Начинающий Эксгибиционист

      Чимин не хотел. Он в этот вечер не хотел ничего. Но если он не хотел, то почему же на нём сейчас чёрные кожаные штаны деда Намджуна, неприлично облипающие накачанные ноги русоволосого, свободная белая рубашка с парой расстёгнутых пуговок под шеей и кое-как болтающимся под воротником чёрным галстуком, что был ослаблен по максимуму и вообще непонятно, какую роль играл во всём этом. — Я тебе говорю, Чимини, это круто, на эдаких плохих школьников клюют, — похлопывал парня по плечу дед Намджун, на котором сейчас очень элегантно сидел расстёгнутый классический пиджак и точно такие же брюки.       А он вроде бы как учитель? Или как это называется? Официально-деловой стиль костюма деда разрушала лишь натянутая под низ серая футболка и куча цепей на груди. И если вы подумали, что цепей у него в этом клубе было больше всего, то вы жестоко ошиблись, ибо здесь дед Юнги его обогнал. Под таким количеством металла можно легко сломаться, особенно с комплекцией этого щуплого деда, из ушей которого в придачу ко всему ещё и торчала целая куча пирсинга. — А, может, не надо? — жалобно протянул Чимин, испуганно оглядев танцующую под громкие биты толпу. — Ну, — потёр ладошки дед Юнги, — как говорят пуговицы — оторвёмся! — вскинул руки вверх он, рванув в толпу молодёжи. — А можно мне домой? — взвыл Чим, ухватившись за рукав пиджака деда Намджуна. — У меня нехорошее чувство. — Пошли, порвём этот клуб, Чимин-а, — схватил внука подмышку дед, а Чимин готов был заплакать. — Дед, я не хочу… — упирался Чим, цепляясь за последние ниточки, за стены, за столики, за танцующих, но дед был неумолим.       Где-то в толпе уже куролесил дед Юнги. Вокруг старикана кружили какие-то девицы, а он, тем временем, вспоминал свою бурную молодость, своё танцевальное прошлое, верхний, нижний брейк. Пусть и нелепо, пусть и давно забыто, но выглядел он во всём этом ничуть не смехотворно, а вполне гармонично и естественно, а обворожительная лисья улыбка ещё и добавляла ему плюс двадцать к шарму. Он определённо сегодня кого-то себе найдёт. — Хочешь выпить для храбрости? — предложил Паку светловолосый дед. ***       Более Чимин ничего не помнил. Последнее, что прорывалось сквозь затуманенную пелену воспоминаний — был голос деда Намджуна и странная жидкость, которую русоволосый без каких-либо раздумий влил в себя. Думать было некогда, а светлый разум отошёл на второй план. Далее только тьма и какие-то страшные урывки воспоминаний, верить в которые не хотелось, от слова совсем.       Пак с трудом разомкнул бетонные веки. Перед глазами предстал немного размытый белый потолок и края пушистых тёмных ресниц, слегка перекрывающих обзор. Чим моргнул ещё пару раз, и на потолке ему предстала люстра. Знакомая люстра. Ну слава богу, он, по крайней мере, у себя дома, уже хорошо. Чимин неуклюже подтянулся на локтях и огляделся по сторонам в поиске дедов. Деды все были на месте, делили с русоволосым пол и наполняли зал сладким сопением. Вид у них был, на удивление, приличный, и Чим очень надеялся на то, что он выглядит не менее достойно, чем его предшественники.       Пак поднялся на ноги и не слишком устойчивой походкой зашатался в сторону ближайшего зеркала. Голову кружило, она ужасно раскалывалась, придавая ещё больше ощущений реальности происходящему вокруг. Чим упёрся плечом в стенку по левую сторону от зеркала и глянул на своё отражение. Глаза парня округлились, а пальцы тут же погрузились в растрёпанную копну пушистых русых волос. — Хорошо повеселились вчера, да? — стукнул ладонью по плечу появившийся из ниоткуда дед Юнги. — Что вчера было? — в ужасе осматривал испачканную в чьей-то помаде щёку Чимин. — А, этот от Намджуна, — усмехнулся дед. Чим удивлённо распахнул глаза и схватился за сердце. — Он вчера всем хвастал, что ты его внук, а для пущей убедительности ещё и в лоб тебя хотел поцеловать. Промахнулся, правда… — А помада-то откуда у него? — не понимал Пак. — А вот это лучше не спрашивай.       Чимин внимательно рассмотрел расстёгнутую на нём на ещё пару пуговиц перекошенную рубашку и взгляд случайно упал на опухшие губы. Пак максимально приник к зеркалу и приоткрыл рот, досконально осматривая красные, прокушенные в нескольких местах губы. — Вашу Машу, это ещё что такое? — взвыл он, легонько коснувшись места ранения. — Скажи мне, что это не дед. — Это не дед, — почти бесстрастно оттараторил Юнги. — Это твоя взрослая жизнь. — Какая ещё взрослая жизнь? Что я сделал? — резко обернулся на старикана парень, принявшись судорожно застёгивать пуговки на рубашке. — Я что-то сделал? — Эй, спокойно, она была красивая, если ты из-за этого переживаешь, — выгнул брови дед. — Ты зря, кстати, рубашечку-то застёгиваешь, там тебя сюрпризики по всей груди ждут, — игриво усмехнулся он. Чимин широко распахнул глаза, резко опустил голову и начал расстёгивать всё обратно. — Да ладно, шучу, вы просто целовались… Но ты меня, конечно, удивил. Ты оставлял впечатление эдакого милашки… А ты, оказывается, всех демонов прятал на чёрный день. — О, Чимини, доброе утро, — возник под боком дед Намджун, прильнув к зеркалу, принявшись осматривать лицо. — Ты вчера был на высоте. Прямо-таки ух… Мужик. — Чёрт! — нервно взъерошил волосы Пак и зашагал в сторону зала. — Доброе утро, хён, — выплыл из своей комнаты Чонгук в пижамке. — Малыш, зачем ты поднялся? — обеспокоенно подскочил к младшему Чим, ухватив того за плечи. — Тебе нужно лежать, я всё принесу, — развернул он Чона в обратную сторону, но Гук настаивал. — Не, я в универ, — поджал губки он. *** — Чонни, миленький! Ты ещё не здоров! — носился вокруг ребёнка Чимин, пока Чонгук застёгивал на себе ветровку, перевешивал сумку через плечо и вступал в тимберленды. — Я не болен, у меня нет температуры, я хорошо себя чувствую, и я взял с собой покушать, — бережно погладил старшего по взлохмаченным волосам Чон, миленько улыбнувшись на прощанье. — Чонгукки, но ведь и учебный день скоро закончится, ты время видел? Уже обед. — Ничего, на половину пар я успею, — вылетел за порог парнишка. *** — А где Рина? — Не знаю, не видел. *** — Эй, ты Рину сегодня видел? — Неа. *** — Мистер Ким, вы не видели Рину? — О, Чонгук, посмотри на втором этаже, она наверное в совете, — указал пальцем на лестничный спуск преподаватель. — Совет? — растерянно переспросил Чон. — Ладно, спасибо, — учтиво откланявшись, помчался парень в указанную мужчиной сторону.       Гук семенил ногами по ступенькам вниз, цепляясь пальцами за перила, чтобы не дай бог ни в какую сторону не занесло на такой-то скорости. Парень, завидев знакомую дверь прямо с лестничного пролёта, метнулся к ней, затормозив уже лишь в метре от той. Отчего-то коленки слегка задрожали, а руки в нерешительности всё никак не желали подниматься и толкать от себя дверь. Но он же мужчина, так? Значит, раздеваться он направо и налево может, а просто открыть дверь — кишка тонка? Он же мужик, так?       Чонгук уверенно ухватился всей ладонью за ручку двери и дёрнул ту вниз, осторожно толкнув дверь вперёд. Кабинет был пуст — так думал Чон, а вот притаившийся по левую сторону от него Тэхён так не думал. — Воры! — крикнул некогда притихший парень, больно стукнув злоумышленника стопкой бумаг по темечку. Злоумышленник пошатнулся, но не упал. — Кто «воры», эй? — ухватился за макушку Гук, болезненно зашипев. — Это кабинет студсовета, сюда вход свободен! — прикрикнул он, обернувшись в сторону обидчика. — Я студент! Я имею право… — повысил голос Чонгук, но упёртый Ким Тэхён вновь оглушил того по голове стопкой бумаг. — Эй! — вскрикнул Чон, ухватившись за макушку обеими руками. — Не шуми, — шикнул Ким, сложив пальцы у своих губ. — Да чего ты бьёшься? — взвыл Гук. — А чего ты шумишь? — Я тебя сейчас ударю! — шикнул Чонгук, и стопка бумаг вновь приземлилась на голову. — Так, отдай мне их, — выхватил из рук Тэхёна бумаги он, принявшись шлёпать обидчика ими по плечам, вот только тому, кажется, было всё равно. — Она спит, — вновь сложил пальцы на губах юноша, кивнув в сторону парты у самой стены.       Чонгук перевёл взгляд на стол, и, заметив там подперевшую подбородок Рину, отдал бумаги обидчику и поплёлся в сторону спящей. Чёрные реснички девушки еле заметно подрагивали, щёчки перевесили на одну сторону, а губы немного оттопырились. Господи, да если бы Чону сказали, что спящий человек с пущенной на рукав бордовой толстовки слюной может выглядеть так мило, он бы ни за что не поверил. Но как же ему хочется сейчас улыбаться, когда перед ним разворачивается подобная картина.       Парень дошёл до девушки и, присев на корточки рядом, облокотился локтями о столешницу. Она выбрила себе висок из-за него или потому, что просто ей захотелось? Не важно, ведь ему даже нравится. Ему очень нравится. Потому что это Рина. Рина, которая сама по себе ему нравится, что бы не делала, как бы себя не вела.       Чон облокотился подбородком на запястье и удобнее примостился на столешнице, принявшись изучать выражение лица спящей. Вот только та в один миг распахнула глаза и, завидев в каком-то полуметре от себя Чонгука, резко поднялась с места. — Я хотел поговорить, — поспешно встал на ноги и Гук, неодобрительно покосившись на внимательно наблюдающего за ними парня с уже приготовленной стопкой бумаг в руках. — Можешь, пожалуйста, выйти, парень? — вопросительно изогнул брови Чонгук, нервно тряхнув густой чёрной чёлкой, слегка наползающей на глаза.       Юноша внял словам черноволосого и удивительно послушно зашатался в сторону выхода из кабинета. Чон проводил взглядом парня, сверля его спину ровно до того момента, пока тот не нырнул за дверь и не прикрыл ту за собой. — Я хочу всё исправить, — уверенно сообщил Гук, обернувшись к Рине.       Где-то что-то внутри девушки в тот миг растаяло и размякло. Отходчивость дала о себе знать, ведь как можно злиться на того, кого любишь? Вот только что-то как всегда пошло не так… — Ты вообще в курсе, что у нас дресс-код? — сухо пробормотала она то, что пришло в её голову первым.       Нет, Рина же не зря сбрила висок? Не зря же она злилась эти дни? Что за дурацкая человеческая природа? Можно же было простить, можно же было сказать одно простое «я тоже хочу, чтоб ты всё исправил, я помогу тебе всё исправить», но нет же.       Чонгук растерянно опустил голову, оглядев себя, начиная с груди, заканчивая подошвами несменных ботинок. Всё в норме. Лёгкая белая рубашка, светло-синие джинсы без рваных коленок, постоянная излюбленная обувь. — Вроде всё в порядке, — вопросительно уставился на девушку Гук. — Пуговицы две верхние расстёгнуты, — прожигала сухим взглядом дыры в парне Рина, а Чон искренне не понимал. — Джинсы. — Ну… У нас не настолько строгий дресс-код, чтобы носить чёрные брюки и затягивать горло на галстук, по сути, у нас и дресс-кода-то нет… — приподнял брови парень, а лицо Рины в ответ даже не дёрнулось. — Теперь есть, — бесстрастно ответила девушка, незаметно для всех сжав пальцы в кулак.       Она ведь просто прикопалась к нему, наехала. А если он расценит этот жест с её стороны, как повод насолить? Нужно просто не подавать вида. Всё в порядке. Она не переживает, она не волнуется, она делает всё правильно. — Ну а ты? — ухмыльнулся Гук. — Смывай карандаш для глаз, снимай серёжки, толстовку, джинсы… — прогнулся в шее парень, уложив ладони по карманам джинсов. — Я в совете, мне можно, — ещё более недобро взглянула на Чонгука Рина. — Неподобающее поведение для того, кто в совете, не находишь? — искривил губу парень. — Снимай, ну чего ты? — Да пожалуйста, — буркнула себе под нос девушка, взявшись за край низа толстовки, принявшись стягивать ту вверх. — С ума сошла?! — налетел на Рину Гук, резко перехватив руки той, прежде чем она бы свершила то, что хотела.       Чон приподнял на уровне плеч запястья девушки, почти вплотную прильнув к ней. Сердце у обоих заколотилось так, что эту барабанную дробь можно было почувствовать через малейшее прикосновение, а они и почувствовали. Почувствовали, и одновременный судорожный вздох разразил тишину. Зрачки расширились. Парень лишь хотел, пользуясь всей этой суматохой, притянуться к ней, поцеловать, но дверь, внезапно, открылась, и в кабинет слишком вовремя вошёл Ким Тэхён. Рина судорожно оттолкнула от себя руки Чона, попутно оправив кофту вниз. Тэ как ни в чём не бывало, прошёл в центр кабинета, усевшись на стул неподалёку от разговаривающих. Парень поспешно скрутил крышечку полупрозрачной пластмассовой баночки и, погрузив ложечку в йогурт, с восхищением причмокнул губами. Ложка сразу же полетела в рот, а Ким расплылся в довольной улыбке и сладко зажмурился. Ему вкусно. — Эм, одевайся, пожалуйста, подобающе, — спустила голову вниз девушка. — Могу вообще голым ходить, — фыркнул в ответ Гук, недобро сцепив зубы. — Ох, ты можешь, я не сомневаюсь, — язвительно подметила Рина. — Мы друг друга поняли, — еле слышно хмыкнул Чон, зашагав в сторону выхода.       И не успел парень покинуть кабинет, как к Рине подобрался Ким Тэхён, накинувшись той на плечи, принявшись обнимать и растрёпывать с таким трудом уложенные на одну сторону волосы. Чонгук немного ошалел от такого разворота событий и застыл на месте. Рину, его Рину, обнимает какой-то… Тот, кто вчера провожал её. — Уйди от меня, — зашипела гремучей змеёй девушка, звучно заскрипев зубами, но юноша так и не отлип, продолжив жаться и милашничать. — Чёрт, Тэхён! Свали!       Чонгук убеждал себя в том, что он нисколечки не зол, но впившиеся в дверную ручку уже посиневшие от давления пальцы говорили об обратном. Это, чёрт возьми, его девушка!