Попаданка но Модо

В общем, после того, как мы уговорили Мадару, Хаширама серьезно посмотрел на нас, видимо, оценил возможные затраты, и пошел искать нам временную палату — там, где бы нас никто не потревожил. Проводить операцию у Учих было невозможным из-за той причины, что наш клан до сих пор враждебно относился к Сенджу. Ну и, конечно, Хашираме было бы удобнее оперировать нас в родной обстановке, а посему он и побежал подыскивать подходящее местечко. И такое нашлось — как раз в том самом доме, который он выращивал специально, и в котором мы с Мадарой якобы отказались ночевать, хотя я и поспала там несколько часов — но не палить же собственную контору? Свидетелей нет, значит, ничего не было, ничего не знаю. Однако, проходя мимо той самой комнаты я как бы мимолетом поинтересовалась у Хаширамы — мол, кто здесь спит. Хаши как-то удивленно взглянул на меня, после чего улыбнулся и как ни в чем не бывало, выдал: — А-а… Тут с недавних пор спит Тора-чан. Я прыснула. Тора-чан? Вот это имечко для Тобирамы… А главное, какое милое, как у девочки. Мое воображение тут же представило заносчивого альбиноса в коротеньком голубеньком платьице и с огромным красным бантиком на затылке. В голос засмеялась, а потом вдруг вспомнила, что спала в этой комнате. Настроение моментально упало с четвертого этажа. Получается… получается, я задрыхла в его кровати? Вот же ж… Хорошо, что он меня там не спалил, а то была бы картина… Ками, как же хорошо, что я свалила сразу же, едва проснулась! Повезло, вот так повезло. Фух. Мы поднялись на второй этаж по лестнице, зашли в комнату с двумя футонами на полу. Я удивленно взглянула на Хашираму. — Погоди, то есть ты нас будешь оперировать на полу? — А есть другие варианты? — хмыкнув, ответил за друга Мадара. — Есть! Оба шиноби с нескрываемым любопытством уставились на меня в ожидании идей. Нет, ну, а что? Какому врачу будет удобно постоянно садиться и наклоняться? Гораздо легче, если пациент будет лежать на возвышении — таким словом я попыталась охарактеризовать среднестатистическую кровать. Ками, вот что за мир такой странный? Ни стекла нет, ни зеркала, ни даже кроватей! Хотя, о чем это я… Это ж я в Японии теперь — а у них национальные порядки совсем другие… И едят они тоже на полу, и даже спят… Пора бы ввести в обеденный рацион кровать. — А ведь действительно! — с жаром согласился с моим предложением Хаширама. — Так и вправду будет удобней! Не дожидаясь наших с Мадарой слов, он сосредоточился — и в следующую секунду пол задрожал, из-под половицы вылезла здоровенная деревянная махина и преобразовалась… в деревянную кровать. Офигеть, как круто! Блин, я тоже так хочу. Устал спать на полу, раз — воздвиг себе кровать, устал рисовать на дощечке, раз — и сотворил себе мольберт. Круто, вот почему я не родилась со стихией мокутона? Хочу-хочу-хочу! Я подскочила к деревянному «изобретению» и легла на него. Ну-у… В принципе, неплохо. Правда, некоторые неровности упираются в кожу, но это поправимо. Возьмем постельное белье с футона, накроем сверху скатертью — и никаких тебе неровностей. — Хаширама, ты меня покорил! — возвестила я его и, приподняв голову, спросила: — Можно, я за тебя замуж пойду? Мадара поперхнулся вдруг, закашлялся. Хаши уставился на меня круглыми глазищами и почесал затылок. — А-а-а-а… Ну-у… Э-э… Я… Ну… А-а-а-а… Э-э… — он явно пытался мне что-то сказать, но язык его почему-то не слушался. — И-изуна… Изуна-чан, — поправился Хаширама, продолжил: — А п-почему ты вдруг… — То есть ты согласен? — обрадовалась я. — Ой, как здорово! Когда свадьбу будем устраивать? — Изу… Изуна-чан, ты не так поняла! — замахал руками Хаширама, при этом глаза его вдруг из круглых стали квадратными. — Да нет, я все поняла, — «успокоила» я, теперь уже, наверное, своего жениха. — И… Изуна-чан… — глаза Хаширамы трансформировались из квадратных в многоугольные. -Я не готов к таким серьезным отношениям… Ну, блин. Он серьезно? — Хаши, хватит! — прикрикнула я. — Это была шутка! Шутка! Я пошутила! Просто, видимо, немного неудачно… Мадара отмер. — Больше так не шути, — бросил он мне. Хаширама как-то растерянно почесал затылок и виновато рассмеялся. — Так… ну, что, я тогда второе возвышение делаю, и мы начнем, — вмиг став серьезным, сказал Хаширама и опять сосредоточился. Когда вторая кровать была готова, мы вместе с Хаши быстренько перестелили футоны. Мадара наблюдал за этим действием с какой-то странной обреченностью, и хотя внешне он никак не показывал своих эмоций, я чувствовала в нем какое-то напряжение. А вот я, наоборот, была как никогда спокойна. Все-таки операции мне когда-то делали, и это было еще страшнее — в окружении незнакомых людей, белых стен, мельтешащих перед глазами белых халатов и противного запаха. Запах стерильности, такой, который всегда присутствует в больницах и операционных, но мне он никогда не нравился. Он словно вызывал в душе какой-то парадоксальный страх. А вот рядом с Хаши и нии-саном такого не было. Было как-то спокойно и уютно, я внутренне чувствовала, что никто из них не даст меня в обиду, что я буду в защищенности. Да что там — даже рядом с Тобирамой иногда возникало похожее ощущение, хотя вот это, наверное, было немного странно. Ведь если к Хашираме и Мадаре я питала исключительно положительные эмоции — хотя нет, иногда злилась и считала одного придурком, а другого деспотом; то вот Тобирама вызывал противоположные ощущения: какую-то смесь ярости и удовлетворения, скрытый интерес и даже немного радости. Почему? Да кто его знает, я уже и сама запуталась. — Изуна-чан, не волнуйся, я сейчас тебя усыплю, — сказал Хаширама прежде, чем меня окутало зеленоватое свечение. Эм, вот странно, никогда не думала, что при помощи целительных техник человека можно усыпить… Оказывается, можно…

***

Ну что сказать… К тому времени, как я очнулась, операция успешно завершилась. Едва я проснулась, как едва не заорала. Перед глазами было темно, ощущения какие-то были неприятные, во рту стояла горечь, да и вообще было как-то хреновастенько. Из-за того, что в глазах ощущалась какое-то неприятное напряжение, а открыть или закрыть глаза не получалось, то спросонья я подумала, что теперь окончательно ослепла. Однако, протянув руку и нащупав на лице повязки, облегченно вздохнула. — Мадара? — окликнула я пустоту. — Чего? — отозвалась мне пустота голосом ни-сана. — А где Хаширама? — Ушел. Ты слишком долго спишь, — в голосе брата мне послышался какой-то легкий упрек. — Да не томи. Что сказал мой несостоявшийся жених? Мне показалось, или кто-то еле слышно цокнул языком? Недовольно так цокнул. — Сказал, что все прошло хорошо, а лежать нам до тех пор, пока глаза не приживутся. В среднем — примерно полторы недели. — Сколько?! Нет, это определенно у Хаширамы какая-то недоработка. Не может быть столько времени… Я… я не выдержу! — Мадара, ты уверен? Я же по голосу слышу, ты либо врешь, либо недоговариваешь. — Вообще-то, это была шутка. — Нельзя же так пугать! — возмутилась я. — Кстати, о шутках… Почему ты был так недоволен, когда я сказала, что хочу за Хашираму замуж? — Это была очень плохая шутка, — донесся мне с соседней кровати голос брата. — А я не шутила. Я серьезно говорила. Просто пришлось сказать, что пошутила, не хотела расстраивать Хаши. — Изуна! — Ну так что? Почему? В ответ мне раздалось молчание. — Нии-сан, ты меня пугаешь. Ты точно так же молчал, когда я тебе расспрашивала про наши ночные похождения! Это уже как минимум несправедливо! Да и у Хаширамы подозрительно странная реакция была на мои вопросы… Ты мне сам все расскажешь или мне логически подумать? И опять молчание. — Значит, логически. Итак… вас обоих трясет, едва тема заходит о пьянке… или о женихах. И не вздыхай, нии-сан, я все заметила — у тебя была абсолютно аналогичная реакция, когда я сказала Хашираме о том, что хочу замуж… И у Хаширамы, кстати, тоже. А знаешь, когда еще эти эмоции всплывали? Когда я расспрашивала вас о пьянке! Мне продолжать или ты все-таки сам расскажешь? — я для приличия выждала пять секунд. — Ясно, значит, продолжать. В общем, исходя из моих рассуждений, делаю вывод, что тогда ночью вы, вусмерть пьяные с Хаширамой, поженились. — Мы — чего?! — раздался с соседней кровати голос возмущенного брата. — Того! Поженились! Нет, ну смотри. Хаширама и ты странно реагируете на любое слово в моем присутствии, намекающее на отношения — свадьба там, женитьба, пьянка, женихи и невесты… Причем реагируете так вдвоем! Я, конечно, понимаю, что вы там стесняетесь, но, братик, я же все пойму… Я давно подозревала, что между вами какая-то химия! — Изуна… Ты все не так поняла… мы с ним вовсе не… — Мадара закашлялся. — И вообще, мне девушки нравятся! — Ага, и Хашираме тоже… А девушки обычно длинноволосые, а ты к тому же, волосы с детства отращиваешь, — я хихикнула. — И он тоже! Он тебе из-за волос понравился, да? — Изуна! Я же сказал, что это не так! На самом деле, тогда мы действительно были пьяными и в голову лезла всякая чушь, и мы действительно заключили брачный договор. Но не между собой, а между нашими кланами. — Так, а почему ты не хотел мне говорить об этом? Это же, в принципе, логично, политика, и все такое… к тому же, у нас тут кланы объединились, для закрепления мира можно и брак устроить… погоди, а между кем вы его заключили? — Изуна, прости. Мы пьяные были, не соображали и вообще это Хаширама придумал… — Ну! — поторопила я нии-сана, чувствуя, что, если не поторопить, он еще долго будет оправдываться. — По договору, ты, как химе клана Учиха, выходишь замуж… — В смысле — замуж?! — наверное, мой крик был слышен на улице. Во мне бурлило ТАКОЕ негодование, что, вот честно, я радовалась, что временно слепа и недееспособна — иначе от братика давно уже летел бы пух с перьями! Ну, Мадара, ну, Хаширама — ну конспираторы, блин, сводники, вашу мать! — Мадара, ты хоть понимаешь, что, когда я снова смогу видеть, тебе крышка? И… ой, погоди-ка! А на ком вы меня женить собрались? Мадара, немедленно отвечай! Кто этот несчастный?! — Изуна, лучше не надо — тебе же будет хуже. Давай пока оставим в тайне? — Закопаю сейчас, если не скажешь! Ну! Кто?! — …Тобирама.