого есть причины, то, как подсказывает мне мой жизненный опыт, грозная русская Гротти не может оставаться в стороне! Я прав? — Прав не ты, а твой жизненный опыт, — парировала Таня, подумав при этом, что родители, похоже, вновь оказались правы — их дочь не может жить без историй.