Счастье есть

Примерно через неделю после описанных событий Таня проснулась… от визга. Известная в лопухоидном мире, как Анна, а в магическом как соседка Татьяны Гроттер по комнате Гробыня Склепова, визжа так, что, кажется, даже стены школы слегка подрагивали, пыталась стряхнуть с себя Чёрные Шторы. Те же, ехидно шевеля кистями, отражали Гуню Гломова в треснувших очках верхом на метле, к которой были привязаны пылесос «мадемуазель Склепофф» и в придачу — здоровенный окорок. — А-а-а! Спасите! Убивают! — вопила Гробыня, сквозь сон хаотично обстреливая Шторы красными искрами. Секунд десять Таня наслаждалась этим зрелищем, зажимая себе рот рукой, чтобы не расхохотаться в голос, затем встряхнула кольцо и произнесла: — Дрыгус-брыгус! Вздрогнув, шторы шарахнулись от Гробыни, точно ошпаренные. Склепова, в пылу борьбы съехавшая с кровати на пол, тяжело дыша, забралась обратно на кровать и, не потрудившись даже пожелать доброго утра, откинулась на подушку. — Надоело! — простонала она. — Почему каждую ночь Шторы лезут именно ко мне? Я что, одна здесь живу? Или к спасителям магического мира они не лезут принципиально? Таня улыбнулась, пряча под рукав пижамы простенький амулет. Этот амулет был когда-то подарен ей Ягуном и представлял из себя нитку белого цвета с тремя шарами, нанизанными подряд и закреплёнными с помощью узелков. «Если ночью ее надеть, можно будет спокойно сопеть!» — скаламбурил тогда внук Ягге, причём, как теперь казалось Тане, каламбур вышел ненамеренный. Пострадав ещё минут десять, Гробыня поднялась с кровати, внимательно посмотрела в сторону Тани и внезапно глаза у неё стали круглыми. — Гроттерша… — нервно произнесла она. — А где твоя скрипка-переросток? — Как где? Вскочив, Таня заглянула под кровать. Футляр контрабаса был открыт, замок расплавлен, а самого инструмента внутри футляра не было… *** Возможно, это было глупо — из-за пропажи инструмента устраивать панику, но Тане было все равно. Еле дождавшись окончания завтрака, она кинулась к Соловью. Старый разбойник был, как всегда, на драконбольном поле, где сейчас тренировался второй состав команды Тибидохса. Сохраняя неизменно суровый и даже где-то раздражённый вид, Соловей Одихмантьевич внимательно наблюдал за игрой с трибун. Хотя едва ли то, что происходило на поле, можно было назвать игрой. Это была скорее попытка одного подрастающего поколения удрать от другого подрастающего поколения — то есть юных драконов Ртутного и Искристого. Пройдя через поле, Таня поднялась на трибуны. Посмотрев на неё, Соловей кивнул, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями, и, указав на поле, негромко произнёс: — Гоярын стареет. Мы ищем ему замену. Не сказать, что эти молодые драконы намного лучше… — тут Соловей поморщился. — Но лучше с плохими воротами, чем совсем без ворот. Скоро матч с невидимками. С Гоярыном нам не победить. Таня кивнула. Она прекрасно понимала, что дракон, бывший практически ровесником Тибидохса, постепенно теряет свои силы. Да и чему удивляться, ведь даже лопухоиды утверждают, что старость — не радость. Старый тренер внимательно посмотрел на Таню. — Что случилось? — резко спросил он. — Гроттер, в тебе масса хороших драконбольных качеств, но есть один человеческий недостаток — ты не умеешь таить свои проблемы от окружающих. Так что рассказывай. И не ври, что ничего не произошло. Таня смущённо потупила взгляд. Она прекрасно знала, что от старого разбойника невозможно было ничего скрыть. С другой стороны, она ведь и пришла к нему за советом. — Контрабас пропал, — нервно произнесла малютка Гроттер. Соловей нахмурился. — Когда? — Вчера вечером я положила его в футляр. Сегодня утром замок был взломан, и инструмента внутри уже не было. Защитное заклинание не сработало, — убито поведала Таня. — Ты кого-то подозреваешь? — отрывисто спросил Соловей. Тане с её обостренным чувством правды показалось, что старый тренер что-то знает, но пока боится или не может сказать ей об этом. — Нет, — мотнула головой девочка. — Я даже комнату никогда не закрываю. Кто это мог быть?.. — Идём к Сарданапалу, — решительно отозвался Соловей. — Вряд ли тут обошлось без её проделок… Таня вздрогнула, поняв, что о Чуме она совсем не вспоминала… *** Сказать, что Сарданапал был взволнован — значило не сказать ничего. Едва Таня рассказала ему о пропаже инструмента, он связался по зудильнику с Леопольдом и Софьей и вызвал их в Тибидохс. Взволнованные не меньше академика Гроттеры прилетели через два часа. У Тани складывалось ощущение, что чуть ли не весь магический мир знает что-то, чего не знала она — уж очень сильно все беспокоились, хотя, казалось бы, повод был не очень серьёзным…