Она хотела вернуться...

Проснулась я в прекрасном настроении. Солнце только взошло, но уже ощутимо пригревало. От реки тянуло свежестью. В воздухе то и дело звучали звонкие птичьи трели. С удовольствием умывшись, я решила проинспектировать выстиранную одежду и сложить ту, которая уже высохла. А чтобы было веселее, стала напевать «Мы собираемся развесить свое белье на линии Зигфрида». Не то, чтобы мне нравилась эта песня, которая популярна в Англии еще с 1939 года. Просто… настроение было какое-то странное. Я списывала это на то, что скоро увижу людей. Глупо, конечно, но почему-то мне кажется, что встреча с представителями моей расы сделает Средиземье еще более реальным. На завтрак Бомбур варил кашу, так что моя помощь не понадобилась. Послонявшись по лагерю, я отправилась на усыпанный цветами луг, который раскинулся в стороне от речного берега. Луг благоухал и гудел. Я сняла сапоги, в которых было уже ощутимо жарко, и бродила по траве босиком. Потом, поддавшись неожиданному порыву, решила сплести венок. Но, стоило нарвать охапку ромашек, и я тут же подумала о Мегги. С каким удовольствием она помогала бы мне переплетать гибкие стебли растений. И как красиво венок смотрелся бы на ее кудрявой головке… Как же я соскучилась по ним! Настроение мгновенно испортилось, и я уже не знала, что делать с цветами. Разве что, лошадей покормить. Интересно, они едят ромашки? Пока я раздумывала, что предпринять, рядом появился Бофур. Бросил красноречивый взгляд на мои босые ноги и с непередаваемой интонацией поинтересовался: - Берни, а ты змей не боишься? - Смотря, какого они размера, - отозвалась я, улыбаясь. – Если меньше вон того дерева, то нет. - Отважная женщина, - фыркнул гном и тут же позвал меня завтракать. Так и не придумав, куда деть ромашки, я отправилась к костру вместе с ними. Сапоги, правда, все-таки надела. Бог его знает, принято ли у них демонстрировать малознакомым людям свои ступни или это дурной тон. Хотя Бильбо вон ходит босиком, и никто на это внимания не обращает… У костра меня встретили улыбками. Бомбур тут же сунул в руки миску с кашей, и я вежливо поблагодарила его. Завтрак пах бесподобно, хотя и оказался очень скромным. Продукты заканчивались. Но, если учесть, что уже сегодня мы собирались пополнить запасы, это никого не беспокоило. Покидать лагерь у реки мне не хотелось. Здесь было так спокойно, так тихо и безопасно… Однако нельзя забывать, что каждая пройденная миля приближает меня к детям. Только эти мысли и спасают, когда наваливается глухая тоска, а крыса-паника с писком бьется о прутья своей клетки. Я не думаю о том, что Элронд, вполне вероятно, не сможет мне помочь. Не думаю о том, что в своем мире я умерла. Не думаю о рисках и опасностях. В моих мыслях только Мегги и Колин, Фиона, Лиззи и Томми. Они ждут меня. И я обязательно приду. Перед тем, как забраться в седло, я стянула волосы в хвост. Заплетать косу было уже некогда, а если оставить их распущенными, я потом не расчешусь. Честно говоря, уже после первых дней пути мне отчаянно захотелось побриться на лысо, как Двалин. Жаль, что у меня не такая правильная форма черепа и нет татуировок… По словам Балина, который прокладывал маршрут по карте, до людского селения нужно было ехать около пяти часов. Все это время мы разговаривали, шутили и смеялись, а иногда пели песни. Бофур, вспомнив, что я распевала, занимаясь бельем, попросил повторить. Однако мне совершенно не хотелось объяснять, что такое «линия Зигфрида» и почему в песне ее называют «веревкой», так что пришлось снова обратиться к Вальтеру Скотту. На этот раз я выбрала балладу «Скиталец Уилли». Сама не знаю почему – видимо, дорога навеяла. Я счастье забыла, когда ты, мой милый, На быстром фрегате уплыл от меня. В безбрежную даль я смотрела с печалью, Разлучницы-волны жестоко кляня. В далеких, неведомых водах кочуя, Сражался с врагами, скиталец ты мой. Тем слаще мне стали твои поцелуи, Когда наконец ты вернулся домой. Коль небо мрачнело и волны бурлили, Я к морю спешила, тревогой полна, Молясь, чтобы буря не тронула Уилли: Пусть гнев на меня изливает она! Теперь же фрегат твой стоит у причала, Теперь ты вернулся под мирный свой кров, И я не боюсь беспощадного шквала, Мне кажется музыкой рокот валов. Когда над волною пальба грохотала И вас, храбрецов, прославляла страна, Боясь за тебя, я украдкой рыдала, И слава твоя мне была не нужна. Теперь же про бури и грозные схватки Я слушаю жадно, с волненьем в груди, И я улыбаюсь: мне думать так сладко, Что все эти беды уже позади. Мой милый, ты долго в погоне за славой Блуждал по просторам далеких морей, Прославил ты родину в битве кровавой – И снова ты дома, у Джини своей. Довольно уж, право, гоняться за славой: Разбит неприятель - и ладно, бог с ним! Конец всем терзаньям, конец всем скитаньям: Вовек не расстанусь я с Уилли моим. - Ну, у нас-то еще все впереди, - глубокомысленно изрек Дори, хотя, как и многие другие, улыбался он весьма благосклонно. - Значит, это будет хорошим предсказанием, - отозвалась я. - А ты сама, Берни… - вдруг подал голос Фили, и я успела испугаться, что вопрос окажется личным. Но, как выяснилось, молодого гнома интересовало совсем другое. – Ты видела Море? - Море? – переспросила я, не сразу поняв, о чем идет речь. – Да, конечно. Я живу в портовом городе. Рядом с морем. А у вас его разве нет? - Есть. Но по Морю только эльфы плавают. Им же все равно делать нечего, а времени много. Об эльфах мне пока еще никто ничего толком не рассказывал. Я хотела было задать Фили несколько вопросов, но потом почему-то передумала. Лучше как-нибудь после расспрошу Бильбо. - А я хотел бы увидеть море, - мечтательно произнес хоббит, но тут же опомнился и осекся. Я улыбнулась ему. - Море красивое. Но на корабле я плавала только в детстве, больше как-то не пришлось. А сейчас пассажирские суда вообще не курсируют. Только военные. И торговые иногда. Произнося эти слова, я вдруг поймала себя на мысли, что говорю как будто о чем-то фантастическом. О чем-то, к чему не имею отношения. С каждым днем, проведенным в этом мире, прошлая моя жизнь казалась все более далекой и нереальной. Скоро она превратится в сон. В смазанные, полузабытые видения… Не хочу! Не могу этого допустить! Бильбо, кажется, собирался задать еще какой-то вопрос, но неожиданно Торин притормозил отряд. Подозвав к себе Двалина, предводитель о чем-то посовещался с ним. Тот решительно кивнул бритой головой. Потом к собеседникам приблизился Балин и тоже что-то сказал. Я внимательно следила за ними, но слов не слышала. И уже хотела подъехать ближе, когда Двалин чуть притормозил и обратился к Дори. Тот серьезно кивнул, и Глоин, который ехал рядом, последовал его примеру. А уже через несколько секунд новость дошла и до нас. Оказывается, у Торина возникли какие-то сомнения относительно безопасности этой местности. Сначала они с Двалином собирались отправиться на разведку, но, справедливо рассудив, что пока не знают, откуда ждать опасности, отказались от этой идеи. Решено было двигаться дальше, держа ухо востро и приготовившись к бою. Нас с Бильбо запихнулись в середину отряда, чему я ничуть не препятствовала. Несмотря на то, что ничего страшного не произошло, разговоры о неведомой опасности растревожили меня. В конце концов, Торин бывалый воин и путешественник. Да и Двалин ему не уступает. Они просто так предостерегать не станут. Местность вокруг неожиданно показалась мне зловещей. И правда, стоит прекрасная погода, солнце пригревает, а птицы почему-то безмолвствуют. Нигде не видно, ни скворца, ни горлицы, ни даже вороны. Да и мелкие зверушки вроде белок и полевых мышей, которые еще утром то и дело попадались нам на глаза, куда-то исчезли. Может быть, дело в том, что мы приближаемся к людскому селению? Я предпочитала успокаивать себя такими мыслями, хотя прекрасно знала, что причина кроется в чем-то другом. Прошло еще около получаса, когда Фили вдруг приподнялся на стременах, всматриваясь вдаль. Потом протянул руку в том направлении. - Видите дым? Я прищурилась, глядя туда, куда он показывает. Действительно, над горизонтом поднималась тонкая струйка черного дыма. Это было похоже на большой костер или что-то вроде того. Не знаю, почему Фили встревожился. Впрочем, остальным открывшаяся перед нами картина тоже не понравилась. Окинув взглядом членов отряда, я с удивлением заметила, что многие гномы как бы невзначай касаются своего оружия. Тревога усилилась, но желания повернуть назад у меня не возникло. Наоборот, захотелось пришпорить лошадь, чтобы поскорее узнать, что там впереди. Ведь неведомая опасность всегда страшнее известной. В глубоком молчании мы ехали дальше. Над долиной стояла звенящая тишина. И, мне кажется, именно поэтому Торин позволил добраться до селения всему отряду, а не отправил вперед пару разведчиков. Хотя я бы предпочла никогда не видеть этого места… Повернув на дорогу, ведущую к поселку, мы сразу поняли, что что-то не так. Сорванные с петель ворота, выбитые окна, кучи мусора на улицах… Все это, в принципе, можно было бы посчитать следствием того, что жители спешно покинули свое селение. Но обгорелые остовы домов, изрытая земля и тошнотворный сладковатый дым однозначно свидетельствовали, что здесь произошла беда. Не тратя времени на лишние разговоры, гномы начали спешиваться и обнажать оружие. На меня никто не обращал внимания, так что я тоже спустилась на землю. Оружия у меня не было. Только рогатка. Но и она бесполезна, когда все тело сотрясает дрожь. - Что здесь произошло? – шепотом спросил Бильбо, не выдержав напряжения. Он произнес эти слова чуть слышно, но тишина вокруг стояла такая, что голос хоббита разнесся по всей округе. Бильбо испуганно вздрогнул и как-то сжался. - Орки разграбили поселок, - тихо ответил Балин. Лицо гном сейчас казалось почти старым. – Судя по всему, живых здесь нет. - Проверим дома, - отрывисто бросил Торин. – Они могли затаиться. Глоин, Балин, пойдете со мной. Двалин – с Фили и Кили. Бофур, Бифур и Бомбур вместе. Остальные останутся здесь. Спорить, естественно, никто не стал. Мигом разбившись на тройки и прихватив оружие, разведчики двинулись в сторону разоренного поселка. Оставшиеся члены отряда переминались на месте, не зная, что предпринять. Бильбо, стоявший рядом со мной, испуганно оглядывался по сторонам. Ори, бледный и решительный, держался за меч. Дори и Нори, как бы невзначай, заняли места рядом с братом. Оин стоял в стороне. Не знаю, как он разобрался в ситуации, несмотря на свои проблемы со слухом, но выглядел гном внушительно. Меня по-прежнему трясло. Смотреть на разграбленные и разоренные дома было жутко. Причем особенно ужасной эта картина казалась в яркий солнечный день на фоне мирного приречного пейзажа. Не удержавшись, я сделала несколько шагов к ближайшему дому. Взгляд приковало темное пятно, видневшееся в окне. Что это может быть? Куртка? Рубаха? Словно завороженная, я двигалась вперед. - Берни, вернись! – резко окликнул Дори. – Это опасно. Я хотела ответить, но поняла, что просто не могу разжать челюсти, чтобы вымолвить хоть слово. Темное пятно при ближайшем рассмотрении оказалось человеком. Мертвым человеком. Мальчиком лет тринадцати, у которого не было правой руки. Только рваная рана. И белеющий в ней осколок кости… Судорожным движением я прижала руку ко рту. Перед глазами потемнело, и только невероятным усилием воли мне удалось избежать обморока. Не время для обмороков. Не время и не место. Теперь, присмотревшись, я увидела и других мертвецов. Женщина с проломленным черепом на ступенях крыльца соседнего дома. Мужчина, практически разорванный надвое, у дальней ограды. Сторожевой пес, который, видимо, защищал хозяев. Голова кружилась. Перед глазами носились черные мушки. Тошнотворный сладковатый дым забивался в ноздри. Знакомый запах. Так пахнет горелое мясо… Сделав еще два шага, я села на землю. Ноги больше не держали, а грудную клетку сперло так, что, казалось, я никогда уже не смогу дышать. Совсем рядом с моей правой кистью лежал башмачок из мягкой кожи. Маленький. Такой могла бы носить девочка лет пяти-шести. Протянув руку, я взяла башмачок и сжала в кулаке. Он показался холодным наощупь, хотя такого, конечно, не могло быть. Солнце пригревало, как летом. Кто-то с силой поднял меня на ноги и ощутимо встряхнул. Я с трудом сфокусировала взгляд и увидела Нори. Гном казался бледным. Даже его яркие волосы как будто выцвели. Он что-то сказал, но из-за звона в ушах я ничего не расслышала. Потом Нори повел меня обратно к отряду. Я не сопротивлялась, но ноги не слушались, и я то и дело спотыкалась. Страшно… Пресвятая Дева Мария, как же страшно. Я не впервые вижу мертвецов. Но никогда еще мне не приходилось бывать в поселках, все жители которых были перебиты. Кажется, это место пропитано смертью. Кажется, она здесь за каждым углом. Наблюдает. Смеется над нашими жалкими потугами все исправить и всех защитить… Я вдруг поняла с поразительной ясностью, что никогда не вернусь домой. А если и вернусь, найду там такое же точно пепелище и мертвые тела. Потому что война – это смерть. И неважно, в каком мире. Нори поднес к моим губам кожаную флягу. По-прежнему пребывая в какой-то жуткой прострации, я покорно открыла рот и сделала глоток. Язык и горло ожгло, и я закашлялась. Но зато спала пелена с глаз. - Берни, - позвал гном обеспокоенно. – Берни, ты как? - Нормально, - выдавила я, покрепче сжимая кулак с детским башмачком. – Я нормально. Я же не жила здесь. - Посиди, - велел гном, мягко опуская меня на траву. – Сейчас мы уедем отсюда. Рядом тут же оказался Бильбо. Он был не просто бледным, а каким-то синеватым. И губы дрожали. Протянув руку, он несмело сжал мою кисть. И я не протестовала, потому что чувствовала – ему сейчас важнее утешить меня, чем мне получить утешение. Так мы и сидели, держась за руки, словно дети в темном подвале. А с неба безразлично светило яркое майское солнце. И воздух был пропитан смрадом горелой плоти. И где-то далеко-далеко, кажется, за лесом, отчаянно выла собака. Наверное, она не смогла защитить своих хозяев. Пребывая в прострации, я чуть не пропустила возвращение разведчиков. Они подошли почти одновременно и принесли новости. В поселке орков нет. И живых людей тоже. - Нужно уезжать, - резко произнес Двалин. – Делать нам здесь нечего. Кили, покосившись на меня, решился возразить суровому воину. - Давайте сначала позаботимся о телах. Можно за пару часов соорудить погребальный костер. - Если орки где-то рядом, нам лучше покинуть эти места до темноты, - возразил Торин. - Но их может и не быть… Я молча смотрела на них. На этот раз мне было все равно. Для этих людей все закончилось. Как закончилось все для многих моих соседей. А может, и для моих близких. Какая разница, что будет дальше? Какая разница, если жизнь человека не стоит ни гроша? Ни в одном из миров. Какая разница, если маленькая хозяйка башмачка никогда больше его не наденет? - Давайте отнесем тела в один из домов и подожжем его, - предложил Глоин. – Думаю, это будет быстрее. Я плохо помню, как гномы собирали сушняк для погребального костра, хотя старалась по мере сил помогать им. И обратную дорогу к Тракту я тоже почти забыла. Странное чувство усталости и безразличия, сковавшее меня в разоренном поселке, никуда не исчезало. Очнулась я, только когда отряд остановился на привал. Бомбур раздал всем холодный паек, но мне на еду даже смотреть не хотелось. Поэтому, пока Торин назначал часовых, я двинулась к реке. Волосы воняли дымом. Дымом и горящей плотью. И одежда, наверное, тоже. Как была, в куртке и штанах, не выпуская из руки кожаный башмачок, я забралась в воду. Некоторое время отчаянно терла свободной рукой спутанные пряди, а потом прижала ладони к лицу и разрыдалась. Ледяная вода стекала по коже, ноги онемели от холода, а я снова и снова плескала себе в лицо, стараясь смыть этот жуткий запах. И речные капли смешивались с каплями слез. Не знаю, когда бы я выбралась на берег, если бы не Бильбо. Застыв у самой кромки воды, хоббит поспешно стянул с себя плащ и позвал с испугом: - Берни! Берни, иди сюда. Я кивнула и пошла. А Бильбо зачем-то нацепил плащ мне на плечи. И тот мгновенно промок. - Тебе переодеться нужно, - заявил хоббит. – Давай, прямо сейчас. А то простудишься. А я пока чаю принесу. Я подняла голову и посмотрела на него. Бильбо уже почти успокоился, только на лице все-еще лежали темные тени. И я вдруг почувствовала себя виноватой за то, что так расклеилась. Запахнула полы мокрого плаща и снова кивнула. - Да, спасибо. Я сейчас. Видимо, голос звучал так же, как обычно, потому что на лице Бильбо явственно отразилось облегчение. Он метнулся к костру, а я направилась к тюкам с запасной одеждой. Вовремя устроила стирку, что ни говори. Мокрый башмачок я, поколебавшись немного, сунула в свою сумку. Не знаю, почему не могу расстаться с этой вещью. Просто чувствую, что она должна быть у меня. Как… напоминание. Как... талисман. Переодевшись, я вернулась к костру. Гномы уже укладывались спать, только двое дозорных, Нори и Бофур о чем-то негромко разговаривали. Все выглядели мрачными и отрешенными. То, что недавно произошло в долине, наложило отпечаток на наш отряд. Заметив меня, Бильбо тут же появился рядом с чашкой чая. - Благодарю, - шепнула я и, протянув руку, крепко сжала его плечо. Потом отпустила и, развернувшись, побрела прочь от костра. Мне нужно побыть одной. Нужно переосмыслить все заново и научиться смотреть на мир по-новому. Ведь впереди долга ночь. Долгая бессонная ночь. Одна из многих.